Глава 2. Оранж

- Ты опоздал.

По поведению Хичоля сложно понять, злится он или нет. На Донхэ он не смотрит - сидит в кресле с высокой спинкой, свободно раскинувшись, и равнодушно подталкивает шарики ньютоновского маятника поочередно с обоих концов.

- Но я же не виноват в том, что меня сшиб какой-то перемазанный краской псих.

Донхэ напускает на себя жалостный вид и добавляет в голос нотку негодования - пусть Хичоль знает, что он тоже пострадавшая сторона, жертва несостоявшегося домогательства. Хичолю, кажется, все равно - играется с металлическими сферами, размышляя о чем-то своем, и Донхэ вдруг начинает раздражаться из-за этой штуковины на его столе - литые шарики ударяются друг о друга с неприятным шепотом "тебе ничего здесь не светит", раскачиваются на длинных нитках и привлекают внимание Хичоля сильнее, чем сам Донхэ. Хочется отодвинуть подставку на край столешницы или хотя бы прижать шарики пальцами, чтобы прекратили стучать по вискам, гипнотизировать хёна, чтобы не отвлекали его от важных вещей. Только вот лучше ничего здесь не трогать или же сразу самому лезть в петлю.

- Ты хотя бы спросил его номер?

- Что? Нет, зачем?

Донхэ недоуменно распахивает глаза, а Хичоль смеряет его ледяным взглядом, в котором читается диагноз "безнадежный болван". Он вдруг опрокидывает маятник на бок, потеряв к нему всяческий интерес, отодвигается от стола и закидывает ногу на ногу. Отлично, у Донхэ есть пара минут, пока Хичоль не потеряет интерес и к нему.

- Чтобы он, как минимум, оплатил счет за химчистку.

Хичоль поясняет совершенно будничным тоном, а Донхэ только лишь раскрывает рот в беззвучном "о" - ему и в голову не приходила мысль требовать с незнакомца деньги, что впрочем, зря - футболка испорчена, на локтях после падения - синяки. А если подумать, парень был симпатичным, вероятно, со странностями, но у кого их нет? Можно было бы позвонить... Хичоль замечает, что Донхэ ударяется в самокопания, и выдергивает его обратно в реальность простым, но, тем не менее, колким и прямолинейным вопросом.

- Зачем ты ушел со старой работы? Ты ведь опять на мели?

- Хён, ты же всегда был на моей стороне...

Донхэ не хочется ничего объяснять. Да и как объяснить то, что рутина достала, что работа в офисе - это не для него и, возможно, пришло время открыть что-то новое, попытаться найти себя и перестать ждать, что судьба сама подкинет какой-нибудь интересный сюжет. Отчасти слепой авантюризм и неутолимая жажда жизненных перемен.

Хичоль рассматривает Донхэ, словно любопытный опытный образец, но докапываться до причины увольнения прекращает, понимая, что бесполезно. К тому же, он действительно всегда оставался на стороне Донхэ, поддерживал, пусть даже на расстоянии, и между ними существовала какая-то схожая с братской связь. Тем не менее, дразнить Донхэ бесконечно забавно - его смешанные эмоции, все до единой, отражаются на лице.

- И как тебя проводили коллеги?

Хичоль кладет ноги на край стола и достает из выдвижного ящика сигарету, предвкушая интересный рассказ.

- Проводили, - неоднозначно отвечает Донхэ и отводит взгляд, тихо радуясь тому, что Хичоль не любитель читать мораль и нравственный кодекс.

- О, значит, была прощальная вечеринка. И? С кем-нибудь переспал?

Донхэ заметно смущается. Ерзает на стуле, не зная, как лучше устроиться и двигает к себе маятник, дернув за спутанные нитки - лишь бы занять чем-нибудь руки, не выдать себя.

- Да так... Ничего серьезного.

- Почему ты занервничал?

Разумеется. От Хичоля сложно что-либо скрыть. Губы парня растягиваются в усмешке, в глазах появляется хитрый блеск.

- Я плохо помню ту вечеринку, - признается Донхэ. Странно, маятник действительно успокаивает. Хичоль некоторое время молчит.

