Свет загорается. В кресле-качалке сидит Серафима Андреевна, вяжет.
Серафима Андреевна – Господи, пути твои неисповедимы. Сколько люди на свете живут, столько и мучаются. А зачем живут? Только ты, Господи, ответ знаешь. Имеешь ты на счет нас какую-то высшую цель. А справимся ли мы с ней? Человек-то по природе своей слабенький, порокам подверженный, грехов за ним много. От этого вероятно и мучается. Пока любить не научимся, не видать нам Царствия Небесного. А младенцев-то, младенцев в Царствие Свое пустил бы. Они-то чем виноваты? Душонки у них махонькие, светлые, жизни на земле не видывали, коростой греховной не поросли, а ты и их к Себе прибираешь. Может и они провинились? Да не успеть им было, ведь народились только. На все Твоя воля. А было б жизней у человека вот как у кошки – девять. Тогда чего в первой натворил, во второй исправить можно. Ой, что же я? Бес попутал. Прости, Господи! Жизнь у нас одна, Богом данная, и ответственность за поступки свои в девять раз больше несем.
За сценой раздается пьяное хриплое пение: «Вы не вейтися черный кудри, Люба, над моею шальной головой!...Няня!»
О, Господи, Владимир Петрович проснулись!
За сценой: «Няня!»
Здесь я, здесь, Владимир Петрович!
В гостиную вваливается осунувшийся, сильно выпивший, в расстегнутом халате Владимир Петрович.
Владимир Петрович – «Вот настанет печальное утро, няня, дождик будет с утра моросить. Вот настанет печальное утро, Люба, и меня понесут хоронить!»
Серафима Андреевна – Не приведи Господь! Ложитесь, Владимир Петрович.
Серафима Андреевна помогает Владимиру Петровичу прилечь на диван.
Владимир Петрович – Няня, няня, где же кружка?
Серафима Андреевна – Хватит вам уже. Поберегли бы здоровье свое.
Владимир Петрович – А на кой черт мне это здоровье?! Сдохнуть хочу, под забором, как собака. Пристрелите меня, няня! (Вытаскивает пистолет).
Серафима Андреевна - Господь с вами! (Плавно вынимает пистолет из рук Владимира Петровича). На себя грех брать не буду. И вы не смейте! Вам жить надо, дочку растить надо! Лежите-лежите. Она на ноги встанет, и вас радовать будет. А вы ей помогать должны.
Владимир Петрович – Как же я ей помочь могу, когда доктора ничего предпринять не могут?
Серафима Андреевна – Господь поможет нам! Проснется наша Анастасиюшка, похорошеет, поздоровеет. Невестой, знаете, какой будет!
Владимир Петрович – Отвернулся от нас Боженька. Не хочет нам помогать. А Настенька в чем виновата? Она и так судьбою обиженная: с рождения без мамки растет. А теперь еще и это…
Серафима Андреевна – Знаю все, знаю. Терпением, Владимир Петрович, запастись надо, и на Бога уповать, прощения у него просить. Ведь не просто так он горе нам такое послал! Значит грешны мы, значит испытание нам такое, во искуплении грехов наших!
Владимир Петрович – Слушай, няня, а, может, и нет Его вовсе?
Серафима Андреевна – Что ты говоришь такое, Владимир Петрович! Не гневи Бога, не испытывай терпение Его!
Владимир Петрович – А мое терпение кончилось уже! Не могу я больше смотреть, как дочка моя ни живая, ни мертвая лежит! Сердце мое на куски рвется! Дай застрелиться!
Серафима Андреевна – Не дам! Яша! Яша!
Вбегает Яша.
Вот, возьми. Спрячь ты это орудие дьявольское. Да получше спрячь. (Отдает Яше пистолет).
Владимир Петрович – Стоять! Яша, подойди сюда. Я сказал, подойди сюда! (Яша подходит). Нагнись, чего скажу. Да нагнись ты, не бойся.
Яша нагибается над хозяином, который лежит на диване. Тот выхватывает у него пистолет. Раздается выстрел. Серафима Андреевна вскрикивает. Яша, испуганный, бросается из комнаты со всех ног. Серафима Андреевна медленно подходит к телу хозяина, хочет дотронуться до него. Как вдруг он кряхтит и поворачивается на другой бок.
Владимир Петрович (проверяя дырку от пули в диване) – Эх, такую обивку испортили.
Серафима Андреевна (крестясь) - Господи, прости раба твоего Владимира, не ведает он, что творит!
