Глава 7. Положение современного рабочего класса 2 страница

Только лишь классовая борьба пролетариата, организованная борьба рабочих за свои экономические интересы, – борьба, сопровождающая развитие капитализма, страшащая буржуазию и вынуждающая её идти на уступки, – противодействует всеобщему закону капиталистического накопления, противодействует объективной тенденции к обнищанию рабочего класса. Ослабевает эта борьба – и тут же буржуазия разворачивает наступление на права людей труда, чьё экономическое положение из-за этого вновь начинает ухудшаться. Борьба усиливается – и буржуазия вынуждена идти на новые уступки, что выражается, прежде всего, в росте цены рабочей силы.

Экономическая борьба рабочего класса рано или поздно перерастает в политическую борьбу – в борьбу за власть, за политическое господство. А это грозит буржуа уже не просто снижением прибылей… Поэтому буржуазия делает всё возможное, чтобы борьба пролетариата не выходила из рамок экономической борьбы «за лишнюю копейку». Почувствовав реальную угрозу социалистической революции и поняв, что одними репрессиями эту угрозу не устранить, буржуазия империалистических держав стала проводить более хитрую политику, направленную на «ублажение» «своего» рабочего класса, на его скрытый подкуп и морально-идейное разложение. Смысл этой политики в том, чтобы путём государственного вмешательства в экономику поднять цену рабочей силы настолько, что «жизненные притязания» и «привычки» рабочего класса приблизились бы к «жизненным притязаниям» и «привычкам» мелкой буржуазии и прочих «средних слоёв», – естественно, за счёт сверхприбылей, извлекаемых из Третьего мира. Соответственно, психология и идеология рабочего класса стали бы близкими к психологии и идеологии мелкой буржуазии, выступающей лишь за ослабление гнёта монополий и улучшение своего экономического положения, но пуще огня боящейся революции и любых «радикальных перемен». А такой «омелкобуржуазившийся» пролетариат Капиталу уже не страшен…

К этому надо добавить ещё, что, помимо всего прочего, западная буржуазия в течение семи десятилетий пребывала под прессом успехов реального социализма в СССР. И она была просто обязана, хотя бы из чисто идеологических соображений, поддерживать жизненный уровень своих рабочих не ниже уровня рабочих советских – иначе бы преимущества социализма стали всем ясны как божий день!

Итак, буржуазные государства – я имею в виду развитые, богатые империалистические государства – под давлением рабочего движения и в условиях «коммунистической угрозы» были вынуждены разрабатывать и внедрять механизмы перераспределения части сверхприбылей капиталистических монополий в пользу мелкой и средней буржуазии, а также в пользу рабочего класса и прочих неимущих слоёв общества. Государство стало налаживать «диалог» между работодателями и реформистскими профсоюзами и взялось принимать законы, ограничивавшие эксплуатацию пролетариата и создававшие для неимущих классов «социальную защиту» – то бишь защиту от хищничества капиталистов! Эти меры, совершенно противоречащие принципам «свободного рынка» и зачастую представляемые «социализмом», подняли уровень жизни трудящихся, смягчили социальную напряжённость и привели к тому, что в развитых странах на какое-то время перестала действовать тенденция не только к абсолютному, но даже к относительному обнищанию пролетариата [461].

В частности, буржуазное государство поддерживает самых низкооплачиваемых рабочих, чтобы сократить разрыв в доходах между ними и тем же «информариатом» и снизить, тем самым, недовольство немалой части общества. Из этих соображений современное буржуазное государство устанавливает весьма высокую минимальную заработную плату для самых неквалифицированных работников [462].