- Почему? Ты ведь не мог напиться. Или без меня ты отрываешься совсем по-другому?

Донхэ немного сомневается перед ответом, но Хичоль рассматривает его требовательно, с беззлобной издевкой, хоть и через тонкую завесу дыма - он ждет, а Донхэ решает, что ему все равно нечего больше терять. К тому же, ничего особого и не произошло - он просто переспал с одним из бывших коллег. Никаких чувств, только быстрый, ни к чему не обязывающий секс посреди вечеринки, под лестницей, в темноте. Немного грубо, но через месяц Донхэ вряд ли вспомнит об этой интрижке, впрочем, как и его партнер. Пройденный этап, на котором даже не хотелось задержаться чуть дольше.

- Тот парень, кажется, подсыпал мне что-то в бокал, - равнодушно махнув рукой и устало откинувшись на спинку неудобного стула. Хичоль удивленно приподнимает бровь, а Донхэ бросает в холодную дрожь, когда он понимает, в каких масштабах хён мог представить себе ту вечеринку. Воображение у него всегда было слегка... воспаленным.

- Ничего особого, афродизиак или что-то такое, - поспешно добавляет Донхэ. - Все было по обоюдному согласию. Мы разбежались и больше не виделись. Забудь.

- Мило, - Хичоль спокойно делает очередную затяжку. - Ну, ты хотя бы развлекся, перед тем как уйти.

Донхэ вдруг кажется, что они сидят не в огромном, давящим своим великолепием кабинете, а в каком-нибудь простом баре с жесткими стульями, как в старые времена, когда можно было рассказать друг другу о чем угодно, посмеяться и попросить о помощи, зная, что она будет оказана в любой момент.

- Так ты возьмешь меня на работу?

В голосе Донхэ оживает надежда. Он слегка подается вперед и смотрит на Хичоля умоляющим взглядом, часто моргая из-за того, что сигаретный дым щиплет глаза.

- Ты пропустил собеседование.

Черт. Хичоль опять включает режим принципиального управляющего галереей, свернув в трей режим "беззаботный друг". Момент упущен или еще не совсем?

- Я все объяснил! Ну же, тебе ведь нужны официанты? Хотя бы на одну выставку, хён...

Донхэ растягивает слова, будто выпрашивает у друга конфеты. Хичоль кажется непреклонным, но они оба знают, что в конечном итоге он все же уступит.

- Хён...

И Хичоль уступает.

- Пока ничего обещать не могу. Жди звонка.

***

Хичоль не звонит ровно неделю. Достаточный срок, чтобы наказать Донхэ за пропущенное собеседование, необходимые 168 часов, чтобы случайности перестали таковыми быть. Все семь дней Донхэ хватается за любую временную работу - подменяет старого приятеля за прилавком китайской лапшичной, моет тарелки, развозит газеты и криво подстригает парковые кусты. О том, чтобы ходить на серьезные собеседования и искать работу на целый день пока не появляется даже мыслей - собеседования сулят работу в офисе, а именно от нее Донхэ так упрямо старается убежать. Заработанных денег откровенно мало и едва хватает на то, чтобы купить еды и переночевать в общественной бане, прячась от арендодателя и ростовщиков, но Донхэ все равно - такой цитрусовый жизненный ритм лучше чем то серое уныние, в котором он провел последних несколько лет. Домой он возвращается только на пятый день - к записке, в которой он обещал арендодателю заплатить за квартиру в следующем месяце, добавлена строчка "с процентами", а значит, старый хрен уступил. Электричество отключено за неуплату, но вода по-прежнему есть, а вещи Донхэ на своих местах. Он заставляет себя перебороть страх темноты, быстро принимает горячий душ и с улыбкой вытягивается в удобной кровати. Жизнь внезапно кажется полной и яркой, даже при том, что Донхэ не знает, что принесет ему следующий день. А приносит он неприятный разговор с ростовщиками, подловившими его в общественном парке, несколько болезненных тычков под ребра и установленный крайний срок выплаты долга. Затем, наконец-то, звонит Хичоль.

- Послезавтра выставка в большой галерее. Нашу великую звезду внезапно творчески прорвало. Опоздаешь еще раз - убью.

