М.Н. Тихомиров о Б.Д. Грекове

Борис Дмитриевич Греков (1882-1953) начал свою научную деятельность в первое десяти­летие нашего века, и уже первые печатные труды покойного ученого показали его осо­бый и незаурядный интерес к истории кресть­янства. Такова была одна из его ранних ста­тей — статья о новгородских бобылях в XVI и XVII вв., подкрепленная изданием новгород­ских бобыльских порядных¹. Тема о бобылях может показаться несколько узкой и специ­альной, но нельзя забывать того, что вопрос о бобылях был тесно связан с пониманием са­мой сущности бобыльства как особой катего­рии непашенных крестьян, связанных с ре­меслом и торговлей. Следовательно, вопрос о бобылях неминуемо приводил к необходимо­сти изучить перемены, происходившие в кре­стьянской среде в связи с выделением ремес­ла. Молодому ученому пришлось выступать по вопросу, которым в это время занимались та­кие видные представители науки, как акад. М.А. Дьяконов и др. Б.Д. Греков с честью вы­держал полемику с учеными более старшего поколения. Тогда, в сущности, уже вполне вы­явился особый интерес Бориса Дмитриевича к истории крестьян, которой он потом зани­мался всю жизнь.

Вопрос о новгородских бобылях был толь­ко частью обширного труда, который в это вре­мя подготавливал к печати Греков. Его глубо­ко интересовала история Великого Новгорода. Великий Новгород пленил воображение моло­дого ученого, и Борис Дмитриевич не только писал о его истории, но и впоследствии с ве­ликой любовью охранял его седую старину.

Обширная двухтомная монография Б.Д. Грекова была посвящена Новгородскому Дому св. Софии². Необычно прежде всего даже на­звание этой книги. В нем выразилось яркое представление о новгородском архиепископе как о крутшейшем феодале русского средневе­ковья. Само слово «дом», как известно, анало­гично такому же западноевропейскому терми­ну для обозначения средневекового кафедраль­ного собора не как архитектурного сооруже­ния, но как церковно-феодального комплекса, с ризницей и библиотекой, со штатом церков­ных служителей, зависимых слуг и холопов.

В своей монографии Борис Дмитриевич изучает феодальное хозяйство XVI-XVII вв. и различные категории феодально зависимых людей, подчиненных Дому св. Софии. Моно­графия Грекова представляла и тот несомнен­ный интерес, что она была основана на громад­ном архивном материале.

Перед нами рисуется яркая картина Софий­ского дома с его палатами и мастерскими. Вла­дыке, как почтительно величают своего еписко­па новгородцы, служат различные придворные чины. Тут и дворецкий, и казначей, и ключни­ки, и тиуны, и различные «старцы», заведовав­шие житницей, конюшней и т.д., даже особый ясельничий, «всегда светское лицо», подчинен­ный конюшему старцу. Особую главу Греков по­свящает служилым людям Софийского дома, этим знаменитым «софиянам» новгородских ле­тописей, низший разряд которых назывался «владычными» молодцами, — специфический термин, хорошо известный в торговой практи­ке даже в начале нашего века, когда молодцами называли младших приказчиков. В предисловии к своей монографии Борис Дмитриевич писал, что выбранная им тема имела для него индиви­дуальный интерес: «Сам Великий Новгород, окутанный легендарным туманом, манил меня своей неизвестностью... Хотелось ближе подой­ти к св. Софии, сумевшей взять в свои руки судьбу всего государства». И с некоторым разо­чарованием он писал, что «последнее желание оказалось неосуществимым». Но это разочаро­вание было, в сущности, продиктовано только глубокой требовательностью ученого. На самом же деле монография Грекова воссоздала исклю­чительную по живости картину русского фео­дального хозяйства. По полноте и выразитель­ности изображения хозяйства феодалов она не имеет себе равных в русской историографии.

Уже в «Новгородском Доме св. Софии» с осо­бой силой проявился тот большой интерес, ко­торый Борис Дмитриевич Греков всегда имел к истории крестьян. Свои взгляды на историю кре­стьян он суммировал в большой и хорошо изве­стной монографии «Крестьяне на Руси с древ­нейших времен до середины XVII в.» Книга Гре­кова проникнута глубоким уважением к трудово­му подвигу русского крестьянства, подвигу неза­метному, совершенному в борьбе с природой и с постоянным врагом крестьян — феодалами, ис­пользовавшими труд их для обогащения.

«Эта история многостороння и содержатель­на, — пишет БД. Греков во введении к своей книге. — Русский крестьянин со своим топором и сохой привел в культурное состояние необоз­римые пространства Восточно-Европейской рав­нины и сумел перенести свои трудовые навыки на Урал, в далекую Азию. Крестьянин с оружи­ем в руках оборонял свою родную землю в борь­бе с многочисленными врагами и заслужил сла­ву непобедимого. Крестьянин, несмотря на очень неблагоприятные условия, в которых он веками жил, дал своей стране сотни великих людей в об­ласти науки, искусства и литературы»³.