Владимир Петрович – Скажи-ка, няня, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французам отдана была, а? Не даром. Может, не даром дочь моя в этом сне прибывает, и проснуться никак не может?
Серафима Андреевна – Не даром!
Владимир Петрович – Есть у Него на этот счет замысел какой?
Серафима Андреевна – Есть! Должен быть!
Владимир Петрович – Тогда, няня, принесите чаю, и пледом укройте меня, а то устал я смертельно.
Серафима Андреевна – Сейчас, мой дорогой, сию минуту. (Уходит).
Владимир Петрович – Господи, прости мя грешного.
Владимир Петрович, перекрестившись, сворачивается калачиком и засыпает. Серафима Андреевна выносит чай и плед. Заметив, что Владимир Петрович уснул, накрывает его пледом и уходит. А Владимиру Петровичу снится солнце, заходящее за лес, друзья снятся, жена красавица - его Варенька. А сон, будто и не сон вовсе, а явь.
Варя – Володя! Володя! Я здесь! Володя!
Володя – Где же ты, Варя? Не вижу тебя.
Варя – Здесь я. А теперь здесь.
Володя – Ну, покажись скорей.
Варя – Ах, какой нетерпеливый! Ты отыщи меня, как камушек драгоценный.
Володя – Как же найти тебя?
Варя – Ты на зов иди.
Володя – Иду, а тебя не вижу, лишь голос доносится.
Варя – Ты на зов сердца иди и найдешь. Володя! Здесь я! Слышишь? Володя!
Тишина.
Эй, Володя, откликнись!
Володя – Аааа, поймал тебя!
Варя – Пусти-пусти, чумной!
Володя – Не пущу, пока сердце мне свое не подаришь!
Варя – Как же я тебе его подарю, когда оно мое?
Володя – А ты его в шкатулку положи и мне дай на сохранение.
Варя – А ты ее не потеряешь?
Володя – Что ты! Буду беречь как…как…душу свою!
Варя – Правда? А ты что же, душу свою шибко бережешь? Нынче о ней никто не заботится.
Володя – Конечно берегу! Вдвоем мы с ней одни-одинешеньки, по всему свету скитаемся, ищем, никак найти не можем…
Варя – Что же вы ищете?
Володя – Я вот любимую себе ищу, а она родственную душу.
Варя – А вдруг вкусы ваши разными окажутся: и любимая твоя родственной душой ей не придется?
Володя – Такого быть не может, потому что у меня с моей душой понимание. Как я глазами смотрю, так и она смотрит.
Варя – И что она сейчас видит?
Володя – Видит она, что краше и добрее тебя нет никого!
Варя – Заливаешь ты как соловушка.
Володя – Чего?
Варя – Володька-соловей!
Володя – Я заливаю?
Варя – Ты-ты! Соловей, соловей, голосистый, соловей.
Володя – Ах ты, Варька, егоза!
Варя – Я егоза вертлявая, смотри, как бедрами верчу! «Я в садочке песни пела, мимо соловей летел. И теперь мы с соловьём вместе песенки поём». А ты, соловей, так можешь? У, не можешь!
Володя – Зато я вот как могу: ку-ка-ре-ку!
Варя – Ты значит не только соловей, а еще и петух хвастливый.
Володя – Пусть я петух, будь курочкой моей.
Варя – Я бы красивой курочкой была. Посмотри, какие у меня перышки гладенькие, на солнце переливаются.
Володя – Я твои перышки все до одного расцелую.
Варя – Все расцелуешь, а одно оставишь?
Володя – Я его себе на память вырву.
Варя – Ко-ко-ко. Мне больно будет.
Володя – А я ласково. Чуть прикоснусь, ты и не почувствуешь, только холодок по телу пробежит.
Варя – Володенька, не целуй, а то не выдержит сердце мое!
Володя – Оно не остановится, лишь сильнее забьется.
Варя – Нет! Володя, сердце влюбиться может, а еще рано ему.
Володя – Почему же рано? В самый раз.
Варя – Не хочу любви безответной.
Володя – Так я люблю тебя!
Варя – Еще не любишь.
Володя – Как? Я все для тебя…
Варя – Не любишь, Володя. Ты меня не любишь!
Володя – Стой! Куда ты?
Варя – Не любишь!
Володя – Подожди!
Варя – Чего тебе?
Володя – Когда же я тебя полюблю?
Варя – Сам поймешь!
Дата добавления: 2015-07-20; просмотров: 53 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Владимир Петрович. | | | Кавалер барышню хочет украсть! |