Любить – значит страдать 24 страница

Но у нее вдруг округлись глаза и отвисла челюсть.

– Боже мой! Ты была с ним! Это ведь Джонатан, да? Значит, я оказалась права. Вы что-то затеваете за моей спиной! Как ты могла так со мной поступить?! Тебе что, совсем на меня наплевать?!

Я не поверила своим ушам. И буквально задохнулась от вспыхнувшего в душе гнева.

– Тебя не касается, где и с кем я была, – огрызнулась я, и она в шоке отпрянула.

– О чем ты говоришь? – возмутилась Рейчел. – Еще как касается. Я ведь твоя мать.

– А вот и нет! – выплюнула я, чувствуя, как вздуваются вены на шее. – И никогда не была. Даже и не надейся!

– Почему ты так со мной разговариваешь? Что он тебе наговорил?

– Джонатан тут абсолютно ни при чем. Это все ты. Ты всегда была эгоисткой. Тебя ничто не волновало, кроме твоих желаний, твоего самочувствия и твоих мужиков. А ты хоть раз подумала обо мне? Как мне живется? Разве тебе не наплевать? – (Рейчел только молча открывала и закрывала рот.) – И что приходится выносить каждый раз, как ты или перепьешь, или застрянешь в сомнительном баре, или притащишь домой черт знает кого?!

Она не ожидала такого натиска и даже слегка попятилась. А я вошла в раж и ходов уже не писала. Меня абсолютно не трогали ни ее испуганное лицо, ни полные слез глаза. Голос мой окреп, он стал еще громче. Меня захлестнула слепая ярость, и при всем желании остановиться я не могла.

– Всю свою жизнь ты думала только о себе! Интересно, а ты любила меня? Скорее всего, ты вообще меня не хотела. Именно поэтому ты и отдала меня им. А ты имеешь хоть малейшее представление, что она со мной сделала?! Хоть раз задавалась этим вопросом?! Вряд ли. Ведь тогда тебе пришлось бы подумать о ком-то еще, а не только о себе! – Я шагнула к ней, и она сразу съежилась. Страх в ее глазах еще больше меня распалил. Пришлось стиснуть зубы, чтобы унять дрожь в руках. Все, я была больше не способна обуздывать свой гнев. Все мое тело было охвачено огнем. Не выдержав, я закричала: – Не понимаю, что я здесь делаю! Ты мне не мать и никогда ею не была! Ты мне не нужна! Ведь ты настолько упиваешься своим горем, что тебя вообще никто не волнует! И какого черта ты держишься за мужчину, который никогда тебя не любил?!

И тут мою щеку обожгла звонкая пощечина. От сильного удара я даже покачнулась. Я подняла голову и уставилась на нее, чувствуя, что гнев потихоньку отступает. У нее по щекам ручьем текли слезы, казалось, она вот-вот упадет замертво.

Я тряслась как в лихорадке. И поняла, что тоже плачу, только тогда, когда от слез защипало глаза.

– Эмма? – услышала я и сразу подскочила как ужаленная. По дорожке шел Эван. – Что происходит?

Я не ожидала, что у него будет такой убитый вид. Он подошел поближе, увидел красный след у меня на щеке, наши ошеломленные лица, и его беспокойство сменилось гневом.

– Что случилось? Вы что, ее ударили? – сверкнул он глазами на Рейчел, которая была так потрясена, что не могла говорить.

Я вытерла слезы и неверной походкой стала спускаться с крыльца.

– Мне надо идти.

– Что?! – удивленно воскликнул он. – Эмма, где ты была целый день? Почему не позвонила? Что здесь произошло?

– Забыла взять с собой телефон. Прости меня, пожалуйста. – Мой голос дрожал, мне стало стыдно за свою грубую выходку. – А теперь я опаздываю на тренировку.

– Неужели? В таком состоянии тебе не стоит садиться за руль. И вообще ты должна со мной объясниться.

Я остановилась и перевела дух. Бросила на него умоляющий взгляд:

– Потом все расскажу. Обещаю. Но только не сейчас. Мне надо идти. А разве у тебя сегодня нет матча?

