Глава первая. Зеркального

Ночь

Зеркального

Волшебства

Глава первая

В одной из параллельных нашему миру Вселенной, где-то на самом севере забытого картографами полуострова, в Королевстве Бесконечных Гор, к превеликому удовольствию местного уставшего Солнца, подходил к концу День Присъедобной Хионы[1]. Обессилившие от искусственных улыбок и надрывного смеха, жители, с нетерпением возвращались домой после работы, где они, закрыв окна ставнями, наконец-то, могли надеть на лицо привычную угрюмую маску.

Единственным человеком, действительно радовавшимся этому дню, был девятилетний мальчик по имени Т и ро. Ещё утром, собираясь в школу, он, заглянув под кровать, не обнаружил своих старых дырявых башмаков, больше похожих на грязные куски резины, по великой рептильей глупости проглоченные драконом, и после 20 часов безрезультатного переваривания, изрыгнутые обратно, на милость матушки природы, которой предстояло самой позаботиться о разложении этой несъедобной материи. Вместо них на полу стояли изящные кожаные туфли, предназначенные, скорее, для придворного служащего, нежели для сына горничной и обувного мастера. С благоговением постившегося монаха, которому, наконец-то, можно есть мясо, мальчик надел новую обувь и, совершив 50 прыжков и 10 кувырков, направился на занятия, где новая обувь Тиро произвела самый настоящий фурор.

Одноклассники с завистью, смешанной с восхищением, осматривали чудесные башмачки, а учителя негодовали и ворчали, объясняя своё недовольство тем, что в краях Бедного Ио просто неприлично носить такую обувь. Знал бы кто-нибудь из них, что Тиро ценил их мнение не больше грязи на своей подошве. Впрочем, смотреть в глаза окружающим для него всё же было пыткой. Сами представьте, какие ужасные гримасы корчили люди, пытаясь не уронить фальшивую улыбку в честь дня Присъедобной Хины и, одновременно, стараясь подавить в себе гнев.

И вот, неся в сумке два самодельных бумажных хохотунчика для родителей, Тиро брёл по дороге домой, обуреваемый странным предчувствием чего-то необычного. Он делал глубокий вдох и ловил себя на мысли, что воздух приобрёл какой-то другой вкус. Далее Тиро поднимал голову к небу и отмечал, что оно словно прогнулось и стало ниже. Но самым необычным за весь день наблюдением стал обратный снегопад. Мальчик готов был поклясться целостью и сохранностью своей коллекции абрикосовых косточек[2], что снежинки не падали на землю, а поднимались с неё, устремляясь ввысь. Однако кажется, никто, кроме озадаченного ребенка не замечал странностей, происходящих в королевстве. Поэтому Тиро, не забывая про улыбку, решил не привлекать внимание людей, и, дойдя до перекрестка, свернул в квартал Позолоченного Толстяка[3].

Надо отметить, что между тремя частями королевства никогда не было ни стен, ни заборов, отделяющих их друг от друга. Иными словами, любое живое существо, включая человека, могло беспрепятственно перемещаться из одного квартала в другой. Вот только захочет ли бедняк оказаться в мире роскоши, лишний раз, напомнив себе, что и миллионная доля этого изобилия никогда не будет доступна ему? А загорится ли богач желанием пройтись по обшарпанным и зловонным улицам Бедного Ио, рискуя пропитать свою роскошную одежду запахом нищеты?

Однако Тиро, будучи жителем неблагополучной части королевства, никогда не испытывал жгучего чувства стыда за свою бедность, посещая квартал Позолоченного Толстяка. Юная душа мальчика всегда взирала на этот мир сквозь бирюзовую лупу мечтательности. Таким образом, оставив позади стройные ряды зданий квартала Непостижимой Науки, Тиро очутился в месте, полном богатства и блеска, который был так прекрасен, что здешние постройки, потихоньку начинали слепнуть от собственной неотразимости. После чего, мальчик, насытившись великолепием благополучного квартала, перешёл на сторону более привычных и родных улиц бедняков.

Тиро уже почти добрался до дома, как вдруг внимание его ноздрей привлёк задиристый и неугомонный запах только что приготовленного печенья. То была стряпня известной на весь квартал Бедного Ио кухарки К е то.

- С Днём Присъедобной Хионы, бабушка Кето! – Прокричал Тиро, быстро приблизившись к месту, источающему аромат еды.

- И тебя, Тиро! – Ответила кухарка, мгновенно подтянув съехавшую искусственную улыбку. Старушка быстро огляделась по сторонам, пытаясь понять, не видел ли кто-то из стражников, что ещё пару секунд назад её лицо не было обезображено напускным весельем, после чего одарила мальчика парой печенек с забавными рожицами.

- Бабушка Кето, а вы сегодня не замечали ничего странного? – Поинтересовался мальчик, рассчитывая на то, что мудрая и всегда ласковая с ним кухарка поможет разобраться с неразберихой, творившейся в королевстве.

Бабушка Кето сразу вспомнила, как с трудом смогла совладать с тестом, которое убегало само в себя, из-за чего уменьшалось в два раза в сравнении с исходным размером. Потом начались беды с блинами. Дело в том, что, чем больше повариха мазала их маслом, тем суше они становились. Ещё более странным было то, что вода, налитая из графина в стакан, сразу же выливалась обратно, оставляя его пустым. Но, побоявшись, что её сочтут сумасшедшей, или, что ещё хуже, запрут в камере и заставят смеяться над словом «утюг», бабушка Кето решила никому ничего не рассказывать. В голову поварихи даже запало подозрение, о том, что люди уже давно заметили причудливое поведение, вызванное, по её мнению, галлюцинациями, и решили проверить правдивость своих суждений, подослав мальчика.