Задумайтесь над самим этим понятием: «минимальная установленная заработная плата». Это есть принудительно установленный государством минимум, в отличие от того естественного минимума зарплаты, что устанавливается стихийно, по рыночным законам, и ниже которого оплачивать рабочую силу капиталист, в принципе,не может – иначе рабочий не сможет трудиться! А ведь с точки зрения классической буржуазной политэкономии и её сегодняшних неолиберальных эпигонов установление государством минимума заработной платы есть грубейшее «насильственное» вмешательство в экономику и попрание её «естественных» законов! [463]

Я уж не говорю о многомиллионной армии безработных, которые содержатся государством и получают большущие по нашим меркам пособия. Эти пособия намного превышают стоимость продукта, необходимого для физиологического выживания человека; они поощряют нежелание работать, паразитическим образом живя на «вэлфер» или «социал», и завышают цену рабочей силы. Источник же пособий – «деньги налогоплательщиков», куда входят, снова-таки, и сверхприбыли ТНК.

А ещё буржуазное государство щедро перераспределяет часть сверхприбылей ТНК, выплаченных ими в виде налогов, в пользу ставших бесчисленными госчиновников разных рангов, военнослужащих-наёмников, работников правоохранительных органов и прочих лиц, от сытости и благополучия которых самым непосредственным образом зависят сытость, благополучие и безопасность буржуа.

В самом деле, в странах Запада откровенным паразитам несть числа! К таковым следует отнести, прежде всего, работников центральных офисов ТНК, брокеров, некоторых банковских служащих – мы знаем, что жалование офисных работников крупных международных корпораций, как правило, значительно превышает жалование таких же работников средних и небольших фирм. Эти люди непосредственно «подкармливаются» капиталом – именно капиталистами- работодателями; и это совершенно нормально, ибо данные категории служащих представляют собою то управленческое звено, посредством которого транснациональный капитал эксплуатирует пролетариат всего мира. Они выполняют функции «надсмотрщиков», и капиталисты кровно заинтересованы в их полной лояльности. Указанные категории работников составляют, вместе со своими коллегами из заморских представительств ТНК, ту «новую “транснациональную” рабочую аристократию», на которую всемирный капитал опирается при осуществлении международной эксплуатации.

Паразитами в большинстве своём являются и те, кто в качестве мелких собственников или наёмных работников обслуживает специфические потребности буржуазии. И таких людей на Западе – легион: прислуга, официанты в дорогих ресторанах и продавцы «люксусовых» магазинов, работники шикарных отелей, охранники, юристы, топ-модели и проститутки высшего класса… Всех и не перечислишь! И всем им буржуи щедро «отстёгивают» за лояльность и «качественный сервис».

Но всё же бóльшую часть людей наёмного труда, живущих на Западе, нельзя назвать отъявленными захребетниками. Нет, их положение намного сложнее и противоречивее. Тут по-своему правы обе рассмотренные нами точки зрения. Западные рабочие, несмотря ни на что, – пролетарии, живущие продажей рабочей силы. Вот только сама цена их рабочей силы – этого специфического товара, весьма отличного от других товаров, – включает в себя «политическую надбавку», содержит скрытый «подкуп» со стороны империалистической буржуазии. Вернее, даже не «подкуп», а «откуп» – чтоб не угрожали пролетарии господству буржуазии. Они стали «сытыми наёмными рабами», но отнюдь не перестали оттого быть наёмными рабами!

II.

Основными понятиями марксизма, в которых выражается динамика экономического положения антагонистических классов буржуазного общества, являются понятия относительного и абсолютного обнищания пролетариата. Относительное обнищание – обнищание пролетариата относительно буржуазии – состоит в том, что по мере развития капитализма, по мере накопления капитала, доля пролетариата в совокупном общественном доходе и в общественном богатстве сокращается, а доля буржуазии, напротив, – возрастает. Этот процесс усиления экономического и социального неравенства является необходимым следствием накопления капитала: капиталисты концентрируют в своих руках всевозрастающую массу средств производства, этого важнейшего общественного богатства, а рабочий класс по-прежнему остаётся лишённым их, из-за чего усиливается его зависимость от капитала.При капитализме иначе происходить и не может – именно потому, что накопление общественного богатства носит капиталистический характер.