– Да, но…

– Эван, езжай на матч. Я все равно сейчас не могу ничего объяснить. И вообще я опаздываю на тренировку. – Руки у меня буквально ходили ходуном. Я посмотрела на крыльцо, но она уже ушла. – На выходные я остаюсь у Сары. Приходи сегодня вечером. Хорошо?

Я двинулась к машине, но он перегородил мне дорогу:

– Нет, я не могу тебя просто так отпустить. Что все-таки случилось?

– Мы поссорились, – объяснила я, стараясь не давать волю чувству вины. Мне сейчас не хотелось думать о том, что случилось. Казалось, еще немножко – и я рухну прямо на дорожку. – Ну пожалуйста! Пожалуйста, отпусти меня на тренировку. Можешь поехать со мной, если ты мне не доверяешь.

– Что?! – сердито прищурился Эван. – Эмма, речь идет вовсе не о доверии. Я волновался за тебя. Последнее время ты какая-то отстраненная. И вообще все эти дурацкие вопросы насчет того, что было бы, если бы тебя не существовало. Я решил, с тобой что-то случилось. Что ты… – Он запнулся. Лицо его исказилось точно от боли.

Я прикусила дрожащую нижнюю губу и закрыла глаза.

– Прости, – тихо пробормотала я. – Как я могла так с тобой поступить?! Мне просто необходимо было уехать отсюда хотя бы на день, чтобы навести порядок в голове. Конечно, надо было тебе позвонить. Эван, мне очень-очень стыдно.

Больше всего на свете я хотела прикоснуться к нему, обнять обеими руками и прижать к себе. Но не рискнула. Потому что, если он меня оттолкнет, я этого не переживу.

– Ну ладно, – пробурчал он себе под нос, задумчиво кивнул, но даже не сделал попытки подойти ко мне. – Ладно. – Он заглянул мне в глаза и снова кивнул, словно пытался принять мои слова на веру и не знал, что делать дальше. – Поезжай на тренировку. Увидимся вечером у Сары. – Он резко развернулся и, ни слова не говоря, пошел прочь.

Я направилась к своей машине, стараясь отключить все эмоции. Ни о чем не думала. Ничего не чувствовала. Мне просто срочно нужно было убраться отсюда подальше, и я знала, что тренировка меня отвлечет и приведет в чувство.

Не дождавшись, пока Эван сядет в свою машину, я выехала на улицу. Посмотрела в зеркала заднего вида и обнаружила, что он задумчиво стоит возле «БМВ» и глядит мне вслед.

Тогда я смахнула слезы и до боли сжала руль. Я виновата. Кругом виновата. И у меня оставалось только два часа на то, чтобы придумать, как все уладить.

Глава 34

Признания

– Эмма, что, черт возьми, происходит?! – закричала Сара в телефон. – Что с тобой сегодня случилось?

Я сидела в машине, пропотевшая насквозь, поскольку загоняла себя на тренировке, что было своего рода епитимией. Я словно заново родилась и была готова к работе над ошибками.

– Хорошо, я знаю, что сглупила, – тяжело дыша, ответила я. – И теперь все на меня злятся. Тренировка уже закончилась. Я только заскочу домой за вещами и сразу к тебе. Обещаю, что все расскажу. Ладно?

– Да уж, пожалуйста, будь любезна, – заявила Сара, давая понять, что ждет расширенной версии событий. – Тогда до встречи.

Закончив разговор, я обнаружила сообщение от Джонатана:

, – ответила я.

Я вырулила с парковки и направилась в сторону Декатур-стрит, точно не зная, дома Рейчел или нет. А по дороге попыталась подготовиться к развитию событий по обоим сценариям, хотя ни один из них меня не устраивал. Тем временем пришло очередное сообщение:

Свернув к дому, я притормозила и написала ответ:

Телефон снова зазвонил, когда я уже собиралась открыть дверь. У меня сразу застучало в висках.

– Привет, – произнесла я.

– Привет, – еле слышно ответил Эван.

– Я сейчас дома. Надо забрать кое-какие вещи. Скоро буду у Сары, – осторожно сказала я.

– Не уверен, что приеду к Саре.

У меня внутри все оборвалось.

– Почему? – закрыв глаза, выдохнула я.