- Странного… Нет. День, как день. – Ответила кухарка, не снимая с лица маску радости.

- Ну, тогда извините за беспокойство. – Проговорил Тиро, выдавив из себя грустный вздох, вылетевший сквозь искусственную улыбку, которая уже успела заменить место настоящей. Его надежды не оправдались. – И спасибо за печенье!

Войдя в разваливающийся от времени и пожирающих его ненасытных насекомых дом, Тиро одарил хохотунчиками любимых родителей, встретивших его с уставшими от праздничной фальши лицами. Однако мальчик заметил, что мама и папа так и не расстались с уличным притворством, причина которого стала ясна после того, как Тиро поблагодарил их за чудесный утренний подарок.

- Какие башмачки? – Бездарно удивилась матушка. – Ах! Эти! Мильтиад, взгляни на новые туфли Тиро.

Отец повернулся в сторону мальчика, и, бросив быстрый взгляд на ноги сына, снова вернулся к работе.

- Хотите сказать, что вы не знаете, как они оказались под моей кроватью? – Спросил Тиро, не понимания, к чему родители затеяли весь этот спектакль.

Где-то высоко в горах, в чертогах Панталона[4], Пельмена[5] и Пузия[6], остановившись на мнении, что данная картина относится именно к комедии, решили сжалиться над матерью Тиро и оказать ей помощь в виде незримого дождя таланта, осыпавшемся на дом бедняков.

- Конечно, нет! Откуда бы мы взяли деньги на такой дорогой подарок. – Проговорила матушка уже более убедительно, благодаря старанию Пузии. Бездарная актриса уступила место посредственной.

- Папа, так эти башмачки не твоих рук дело?

- Определенно, не моих. Не умею я такую красивую обувь мастерить. Да когда бы я успел? Ещё десять пар колош надо сделать. – Проговорил отец, решив, что людям, не нашедшим в недрах своих способностей актерский талант, вовсе не обязательно поворачиваться лицом к собеседникам. С этой ролью отлично справится и спина.

- Тогда как они оказались под моей кроватью? – Не унимался Тиро.

- Дай-ка подумать… - Проговорила матушка без всякого притворства, после того, как впитала в себя оставшиеся волшебные капли дождя Пузии. – У меня есть только одно объяснение. Это, не что иное, как знак приближения Ночи Зеркального Волшебства.

- Ночи Зеркального Волшебства? – Переспросил мальчик.

На протяжении всех девяти лет его жизни мать каждую ночь укладывала сына, рассказывая неправдоподобные сказки о чудесах, происходящих с их героями. До этого дня Тиро нравилась одержимость матушки выдуманными историями, но объяснение вполне реальных вещей небылицами не встретило в мальчике своего союзника. Договорившись о том, что перед сном мать обязательно расскажет о Ночи Зеркального Волшебства, Тиро отправился в свою комнату, отказавшись от мысли, что его туфли – дело рук магии.

- Мелисса, как долго ты ещё будешь кормить нашего сына сказками? – Поинтересовался Мильти а д, после того как Тиро скрылся в своей комнате. Примечательно то, что сказки – это единственная вещь, которой семья бедняков могла кормить ребёнка на завтрак, обед, ужин и даже полдник.

- До тех пор, пока у меня есть дар речи и ясный ум. Нет ничего ужаснее, чем жить без веры в чудеса.

- Но и в отстраненности от реальных вещей тоже нет ничего хорошего. – Не согласился отец. – Подумай только, если наш сын будет уверен, что все подарки просто так падают с неба, разве он будет трудиться? Мне бы очень хотелось, чтобы Тиро знал о том, что именно мы сделали ему такой дорогой подарок. Так он бы ещё больше любил нас…

- Тиро вырастет и поймёт, что это ты смастерил ему башмачки. Но сейчас ему важнее верить в чудеса. Только с сердцем, наполненным надеждой можно преодолеть все жизненные трудности.

- Пусть так, но это были очень дорогие материалы. Я бы мог сделать из них отличную обувь для какого-нибудь богача из квартала Позолоченного Толстяка…

- Мильтиад! – Перебила его Мелисса. – Покупал ли у тебя обувь хоть один богач с тех пор, как ты стал мастером?

В ответ на вопрос жены, Мильтиад лишь почесал начинающую лысеть голову и выпустил из себя воздух, не обнаружив в закромах воспоминаний ни одного случая прибыльной сделки.

- Помню, есть какая-то поговорка… - Начала Мелисса. – Кажется, она звучит так: «Сапожник без сапог». Но я, право, не понимаю, почему в нашей семье она распространяется не только на обувного мастера, но и на его ребёнка.

- И на жену. – Добавил мастер, взглянув на дырявые башмаки своей супруги. – Может, твои сказки действительно помогут Тиро… Вот только я не могу понять одного.

- Чего именно? – Спросила Мелисса, спрятав дырявую обувь под длинным изношенным платьем.

- Ты всю жизнь верила в чудеса, но судьба так и не сделала тебя счастливой. – Ответил Мильтиад, бросив обнадеживающий взгляд на женщину. – Как ни крути, твой муж – не принц, а обычный обувной мастер, сводящий концы с концами…

- Даже и не собираюсь слушать эту ерунду! У меня самый лучший на свете муж и сын. Не у каждого богача есть такая семья!

Бедный мастер ещё раз взглянул на жену и одарил её самой искренней за весь День Присъедобной Хионы улыбкой, которую он только мог изобразить на своём лице.

Дата добавления: 2015-08-20