С понятием относительного обнищания всё более-менее ясно. Серьёзные споры и разногласия вызывает, однако, понятие абсолютного обнищания пролетариата, сформулированное, опять же, Марксом. Развитие капитализма в старых капиталистических странах поставило представление об абсолютном обнищании пролетариата, как необходимой тенденции капиталистического развития, под большое сомнение. Одни марксисты, «ортодоксы», по-прежнему отстаивают мысль о том, что абсолютное обнищание при капитализме – процесс необходимый и необратимый, как и относительное обнищание. Другие же утверждают, что представление об абсолютном обнищании применимо лишь копределённым стадиям развития капитализма, в частности, к его ранней фазе, а в целом развитие капиталистической формации абсолютным обнищанием пролетариата непременно сопровождаться не должно.

При этом абсолютное обнищание понимается обычно как тенденция абсолютного снижения реальных денежных доходов пролетариев, что равнозначно абсолютному ухудшению условий их жизни. Наиболее примитивное понимание этого процесса можно выразить примерно так: рабочие зарабатывают всё меньше и меньше, потребляют всё меньше и меньше жизненных благ, в конце концов, начинают голодать, и голод заставляет их браться за винтовки и выходить на баррикады.

Такого рода обнищания в развитых странах, во всяком случае – в период после Второй мировой, уж точно не наблюдалось. Оспаривать сей факт бессмысленно. Однако сторонники незыблемости тезиса об абсолютном обнищании, в общем-то, справедливо заявляют, что капиталистическую экономику следует рассматривать как единую общемировую систему, а значит, и абсолютное обнищание следует также рассматривать в общемировом масштабе, системно. Согласно этой точке зрения, в развитых странах доходы рабочих действительно растут, но этот рост «сверхкомпенсируется» падением реальных доходов трудящихся стран Третьего мира, и в общемировом масштабе абсолютное обнищание пролетариата таки происходит.

Действительно, есть немало статистических данных (они уже приводились), которые свидетельствуют о значительном снижении уровня жизни во многих странах Латинской Америки, Африки и Азии за последние десятилетия. Неоспоримым фактом является также абсолютное обнищание подавляющего большинства бывших советских граждан после «демократической революции» в СССР. Так что, вероятно, приведённая выше точка зрения, в самом деле, правильна. Хотя всё же, если учесть разительный рост благосостояния рабочих на Западе и ощутимый его рост во многих «новых индустриальных странах», абсолютное обнищание пролетариата даже в целом в рамках всего мира представляется довольно сомнительным.

Но давайте не будем копаться в данных статистики, пытаясь выяснить, происходит абсолютное обнищание (так, как его понимают традиционно) в общемировом масштабе или нет. Давайте подойдём к проблеме абсолютного обнищания пролетариата с иных позиций и рассмотрим её под новыми углами зрения, не противоречащими, а, скорее, дополняющими системное рассмотрение этого явления в общемировом масштабе с учётом слаборазвитых стран. Постараемся по-новому, более глубоко, понять, что же вообще такое абсолютное обнищание пролетариата.

Прежде всего, нужно уяснить, что абсолютное обнищание в его традиционном понимании, очевидно, возможно лишь в рамках определённого технологического способа производства. Революционный переход от машинного к более высокому, информационному способу производства, поскольку он связан с качественными преобразованиями рабочей силы, с необходимостью и необратимосопровождаетсяувеличением размеров необходимого продукта и реальных доходов пролетариев.

Жизненно необходимые потребности и реальные доходы рабочих «информационного периода» развития капитализма никак не могут вернуться к уровню потребностей и доходов рабочих машинного периода, не могут снизиться до того уровня, который был «в начале капитализма». Если бы такое произошло, развитая рабочая сила просто деградировала бы, утратив способность выполнять сложный труд. В общем, сам процесс качественного преобразования, развития и усложнения, рабочей силы делает почти невозможным абсолютное обнищание пролетариата в той форме, в какой он традиционно представляется [464].

