Читайте также:
|
Уловка удалась вполне. Давно не общавшийся с газетчиками Мандриан встретил его, было бы сказать, с распростертыми объятиями — если бы мог как следует поднять руки. Бывший красавец-сердцеед, а ныне полупарализованный после мозгового удара и иссохший от чрезмерных жизненных усилий калека, Мандриан в свое время, по-видимому, являл собой еще более впечатляющий образчик статной мужской породы, нежели его младший брат. При виде Бага он лишь оживленно поморгал с дивана и помахал левой рукой — очевидно, это стоило расценивать как знаки крайней приязни и приветливости. За Мандрианом ухаживала лишь приходящая платная прислужница — из числа немногочисленных участниц возглавляемого им общества; на склоне лет Мандриан остался по-человечески совершенно одиноким. "Достойный конец столь несообразной жизни", — холодно подумал Баг.
Впрочем, Мандриан, судя по его речам, не унывал. На все вопросы, которые ему принялся задавать Баг, он отвечал охотно.
— Вы записывайте, записывайте, драгоценный... М-да. Пленочка крутится, вы проверили? А вы проверьте! Еще проверьте. А много ее там у вас, пленочки-то? Хватит? Хорошо подготовились?
— Вполне, драгоценный преждерожденный, вполне... — отвечал Баг. Он действительно подготовился хорошо.
— Что ж вам сказать, молодой человек? Я чуть ли не с детства стремился к справедливости во всех ее проявлениях. М-да. А тут, понимаете ли, несправедливость просто вопиющая. Такая невозможная несправедливость! Почему, скажите, нам почти что всем иметь нескольких жен, а подругам нашим замечательным, верным, нежным, понимаете ли, — по нескольку мужей иметь нельзя? Несообразно! М-да. И ведь подлость какая: светский закон не запрещает, там про это вовсе ни словечка нету — так ведь сами не хотят. Не хотят! Вы обращали внимание? А почему? Потому что во всех основных религиях запрещено. Мужчинам разрешено, а женщинам — запрещено. М-да. И, стало быть, мы имеем тут в самой что ни на есть ярко выраженной, понимаете ли, форме устарелый предрассудок, который столь цивилизованной и просвещенной стране, как Ордусь, тянуть за собою в двадцать первый век просто-таки зазорно. Просто-таки зазорно. Я понятно излагаю? Вы понимать успеваете? А пленочка-то ваша, пленочка-то исправно крутится? Вы проверьте!
— Все в порядке, драгоценный преждерожденный, — смиренно отвечал Баг. “Ну и адова же работа у газетчиков, — раздраженно думал он тем временем про себя, — со всякими вот такими беседовать... Да еще взаимопонимание изображать, чтоб человек не замкнулся, не сбился с мысли...” — Расскажите мне, как продвигалась ваша яшмовая борьба? Много ли было у вас успехов?
— Успехов... — трескуче хихикнув, повторил Мандриан. Он-то как раз не собирался сбиваться с мысли. Паралич его рассудка совершенно не затронул. — Моя борьба! Борьба с вековыми предрассудками — дело трудное и рискованное, доложу я вам, драгоценный молодой человек... М-да. Прежде таких, как я, в Европе — на кострах, понимаете ли, сжигали. Правда! Джордано Бруно — слышали, может? Ну, дело-то громкое было...
— Нет, — пожал плечами честный человекоохранитель. — Ужас какой...
— Множественность обитаемых миров преждерожденный провозглашал. М-да. А они что? Сожгли живьем! Тут, конечно, сказать, что где космос, а где многомужество — но, обратите внимание, и тут и там: множественность. Множественность миров! Множественность мужей!
— Гх...— с трудом удержал рвущиеся на волю слова Баг. Мандриан и Бруно. Бруно и Мандриан. Борцы за множественность. Тьфу!
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Все начало вставать на свои места. | | | Баг неопределенно пожал плечами, стараясь не раздавить в кулаке магнитофончик. |