Начальник Алтайского округа В.К. Болдырев о неприписанных переселенцах

[1894 г.]

<...> Частому возникновению земельных споров способствовал также из года в год увеличивающийся наплыв переселенцев. Со воспоследования закона 30 июля 1865 г., разрешившего переселение крестьян в Алтайский Округ, на землях, находившихся в непосредственном распоряжении горнозаводского Управления, образовалось много новых общин, но границы земель, занятые вновь водворенными крестьянами, по большей части, не установлены с надлежащей определенностью. Обстоятельство это, конечно, отражается неблагоприятно на экономическом положении переселенцев. Тем не менее, переселенцы, устроившиеся в новых поселках, находятся в несравненно лучших условиях, чем крестьяне, проживающие в селениях старожилов без приемных приговоров. Сюда относятся переселенцы, не выполнившие предписанных законов для выхода из сельских обществ правил, или же те, которым старожилы предложили приселиться к их обществам, отказали в выдаче приемных приговоров. Такие переселенцы находятся в полной зависимости от старожилов и облагаются ими непосильными поборами.

По собранным чиновником по крестьянским делам сведениям, число переселенцев, находящихся в указанных условиях, достигает до ста тысяч душ.

Сибирские переселения. Новосибирск, 2003. Вып. 1. № 26.

Из статьи Н.Н. Баранского «Непричисленные переселенцы»

1901 г.

Здесь надо иметь в виду, что переселенческий вопрос в Сибири, и именно в Западной Сибири, и прежде всего в Степном Алтае, куда переселенцев шло всего больше, к тому времени очень обострился. За десять с лишним лет, прошедших с постройки Сибирской железной дороги, переселенцев там набралось уже около миллиона. Громадное большинство их оставалось непричисленными, потому что за приемный приговор надо было платить по тому времени значительные деньги; большинству таких денег неоткуда было взять, а остальные до поры до времени «воздерживались». По отношению к непричисленным переселенцам в 1897 г. состоялось определение, по которому непричисленные переселенцы (подлежащие по точному смыслу существовавших законов выдворению по этапу обратно на родину), буде имели дом и пашню, причислялись к старожильческому обществу даром (без приемного приговора). Наличие дома и пашни удостоверялось волостным писарем.

С непричисленными была повсюду большая канитель. По первоначалу старожилы сами выезжали на тракт и зазывали шествовавших по тракту расейских к себе работать на страду. При этом они высматривали семьи с хорошим рабочим составом; сговорившись, привозили, хорошо кормили, но работать заставляли вовсю. В дальнейшем продавали им избушки, старые бани, позволяли запахивать землю, которой у них приходилось по 100 десятин и более на душу. Но затем в ряде деревень получилось, что новоселы с достатком запахивали сразу по 50–100 десятин, и скоро все целики оказывались выпаханными. Тогда отношение к новоселам со стороны старожилов резко менялось. Бывали на Алтае случаи, когда старожилы толпой с дубинами и вилами зорили избушки непричисленных новоселов и среди зимы выгоняли их с маленькими детьми прямо на мороз. <...>

Особенно сложные отношения создались в деревне Фунтики, в 15 верстах от Чистюньки к северу. Там жило до 100 дворов старожилов-«кержаков» (т.е. староверов, раскольников), до 200 дворов причисленных новоселов и около 100 дворов новоселов, позже пришедших, уже после «милостивого манифеста 1897 года» и еще не причисленных. Получалось нечто вроде Древнего Рима: патриции, оптиматы и пролетарии. Борьба в три угла. <...>

Баранский Н.Н. Непричисленные переселенцы // Н.Н. Баранский и некоторые вопросы
экономической и учебной географии. Барнаул. 1981. С. 3-5.

Дата добавления: 2015-08-03