Прикосновений мир волшебный

Возьми мою руку!

Не так давно я вызвался обучать молодых людей в классе художественной прозы, организованном при мест­ной церкви. Гарольду, одному из молодых людей, посещавших класс, было четырнадцать лет, и был он приро­ждённый возмутитель спокойствия. Красивый, высокий для своих лет, он высказывался очень открыто и без усилий наживал себе врагов, хотя обычно и пытался этого не делать.

К пятому занятию его ненавидели все, и все шло к тому, что Гарольду придется расстаться с группой. Я же был в отчаянии, испробовав все, от доброты, любезности и дружелюбия до гнева и дисциплинарных мер, — но ничто не действовало, и Гарольд оставался зловещей раз­рушительной силой.

Однажды, когда на занятии он зашел чересчур далеко, досаждая одной из девушек, я схватил его обеими руками. В ту же секунду я понял свою ошибку. Что же мне после этого оставалось делать? Отпустить его? Тогда он будет победителем. Ударить? Вряд ли стоит, учитывая различия в возрасте и росте.

Тут меня осенило — я повалил его и начал щекотать. Он завизжал — сначала от негодования, а потом от смеха. И только когда он, задыхаясь, пообещал вести себя хоро­шо, я отпустил его. После этого я со смешанными чув­ствами осознал, что создал чудовище, подобное Франкен­штейну. Пощекотав, я вторгся в его зону защиты тела и тем самым не дал использовать ее для обороны.

С этого времени Гарольд вел себя хорошо, но при этом не только стал преданным другом, а начал по-приятель­ски вешаться мне на руки, шею, толкать, тузить меня и вообще держаться в непосредственной близости, когда это только ему удавалось.

Я вернул близость, и нам обоим удалось это сделать на занятии. Меня совершенно очаровало, что, вторгшись в его личное пространство, нарушив неприкосновенность его территории, я в первый раз смог установить с ним контакт.

Отсюда я понял, что временами нужно срывать маски, и связь при этом устанавливается физическим прикосно­вением. Во многих случаях нам не достичь эмоциональ­ной свободы, пока не удастся пробиться через наше пер­сональное пространство, через надетые для защиты ма­ски, чтобы касаться, ласкать и физически взаимодейство­вать с другими людьми. Таким образом, свобода самовы­ражения, возможно, является не чем-то отдельным, а зависит от группы, внутри которой она проявляется.

Осознание этого факта привело группу психологов к формированию новой школы терапии, школы, основан­ной главным образом на языке тела, но и имеющей также чело с прерыванием процесса ношения масок на время путем телесного контакта.

Калечащие маски

До того, как дети научатся сдержанности, принятой в нашем обществе, они исследуют окружающий мир через прикосновения. Они прикасаются к своим родителям, прижимаются к их рукам, трогают себя, ищут удовольст­вие в своих половых органах, безопасность в складках своих одеял, ищут возбуждение при осязании холодных предметов, горячих предметов, гладких и шершавых ве­щей.

Но с возрастом стремление к познанию через прикосновение у ребенка притупляется. Тактильный мир сужается. Он обучается воздвигать оборонительные щиты тела, осознает потребность своих территориальных нужд в тех понятиях, которые диктуются культурной средой его обитания. В конце концов ребенок понимает, что надевание маски позволяет избегать многих приносящих боль обсто­ятельств, хотя и не дает проявлять непосредственные эмоции. Он начинает считать, что потери в самовыраже­нии окупаются приобретениями в безопасности.

К сожалению, когда ребенок вырастает во взрослого, эти маски часто отвердевают и превращаются из средства защиты в уродство. Взрослый со временем может обнаружить, что хотя маска и помогает сохранять неприкосно­венность внутреннего мира и уберегает от нежелательных отношений, она ограждает не только от нежелательных, но и от желательных отношений.

Затем взрослый приобретает умственную скованность. А из-за того, что умственные качества легко переходят в физические, он и физически ведет себя скованно. Новая методика терапии, основанная на экспериментах, проведенных в Институте Эзален в Биг Суре в Калифорнии, с изолированными группами людей, живущих в Антаркти­ке, и на групповых семинарах по всему миру (такие семинары иногда назывались «группами встреч»), пытает­ся пробиться через такие сковывающие физическое состояние факторы и воздействовать на умственную скованность.