Абсолютное обнищание происходило в чётко выраженном виде во времена Маркса, когда преобладали неразвитые формы труда и когда крайне редко появлялись новые потребности и новые способы и средства удовлетворения потребностей. Оно же происходит и сейчас во многих отсталых странах, которые всё ещё находятся на «машинном уровне», порой и со значительным «ручным» укладом. При информационном же способе производства абсолютное обнищание пролетариата, по-видимому, не является безусловным, обязательным законом развития капитализма – ибо удовлетворение растущих потребностей рабочих и их личностное развитие служат первостатейными условиями развития самого общественного производства.

Впрочем, речь у нас шла об абсолютном обнищании в традиционном понимании. Однако, на мой взгляд, абсолютное обнищание пролетариата – намного более сложный процесс. Прежде всего, по моему мнению, само абсолютное обнищание пролетариата следует рассматривать, как это ни парадоксально звучит, лишь относительно – относительно объективных жизненных потребностей человека определённой исторической эпохи. Поскольку человеческие потребности исторически меняются – возвышаются! – неправомерно «отсчитывать» обнищание, ориентируясь на некий абсолютный и неизменный уровень, скажем, уровень полуголодного выживания человека. Сами представления о нищете носят конкретно-исторический характер, определяясь обстоятельствами времени и места. Когда-то нищим считался именно человек, живущий впроголодь и одетый в лохмотья. Сегодня даже в нашей бедной стране человека без телевизора назовут нищим. А с точки зрения сегодняшнего американца, отсутствие личного автомобиля – уже атрибут нищеты.

Так что, абсолютное обнищание следует «отсчитывать» именно от некоторой подвижной, исторически изменчивой планки потребностей – она должна служить нам «началом координат». Только такой подход к проблеме будет воистину диалектическим и конкретно-историческим подходом, какого требует марксизм.

При капитализме сосуществуют как бы два уровня человеческих потребностей. Первый – это «капиталистически- определённые » потребности. Под ними я понимаю как раз тот набор жизненных благ, что необходим лишь для воспроизводства и функционирования рабочей силы. Но эти потребности не есть подлинно «человечески- определённые » потребности – не есть тот набор жизненных благ, что необходим для полноценного и полнокровного бытия и развития человека определённой эпохи. Потребности первого уровня – это потребности человека как рабочей силы, как «говорящего» средства производства прибавочной стоимости. Потребности же второго уровня – это потребности человека как человека, человека как Личности.

Капитализм в силу действия его основного экономического закона не стремится к тому, чтобы наличный уровень удовлетворения потребностей всех членов общества «подтянулся» к планке второго уровня. Потребление рабочего – лишь момент воспроизводства капитала, не более того; и при капитализме удовлетворение потребностей трудящихся всегда будет удерживаться на первом, низшем уровне, достаточном для достижения цели капиталистического производства. Только коммунизм ставит своей целью достижение второго уровня, уровня потребностей человека как человека, и достижение его, собственно, означает построение полного коммунизма.

Есть все основания полагать, что с развитием капитализма разрыв между уровнем удовлетворяемых «капиталистически-определённых» потребностей рабочего класса и уровнем потребностей подлинно человеческих не только не сокращается, но, напротив, увеличивается. Возможно, капитализм в развитых странах смог более-менее удовлетворить чисто материальные запросы трудящихся, потребности их тела, но с удовлетворением культурных потребностей, потребностей души, дела обстоят, скорее, всё хуже и хуже. Для пролетариев даже в самых богатых странах доступ ко многим благам цивилизации – к знаниям, к возможности путешествовать по миру, посещать музеи и прочие достопримечательности и т.д., – к благам, доступным при нынешнем развитии производительных сил буржуазии, становится всё более ограниченным. Нельзя сказать, что степень удовлетворения этих запросов снижается абсолютно – нет, она, в общем-то, даже растёт, – но она снижается относительно уровня растущих потребностей человека «информационной эры», который вполне мог бы быть удовлетворён при ином способе распределения жизненных благ. В этом относительном снижении степени удовлетворения пролетариатом его человеческих потребностей, прежде всего – высших, духовных потребностей, я и усматриваю абсолютное обнищание пролетариата [465].