«Крестьяне на Руси» Бориса Дмитриевича — это образец глубокого монографического изуче­ния одной из важнейших проблем мировой ис­тории, при этом не только истории русских кре­стьян. Это монография и по истории украинс­ких, белорусских и польских крестьян, истории, столь сходной для всего многострадального кре­стьянства, жившего от Угорских гор до «дышу-чего» Белого моря. Перед глазами читателя про­ходит история крестьян на протяжении ряда ве­ков, с IX в. до Соборного уложения 1649 г., оформившего крестьянскую крепость. Одна эта монография дала бы право Борису Дмитриеви­чу на почетное место среди русских историков. Ведь, если не считать устаревшей книги Беляе­ва, без этой книги мы не имели бы ни одной мо­нографии, посвященной истории крестьянства в целом до середины XVII в.

Читатель, желающий ознакомиться с об­ширной монографией Б.Д. Грекова, найдет в ней не только историю крестьянства, но и крайне поучительную картину того, как крес­тьянский вопрос волновал и беспокоил русское общество начиная с XI в.

Экскурсы Грекова в область публицистики, помещенные в этой книге, представляют гро­мадный интерес для истории русской обще­ственной мысли. Такова, например, глава «Крестьянский вопрос в публицистике XVI в.» Свои наблюдения над русской публицистикой этого времени Б.Д. Греков обобщает в замеча­тельных словах: «Размышления по крестьянс­кому вопросу построены на точных наблюде­ниях над фактами. Это последнее обстоятель­ство особенно ценно, так как дает нам возмож­ность глубже понять имеющийся в нашем рас­поряжении многочисленный актовый матери­ал и лаконический язык писцовых книг»⁴.

Так глубокий исследователь истории крес­тьян показывает и те пути, по которым должно идти изучение положения крестьян, давая пример блестящей комплексной обработки ак­тового и повествовательного материала.

Мы видели уже, как новаторски подходил Греков к разработке актуальных тем русской ис­тории, таких монографических тем, которые не­разрывно связаны со всей историей России, Ук­раины и Беларуси на протяжении многих сто­летий. Ведь история крестьян неотделима от ис­тории трех братских народов, поскольку кресть­яне составляли абсолютное большинство насе­ления. Этот дух новаторства с еще большей си­лой сказался в разработке другой темы, всегда актуальной для историков нашей необъятной Родины. Я имею в виду работы Грекова о воз­никновении феодализма и государства на Руси.

Начальная история Руси всегда была предме­том изысканий историков. Уже великий Ломоно­сов вынужден был выступить против Миллера и Байера, впервые выдвинувших норманнскую те­орию образования первого государства на Руси. Это было время господства в русской историчес­кой науке приезжих ученых. Контраст между уровнем просвещения в России и Западной Ев­ропе был тогда слишком заметен. Сама Академия наук посылала обучаться своих учеников в Гер­манию; среди них был и Ломоносов. Приезжие академики неплохо устроились в России XVII в. и готовы были приписать себе руководящее зна­чение в разработке русской исторической науки. Не забудем, что в правление Анны Ивановны и ее фаворита Бирона все русское вызывало подо­зрение, даже если речь шла о переименовании немецких терминов в горной промышленности на русский лад. В этой обстановке и развернулась деятельность Байера и родилась норманнская те­ория, доказывавшая, что до прихода норманнов славяне были сущими дикарями. Как известно, норманнская теория происхождения государства на Руси была особенно поддержана зарубежны­ми учеными, нашла она и ярых защитников в России, подобных М.П. Погодину.

Основной особенностью построений рус­ских историков, писавших о возникновении государства на Руси в дореволюционное время, как дворянских, так и буржуазных, было пол­ное разграничение вопроса о создании государ­ства от вопроса о том, какой строй существо вал у восточных славян ко времени образования у них государства.

Все дело сводилось в конечном итоге к толкованию летописного сказания о приходе варягов, и перед авторитетом историка XI - XII вв., передавшего легенду о призвании кня­зей в 862 г., почтительно склонялись маститые ученые царского времени.

Заслугой Грекова явилось то, что он впервые переместил центр тяжести с политической исто­рии на историю социально-экономическую, впер­вые поставил вопрос о том, к какой общественной формации принадлежала Киевская Русь, и дока­зал, что это была феодальная формация.