– Думаю, мне тоже надо какое-то время, – не повышая голоса, спокойно объяснил он. – Эмма, ты явно что-то недоговариваешь. Не знаю, что происходит и почему ты темнишь, но не сомневаюсь: у тебя проблемы с твоей мамой. Я понял это по ее звонку посреди ночи Саре, а еще по ее реакции, когда она нашла твой свитер. Я видел, как она обошлась с тобой на своем дне рождения, и не сомневаюсь, что именно из-за нее ты убежала с вечеринки у Джилл. А теперь вот это. – (Я чувствовала себя полностью раздавленной. Его проницательность реально пугала.) – Эмма, ты опять… не хочешь открыть мне душу. Я так не могу… Если я часть твоей жизни, ты не можешь вечно держать меня в неведении. – Наверное, с минуту мы оба молчали. Я задыхалась от чувства вины, слова застревали в горле. – Вернусь в следующее воскресенье. Тогда и поговорим.

– Эван! – взмолилась я, но он уже отключился.

Глотая слезы, я крепко сжала губы и постаралась загнать свою боль глубоко внутрь. Я не знала, как переживу без него эту неделю, не знала я и того, как объяснить ему мотивы своего поведения.

Затем я вылезла из машины и поплелась к дому. Молчание Эвана было страшнее всех слов, что могла наговорить мне сейчас Рейчел.

Я вспомнила, каким чудесным казалось начало сегодняшнего дня, обещающего скорый приход лета. На улице было по-прежнему тепло, в воздухе пахло дымком от костра. Боже, как это ужасно, что такой сказочный день стал для меня самым черным!

Дверь оказалась незапертой, но внутри было темно. Через окна просачивался золотистый сумеречный свет, отбрасывавший на пол длинные тени. Я поднялась по лестнице, решив, что не буду искать встречи с Рейчел. Просто возьму свои вещи и уйду, так как нам обеим нужно время.

– Я старалась, – послышался из гостиной тихий голос. – Старалась тебя полюбить. И очень хотела.

Тогда я подошла ближе, ее смазанная речь была до ужаса знакома. Я чувствовала себя совершенно разбитой, и слова Рейчел уже не могли меня зацепить, но в любом случае ее стоило выслушать. Свет с улицы падал через центральное окно на середину комнаты, но диван оставался в тени. Рейчел лежала на боку, положив голову на диванную подушку. На кофейном столике возле нее стояла початая бутылка водки, рядом – стакан со льдом.

Рейчел схватила бутылку и налила себе до краев. Потом, расплескивая водку, подняла стакан, сделала большой глоток и поставила на место.

Я стояла на пороге и молча смотрела. Неужели она считает, что водка действительно облегчает душевную боль?

На самом деле спиртное только ухудшало ее эмоциональное состояние. Алкоголь словно открывал шлюзы, выпуская на волю во всей своей неприглядности то, что она обычно держала в тайне. И я ждала очередной порции излияний.

– Да, я думала, что благодаря тебе он будет меня больше любить. Ведь он так радовался, когда ты родилась. Но ты отняла его у меня. – Она подняла стакан, ополовинила его одним глотком и снова поставила. – Эмили, ты не можешь всех у меня забирать.

Я не совсем понимала, что она имеет в виду. Должно быть, намекает на папину смерть. На что же еще? И тут до меня дошло. Джонатан. Она решила, что он предпочел меня ей.

– Почему они меня не любили? Почему им недостаточно было меня одной? – задыхаясь, повысила она голос. – Почему именно ты? – Она повернулась ко мне лицом. Взгляд ее был тяжелым, полным нескрываемой ненависти. – Ты. – Она устало покачала головой, смежив веки. – Ты. Лучше бы тебе вообще не родиться.

Как она смеет бить ниже пояса?! Я беспомощно прислонилась к дверному косяку.

– Тебя отдала Шарон. Не я, – пробормотала она и добавила: – Была в больнице. Наглоталась таблеток. – Речь ее становилась все более нечленораздельной, язык заплетался. Водка медленно, но верно делала свое дело. – Сказала, что я не могу оставить тебя у себя. Никогда тебя не хотела. Просто не могла. – Дыхание Рейчел стало тяжелым, столь длинная тирада ее явно утомила. – Не могла любить тебя.