Доктор Уильям К. Шульц много писал о новой технике работы с группами встреч, технике сохранения индивиду­альности человека в противовес давлению социальной среды. Чтобы продемонстрировать, как много чувств и стремлений высказывается языком тела, доктор Шульц перечисляет «телесные выражения», которые описывают поведение и эмоциональные состояния: опущенные пле­чи, высоко поднятая голова, поднятый подбородок, «зу­бовный скрежет», надутые губы, обнажение зубов, фикса­ция взгляда и так далее.

Интересно то, что все эти моменты являются также фразами на языке тела. Каждая из них выражает эмоцию и одновременно является физическим действием, которое сигнализирует о той же эмоции.

Присмотревшись к таким фразам, можно понять мысль доктора Шульца о том, что «психологическое отношение воздействует на позу тела и его функционирование». Он приводит рассуждение доктора Иды Рольф о том, что эмоции как бы схватывают, фиксируют тело в ряде шаб­лонных состояний. У человека, который постоянно не­счастлив, развивается хмурость как составная часть его физического существа. Человек агрессивный, все время подаваясь головой вперед, развивает у себя позу с вытяну­той вперед головой и потом изменить ее уже не может; в свою очередь, эта поза сама вызывает соответствующую эмоцию. Если на вашем лице привычно не проходит улыбка, то, по утверждению доктора Рольф, это воздей­ствует и на состояние вашей личности, заставляя вас и мысленно улыбаться. Такое справедливо и для хмурости, и для менее очевидных выражений лица и поз тела.

Доктор Александр Ловен в книге «Физическая динами­ка структуры характера» добавляет к этой очаровательной концепции свое заявление о том, что все невротические проблемы выказывают себя через вид и функции тела. «Никакими словами так не объясниться, как выражения­ми языка тела, если научиться их читать», — утверждает он и развивает мысль, проводя соотнесение функций тела и эмоций. Человек с качающейся спиной, полагает до­ктор Ловен, не может иметь такого собственного «я», как человек, у которого спина прямая. С другой стороны, гот, у кого прямая спина, менее гибок.

Вы — это то, Что вы чувствуете

Вероятно, именно понимание связи позы с эмоциями заставляет армейских командиров выстраивать своих солдат навытяжку, в надежде; что тогда они станут непре­клонными и решительными. Конечно же, представление старых служак, что если «держит спину так, словно шом­пол проглотил, — значит, жесткая натура», не лишено оснований.

По Ловену, втянутые плечи говорят о подавленном гневе, поднятые плечи связаны со страхом, квадратные плечи указывают на ответственность в защите, а опущен­ные — на наличие тяжелого бремени забот или болезни.

Во многих этих предположениях Ловена трудно отде­лить факты от пустой фантазии, особенно когда он заяв­ляет, что посадка головы зависит от силы и качества личности. Ловен рассуждает о длинной, гордой шее и короткой, бычьей.

Тем не менее в ловеновском соотнесении эмоциональ­ных состояний и их физических проявлений есть большая доля истины. И если сообщение тела указывает на на­строение, личностные характеристики и способность че­ловека вступить в контакт с другими, то должны сущест­вовать и приемы, меняющие настроение, коммуникабель­ность и т. д. путем изменения фразы, «проговариваемой» телом.

В своей книге «Радость» Шульц отмечает: люди в груп­пах зачастую сидят с перекрещенными руками и ногами, что указывает на их напряженность и уход в себя, сопро­тивление всякому, кто попытается вступить с ними контакт. Шульц полагает, что, попросив такого человека разомкнуться, сняв перекрещенность ног или рук, можно открыть его для общения с остальной группой. Важно понимать, о чем говорит человек своими перекрещенны­ми руками или ногами, какое сообщение он посылает. Да и для самого этого человека важно знать: что же oн выражает своим телом? Перед тем, как прорвать собствен­ное напряжение, следует осознать его причину.

Как разбить свою скорлупу

Как вы разбиваете вашу скорлупу? Как вы вступаете контакт с другими? Первым шагом в преодолений барьера должно быть понимание наличия этой оболочки, скорлупы, понимание той линии обороны, которую вы создали. Недавно в консультационно-тренировочном центре Нью-Йоркского университета мне показали ряд видеозаписей бесед людей, обучавшихся методике консультирования, с «трудными» детьми.

