|
Читайте также: |
Что ж, конечно, Читатель наверняка понял, что я решил именно в ходе этой прогулки рассказать Косте о моей находке в химической лаборантской. Я так подумал, что, наверно, лучше всего будет поделиться этой информацией сначала только с одним человеком, и, разумеется, с Костей, дабы не превращать загодя это дело в массовую детективную операцию. К тому же, нам с Тагановым предстояло завтра явиться в школу, и я ни на йоту не сомневался в том, что там мы узнаем ещё больше чего-то нового и неожиданного. Не знаю, что ещё сулит нам наш приход, но я надеялся уже завтра найти ответы хотя бы на некоторые мучающие меня вопросы, чтобы хоть слегка выпутаться из этого коварного лабиринта подозрительных фактов, мыслей и неурядиц.
Но сейчас мне нужно было рассказать Косте о том, что случилось первого ноября, причём рассказать так, чтобы он понял всю загадочность моей находки и попытался уловить связь её с сегодняшним происшествием. В принципе, у меня получилось это сделать, а закончил я так:
- …Единственное, что может служить ключом, - это те пять букв, вероятно, из чьей-то фамилии: «…ецкий». Больше ничего.
- Вау! – воскликнул Костя с явными интересом, удивлением и радостью. – Вот это мне уже нравится! Значит, ты сказал, что нашёл эту фотку в лаборантской?
- Именно так.
- Них..ра себе… И никого не было?
- Абсолютно никого.
- Блистательно. – крикнул Костя. – Но ты же понимаешь важность своей находки, Коля?
- Тут нельзя не понимать. Когда речь идёт о Бандзарте…
- О да! Бандзарт – это всегда важно! – заявил Костя. – Теперь вопрос: кто именно запечатлён на фотографии твоей и фотографии из ямы?
- Да, мне тоже интересно…
- Слушай, а ты можешь показать мне свою фотографию? – спросил вдруг Костя.
- Могу, только она у меня дома – лежит.
- Отлично. Значит, идём к тебе домой. Ты не против?
- Конечно, нет. В моей квартире сейчас никого нет.
- Прекрасно. Это очень кстати. – заявил Костя, и мы с ним пошли в сторону дома №71 по Будапештской улице.
Было очень здорово, что он так быстро включился со мной в это дело. Очевидно, сущность Бандзарта его тоже всегда и всерьёз интересовала, и, конечно, он так же, как и я, хорошо понимал важность любой вещи, могущей иметь к нему отношение. Вряд ли найденная в лаборантской фотография попала туда случайно – было очевидно, что её кто-то туда подложил, а так как чаще Бандзарта там никто не бывает, ибо Феликс – единственный химик в нашей школе, то всё это навевает на новые подозрения… Пока ещё нельзя с полной уверенностью заявлять, что Бандзарт как-то причастен к найденной картонке, но вероятность того, что она принадлежит именно ему – пусть Читатель здесь со мной согласится. – достаточно велика.
Однако опять возникают вопросы: «Если вероятность правдива, то зачем Бандзарт оставил сиё фото в лаборантской? Была ли какая-то специфическая цель? И кто ещё, если не Бандзарт, может быть владельцем данной картинки?» До ответа на них, - и я это хорошо чувствовал – было ещё далеко, и я даже не надеялся на то, что смогу подобраться к ним уже завтра, в момент нашего с Костей прихода в школу. Ведь не буду же я при возможном большом скоплении учителей говорить о своей находке! Во-первых, на первом месте у всех будет происшествие в зале, и вряд ли кого-нибудь заинтересует мой рассказ, а, во-вторых, существует риск, что, если я всё и расскажу, то на меня сразу налетят с вопросами типа «А что я вообще делал один в химической лаборантской?», - но такие обратные подозрения мне уже совсем ни к чему, так что, видимо, лучше помолчать и дождаться более подходящего момента, а пока действовать с Компанией, в кругу друзей и соратников. Да, хорошо, что Костя теперь всё знает!