Я вдруг почувствовала, что мне не хватает воздуха. Она снова схватила стакан и, едва не промахнувшись, поставила его на край столика. Потом опустила голову на диванную подушку и закрыла глаза.

Слегка пошатываясь, я вышла из комнаты, но у подножия лестницы внезапно остановилась. Повернулась и бросила взгляд в сторону гостиной. Нет, там что-то явно было не так. В панике обшарила глазами комнату. Где же оно? Что она с ним сделала?

Потом я вспомнила о запахе костра, донесшегося до меня возле дома, опрометью кинулась во двор и чуть не рухнула на ступеньки. Мне словно разорвали грудь и вырвали сердце.

Посреди двора пылала красным кучка углей. Я разглядела на кострище несколько болтов. Вот, пожалуй, и все. Она сожгла кресло-качалку, и теперь от него осталась лишь пригоршня пепла.

Держась за перила, я тяжело опустилась на ступеньки. Смотрела на угли и в отчаянии трясла головой.

С трудом заставив себя встать, вернулась в дом – раздавленная и опустошенная. Меня будто выпотрошили, а внутренности подожгли. Я даже стала хуже видеть. Глаза словно остекленели.

Не взглянув в сторону гостиной, я вошла в свою комнату. Включила свет и принялась совать в сумку одежду без разбору. Застегнула сумку на молнию, выключила свет, ухватилась за перила и на дрожащих ногах спустилась вниз.

Повернула ручку входной двери, но остановилась и посмотрела в сторону окутанной сумерками гостиной. Рейчел я не увидела, но зато услышала ее тяжелое дыхание.

Заставив себя вернуться в гостиную, я села на канапе напротив дивана. Сложив руки на груди, прислушалась к тяжелому дыханию Рейчел и с отвращением посмотрела на ее жалкое, растекшееся тело.

Я знала. Всегда знала, что она никогда меня не любила. И с чего я взяла, что смогу все изменить, тем более по прошествии стольких лет?! Это невозможно изменить. Пока я была с ней, она вообще не обращала на меня внимания, что уж там говорить о любви.

Я знала. Но не понимала, почему она пыталась все изменить. Ходила на мои матчи. Отправляла мне сообщения… Зачем? Думаю, для того чтобы потом говорить, что она пыталась. Но выше головы прыгнуть невозможно.

Потом мой взгляд упал на стакан, вокруг которого на столике расплывалось мокрое пятно. Болеутоляющее. Да неужели?

Я взяла в руки стакан с остатками водки. Кубики льда уже начали потихоньку таять, превращаясь в мелкие камешки. Потом наклонилась и принюхалась. Рот сразу наполнился слюной, меня прямо-таки передернуло. Тогда я поднесла стакан к губам, сделала глоток. Закашлялась и скривилась от отвращения. От водки в пустом желудке сразу вспыхнул пожар. Я тяжело вздохнула и поежилась. На вкус это было ужасно, но аспирин ведь не менее горький, причем тоже является обезболивающим. Зажав нос, осушила стакан и стала ждать, когда водка подействует и снимет боль.

Я со слезами на глазах держала в руках пустой стакан и в ужасе качала головой. Что я наделала?!

Стукнув стаканом по столу, встала. Все, пора уходить. Но вид бутылки из-под водки вдруг привел меня в ярость. Мне захотелось кататься по полу и выть. Я взяла ее и зажала в руке с такой силой, что казалось, еще немного – и она лопнет. Трясясь от ярости, я с размаху швырнула ее в темноту. Бутылка ударилась о стену прихожей, разлетевшись на мелкие осколки.

Я всхлипнула и опрометью кинулась к выходу. Схватила сумку и со стуком захлопнула за собой входную дверь.

Как я добралась до Сары, помню плохо. Конечно, в таком состоянии – в голове туман, лицо залито слезами – не стоило садиться за руль. Свернув к Сариному дому, я постаралась взять себя в руки. Карла с Анной, слава богу, не было.

Я схватила сумку и медленно поднялась на крыльцо. И не успела позвонить, как Сара уже открыла дверь.

– Где ты болталась? Я тут… – начала она и замолчала.

Похоже, мой вид ее здорово напугал.