На одной из пленок прекрасно одетая белая женщина с приятными чертами лица интервьюировала крайне сму­щенную и погруженную в себя чернокожую девочку лет четырнадцати. Белая женщина при этом просто-таки ис­точала элегантность. Девочка сидела у стола с опущенной головой, лицо она от женщины спрятала, левой рукой прикрывала глаза, а правую вытянула поперек поверхно­сти стола.

Во время беседы девочка продолжала закрывать глаза левой рукой, не поднимала головы и давала только одно­сложные ответы... но правая ее рука прокралась по сто­лешнице к консультантке, пальцы" гуляли, наступав и отступая, маня и приглашая, крича почти слышимым криком на языке тела:

— Прикоснись ко мне! Ради всего святого — прикос­нись! Возьми мою руку и заставь посмотреть на тебя!

Белая дама, пока еще не очень опытная в делах кон­сультирования и сильно напуганная всей этой процеду­рой — это была одна из ее первых бесед, — сидела прямо, положив нога на ногу и сложив руки на груди крест-накрест. Она курила и двигалась, только когда ей требова­лось стряхнуть пепел с сигареты, а все остальное время ее рука держалась у груди, словно защищая. Ее физическое состояние ясно отражало ее умственную тревогу:

— Я напугана и не могу тебя коснуться. Я не знаю, как поступить в такой ситуации, но себя я должна защитить.

А как бы вы управились с этой ситуацией?

Доктор Арнольд Бухгаймер, университетский профес­сор по вопросам образования, объяснил, что первый шаг в разблокировании ситуации состоял в показе видеоленты (снятой без ведома как консультантки, так и консультиру­емой) консультантке. Одновременно с показом давалось подробное разъяснение ее реакций и их причин. Затем ей посоветовали разобраться с собственными страхами и колебаниями, с ее собственной жесткостью и напряжен-ностью и на следующем сеансе достичь сначала физичес­кого контакта с девочкой, а уж потом устанавливать вер­бальный, речевой контакт.

До окончания серии консультаций консультантка пу­тем тренировки и анализа собственного поведения смогла не только добраться до первопричин трудностей девочки на речевом уровне. Взаимодействие состоялось также и на физическом уровне: она смогла обнять ее, дать немного материнской ласки, в которой так нуждалась девочка.

Телесный контакт был первым шагом к установлению доверительных отношений в разговоре, помог девочке «разжаться», раскрыть себя.

В данной ситуации девочка сама просила физического контакта на языке тела. Ее опущенная голова и рука, закрывающая глаза, говорили:

— Мне стыдно! Я не могу смотреть вам в лицо. Я боюсь. Ее другая рука, протянутая через стол, говорила:

— Прикоснись ко мне! Успокой меня. Установи со мной контакт!

Консультантка же, сжав руки на груди и сидя со строгим лицом, словно говорила: «Я боюсь. Я не могу ни коснуться тебя, ни разрешить тебе нарушить мое уедине­ние».

Эти двое смогли встретиться только тогда, когда стало возможным взаимное физическое вторжение, когда со­стоялся непосредственный физический контакт, — и только потом стало возможным давать и получать помощь.

Необходимые для разрушения барьеров и срывания масок контакт или вторжение в уединение не обязательно должны быть физическими. Они могут быть и речевыми. Во время недавней поездки в Чикаго я встретил замеча­тельного молодого человека, который остановился в моем отеле. Он обладал необычной способностью вербально разрушать человеческие маски и барьеры. Однажды вече­ром, прогуливаясь, мы проходили мимо ресторана в стиле середины восемнадцатого века. Швейцар был одет в кос­тюм соответствующего периода и в физическом смысле имел довольно внушительный вид.

Мой новый друг остановился и, к моему необыкновен­ному смущению, повел со швейцаром чрезвычайно ин­тимный разговор, интимный в том смысле, что касался семьи швейцара, его надежд и достижений в жизни. Мне это показалось тягчайшим нарушением правил хорошего тона. Никто не должен позволять себе подобных вторже­ний в личный мир человека.

Я был уверен, что швейцар оскорбится, смутится и уйдет в себя. К моему удивлению, ничего этого не про­изошло. Немного поколебавшись, швейцар ответил, и не прошло и десяти минут, как он поведал моему другу о своих надеждах, намерениях и проблемах. Мы оставили, швейцара в приподнятом настроении. Ошеломленный, я спросил у моего нового друга:

— И тебе всегда так удается?

— А почему бы и нет? — ответил он. — Я о нем позаботился. Мне хотелось расспросить его о проблемах и дать совет. Он это оценил. Мне лучше от того, что я так поступил, и ему хорошо, что я это сделал.