Итак, мы с ним пришли к моему дому, затем зашли в парадную и поднялись пешком на седьмой этаж. Медлить я не стал и, зайдя в квартиру, сразу же побежал в комнату, к той полке, на которой лежала та самая наиважнейшая фотография. Уже через две секунды я выбежал в коридор, где стоял Костя, и передал ему то, что он так пожелал увидеть.
Таганов смотрел на фотографию около пятнадцати секунд, явно вглядываясь в изображение мужчины, на ней помещённого. Затем он перевернул картонку и на оборотной стороне так же, как и я вчера, обнаружил пять с трудом различимых букв.
- Что ж, вещь неплохая. – молвил Костя. – У тебя есть предположение, чья фамилия могла тут быть написана?
- Да хрен знает. В России живёт, наверно, не одна тысяча человек с фамилией на «-ецкий», но у меня таких знакомых, увы, нет.
- Да, жаль. А само изображение тоже не знакомо?
- Нет. – с тем же сожалением ответил я.
- Хм… Фотография и впрямь неизвестная… - рассудил Костя, вертя её в руках. – Но на паспортную она не похожа, хотя и чёрно-белая. Хм… Может, этот человек уже умер?
- Всё возможно. – заметил я. – Только непонятно, почему фамилия наполовину стёрта. Причём стёрта так, что первые буквы вообще нереально разглядеть.
- Да, действительно… - сказал Костя, продолжавший внимательно рассматривать фотографию.
- Кстати, это удивительно. Фотка не выглядит старой, но почему тогда карандаш уже так стёрся? Может, кто-то специально стёр полфамилии? Лишней информации не хочет давать… - предположил я.
- Ты намекаешь на Бандзарта? – догадался Костя.
- Почему бы и нет? Скорее всего, это его фотография. Иначе кто ещё мог её оставить в лаборантской?
- Допустим. Тогда кто это? Друзья его тогдашние вроде бы по-другому выглядели. Да и слегка уже староват этот тип… Лет этак пятьдесят на вид. Бородач, верующий, но глаза недобрые…
- Да, вот глаза его страшные!
- Но на зека он мало похож, даже с глазами. Скорее, какой-нибудь Святой Отец. Уж больно крест его велик.
- Кстати, неплохая мысль. И борода, и крест… Однако глаза пугают.
- Это да. Но я всё не могу понять, почему фото чёрно-белое? Вроде новое, но…
- Может, специально?
- Типа «Ещё меньше лишней информации»?.. – подумал Костя. – И всё же: кто это?
- Ну, если не церковная особа, то, может, родственник Бандзарта?.. Отец, дядя, тесть…
- Тесть – нет. Я где-то слышал, что Бандзарт не женат. Да и на отца не похож – общих черт вообще мало.
- ОК. Пусть не родственник. Тогда… друг какой-нибудь? В частности, погибший друг… - предположил я.
- Вполне возможно. А, впрочем, чего гадать?! – оторвался от картинки Костя. – Может, это и не Феликса фото. И вообще, нам надо непременно увидеть вторую фотографию. Если совпадут или будут похожи, - значит, дело начнёт проясняться.
- А если нет?
- Тогда, боюсь, всё вконец спутается. – с ноткой неизбежного реализма в голосе сказал Костя.
- Ну да… - согласился я.
- Поэтому завтра, - подчёркивал Костя, - мы непременно пойдём в школу. Предлагаю встретиться в 10 утра у крыльца. Сойдёт?
- Да, разумеется.
- Отлично. Фото пока держи у себя, но завтра непременно возьми его с собой. Только… будь осторожен. Лучше не размахивай им в школе или на улице… - посоветовал Костя. – Его ни в коем случае нельзя потерять. Иначе… - впрочем, не будем об этом.
Это было главное и единственное наставление Кости. Как-то противиться ему было бессмысленно – я понимал, что основатель Компании как никто другой чувствует важность всего этого дела и говорит то, что и следует говорить в подобных ситуациях. Больше он ничего не стал советовать; мы вышли на улицу, и я немного проводил его. Затем мы простились до завтра, после чего я снова отправился домой.