Она придержала дверь, я прошла мимо, стараясь не встречаться с ней глазами. Молча поднялась по лестнице в ее комнату. Бросив сумку на пол возле кровати, на которой обычно спала, понуро села на самый край. Голова была легкой и абсолютно пустой.

Сара устроилась рядом. Она терпеливо ждала, давая мне возможность собраться с силами, чтобы все рассказать.

Через несколько минут я первой нарушила тягостное молчание:

– Я не должна была жить.

– Что? – выдохнула Сара.

– Сара, она убила меня. Я уже была мертва. Почему я до сих пор здесь? – Голос мой звучал глухо, в глазах стояли слезы.

– Эмма, ты с ума сошла! Как у тебя язык поворачивается такое говорить! – воскликнула Сара.

– Думаешь, мне самой это нравится?! Слишком больно. Но мертвым не больно. А я должна была умереть. – Одинокая слеза покатилась у меня по щеке.

– Эмма, ради бога, объясни, что произошло. Не понимаю, о чем ты.

– Мама сказала, что я ей была не нужна. Что из-за меня папа никогда ее не любил. Сара, он оставил мне все. – Я поймала страдальческий взгляд ее широко раскрытых голубых глаз и поспешно отвернулась не в силах видеть, как страдает из-за меня лучшая подруга.

– А что значит «оставил все»? – терпеливо спросила Сара, которая отчаянно пыталась понять хоть что-то из моей бессвязной речи.

– Вчера ко мне приходил адвокат. Папа в свое время учредил трастовый фонд и оставил мне все свое состояние. Адвокат рассказал правду о моих родителях. Они никогда не были женаты, и папа жил с ней только из-за ребенка. И теперь она во всем винит меня. Она меня ненавидит. И я почти уверена, что после папиной смерти она пыталась покончить с собой.

– О чем ты говоришь? – недоуменно нахмурилась Сара.

– О том, как я попала к Джорджу с Кэрол. Она наглоталась таблеток и угодила в больницу. Наверное, хотела свести счеты с жизнью. – Я говорила отрывисто и нелогично. Не только речь, но и тело мое было полностью разбалансировано. Я уже не могла ни думать, ни чувствовать.

– Когда она тебе все рассказала? – Сара покачала головой. Это оказалось выше ее понимания.

– Сегодня вечером. Конечно, я должна была с тобой поделиться. Сообщить о том, что происходит… о ее пьянстве. Но мне казалось, я справлюсь. Надеялась привести ее в норму. И не смогла.

– Ты не виновата, – ласково произнесла Сара.

Ее слова эхом отозвались в голове. Я вспомнила, что несколькими часами раньше говорила Джонатану. И тут меня осенило. Невозможно одновременно прощать и испытывать чувство вины. Чувство вины обрекает на одиночество. Господи, как же тяжело было жить с таким грузом Джонатану!

– Я так устала. – Мне действительно казалось, будто из меня выпустили весь воздух. – Все, никогда так не буду.

– Ты о чем? – прошептала Сара, расстилая постель.

– Делать больно, – давясь слезами, пробормотала я.

– А тебе и не придется, – утешила меня Сара. – Эмма, все образуется. Тебе больше не придется молча страдать. Ведь я всегда буду рядом. – Сара легла рядом со мной поверх одеяла. – И больше не придется никого обижать.

Глава 35

Обидеть всех

Я боялась, что, как всегда, не смогу заснуть и буду всю ночь маяться, но когда открыла глаза, утро было в самом разгаре, а Сарина кровать оказалась пустой. Я еще немного полежала под одеялом, так как не видела смысла вставать. Но поскольку мне срочно потребовалось в туалет, заставила себя встать.

А оказавшись в ванной комнате, решила принять душ. Ведь я так и не удосужилась помыться после вчерашней поездки на мотоцикле и вечерней тренировки. Я встала под душ с ощущением странной пустоты внутри. Ни мыслей, ни эмоций – абсолютно ничего. Завернувшись в полотенце, вышла из ванной и собралась было снова нырнуть в постель, но Сара, оказывается, уже успела ее постелить и теперь лежала на моем месте с журналом в руках.

– Эй! – приветливо улыбнулась она. – Есть хочешь? Мама печет оладьи.