Существование феодализма на Руси отрица­лось многими крупными русскими историками, и в этом отношении такие историки оставались непоколебимыми даже после работ Павлова-Сильванского. Сам уровень жизни восточных славян во время образования у них государства рисовался весьма неопределенно. Крупнейший русский историк конца XIX — начала XX в. В.О. Ключевский, например, отрицал земледельчес­кий характер Киевской Руси, построив на этом основании свою красочную антитезу чернозем­ного Юга, где главными занятиями были охота и рыболовство, и неплодородного Северо-Вос­тока, где земледелие сделалось преобладающим занятием жителей.

Греков высказал мысль, что именно земле­делие лежало в основе хозяйства Киевской Руси уже в 1Х-Х столетиях, и блестяще это доказал.

Редкой исторической теории удавалось так быстро приобрести общее признание, как тео­рии Б.Д. Грекова о возникновении феодализ­ма на Руси. Если 20 лет тому назад, когда выш­ла книга покойного академика о феодальных отношениях на Руси, в нашей науке держалось представление о Киевской Руси как о стране охотников и рыболовов, то в настоящее время ни один серьезный ученый уже не сомневает­ся в земледельческом хозяйстве Древней Руси. Археологические данные успешно подкрепили построения Грекова. И это было не только тор­жеством догадки ученого, но и торжеством но­вых методологических приемов. Борис Дмит­риевич решительно отказался от попыток до­казать тезис о земледельческом хозяйстве Ки­евской Руси на основе только старых источни­ков — летописей и сказаний. Он смело пере­шел к свидетельствам других видов источни­ков, таких, как археология и лингвистика.

Археология блестяще подтвердила предло­жения ученого. Почва городищ Украины, Бе­ларуси, России оказалась переполненной зем­ледельческими орудиями: плугами, серпами, сохами, лопатами и пр. Можно было спорить о том, к какому веку надо отнести летописное

известие о нивах у древлян, но археологичес­кие находки говорили сами за себя и свиде­тельствовали о всеобщем развитии земледелия. А теоретические построения Грекова, в свою очередь, явились мощным толчком для русской археологии, изучавшей 1Х-ХП1 вв. и получив­шей такое блестящее развитие в наше время.

Блестящим был и лингвистический анализ, проведенный Борисом Дмитриевичем. Впер­вые в нашу историческую науку вошло множе­ство новых фактов. Летописи и сказания вдруг заговорили другим языком, стали понятными их случайные намеки и высказывания. Стало ясным также и то, что историческая наука — это наука комплексная, основанная на всех до­стижениях истории, археографии, археологии, лингвистики, этнографии, и только очень не­далекие люди могут думать о приоритете ка­кой-либо из этих исторических дисциплин. Стало ясным, что, только следуя по пути, про­ложенному Грековым, можно дать полноцен­ное исследование древнерусской жизни.

Книга Грекова о феодальных отношениях в Древней Руси выдержала несколько изданий, постепенно вырастая в объеме, так как автор ее вводил в свое исследование все новые и новые темы. Но дело вовсе не в том, что в последнем издании книга уже почти в четыре раза стала обширнее первоначального своего варианта, дело в том, что этот объем соответствовал рос­ту и углублению самой проблемы. Если в пер­вом издании своей книги- Борису Дмитриеви­чу приходилось впервые ставить и защищать свои тезисы о возникновении феодальных от­ношений в Древней Руси, то в последних ее из­даниях эти положения могли считаться уже до­казанными''. Редкий случай в исторической на­уке, когда еще при жизни исследователя его предположения признаются большинством ученых бесспорной истиной.

Разрешение вопроса о хозяйственном и об­щественном строе Киевской Руси позволило Грекову заново представить начало первого го­сударства на Руси. Его небольшая книжечка «Борьба Руси за создание своего государства», вышедшая в 1942 г., явилась результатом той громадной работы, которую Борис Дмитриевич провел над изучением возникновения феода­лизма на Руси. Начало государственности на Руси он возводит к VI-VII! вв. и видит ее в тех славянских племенных объединениях, которые возникали в это время как у западных и юж­ных, так и восточных славян.

Выше уже говорилось о замечательной особенности исторических трудов Грекова, о том широком охвате источников и исторической литературы, который характеризует его работы. И «Крестьяне на Руси», и «Киевская Русь» основываются на изучении обширного круга источников, не только собственно русских, укра­инских и белорусских, но славянских в широком смысле этого слова.

Интерес Грекова к истории славянских стран был постоянным и вполне закономерным. Ведь историк Древней Руси сталкивается с рядом фактов, объяснение или по крайней мере аналогию которым он находит в славянс­ком мире. Таков, например, вопрос о характе­ре древнерусской «верви», общины, по-разно­му решавшийся в литературе. Сама «Русская Правда», изучением которой так долго и пло­дотворно занимался Борис Дмитриевич, стано­вится особо понятной в свете древних славян­ских памятников права. Вот почему такие за­мечательные источники по истории славянско­го права, как, например, Вислицкий статут, привлекали внимание ученого; им он отводит немало места в своих монографиях.