Молчаливая вечеринка

Это верно, но способность пересекать оборонительные линии вкуса и уединенности личного мира — вещь дово­льно редкая. Не у всех нас такая способность имеется, и не каждому из тех, у кого она есть, удается избегать нанесения обиды или оскорбления. Интересно, смог бы мой друг с таким же успехом поговорить с кем-нибудь, кто выше его по положению? Ведь многие из нас считают, что швейцары — не люди и должны с благодарностью реагировать на каждое наше замечание.

Но даже если не удается установить речевого общения, можно изобрести методы взаимодействия с окружающи­ми иными, невербальными способами, как с использова­нием физического контакта, так и без него. Одним из весьма удачных примеров явилась организация вечера коктейлей, устроенного недавно одним из моих друзей-психологов. Он пригласил гостей маленьким уведомлени­ем, в котором говорилось, что состоится невербальная встреча, то есть встреча без речевого общения.

«Прикасайтесь, источайте запахи, смотрите и пробуй­те, — говорилось в приглашении, — но не разговаривайте. Мы проведем вечер в невербальном общении.»

Я и моя жена застонали от восторга и, конечно, не смогли отделаться благодарностью и не прийти. Мы при­шли и обнаружили, что вечер очарователен.

Комната была переоборудована так, что сидений не было. Все мы стояли или прохаживались, танцевали, жес­тикулировали, выражались мимически, разгадывали изящные шарады — и все это без разговоров.

Мы были знакомы лишь с одной из присутствовавших пар, а все другие знакомства осуществлялись нами само­стоятельно, и процедуре знакомства мешало или помога­ло наложенное соглашение о сохранении молчания. Что­бы познакомиться с другими, нам пришлось действитель­но поработать, и достаточно удивительным является то, что когда закончился вечер, мы имели ясное и глубокое представление о новых друзьях.

Конечно, случившееся объясняется тем, что речевая составляющая масок была снята. Оставшаяся часть наших масок имела лишь неполную поддержку, они легко со­скальзывали, и мы обнаружили, что без них общение бывает гораздо более тесным, и контакты при этом носят главным образом физический характер.

При молчании были устранены все акценты, речевые наслоения и их связи со статусом человека. Я поздоровал­ся с одним человеком за руку и заметил на его ладони мозоли. Это привело меня к гипотезе, что он работает в строительной бригаде, и без словесного барьера мы при­шли к более близкому пониманию, чем обычно возможно между двумя людьми из различных слоев общества.

Во многом описанное является салонной игрой, но с большими отличиями. Нет проигравших, а конечным ре­зультатом является более осмысленное понимание людей, с которыми вы играете. Существуют и другие игры, чтобы расширить коммуникативные связи, чтобы ближе позна­комиться с языком тела и разрушить барьеры, которые мы создаем для своей защиты.

Игры для здоровья

Доктором Шульцем собрано много таких «салонных игр». Некоторые взяты из коллекции Калифорнийского технологического института, некоторые —. из архива Шко­лы бизнеса UCLA, некоторые собраны в Национальных обучающих лабораториях в Бетеле, штат Мэн. Все эти игры созданы для разрушения барьеров, для снятия масок с себя и с других и для знакомства с языком тела и сообщениями, которые передаются его средствами.

Одну из таких игр Шульц назвал «Ощущая пространст­во». Он дал указание группе людей сидеть вместе на полу или на стульях, с закрытыми глазами вытянуть руки и «прочувствовать» пространство вокруг них. Люди при этом неизбежно контактируют друг с другом, прикасаются и исследуют друг друга, отвечают на этот контакт и на вторжение в пространство их тел.

Одни люди, замечает Шульц, любят прикасаться к дру­гим, а другие — нет. Некоторым нравится, когда их касаются, а некоторым — нет. Возможные взаимодейст­вия, комбинации, перекрещивания зачастую вызывают на поверхность скрытые эмоции. Если все это потом обсу­дить, «касающиеся» и «те, кого касаются» придут к осо­знанию себя и своих соседей.

Другая игра названа Шульцем «Слепая мельница». И здесь, опять-таки с закрытыми глазами, группа кружится по комнате, встречая, касаясь и исследуя других руками. Конечный результат аналогичен итогу игры «Ощущая пространство».