Однако, зайдя опять в свою квартиру, я быстро понял, что делать мне там, в общем-то, нечего. Родители мои уехали на дачу, и, кажется, не на один день; по дому никаких дел у меня тоже не значилось, - и я почувствовал, как скука уже мчится в мою парадную. Но на часах ещё только 15.00. Что же делать?
Тут в голове моей неожиданно мелькнула мысль: «К столу, может, сходить?.. Давно уже ни с кем не рубился…»
Идея оказалась недалека от реализации. Вскоре я нашёл ракетку и мячи, на всякий случай отыскал ещё сетку, потом сложил всё это в рюкзак и выбежал из дома.
Читатель, наверно, ещё не знает о том, что я всегда был страстным любителем настольного тенниса. Однажды, лет восемь назад, меня на этот спорт подсадил один знакомый, ныне, к сожалению, живущий уже не в Питере, - и с тех пор я всё играю и играю… А летом этого года я посвятил своему любимому пинг-понгу особенно много дней, и так много, как в августе, я не играл ещё ни в одном месяце своей жизни! Ещё давно, лет в одиннадцать, я понял, что люблю настольный теннис беззаветно, но замечательно, что с возрастом эта любовь не только не уменьшилась, но даже и возросла, - а иначе мог ли я в этом году играть порой по шесть часов в день?!.. Играть до темноты, до ухода последнего игрока?!.. Да, конечно, после такого времяпрепровождения белые мячики так и начинают бесконечно зиять перед твоими глазами, а иногда даже не дают заснуть; и я даже не говорю о физической усталости, о выплеске всех сил во время игры (кто сказал, что пинг-понг и физическая усталость несовместимы?!)… - но разве может всё это омрачить ту радость, которой ты заряжаешься, когда бегаешь вокруг стола в надежде отбить каждый мяч?.. И разве на следующий день ещё приходят мысли об усталости?.. А ведь как прекрасно, что уже утром ты вспоминаешь о своём вечернем веселье так, что к шести, или даже к пяти уже начинаешь хотеть вернуться к столу, - и ровно в это время, - но ни секундой позже, - возвращаешься, чтобы продолжить этот великий теннисный марафон!!! Необыкновенно здорово в такие моменты осознавать, что тебе снова, равно как и всегда, хочется играть, и те вчерашние шесть часов для тебя – просто форменный пустяк, ибо ты всё равно не наигрался! Да, может, тогда на ум и приходит чувство, что ты – ещё мальчишка, потому что некие более важные, «взрослые» дела для тебя – пустой звук, и, может, ты и ловишь себя на мысли, что твои более умные друзья готовятся к экзаменам, читают мудрые книжки или углублённо занимаются сольфеджио в то время, как ты нарезаешь миллионные круги вокруг стола, - но и пусть! Пусть эти мысли и чувства приходят и уходят, потому что даже самым моим умным друзьям не дано понять, как я рад иногда чувствовать себя ещё только мальчишкой! Какое это счастье!
Двор, где летом проходил наш теннисный праздник, находился не так уж и далеко от моего дома. Окольными путями надо было пройти всего лишь триста метров от моей парадной, чтобы увидеть стол. Около него обычно всегда собиралась целая армия любителей пинг-понга, - правда, так было летом, а сейчас… Сейчас трудно было представить себе такой ажиотаж – на дворе уже ноябрь, погода несколько испортилась, у людей есть свои дела… Есть у меня, однако, надежда на то, что в каникулы здесь снова яблоку негде будет упасть, - но, тем не менее, если летом у стола веселился и стар и млад, то сейчас, наверно, веселиться будет только млад. А ведь как хотелось бы снова воссоздать нашу бесконечную «Колбасу»!.. Хотя … может, я слишком рано унываю?..
Но моим самым печальным опасениям, к сожалению, суждено было сбыться. Теперь, в этот осенний день – 2 ноября, когда я пришёл в теннисный двор (с этого момента я так и буду впредь именовать его теннисным), мои глаза увидели абсолютно пустующий стол. Только какие-то мелкие лет десяти играли поблизости в салки, причём от них так и слышались выкрики:
- С..ка, щас достану!..