Но это ещё не всё. Так же как нельзя рассматривать обнищание пролетариата относительно некоего «навеки застывшего» уровня, так же нельзя и сводить уровень жизни рабочих, материальные условия их бытия, только лишь к уровню потребления различных товаров и услуг, к уровню потребления благ, оплачиваемых деньгами. Ведь помимо этих благ, человек ещё получает «бесплатно» множество благ и, наоборот, анти благ, которые очень даже влияют на качество его жизни, влияют ничуть не в меньшей мере, чем блага «за-деньги-приобретаемые». Например: воздух. С классической марксистской точки зрения воздух стоимости не имеет, но имеет потребительную стоимость. «Вещь может быть потребительной стоимостью и не быть стоимостью. Так бывает, когда её полезность для человека не опосредована трудом. Таковы: воздух, девственная почва, естественные луга, дикорастущий лес и т.д.» [К. Маркс. «Капитал», книга первая, глава 1]. Потребительная стоимость воздуха тем выше, чем он чище. Качество жизни очень зависит от чистоты воздуха, коим мы дышим, хотя чистота его от денежных доходов прямо не зависит. Зарплата может расти, но если воздух отравляется до невозможности, то наш жизненный уровень падает, невзирая ни на какие радужные «макроэкономические показатели»!

И вся-то беда в том, что в наши дни – в отличие от времён Маркса, когда индустрия только-только начала серьёзно воздействовать на природу, когда человек ещё только превращался, по словам Вернадского, в «геологическую силу», – полезность воздуха, воды и прочих природных благ, ох, как опосредована трудом! Промышленность загрязняет воздух, воду, почву вредными выбросами. Эти выбросы тоже суть продукты труда, потребительные стоимости. Вернее – потребительные анти стоимости, понижающие потребительную стоимость воздуха, воды и т.д. Они же, если посмотреть на проблему с нетривиальной точки зрения, являются товарами. Вернее – анти товарами. Конечно, углекислый газ или двуокись серы, выбрасываемые в заводские трубы, не предназначены для продажи. Но они прилагаются к товарам, производимым заводами, «в нагрузку», в качестве «приложения», увы, далеко не совсем бесплатного. Производство товаров сопровождается производством антитоваров.

Вредные выбросы заводов – пример, так сказать, «непреднамеренных» антитоваров. Но ведь бывают ещё и такие «антитовары», которые вырабатываются промышленниками совершенно преднамеренно! И эти «антитовары» мы столь же преднамеренно покупаем, – ясное дело, покупаем их вместе с товарами. Скажем, продукты питания капиталисты пичкают консервантами, стабилизаторами, химическими красителями и прочим дерьмом, разрушающим наш организм, ускоряющим старение и вызывающим целый спектр заболеваний, включая онкологические. Одежда шьётся из синтетических тканей, не всегда благотворно воздействующих на тело. А ещё мы смотрим фильмы и потребляем другие информационные продукты с таким содержанием, что оно калечит нашу психику, вызывает психозы и неврозы и превращает подрастающее поколение в моральных и умственных уродов.

Любой товар может одновременно быть антитоваром. А антитовары имеют, по терминологии С. Кара-Мурзы, «анти стоимость». Антистоимость вовсе не есть некая иррациональная величина. Антистоимость антитовара равна стоимости тех товаров, которые мы должны купить и потребить, дабы устранить негативные последствия потребления антитоваров. Так, чтобы «отремонтировать» свой организм, пострадавший от грязного воздуха и «химической» пищи, нужно пить витамины и пищевые добавки, содержащие антиоксиданты. А это – товары, имеющие стоимость.

Современный человек получает «в нагрузку» к товарам всё больше антитоваров; и этой беде наиболее подвержены как раз самые бедные, пролетарские и полупролетарские, слои общества. Богачи имеют возможность покупать за большие деньги экологически чистые продукты, качественную одежду из натуральных тканей, отдыхать на курортах с чистыми воздухом и водой, а также пользоваться самыми современными (и безумно дорогими!) методиками поправления здоровья. У пролетариев возможности куда меньше: они не могут компенсировать потребление антитоваров потреблением полезных продуктов. И это обстоятельство ставит под сильное сомнение, казалось бы, несомненный рост их денежных доходов.

