Договорные отношения.

Как видно из положений подп. 6 ч. 3 ст. 402 ГПК РФ и подп. 3 ч. 1 ст. 247 АПК РФ, иск к иностранному лицу может быть предъявлен в российский суд не только по месту жительства (местонахождению) такого лица, но и по месту исполнения договора. Аналогичный подход имеет место в Европе (ст. 5 (2) Регламента Брюссель 1) и при определенных условиях - в США (доктрина минимальных контактов).

Наибольший интерес в контексте договорных отношений в сети Интернет представляет, как отмечалось ранее, вопрос о месте исполнения обязательства по предоставлению цифрового контента, поскольку его решение непосредственно влияет на возможность установления российским судом своей юрисдикции в отношении иностранного лица, не имеющего местонахождения (места жительства) на территории России. Поскольку вопросы исполнения обязательства относятся к "компетенции" гражданского права, необходимо обратиться к соответствующим положениям ГК РФ.

Поскольку специальные положения на сей счет отсутствуют и в части второй, и в части четвертой ГК РФ, место исполнения обязательства по предоставлению цифрового контента должно определяться по общим правилам исполнения обязательства, указанным в ст. 316 ГК РФ, из которой методом исключения следует, что таким местом является место жительства должника (или его местонахождение, если должником является юридическое лицо) <1>. Другой вопрос, насколько российский суд вправе применять положения ГК РФ, регламентирующие место исполнения обязательства для целей решения вопроса о наличии компетенции по рассмотрению спора с участием иностранного лица, в то время как в качестве применимого может выступать иное право (не российское). Принимая во внимание, что вопросы компетентности суда рассматривать определенный спор носят публично-правовой характер и решаются в силу этого по правилам lex fori, применение положений ГК РФ является вполне обоснованным. В любом случае вопрос о применимом праве не решается ранее, чем будет решен вопрос о юрисдикции. Таким образом, если стороны прямо в договоре не указали, что местом исполнения обязательства по предоставлению цифрового контента является местонахождение (место жительства) его приобретателя, данное специальное основание для установления юрисдикции не добавляет ничего принципиально нового по сравнению с общим правилом о предъявлении иска в суд по месту жительства (местонахождению) ответчика.

--------------------------------

<1> Все остальные перечисленные в данной статье варианты явно не подходят к рассматриваемым отношениям.

В случае если в качестве стороны договора, заключенного в сети Интернет выступает потребитель, то в соответствии с п. 7 ст. 29 ГПК РФ и п. 2 ст. 17 Закона о защите прав потребителей иск может быть предъявлен в суд по месту жительства (месту пребывания) истца, по месту заключения или месту исполнения договора. Потребитель не может быть лишен или ограничен в реализации данного права договором <1>. В отличие от европейского законодательства (ст. 15 Регламента Брюссель I) российское законодательство не содержит критерия направленности деятельности как условия применения специальных защитных правил о юрисдикции. Для целей установления компетенции суда общей юрисдикции по рассмотрению спора потребителя с иностранным интернет-магазином абсолютно неважно, насколько такой магазин направлял свою предпринимательскую деятельность на территорию места жительства потребителя, а равно насколько он мог предвидеть возможность предъявления к нему иска на такой территории. В значительной степени здесь сказывается время принятия соответствующих положений: ГПК РФ был принят в 2002 г., Закон о защите прав потребителей - в 1992 (!) г., когда об электронной коммерции не задумывались.

--------------------------------

<1> Пункт 22 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей"; п. 7 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. N 146 "Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров".

К тому же древность российских законов о защите прав потребителей проявляется также и в том, что отношения, связанные с распространением цифрового контента, при излишне формальном толковании таких законов могут "выпасть" из-под сферы их применения. С одной стороны, приобретение цифрового контента обычно осуществляется в личных, семейных, домашних и иных нуждах, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, но, с другой стороны, оно не укладывается в "прокрустово ложе" триады "товар - работа - услуга", которая обозначена в преамбуле к Закону о защите прав потребителей при описании сферы его действия. Как будет показано далее, цифровой контент нередко предоставляется на основании лицензионных договоров, являясь тем самым имущественным правом. Однако принимая во внимание имеющуюся в последнее время тенденцию к расширительному толкованию триады "товары - работы - услуги", проявляющуюся в разъяснениях Верховного Суда РФ, есть основание полагать, что суд не будет столь формально подходить к вопросу о распространении на такие отношения норм законодательства о защите прав потребителей <1>.