- Лови пид..ра!
- Берегись!
- Пи..дуй давай!
- Давай х..ярь по нему!
Даже я, послушав всё это, поразился, насколько «богаты культурой» фразы данных деток. Впрочем, думать об этом мне совсем не хотелось – я явно расстроился из-за того, что ни одного товарища по пинг-понгу во дворе не встретил, и мне даже захотелось поскорее отсюда уйти. Но вдруг ко мне со спины налетел какой-то паренёк с криком:
- Колька! Ты ли это?
Вот так меня встречает молодёжь. Я обернулся и сразу же узнал в этом пареньке Виталика Колпакова – тринадцатилетнего фаната настольного тенниса, с которым я в августе успел сыграть едва ли не пятьдесят партий. Мы с ним по-дружески обнялись, и я сказал, что крайне рад его видеть. Он тоже был дико счастлив от нашей встречи – об этом говорила его широченная улыбка.
Про Виталика я не могу не сказать отдельно. Читатель, наверно, уже догадался, что за несколько лет мы успели довольно много поиграть и в паре, и друг против друга… Однако в «Колбасе» мы всегда действовали сообща.
Я отмечу, что Виталик очень неплохо играет в пинг-понг. Конечно, ему иногда не хватает опыта и терпения – из-за молодости, - но зато с ним никогда не бывает скучно. Виталик – что ни говори, - а умеет добавить в игру искринку юмора и задора. Он имеет очень хорошие связи в своём дворе и всегда с успехом собирает народ на игру даже в плохую погоду. Не знаю, как ему это удаётся, но во многом благодаря его уговорам к нам приходят играть и сверстники, и люди зрелого возраста, и даже старики! Наверно, про Виталика можно сказать, что он со всем двором запанибрата – никого не стесняется, со всеми одинаково дружелюбен, приветлив… - действительно, никакой юношеской скованности при общении с разными людьми у него нет и, кажется, никогда не было. Добавлю ещё, что в последний раз мы с ним играли в конце августа, и тогда я пообещал ему, что обязательно вернусь, и что мы ещё поиграем! И вот теперь мы снова встретились.
- Ну, как дела? Как жизнь? Как каникулы? – сразу спросил я.
- Да неплохо. – весело ответил Виталик. – Только что вот у друга был в гостях – боже, мы с ним такой ржачный фильм посмотрели!.. Так угарали!..
- Что же за фильм? – поинтересовался я.
- «Самый лучший фильм», вторая часть. Веришь или нет, но офигенно смешно!
- О да, я смотрел… - сказал я, вспомнив, что сей фильм мне однажды тоже очень сильно понравился.
- Как у тебя-то? – спросил Виталик.
- Ничего. Дел много, но живу весело. – ответил я с улыбкой.
- А как Компания?
- Аналогично. Слушай, может, сыграем? Заодно поговорим. – предложил я.
- Превосходная идея! – воскликнул Виталик. – Только… Мне надо за ракеткой сбегать… Подожди – я мигом!
И он побежал в свою парадную. Любопытно, что возвращение его состоялось уже через три с половиной минуты. Виталик успел надеть свою привычную жёлто-красную теннисную форму и захватить ракетку, купленную, как он мне сказал, в «Старте» совсем недавно.
Итак, мы начали играть. Поначалу не на счёт, а просто так, чтобы успевать базарить. Постепенно, однако, разыгрались так, что за разговором уже перестали замечать, как часто делаем друг другу резаки, «сопли» (удары с касанием об самый край стола), кручёные удары!.. И это с учётом того, что мы практически не позволяли себе «колхозок» (высоких дугообразных ударов – откровенных подстав)!.. Вот такая летняя игра пошла вдруг у нас!