Я пожала плечами и начала одеваться, не стесняясь демонстрировать свои шрамы. Сара их уже видела, причем когда они были еще красные и распухшие.

– Итак, где ты вчера весь день пропадала? – с нарочитой небрежностью спросила она, продолжая листать журнал.

– Я была с Джонатаном, – едва слышно призналась я.

Сара сразу насторожилась:

– Прошу прощения? Ты была с Джонатаном? Зачем… Хм, а чем вы занимались?

Небывалый случай: Сара не могла подобрать слова.

– Поехали кататься на мотоцикле, – лаконично ответила я.

Сара продолжала ждать, но я молчала, так как в противном случае раскрыла бы его секреты, чего позволить себе никак не могла.

– А что вообще между вами происходит? И мне как, уже пора начинать беспокоиться?

– Нет, – ответила я. – Мы хорошо ладим. Он понимает, что мне приходится терпеть. Вот и все.

– А что ты имеешь в виду, говоря о том, «что тебе приходится терпеть»? – встревожилась Сара.

Правда, на ее месте я тоже непременно обеспокоилась бы.

– О постоянной смене настроений Рейчел и вообще, – ответила я. – Мы разговариваем. Он понимает. Я хочу сказать… Ведь он встречался с Рейчел и поэтому все про нее знает. Нам пришлось вместе пройти через ее пьяные разборки, и мы стали друзьями.

– Допустим. А Эван в курсе?

– Я не успела ему объяснить, – вздохнула я, присаживаясь рядом с ней на кровать. – Сара, я облажалась. И теперь он обиделся и даже не захотел встретиться со мной перед отъездом. – Я вспомнила его последний звонок, и у меня противно заныло сердце.

– Да, я в курсе, – призналась Сара. – Он чуть с ума не сошел, когда ты не пришла вчера в школу. А когда не смог до тебя дозвониться, то еще немного – и вообще свихнулся бы. Он попросил у меня номер телефона Рейчел, хотя толку от нее никакого. Нет, ты все-таки должна была ему или позвонить, или послать сообщение, или типа того.

– Сама знаю. – Мне совсем поплохело. – Забыла телефон в машине. Нет, ну надо же быть такой растяпой! Но я надеялась, что мы сможем поговорить. Я бы все ему объяснила. Меньше всего хотелось его расстраивать.

– А что теперь будешь делать с Рейчел?

– Все кончено. Я больше не могу с ней жить. – Голос мой дрогнул. Как я ни старалась, но не смогла сдержать эмоции.

– Знаю, – сочувственно произнесла Сара. – Хочешь на следующей неделе поехать со мной во Флориду?

– Не могу, – автоматически ответила я. – У меня тренировки по футболу.

– Я не сомневалась, что ты именно так и скажешь, поэтому поговорила с мамой. Значит, так. С мамой в понедельник я уже не лечу. Уеду с папой в четверг. Мне хочется побыть с тобой.

– Спасибо, – слабо улыбнулась я. – Мне тоже этого очень хочется. – Что было истинной правдой. Сейчас я как никогда нуждалась в близком человеке, способном понять и простить.

– Может, все-таки объяснишь, что ты там говорила вчера вечером? – попросила Сара. – Я вообще ничего не поняла. Но ты была такая расстроенная, что я решила к тебе не приставать.

– Ты о чем?

– Кто этот адвокат и что именно он тебе сказал?

Я передала ей наш разговор с Чарльзом Стенли, начиная с истории моих родителей и кончая известием о наследстве.

– Вау! – присвистнула Сара, когда я закончила. – С ума сойти! Вот, значит, где теперь Лейла с Джеком. Во Флориде, со своей бабушкой.

– Похоже, что так, – кивнула я.

– Эм, – осторожно начала Сара. – Вот ты тут говорила, что тебе кажется, будто твоя мама пыталась покончить с собой. А с чего ты это взяла?

Я скрестила на груди руки, наклонила голову и представила себе Рейчел, лежащую в невменяемом состоянии на диване и делающую признания, которые ни одна мать в здравом уме и твердой памяти в жизни себе не позволит. И когда вспомнила обрушившийся на меня поток позорных откровений, то снова почувствовала себя маленькой и жалкой.