--------------------------------

<1> В частности, долгое время Верховный Суд РФ отказывал в признании отношений по страхованию, подпадающих под действие Закона о защите прав потребителей со ссылкой на то, что страхование не является ни товаром, ни работой, ни услугой. По мнению суда, целью заключения договора имущественного страхования является погашение за счет страховщика риска имущественной ответственности перед другими лицами или риска возникновения иных убытков в результате страхового случая (см.: Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за первый квартал 2008 года, утв. Постановлением Президиума Верховного Суда РФ от 28 мая 2008 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 8). Однако впоследствии Верховный Суд РФ отошел от такого формального толкования положений преамбулы Закона о защите прав потребителей и распространил его и на договоры страхования имущества, заключенные гражданами для личных, семейных, домашних и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности. (См. п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан").

Рассматривая вопрос о юрисдикции судов по спорам, связанным с договорными отношениями, следует принимать во внимание, что подавляющее большинство договоров, заключаемых в сети Интернет, будут так или иначе иметь соглашение о выборе суда (пророгационное соглашение), в связи с чем необходимо рассмотреть те правила, которые применимы к такого рода соглашениям по российскому праву.

Согласно ст. 249 АПК РФ, если стороны, хотя бы одна из которых является иностранным лицом, заключили письменное соглашение, где определили, что арбитражный суд России обладает компетенцией по рассмотрению возникшего или могущего возникнуть спора, связанного с осуществлением ими предпринимательской и иной экономической деятельности, арбитражный суд России будет обладать исключительной компетенцией по его рассмотрению, при условии, что такое соглашение не изменяет исключительную компетенцию иностранного суда. При этом не обязательно, чтобы одной из сторон такого пророгационного соглашения выступало российское лицо, оно может быть заключено и между двумя иностранными лицами <1>, например между зарубежными аффилированными лицами российских компаний.

--------------------------------

<1> Пункт 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. N 158 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц".

Российская судебная практика выработала ряд положений, направленных на обеспечение баланса интересов сторон при заключении пророгационных соглашений. Так, такие соглашения не могут носить "асимметричный" характер, т.е. не могут одну сторону наделять альтернативным арбитражному разбирательству правом на обращение в суд, а другую - нет. Несмотря на наличие арбитражной оговорки, сторона всегда может подать иск в государственный суд, если таким правом наделена другая сторона <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Президиума ВАС РФ от 19 июня 2012 г. N 1831/12.

Нередко click-wrap- соглашения и иные договоры, заключаемые в сфере электронной коммерции, содержат пророгационное соглашение в пользу иностранного суда. Если в качестве одной из сторон такого соглашения выступает потребитель, то подобные положения не лишают его возможности предъявления иска по своему месту жительства. Если такое соглашение содержится в договоре между предпринимателями, возникает вопрос, препятствует ли наличие такого пророгационного соглашения в пользу иностранного суда установлению компетенции отечественного суда. Формальное толкование положений ст. 249 АПК РФ позволяет сделать вывод об отсутствии препятствий для российского арбитражного суда признать себя компетентным рассматривать данный спор по общим правилам определения международной подсудности даже при наличии пророгации в пользу иностранного суда. Такой подход, как отмечается, с одной стороны, расширяет пределы юрисдикции Российской Федерации, но, с другой стороны, противоречит принципу автономии воли сторон и дестабилизирует хозяйственный оборот, поскольку лишает стороны элемента предсказуемости в вопросе о компетентной юрисдикции.

Данные соображения были приняты во внимание ВАС РФ, который установил, что "арбитражный суд не признает себя компетентным, если по заявлению стороны установит, что между сторонами правоотношения заключено исполнимое и юридически действительное соглашение о рассмотрении спора исключительно судом иностранного государства". В качестве основания для такого решения была применена аналогия закона п. 5 ч. 1 ст. 148 АПК РФ (о праве арбитражного суда оставить заявление без рассмотрения при наличии соглашения о рассмотрении такого спора в третейском суде) <1>.

--------------------------------

<1> Пункт 6 информационного письма Президиума ВАС РФ от 9 июля 2013 г. N 158 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц".

Таким образом, российское законодательство допускает широкую степень усмотрения сторон предпринимательского договора по выбору компетентного суда: они могут выбрать как российский арбитражный суд, так и зарубежный суд. В обоих случаях, за редким исключением, российский арбитражный суд будет придерживаться волеизъявления сторон. В связи с этим вряд ли стоит упускать возможность урегулировать данный вопрос субъектам электронной коммерции, осуществляющим деятельность в B2B- сегменте. Соответствующие положения могут быть, в частности, включены в стандартные договоры, размещенные на сайте (click-wrap- соглашения).

Дата добавления: 2015-08-02