Так прошло два часа. Во втором мы уже перешли на счёт и успели вдоволь насостязаться. Не помню, правда, кто сколько партий выиграл, но, в общем, за счёт большего опыта, я всё же его переиграл. Во время игры мы каким-то образом умудрялись ещё и активно гутарить – из-за этого, наверно, я и не уследил за количеством выигранных партий. Кстати, я не случайно упомянул о ста шестидесяти минутах, так как именно через это время стало темнеть.
- Ну вот! – с досадой произнёс Виталик. – Уже и сумрак на город опускается!..
- Это Ноябрь, брат. Что поделаешь? – ответил я.
- Эх, … а я только разыгрался!.. Только на взрослый стиль перешёл!.. И так некстати…
- Ну да… Жаль, тут фонарей нет. Или прожекторов – как на «Петровском».
- Вот это верно.
Ещё через полчаса стемнело окончательно. Уже даже время сумерек прошло, и мы решили завершить на сегодня игру.
- Ну как? Неплохо побацались? – спросил у меня Виталик, употребив свой любимый неологизм.
- Неплохо, конечно, - ответил я, - но… В колбасу бы сыграть…
- Так давай! В чём проблема? – недоуменно спросил Виталик.
- Ну как в чём? Надо народ собирать…
- И что?
- Так ноябрь уже. Как тут соберёшь?.. Все, небось, за своими компами сидят, - и никуда они не захотят выйти…
- Так мы это исправим! – бодро заявил Колпаков.
- Думаешь, возможно? Летом тут с утра народ шатается, а сегодня в три часа – полный вакуум…
- Ну, ничего. Попробовать-то собрать можно! Человек пятнадцать, думаю, наберётся. – рассуждал Виталик. – Для «Колбасы» - в самый раз. А если ты ещё Компанию приведёшь…
- А что? – наверно, приведу. – воодушевился я. – Ведь давно уже не играли… Глядишь – и азарт появится! А?
- Тем более.
- Так что … можно попробовать! – с ещё большим воодушевлением заявил я.
- Ну так отлично. Только когда мы пойдём играть?.. – поинтересовался Виталик.
- Да… Завтра, конечно. – решил я. – Чего тянуть? Погода неплохая, и желание будет! Как раз я из школы приду и…
- Ты что, ещё в школу ходишь? – удивился Виталик. – Ведь каникулы…
- Да так. Есть одно дельце… Но я успею. Лучше пообещай, что ты сможешь собрать достаточно много людей для «Колбасы». Чтобы не меньше пятнадцати!..
- Ха! Да не вопрос! Ты же меня знаешь. Будет тебе и «Колбаса», и народ… Вот увидишь – все соберутся! – заявил Колпаков.
- Базаришь?
- Ещё как! Только ты тоже приводи. Как их там?.. Армана, Лёху, Костю…
- Ну, ОК. – ответил я, всё ещё поражаясь уверенности Виталика. – Что ж, тогда… До завтра, брат!
- Давай.
Итак, мы обменялись рукопожатиями, и я ушёл – весёлый и довольный, а главное – ждущий понедельника.
«Неплохой, однако, денёк намечается…», - думал я, - «Теннис, происшествие, предмет, фотография!.. Когда ещё я так ждал понедельника? Когда ещё я могу столько всего узнать?..»
Размышлял я и над словами Виталика. Да, как ни странно, меня так поразила его уверенность, что я… Что я вдохновился ею и теперь всерьёз надеялся на то, что ему и впрямь удастся собрать хотя бы пятнадцать человек. Сам же тоже решил не откладывать дело в долгий ящик, - теперь я знал, что впереди у меня – вечер звонков и СМС.