Из всей этой словесной мешанины я поняла, что это не Рейчел отдала меня Кэрол с Джорджем, а Шарон. А Рейчел была тогда в больнице. Наглоталась таблеток. Я поделилась имеющимися сведениями с Сарой, сопроводив их уже собственными выводами насчет передозировки.

– А может, просто несчастный случай? – предположила Сара.

Я только пожала плечами, так как была уверена в обратном. Моя мать была настолько убита горем после папиной смерти, что, скорее всего, намеренно приняла таблетки. Тут я вспомнила резкие слова, что швырнула ей в лицо там, на крыльце, и мне вдруг стало ужасно стыдно. Независимо от того, любила она меня или нет, я не имела права так говорить. Слишком жестоко.

Когда оладьи были готовы, Анна позвала нас к столу. Я спустилась вслед за Сарой на кухню, хотя есть, честно говоря, не хотелось.

Судя по тому, как участливо посмотрела на меня Анна, Сара ей все рассказала. Но после того, что случилось в прошлом году, я не могла требовать от Сары, чтобы та что-то скрывала от родителей. И сейчас я не слишком расстроилась, хотя и не была уверена, что смогу обсуждать с Анной свои проблемы.

Но с другой стороны, Анна была не из тех матерей, что пускают все на самотек. После завтрака она все-таки улучила момент, когда Сара была в душе. Я сидела в игровой комнате и машинально щелкала пультом. Анна подсела ко мне на диван, и я сразу выключила телевизор.

– Иногда на долю человека выпадает больше страданий, чем он способен вынести. – Анна бросила на меня ласковый взгляд, но я поспешно отвела глаза. – Но иногда он просто не знает, как попросить о помощи, и тогда уходит в себя, причиняя боль окружающим. Однако я надеюсь, что скоро тебе станет легче. – (Я промолчала, но она и не ждала ответа.) – Я в курсе, что тебя здесь держат определенные обязательства и ты не поедешь с нами во Флориду. Когда мы вернемся, то поможем тебе забрать вещи. – Анна накрыла мою руку своей теплой мягкой ладонью. Я попыталась улыбнуться, но безуспешно.

Она вышла из комнаты, а ее слова еще долго стояли у меня в ушах. Я подумала об Эване и о том, как сильно обидела его. И невольно задалась вопросом, кто сейчас больше страдает: я сама или те, кого ненароком обидела.

Мы с Сарой сидели в ресторане в торговом центре. Каким-то чудом ей удалось уломать меня прошвырнуться по магазинам. Должно быть, когда я говорила «да», то думала совсем о другом.

– Я хочу ему позвонить, – призналась я.

– Он только вчера уехал, – возразила Сара. – Дай ему время.

– Просто… – Я отодвинула картошку фри на край тарелки, даже не притронувшись к ней. – Просто я должна извиниться. Ему даже нет нужды говорить, что он меня прощает. Хочу, чтобы он понял, как мне сейчас паршиво.

– Эмма, я не уверена, что он сейчас ждет от тебя именно этого.

Конечно, Сара абсолютно права. Одних извинений явно недостаточно. Ведь, в сущности, это всего лишь слова. А Эван хочет, чтобы я могла довериться ему и быть с ним до конца откровенной. Хочет всегда быть рядом, чтобы в случае чего сразу подставить мне плечо. Он хочет быть… Джонатаном.

Понятия не имею, как это случилось, что Джонатан стал самым главным человеком в моей жизни. Первым, к кому я обращалась, когда все летело вверх тормашками. Именно Джонатану я звонила, когда меня мучила бессонница, когда не могла дотащить Рейчел до постели, когда хотела вообще избежать лишних разборок. Он знал меня как облупленную – гораздо лучше, чем Эван, – хотя это было именно то, к чему Эван и стремился.

– Почему он хочет быть в курсе всего? – неожиданно для себя произнесла я вслух. – Зачем ему знать наши грязные тайны, которые нормальные люди предпочитают не замечать? Зачем ему знать, что я страдаю или что моя мама никогда не любила меня. Похоже, для него это имеет принципиальное значение. Неужели ему недостаточно просто понимать, что я довольна и счастлива?!

Дата добавления: 2015-08-10