Конечно, рабочий XIX века ел пищи меньше, чем нынешний рабочий. Меньше потреблял калорий и белков. Но он ел колбасу из натуральной свинины, а не из мяса, выращенного на антибиотиках, не дешёвую колбасу, наполненную всякой подозрительной «химией». Пролетарий XIX века располагал очень скудным гардеробом, но его одежда была пошита из стопроцентных хлопка и шерсти, а не из химических волокон, чьё действие на организм до конца так и не изучено. Наконец, он дышал более-менее чистым воздухом, пил чистую воду и не смотрел телевидение, которое превращает людей в полных идиотов! Вот и возникает риторический вопрос: намного ли лучше живёт современный рабочий, чем жил его предок 150 лет тому назад?

III.

Относительное обнищание пролетариата является глобальным явлением – его необходимо рассматривать именно как относительное обнищание рабочего класса в общемировом масштабе. То есть: в рамкахглобальнойкапиталистической экономики происходит неуклонное уменьшение доли всемирного пролетариата в общемировом доходе и общемировом богатстве. Соответственно, доля капиталистов «всех рас и племён» в распределении общемирового дохода и богатства возрастает.

Подчеркну снова, что в эпоху глобализации речь идёт не об эксплуатации пролетариата отдельных стран буржуазией отдельных стран, но об эксплуатации пролетариата всего мира мировым Капиталом. Относительное обнищание пролетариата в общемировом масштабе есть – в отличие от абсолютного обнищания – бесспорный факт, причём в масштабе всего капиталистического мира оно, однозначно, не прерывалось ни на один год. Беспрестанно рос и продолжает расти разрыв между богатыми и бедными странами, а также контраст между богатством и бедностью в самих слаборазвитых странах, и в НИС в том числе. Так что, концентрация богатства всемирной буржуазией имеет стойкую тенденцию к росту [466].

Но в то же время на протяжении большей части прошлого столетия в развитых капиталистических странах, если верить данным официальной статистики, относительного обнищания не происходило. Так, в Америке и странах Западной Европы, напротив, прослеживалась тенденция к снижению той доли общественного богатства, что приходится на «верхнюю прослойку населения», и к перераспределению доходов в пользу т.н. «среднего класса». «Вплоть до середины 70-х годов на Западе неуклонно сокращалась доля “золотого одного процента”: с 1913 по 1974 г. она уменьшилась почти вдвое» [467]. Такая тенденция может быть превратно понята, как прекращение относительного обнищания вообще – вследствие «изменения сущности капитализма» и прекращения действия закона капиталистического накопления. Так превратно она, собственно говоря, и понимается теми, кто силится доказывать вечность этого строя и его способность решить социальные проблемы человечества!

Однако «относительное обогащение пролетариата», если таковое и вправду происходило, не есть явление, вообще присущее новейшему капитализму. Это есть явление сугубо временное и локальное, присущее капитализму лишь на определённой стадии его развития в определённых странах и регионах капиталистического мира, и обусловленное действием ряда причин, рассмотренных выше. Короче, буржуазное государство способно в некоторых пределах и в ограниченных временн ы х рамках подавлять действие объективных экономических законов, добиваясь замедления или устранения тех процессов, в частности, относительного и абсолютного обнищания пролетариата, которые грозят падением господства буржуазии. Однако совсем и навсегда устранить действие этих объективных экономических законов оно не может.

И вот «…в последней четверти ХХ столетия эта отрадная тенденция [к смягчению социального неравенства – К. Д.] повернула вспять во всех развитых странах, и к концу века в Великобритании, Германии и Франции эта доля [доля «золотого одного процента» – К.Д.] выросла почти наполовину, а в США – даже превзошла показатель 1913 г. Как полагают авторитетные западные специалисты, “усиление неравенства, начавшееся в середине 70-х годов и ускорившееся в 80-е, является одной из тенденций в современной экономике, имеющих самое достоверное документальное подтверждение”» [468]. Короче говоря, всё вернулось на круги своя, и капиталистическая экономика Запада «снова» стала развиваться «по Марксу», оправдывая его «несостоявшиеся предсказания», – по, а не «вопреки Марксу».