Итак, вечером я обзвонил многих друзей из Компании с целью предложить им завтра пойти играть в пинг-понг. Забавно, но мне показалось, что далеко не у всех было желание начать каникулярную неделю у теннисного стола – по крайней мере, я опять услышал слова про некие дела и про колоссальную занятость… Да, конечно, большинство людей ответило согласием на моё предложение (иначе и быть не могло – мы же Компания!), но у меня внутри оформилось совершенно чёткое чувство, что некоторым моим друзьям идти куда-либо в понедельник было просто лень. Тот же Миша, к примеру, очень долго ломался – сначала он рассказал мне историю о том, как «отец попросил его съездить в какое-то посольство, которое, мол, работает только по понедельникам и средам», затем, поняв, что это слабенький аргумент (ввиду наличия среды), Миша начал жаловаться на «жуткий бардак в доме, который, наверно, было бы неплохо ликвидировать уже в ближайшие дни», но потом, видимо, совсем запутавшись в своих отмазках, Шпалов просто заявил, что хочет завтра выспаться. Тут я его и уговорил, заверив, что слишком рано начинать игру мы и не собираемся; более того, привёл несколько хороших вопросов типа «А как же ты сегодня?», «Неужто ты и в эту ночь не спал?», добавив, что «Ещё вся неделя впереди – по-любому успеешь выспаться!». Миша, очевидно, понял, что на это ему ответить нечего, и, поборовшись ещё несколько секунд со своей ленью, он всё же согласился завтра прийти ко столу. Отмечу, что моя телефонная деятельность оказалась очень даже успешной – прийти пообещали и Миша, и Саня, и Лёня, и Карина, и Даша, и Джахон, и Лёха, и Боря, и Кирилл, и Павел, и Арман, и ещё некоторые лица, чьи имена я сейчас не буду указывать, чтобы не потерять Читателя в этом водовороте инициалов. В отношении Виталика ещё раз скажу, что я верил в то, у него получится собрать свой народ. Таков уж он: если сказал, что соберёт, - значит, на 99,9% соберёт. В любом случае, я свою задачу выполнил – теперь дело за ним.
Однако откуда, - спросит Читатель, - у меня взялась эта 0,1% сомнения? – да я и сам не знаю. Но, наверно, всегда, когда речь идёт о каком-то сборе или мероприятии, и когда нужно тупо собрать народ, у организатора присутствует определённая неуверенность в конечном успехе сего действа. И даже если все в один голос крикнут, что, дескать, «Мы пойдём!» и «Куда ж без нас?!», необходимо всё равно учитывать возможность форс-мажора. Я не случайно говорю об этом, потому что даже наш великий организатор Костя не раз сталкивался с этим, и, кстати, именно отсюда и проистекает его громадный опыт. Но, действительно, сколько раз соратники из Компании в последние секунды перед чем-то важным заболевали, просыпали, ложились на операционный стол, отравлялись, всё нахрен забывали или находили какие-то неотложные дела?!.. – да много раз! Так что пусть Читатель рассудит вместе со мной, что если собрать воедино все эти возможные форс-мажорные ситуации, то вот и получится эта 0,1% сомнения, волнения и страха за полный провал. Да, наверно, следующий день убедительно показал и доказал, насколько ничтожными и пустыми они были, но… Ведь это всё уже после и… - а, впрочем, не будем спешить. Читатель итак скоро всё увидит.
Тем временем, мои ожидания поспешили материализоваться – наступил долгожданный понедельник. Погода предстала в сей день не особенно радостной, - не было солнца, - но сегодня меня это волновало не так сильно, как возможность дождя. В Питере осенью дождь – частый гость, - однако в этот день я молился, как мог, чтобы он не настал, ибо ливень обычно – главный враг при дворовой игре в пинг-понг. Уж сколько раз он нам досаждал!.. Но пока, к счастью, его не предвиделось, и это уже радовало.
Следуя договорённости, мы с Костей встретились в 10.00 у крыльца. Я сразу же рассказал ему про теннис и про Виталика, - а в ответ, к безумной радости, увидел всенепременное желание Таганова принять участие в намечавшемся теннисном празднике. Кстати, подумали мы и о том, чтобы пойти к столу сразу же после выхода из школы, - но тут, конечно, всё уже целиком и полностью зависело от времени. Нужно было ещё зайти домой за ракетками, … да и вообще сейчас мы больше думали о вчерашнем школьном происшествии.
Поднявшись на второй этаж, мы сразу же встретились там с Щепкиной, которая, очевидно, вовсю нас ждала. Без промедлений она провела меня и Костю в актовый зал, где, как оказалось, уже трудились некоторые учителя.
