Ноября 1909 г. Доказано на опыте, что Драматические Поэмы Шекспира нельзя играть так же

Доказано на опыте, что Драматические Поэмы Шекспира нельзя играть так же, как современные пьесы.

Они теряют всю свою специфику, если их играют, как Ибсена или Чехова.

Основное отличие Шекспира от современных драматургов в том, что они выводят реальных людей — мужчин и женщин, а он создает символы.

Его влюбленный — это символ всех влюбленных, в котором нот ничего, кроме его страсти. Нам не сообщается никаких подробностей об его жизни; мы не знаем черт его характера. Шекспир показывает нам лишь его страсть. И это страсть поэта. Ромео вздыхает, несомый потоком… он не разговаривает, не ходит. Вот он влюблен… вот он снова влюблен… вот он страдает… вот он возвращается к жизни… страдание овладевает им вновь… вот он встречает свою Судьбу… и умирает.

Именно Страсть, а не Характер является основной движущей силой всей трагедии Ромео и Джульетты. И лишь в тех случаях, когда автор хочет ввести элемент комизма, он обращается к Характеру.

Мне рассказал это мой друг Йейтс, наш великий ирландский поэт.

{296} Пойдем дальше…

Актеры, которые собираются играть такую пьесу, должны все это обдумать.

Именно потому к столь жалким результатам приходят современные актеры и постановщики, что пытаются превратить Драматические Поэмы Шекспира в Пьесы Характеров.

Гамлет соткан из Страсти… Стиля… Музыки… и Воображения: это не Характер.

Характер возникает на миг в фигурах двух могильщиков — однако и в них есть что-то мистическое, то особое и завораживающее выражение лица, что приковывает наше внимание на многих греческих изображениях, на фресках Помпеи.

Когда мы смотрим на эти лица, нас потрясает то, что, как нам кажется, они провидят… или то, что являлось их взору много лет тому назад, оставив свой след в выражении их глаз и рта. Могильный холод, придающий особую красоту остекленевшим глазам и приоткрытому рту. (В древнегреческих трагических и комических масках рот всегда открыт. Он передает состояние духа. Закрытый рот может передать лишь состояние рассудка.) Характер есть также в Озрике… в Полонии.

Итак… как же следует труппе актеров, которые привыкли, подобно вам, играть Пьесы Характеров, основывая свою манеру исполнения на реальности, вместо Поэзии и Воображения, — что же им делать с «Гамлетом»?

Следует ли им играть его, как нечто Романтическое, как сказку… или как реальные события?

Хватит ли у них актерского мужества, чтобы сыграть его таким, каков он есть?

Для меня секрет исполнения пьесы заключается в способности актера понимать Страсть… накал Страсти, спокойствие Страсти, ее экстаз, и в посвящении всей своей жизни созданию техники, способной передать этот экстаз тем, кто смотрит спектакль.

Гамлет — избранник… и все же он любит Офелию… и в этом проявляется его избранность; и все же он убивает Полония… и в этом тоже избранность…

Как же так? — спросите вы. Потому что он создание Воображения, потому что он рожден Поэтом. Он не принадлежит реальности.

Помните улыбку Джоконды — это улыбка Леонардо… У Гамлета — та же улыбка…

Вот суть того, что я хотел сказать актерам Московского Художественного театра. Но, увидев их добрые лица, сосредоточенные на попытке понять меня, я решил не добавлять на них еще одну морщинку.

У меня, во всяком случае, хватило ума отказаться от этого… и я сделал новый эскиз сверхмарионетки.

Перевод Ю. Г. Фридштейна

Дата добавления: 2015-07-20