Кроме этих «экспериментальных» исследований, Шульц предлагает методику, которая «переводит» эмоци­ональные ощущения на язык тела. Например, он говорит о молодом человеке, который инстинктивно уходил от любых прямых отношений, которые могли принести боль или обидеть его, бессознательно предпочитая убежать, но не подвергаться риску обиды. Чтобы заставить этого мо­лодого человека увидеть самого себя, в его терапевтиче­ской группе попытались сделать так, чтобы он высказал человеку, который ему не нравился в группе больше всех, свое истинное отношение. Когда он отказался, ему пред­ложили оставить группу и сесть в углу. Физическое разыг­рывание его обычного отступления заставило его понять, что он скорее уйдет, чем прямо и искренне столкнется с другим человеком. Он скорее уйдет из группы, чем будет рисковать, делая что-либо, что может привести к непри­ятной ситуации, которая заставит кого-то испытывать к нему неприязнь.

Многие из методик, реализуемых в группах встреч, базируются на физическом разыгрывании эмоциональ­ных проблем.

На другом уровне это перевод на язык тела того, что уже существует в эмоциях. Высказав все телом, вы сможе­те понять проблему в более полном объеме.

По методике Шульца человек, имеющий подавленное чувство ненависти, смешанной с действительной любо­вью к своему отцу, сможет лучше всего справиться с этими конфликтующими эмоциями и осознать их, пред­ставив какой-нибудь другой податливый предмет, напри­мер, подушку, своим отцом. Ему предлагается побить эту подушку, выразив свой гнев и ярость.

Зачастую яростное избиение подушки (если она не разрывается на части, наполняя воздух перьями) приво­дит бьющего в такое эмоциональное состояние, при кото­ром враждебность к отцу пропадает. Выразив себя таким образом, в грубой физической форме, он перестает ощу­щать глубокий конфликт и становится способным пока­зать свою любовь к отцу, любовь, которая ранее сдержи­валась обидой и враждебностью.

В нем происходит освобождение эмоции и способности как ненавидеть, так и любить. Часто вместо того, чтобы отождествлять с реальным человеком неодушевленный объект, можно освободить эмоции во взаимодействии с настоящими людьми.

Другая методика представления человека самому себе заключается в следующем. Группа людей, взявшись за руки, образует круг и дает человеку понять себя через борьбу, при помощи которой он пытается пробиться в круг. Осознание того, как он ведет себя в этой ситуации, может помочь ему понять свое реальное «я» и свои реаль­ные потребности.

Одни будут пытаться действовать силой, будут проби­ваться в круг напором тела. Кто-то попытается убедить других впустить, кто-то использует метод отвлечения и обмана, например, будет щекотать одного из участников, пока тот не отодвинется и не впустит его в круг.

Шульц предлагает использовать при формировании груп­пы встреч одну интересную методику. Каждый член груп­пы поодиночке представляется всем остальным, чтобы те его исследовали физически: потыкали, потолкали, рас­смотрели, потрогали и понюхали. Шульц предполагает, что при этом реальность личности гораздо лучше предста­вится товарищам по группе.

Я бы предложил другую методику, основанную на язы­ке тела. На одного из членов группы будут смотреть другие и потом описывать его, отвечая на вопрос: что он говорит своей походкой, позой, своими жестами? Соот­ветствует ли наше предположение о том, что он говорит, тому, что он действительно может, собирается или хочет

сказать?

Обсуждение посланных и принятых сигналов дает че­ловеку возможность достичь нового понимания внутрен­него мира. Какие вы посылаете сообщения? Выражает ли ваша походка то, что вы в действительности ощущаете, то, что вы думаете, что чувствуете, или то, каким вас видят другие? Мы отправляем на языке тела определен­ные сигналы, и можно многое узнать о себе, послушав, как другие интерпретируют сигналы, посланные нами.

Психологи знали об этом уже давно, и методика снятия на пленку человека во взаимоотношениях с другими с последующим просмотром этой пленки и обсуждением его сигналов, его языка тела оказалась весьма эффектив­ной для того, чтобы открыть человеку глаза на реаль­ность.

А как можно начать понимать наши собственные сиг­налы без сложной кино- или видеотехники? Имеется много способов, и, возможно, один из наиболее очевидных и простых заключается в использовании определен- ной салонной игры, похожей на игру в шарады, но все же имеющей отличия.