Там был, разумеется, наш трудовик Михаил Геннадьевич Басурманов – он активно работал, стремясь закрыть образовавшуюся яму, но, судя по всему, столкнулся с непредвиденными трудностями, поэтому лицо его выражало недовольство и озадаченность одновременно. Рядом суетился Долганов, наверняка обдумывавший в голове, как бы сделать всё это побыстрее – в стиле «тяп-ляп», - чтобы как можно скорее свалить из школы; - дело в том, что Константин Викторович всегда очень трепетно относился к своим выходным, а понедельник таковым для него и являлся. Поодаль стояли ещё какие-то женщины (видимо, учителя начальных классов) – они о чём-то базарили, причём по эмоциональности их болтовни я быстро смекнул, что беседа их продолжается уже как минимум час.
Дарья Алексеевна обратила внимание Басурманова и Долганова на наш с Костей приход, и вскоре мы, наконец, увидели суть проблемы.
Заключалась же она, строго говоря, в том, что добрая четверть закулисной части сцены была в поистине критическом состоянии. Помимо ямы, именно в этой четверти выделялись и хорошо чувствовались все дефекты покрытия; там ощущалась явная непрочность… - в общем, того и гляди, что нахрен всё провалится.
После того, как мы с Костей с осторожностью осмотрели состояние сцены, у Таганова появились очень интересные мысли:
- Очень странно… Такое впечатление, что здесь специально было сделано пустое пространство. И сделано не так давно. – заметил он. – Как будто так и планировалось…
- Но это невозможно! – строго произнёс Басурманов, у которого, к слову, был очень громкий, ясный, слегка грубый, но всегда заметный голос. – Эту сцену проектировали ещё двадцать пять лет назад! Я ещё только начинал здесь работать!
- Кстати, в других местах сцена вроде бы прочна. – заметил я. – Нет даже и намёка на пустоту. А вот в той зоне…
В это время в зале появились Долгов и Никанорова, и, глядя на их лица, я понял, что они тоже очень заинтересованы произошедшей историей. А чуть позже явилась Барнштейн, но, увы, её реакцию я уже не видел, так разговаривал в этот момент с Костей.
- Всё-таки странно, - размышлял лидер Компании, - что происшествие случилось именно в закулисье. По идее, бо’льшая нагрузка должна приходиться на переднюю часть, но там всё в порядке. Яма же не такая большая, но покрытие около неё не является надёжным…
- Может, кто-то из рабочих допустил просчёт?..
- Может. Но я чувствую, что вакуум под покрытием появился недавно. Я не думаю, что это просчёт тех рабочих, что создавали эту сцену ещё в СССР.
- Тогда каких? Других ведь и не было! Даже во время капитального ремонта изменили весь зал, но не сцену. – вспомнил я.
- Да, это точно.
- Но всё же непонятно, как могла так просто провалиться сцена?!.. Для этого нужно особо жёсткое хулиганство или крайний вандализм!
- Нет, это сразу исключаем. Дарья Алексеевна говорила, что грохот раздался внезапно, и никто даже не пытался что-либо сломать…
- Хм, такое чувство, будто там был некий потайной пункт. – подумал я. – Но именно под сценой!..
- А вот это интересная мысль! – оценил Костя. – Безумная, но интересная. Ведь, в принципе, если это так, то расчёт наверняка был на то, что никто никогда бы не догадался, что он там есть. Действительно, ну разве можно предположить, что внутри помоста сцены может что-то скрываться?!
- Нет, конечно. – заверил я.
- Вот именно. Если бы происшествие не случилось, то никто ничего бы не узнал! Но теперь!.. Слушай, это реально интересная мысль. – загорелся Костя.