Донхэ замечает в голосе Хичоля неприкрытый сарказм, но не придает этому абсолютно никакого значения. Похоже, он не симпатизирует художнику, отправившему свои работы на выставку, но что с того? Хичоль в принципе не способен симпатизировать всем подряд.

В большой галерее Донхэ появлялся нечасто - как-то случайно он оказался здесь в качестве гостя, а пару раз разносил по залу бокалы с вином. Ему всегда нравилось это место, и не столько из-за теплого освещения и атмосферы спокойствия, сколько из-за того, что можно было остаться после закрытия и побродить между интересных картин. Работать здесь официантом было легко, и Донхэ всегда думал, что ему идут галстук-бабочка и образ улыбчивого сомелье, но посетители выставки, которую Хичоль устраивает на этот раз, кажется, придерживаются совершенно иного мнения и бросают на парня странные взгляды. Первые полчаса Донхэ списывает подобное поведение на собственную мнительность, но когда его передвижения начинает сопровождать тихое перешептывание, понимает, что с ним явно что-то не так.

На блестящем подносе остается всего два бокала вина. Донхэ решает, что раздаст их, а затем вернется в подсобку, спросит у кого-нибудь из персонала, в чем дело. Может быть, галстук завязан неправильно? Или пуговица на рукаве оторвалась? Вроде нет, а даже если и так, Донхэ не привлек бы к себе столько внимания - любой официант во время выставок остается почти незамеченным, ведь люди смотрят на картины, а не на обслуживающий персонал. А картины на этой выставке - верх абстрактного мастерства - яркие, сочные. На них изображены фигуры - ускользающие, манящие, фигуры без лиц, души, сочащиеся неразбавленной краской.

- Поздравляю, ты произвел здесь фурор.

Донхэ останавливается, когда один из приглашенных гостей перехватывает за ножку хрупкий бокал. Внезапно этот парень кажется смутно знакомым - высокий, моложе Донхэ, язвительно смотрит на мир и прячет глаза за стеклами стильных очков. Донхэ определенно видел его где-то раньше, только вот где? Имя "Чо Кюхён, художественный критик", выбитое на его пропуске, совсем ни о чем не говорит, так что этому парню нужно сейчас?

- Прошу прощения?

Кюхён вытягивает вперед руку с бокалом вина и, отогнув безымянный палец, указывает Донхэ в центр зала.

- Прогуляйся слегка.

Донхэ становится любопытно. Интрига подогревает накаляющийся интерес. Отдав второй бокал все тому же смутно-знакомому незнакомцу, Донхэ опускает поднос и идет к центральной картине, осторожно огибая людей, собравшихся в плотный круг. Перешептывание становится громче, словно подсказывая правильное направление, несколько человек расступаются, освобождая путь.

Донхэ замирает, не успев даже взглянуть на испещренное карандашными росчерками полотно. Рядом с мольбертом стоит парень, тот самый блондин, психованный извращенец, что сбил Донхэ с ног чуть больше недели назад. Что он здесь делает? Почему его все поздравляют? Неужели эта выставка принадлежит ему? Он... художник? Тот человек, о котором Донхэ столько слышал? Беспринципный авантюрист, которого Хичоль, несмотря на многочисленные подколки, называл настоящим талантом? Тот, кто принес его галерее успех?

Словно почувствовав присутствие Донхэ, блондин переводит на него взгляд и, легко улыбнувшись, поднимает в воздух полный бокал вина. "За тебя", - читается по его губам, а затем парень делает небольшой глоток, облизывается, как и при их прошлой встрече. Донхэ чувствует, как в позвоночник впиваются стальные прутья - негодования, откуда-то взявшейся злости и полного недопонимания ситуации. Пересилив себя, он отрывается от насмешливых глаз незнакомца и, наконец, смотрит на работу, сыгравшую главную роль всей этой выставки. Картина черно-белая, единственная во всем зале картина без цвета, на которой изображена не безликая фигура, а настоящий человек. Улыбающийся, обнаженный. Бесцветный, но до безумия живой. Отражение, переведенное на бумагу. Донхэ.

Дата добавления: 2015-08-02