Если в начале 1920-х годов 1% богатейших граждан США обладал около 30% богатства, находившегося в распоряжении всех домохозяйств, то в конце 1980-х и в 1990-е годы на их долю приходилось уже около 40% всей стоимости имущества за вычетом обязательств и около 50% финансовых средств. За тот же период верхний 1% населения получил ² / ₃ всех прибавок в финансовом богатстве домохозяйств [469].

На страницах опубликованного в 2000 году исследования «Экономический апартеид в Америке: введение в экономическое неравенство и неуверенность» приводятся следующие данные. С 1976 по 1997 год собственность 1% самых богатых домохозяйств США увеличилась с 19 до 40%, следующих за ними 9% – с 30 до 33%. В то же время доля остальных 90% американских домохозяйств в национальном богатстве страны уменьшилась с 51 до 27%! [470] Короче говоря, за каких-то 20 лет доля пролетариата (а он, надо полагать, и составляет подавляющее большинство среди «остальных 90%»), снизилась почти вдвое – таких темпов относительного обнищания пролетариата сам Маркс, наверное, не знавал! Создаётся впечатление, будто капитализм спешит наверстать то, что было упущено за предшествовавшие полвека!

Богатство Америки, её производственная и финансовая мощь, всё более концентрируются в руках немногих крупнейших капиталистов. На долю всего-навсего 0,5% всех американцев сейчас приходится 37,4% всех акций и облигаций корпораций и 56,2% всех активов частного бизнеса [471].

Бюджетный Комитет Конгресса США обследовал положение в сфере доходов американцев за период 1979 – 1997 годов. Исследование показало, что доходы 1% наиболее богатых жителей США выросли за это время на 157%, в то время как доходы «среднего класса» увеличились всего на 10%. Интенсивное расслоение происходит и среди «самых богатых» – стремительно богатеют «самые-самые». Если в 1970 году на долю 0,01% наибогатейших американцев приходилось 0,7% от общего дохода всех граждан, то в 1998 году они получали уже 3% национального дохода.

В настоящее время примерно 13 тыс. богатейших американских семей имеют такой же доход, как 20 млн. беднейших! Доход каждой из этих 13 тыс. олигархических «суперсемеек» в 300 раз (!) превышает среднестатистический доход американской семьи [472]. И не удивительно, что в Америке стремительно растёт число миллиардеров. В 1988 году их было 66, а через десять лет – уже 268! [473]

Таким образом, можно констатировать, что относительное обнищание пролетариата в Соединённых Штатах возобновилось и даже, более того, приобрело невиданные ранее темпы. В крупнейшей и богатейшей империалистической стране происходит резкая эскалация социального расслоения, которая настораживает и пугает сторонников капитализма. И США – не исключение, подобные процессы происходят и в других империалистических странах. Например, в Германии прибыли корпораций за последние 20 лет ушедшего века выросли на 90%, а зарплаты – лишь на 6% [474]. Со Штатами «конкурирует» разве что Гонконг, где на верхние 20% богатых приходится больше половины доходов, а на низшие 20% – менее 5% [475].

Причин «возобновления относительного обнищания» несколько. Главнейшей из них, на мой взгляд, является глобализация, с которой связана «неолиберальная волна». Глобализация ведёт к тому, что, во-первых, ухудшается экономическое положение пролетариата (об этом мы поговорим в следующих главках), и, во-вторых, усиливаются позиции крупного монополистического капитала в его взаимоотношениях с буржуазным государством. С буржуазным государством, что выражает и отстаивает интересы всего класса буржуазии, но – не забывайте об этом! – часто в ущерб интересам отдельных капиталистов. С государством, которое осуществляет политически нужное для буржуазии «сглаживание» социального неравенства, но делает это ценою лишения буржуа части прибыли, что буржуям не очень-то и по душе.

Дата добавления: 2015-08-02