Глава 21. – Мне больше нечего вам сказать, – заявил Бун, когда они добрались до парковки.

– Мне больше нечего вам сказать, – заявил Бун, когда они добрались до парковки.

– Очень смешно, – хмыкнула Петра. – Сейчас умру со смеху.

На улице стояла страшная жара. Солнце тяжело пульсировало, обрушивая на город свой жар, словно молот на наковальню. Даже Петра вспотела – не покрылась испариной, нет – именно вспотела.

– Да нет, я в общем-то могу понять, почему ты так прониклась к этому парнишке, – продолжал Бун. – Он такой добрый, интеллигентный и так раскаивается…

– Хватит уже, Бун, – оборвала его Петра. – Ты же проницательный человек. Он просто ребенок, который не знает, как ему себя вести. Потому и мечется от депрессивного фатализма к неадекватному оптимизму. Его высокомерие скрывает страх, а показушное безразличие – стыд.

– Видишь ли, – ответил Бун, – на мой взгляд, под его высокомерием скрывается еще большее высокомерие, а под показушным безразличием – искреннее безразличие.

Петра распахнула дверь машины и скользнула на водительское сиденье.

– В любом случае защищать его – наша работа.

– Да, он это особенно отметил.

Он ведь не какой-нибудь мексикашка, чтобы расплачиваться за свои поступки. Нет, Кори на сто процентов уверен, что белая кожа и папочкины деньги помогут ему выбить себе приговор помягче.

Разумное предположение, но в нынешней ситуации совершенно неверное. Общественность возмущена и требует расплаты; единственное, что сделают тут его деньги, так это настроят толпу против него еще сильнее. Просто до Кори это пока не доходит.

Ему кажется, что и на этот раз все удастся решить деньгами. Но это не так.

И вот еще что, понял внезапно Бун, чувствуя себя безнадежно старым. Кори ведь из поколения «компьютерных» детей – им кажется, будто в любой момент можно загрузить сохраненную игру и начать все заново. А раз реальности никакой нет, раз все вокруг для них – виртуальное, значит, и последствий от их поступков никаких не будет.

– Как ты догадался, что он сидит на стероидах? – спросила Петра.

– Да ты на него погляди, – ответил Бун. – У него же мускулы слишком большие для его костей. Волосы, хоть и сбритые, а все равно выпадают. Может, он и той ночью был накачан стероидами.

– И неадекватно агрессивен?

– Да, возможно.

– Все равно не думаю, что на этом можно построить защиту. Но поразмыслить над этим стоит. Ладно. В какую сторону ты дальше собираешься двигаться? – поинтересовалась Петра.

Для начала Бун решил определить стороны, в которые двигаться у него возможности не было. Он не мог переговорить с Тревором Бодином или братьями Ноулс – адвокаты прекрасно понимали, что интересы их подзащитных не совпадают с интересами Кори, поэтому не разрешали никаких встреч и интервью. Эти парнишки были гораздо умнее Кори, поэтому начали сотрудничать с полицией уже на первом допросе. В лучшем случае они могли рассчитывать только на то, что Алан во время перекрестного допроса немного пообстругает кривые показания остальных членов «Команды Рокпайл». В общем, ничего хорошего. Зато Бун может нарыть побольше информации о самой банде и выяснить, чем же все-таки они занимались.

Сообщив все это Петре, Бун добавил:

– Если Кори будет так же вести себя на суде, Мэри Лу подведет его прямо к электрическому стулу.

– Это точно, – вздохнула Петра. – Разузнай о нем побольше, Бун. Раскрой его, вытащи хоть что-нибудь, чем мы сможем воспользоваться.

– Пит, я не психотерапевт, – напомнил Бун. – Как, впрочем, и ты.

Петра никак не могла понять, что Кори Блезингейм в точности тот, кем кажется, – богатый, испорченный, бесполезный кусок дерьма, который неудачно ударил человека и теперь отправится за это на самое дно, потому что слишком глуп и упрям, чтобы хотя бы попытаться добиться освобождения под залог. Кори попал в самое пекло, в самую серединку гигантской волны, и никому неохота залезать ради него на водный мотоцикл и ехать его спасать.

Вот только Келли Кухайо уговаривает Буна, подталкивает его все ближе и ближе к мотоциклу.

– Добудь нам информацию, – сказала Петра. – А мы уж разберемся, как ее применить.

– Будет сделано, – кивнул Бун.

Не самая приятная работенка, но, опять-таки, это с любой работой так.

Именно поэтому она и называется работой.

А самое главное для Буна сейчас – выяснить даже не что сделал Кори, а почему.

– А ты, э-э-э, куда-нибудь сегодня вечером собираешься? – как бы невзначай спросил Бун.

Очень изящно, чертыхнулся он про себя.

Придурок.

Петра нахмурилась.

– Мы сегодня с коллегами из офиса собираемся. У нас вечеринка по поводу выхода на пенсию одного из партнеров. Присутствие добровольно-обязательное, так что извини.

– Да ничего, – улыбнулся Бун.

Добровольно-обязательное? Это, интересно, как?

– Может, в другой раз? – предложила Петра.

– Конечно.

Петра послала ему воздушный поцелуй, закрыла дверь машины и укатила прочь.

Бун забрался в свой фургончик.

Наверняка у нее и впрямь сегодня вечеринка в офисе, подумал он. А может, и нет. Может, она свободна вечером, но не захотела, чтобы я решил, будто могу вот так неожиданно вытаскивать ее из дому. Надо будет проконсультироваться на этот счет с Богом Любви Дэйвом (не зря же его так прозвали), подумал Бун. Хотя Дэйв как раз славился тем, что умудрялся вытаскивать своих пассий из дому – вернее, затаскивать их к себе в постель – за тридцать секунд.

Все-таки мир адвокатов очень сильно отличается от мира сёрферов, признал Бун.

Другие волны, другие правила.

К слову, о волнах – Бун решил потратить остаток дня с умом и направился в Ла-Хойю, на брейк Рокпайл.

Дата добавления: 2015-08-02