Мужчина или женщина на собрании или в группе выходит из комнаты, затем входит и пытается без слов представить такое понятие или эмоцию, как счастье, экс­таз, скорбь или досаду. Если не прибегать к символике жестов и сокращениям, используемым в шарадах, это становится задачей создания проекции личности. Пытаю­щийся составить проекцию неожиданно приходит к осоз­нанию себя, своих жестов, сигналов и того, как он держит себя, как двигается.

Потом, когда группа будет обсуждать успех или неудачу попытки объясниться на языке тела, человек начнет по­нимать реакцию других на его сигналы. Он пытался сиг­нализировать смущение, а вместо этого получилась над­менность? Он посылал радость вместо боли, уверенность вместо неуверенности? А в большом зеркале самой жизни он тоже передает не те сигналы? Правильно ли переводят­ся, интерпретируются его знаки?

Вот вопрос, над которым нам всем следует немного призадуматься. Представляем ли мы миру свое реальное «я»? Тождественны ли получаемые нашими друзьями со­общения тем, которые, как мы думаем, мы посылаем? Если нет, это может быть частичной причиной нашей неудачи в попытках интегрироваться, встроиться в мир. Так мы придем к пониманию ошибок в нашей жизни.

Другая салонная игра, которая помогает понять себя, заключается в следующем. Можно попросить группу дать одному из ее членов новое имя, такое, которое подходит к движениям его тела. Потом этого члена группы просят действовать в соответствии с именем, которое дала ему группа. Часто неожиданная возможность действовать иным образом, принять новый облик служит освобождающей силой и снимает торможение, позволяя названной по-новому личности понять себя на ином уровне. Это будет актерское разыгрывание новой личности, такой, которую исполнитель предпочел бы той, что он уже имеет.

Существуют и другие вариации «разыгрывания», позво­ляющие вскрыть сущность ситуации. Мой друг недавно рассказал мне, что у него в семье были серьезные пробле­мы между семнадцатилетней дочерью и четырнадцатилет­ним сыном.

— Они дошли до того, что не могли находиться в одной комнате, поскольку постоянно происходили какие-то взры­вы. Все, что он ни делал; в ее глазах являлось неправиль­ным, вечно она им была недовольна.

По моему предложению друг организовал для своих детей невербальную игру и предложил им делать, что они хотят, но не использовать речь.

— Через минуту они были в недоумении, —рассказал мне он позже. — Без слов она не могла его бранить, и казалось, будто она не знает, что еще делать, как отнес­тись к нему по-другому. Потом он подошел к тому месту, где она сидела, усмехнулся ей, и она сразу же схватила его, притянула к себе на колени и фактически прижала к себе, на удивление всей семье.

При последующем обсуждении вся семья пришла к заключению: по ее действиям можно догадаться, что она хотела проявлять к нему материнскую ласку и заботу. Она чувствовала себя по отношению к нему как мать, и ее постоянная брань была по своей природе скорее не кри­тикой, а проявлением собственнической материнской люб­ви. Ее объятие, выразившее язык ее тела, заставило ее это осознать и раскрыло глаза. Хотя впоследствии брат и сестра, по рассказам моего друга, продолжали свои пере­бранки, они не были такими серьезными, как раньше; и в основе их отношений лежала вновь обретенная теплота и понимание.

В любых отношениях часто случается, что звуковая речь становится маской и средством затуманить и запу­тать отношения. Если разговорный язык отбрасывается и единственным средством общения остается язык тела, истинное отношение найдет, как себя проявить. Речь сама по себе служит великим затемнителем.

В любви и в сексуальных отношениях произносимое языком слово может действовать как сдерживающее исти­ну средство. Одним из самых полезных терапевтических упражнений для любовной пары является попытка пере- дать друг другу в полной темноте определенное сообще­ние, пользуясь лишь тактильными элементами языка тела, то есть прикосновениями. Попытайтесь сказать тому, кого любите:

— Ты мне нужен. Я сделаю тебя счастливым.

Или:

— Я обижена на тебя. Ты не делаешь то или это как следует.

— Ты слишком требователен.

— Ты недостаточно требователен.

Лишившись слов, эти упражнения в сексуальности и любви могут стать весьма осмысленными и помочь разви­тию взаимоотношений. Такое же общение без слов, но при использовании вместо тактильных ощущений зрения может стать вторым шагом укрепления любовных отно­шений. Почему-то для многих людей после прикоснове­ний гораздо легче смотреть на обнаженное тело партнера или партнерши.

ГЛАВА 7

Дата добавления: 2015-07-21