Неожиданно для себя я и сам понял, насколько необычным, но стоящим является мой предположение. Потому решил напомнить:
- Тем более, там нашли предмет…
- О! Вот это правильная тема! Нам же надо не забыть поговорить с Дарьей Алексеевной о предмете…
Но прежде мы решили поработать, - и помочь Басурманову и Долгову ликвидировать яму. Все остальные учителя, кроме Дарьи Алексеевны, уже успели покинуть помещение, - так что работать нам, фактически, никто не мешал. Отмечу, что наши совместные действия на четверых увенчались успехом, и пробоина, наконец, была засыпана; после этого оставалось ещё уложить новое покрытие, но его пока не было. Впрочем, Басурманов заверил Щепкину, что сам всё купит и сам всё сделает, а мы с Костей и Долгов можем быть свободны (кстати, он ещё успел поблагодарить нас за помощь).
После этого Таганов сразу обратился к Щепкиной:
- Дарья Алексеевна, не могли бы вы показать нам с Колей найденные вчера на месте происшествия предметы?
- О, это без проблем! – ответила она. – Пойдёмте в мой кабинет.
И мы пошли. Замечу, что выйдя из зала и идя по коридорному пути, я не раз оборачивался по сторонам и с удивлением обращал внимание на то, что многие кабинеты открыты – «что ж, видимо, преподы работают и в каникулы», - подумал я. Закрыты были, впрочем, кабинеты Чивер – она, как я слышал, уехала в командировку, – и Бандзарта – Феликс, по-видимому, тоже куда-нибудь смотался.
Тем временем, мы подошли к кабинету Щепкиной. Поначалу нас с Костей удивило, что он был открыт, однако тут же выяснилось, что Дарья Алексеевна сознательно решила лишний раз не использовать ключи.
- А зачем? В школе сейчас нет посторонних лиц. – уверенно сказала она.
Мы с Костей оценили её логику и вошли внутрь. Разумеется, Таганов сразу принялся осматривать помещение, вглядываясь во все стороны и пытаясь увидеть какую-нибудь бросающуюся в глаза вещь, но, увы, ничего такого он, видимо, не обнаружил и, наверно, скорее, от любопытства, не выдержал и спросил:
- Где же предмет, Дарья Алексеевна?
Тут Щепкина, только что зашедшая в свой кабинет, сразу устремила взоры на письменный стол, однако … не прошло и двух секунд, как раздался её короткий, но жуткий крик. Мы с Костей так и вздрогнули, а уже в следующее мгновение Дарья Алексеевна, немного пришедшая в себя, строго вопрошала:
- Я не поняла. Где она???
- Кто «она»? – слегка испуганно (очевидно, из-за прозвучавшего ранее крика) спросил Костя.
- К-к-кор-робочка… - дрожащим голосом произнесла Дарья Алексеевна. – Тут, - она показала на стол, - лежала маленькая металлическая коробочка, серого цвета… С фотографией. – пролепетала она.
- С какой фотографией? – попросил уточнить Костя.
- С той самой… - продолжала лепетать Щепкина.
Впрочем, через несколько секунд она окончательно пришла в себя, и Костя уже спокойно её спрашивал:
- А вы не могли её куда-то переложить? Случайно, допустим?..
Вопрос этот, понятное дело, был дурацким, но Костя не мог его не задать. Впрочем, и ответ выглядел соответствующим:
- Да что ж я, - совсем уже беспамятной стала? – возмутилась Щепкина, продолжая глазами оглядывать стол. – Ведь уходила пять минут назад. Ещё проверяла, всё ли на месте. Хотела, вот, вам показать…
- Так поищите! Должен же где-то быть! – утверждал Костя.
- Минутку!.. – сказала Щепкина. – Может, кто-то из учителей забрал? – предположила она, слабо взмахнув указательным пальцем правой руки вверх (это был едва ли не любимый её театральный жест). – Вроде Михаил Геннадьевич грозился сломать эту штуку…
- Вы ему уже показывали?
- А как же! Все учителя, небось, в курсе.
- Даже Бандзарт? – невольно вырвалось у меня.
Дата добавления: 2015-08-02; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ПОДЧАСТЬ ВТОРАЯ 1 страница | | | ПОДЧАСТЬ ВТОРАЯ 3 страница |