Но Греков этим не ограничился и выпустил два специальных исследования об общественном строе Винодола и Полицы. Обе книги посвяще­ны двум славянским областям на побережье Ад­риатического моря с их замечательными статута­ми, сохранившими черты древнего славянского права. «Вместо предисловия» Борис Дмитриевич набрасывает целую программу изучения древних славянских памятников: «Настоящее исследова­ние предпринято мною с целью преодолеть изо­лированность усилий отдельных историков и ис­ториков права в разрешении неясных для каждо­го из них вопросов старой славянской жизни. Ученый-хорват, углубившийся в изучение Полицкого статута, рассматривающий этот замеча­тельный памятник изолированно от других ана­логичных памятников славянской старины, так­же ограничивает свои возможности, как и рус­ский исследователь «Русской Правды», не при­влекающий данных других славянских Правд, и не только одних славянских»⁷.

Эти слова, я бы сказал, являются своего рода предостережением для историков, кото­рые захотели бы, как это иногда бывает, свес­ти свои монографические изыскания только к изучению одного памятника вне его связи с другими. Греков зовет к широким обобщениям, основанным на тщательном изучении разнообразных источников. И результатом таких обоб­щений явился труд Грекова о «Русской Прав­де» и ее славянском окружении.

Крупнейшие наши историки всегда были не только авторами монографий, но и истори­ографами, источниковедами. Историографи­ческие темы занимают в трудах Грекова боль­шое и почетное место. Пристальное внимание Бориса Дмитриевича к историографии ранней истории Руси и Северного Причерноморья по­казывают его статьи, посвященные трудам В.Г. Васильевского и С.А. Жебелева. Замечательны и плодотворны были его выводы и о трудах М.В. Ломоносова⁸.

Мы остановились главным образом на круп­нейших монографиях Грекова, так как понадоби­лось бы очень много места, чтобы перечислить все научные труды ученого. Достаточно сказать, что одна библиография трудов Грекова занимает 17 печатных страниц большого формата.

Интересы Бориса Дмитриевича были разно­образны. Он не замыкался в круг двух-трех про­блем. Его пристальное внимание привлекали ^ история камских болгар, и Золотой Орды⁹, и история России XVIII в. И едва ли не одной из лучших работ по истории хозяйства в России XVIII в является большое исследование Грекова, обследующее хозяйственные анкеты XVIII в.¹⁰

Перу Грекова принадлежат работа о хозяйстве декабриста М.С. Лунина" и ряд других публикаций, посвященных декабристам. Что касается других многочисленных статей Грекова, то на них всех лежит отпечаток незаурядно го таланта и глубокой эрудиции. Многие и них— это как бы этюды, подготовляемые художником для большого полотна. Таковы статьи о помещичьем хозяйстве в ХУ1-ХУП вв. Новгородской области, «Рабство и феодализ в Древней Руси» и т.д.

Особо следует отметить громадную и неутомимую деятельность Бориса Дмитриевича по публикации новых исторических источников. Крупнейшим трудом Бориса Дмитриевича этой области было издание двух томов, посвященных «Русской Правде». Из них особенно важное значение имеет первый том, где помещены тексты «Русской Правды» с вариантами из всех тогда известных списков. Библиографическая справка, перечисляющая лиц, подготовлявших Правду, и называющая Б.Д. Грекова редактором, мало соответствует действительности, потому что Борис Дмитриевич был не просто редактором издания, а организатором и руководителем, сумевшим воодушевить всех участников этого предприятия¹².

Но Борис Дмитриевич не ограничился из­данием только наиболее любимого им памят­ника. Советская наука обязана ему изданием ряда источников. Уже в начале своей научной деятельности он опубликовал опись Торговой стороны Великого Новгорода в XVI в. Позже под редакцией и непосредственным наблюде­нием Грекова выходит целый ряд ценнейших источников (судебники, материалы крепост­ных мануфактур и пр.). Особо следует отметить интерес покойного ученого к источникам зару­бежного происхождения. Так, «Хроника Ливо­нии» и другие подобные сочинения вышли в свет только при содействии Грекова.

Было бы очень трудно перечислить и назвать все издания в той или иной мере связанные с именем Грекова, его многочисленные статьи, популярные книги, труды, вышедшие под его редакцией, но нельзя не отметить одной заме­чательной особенности в направлении работы академика — его особенного интереса к истории русской культуры, как раз к той стороне русской жизни, которая так часто остается в забвении в наших исторических работах. Под общей редак­цией Бориса Дмитриевича вышел двухтомный труд «История культуры Древней Руси (Домон­гольский период)». Его перу принадлежит кни­га по истории культуры Киевской Руси, переве­денная на французский и другие языки, и т.д.

Б.Д. Греков был не только ученым, но и педа­гогом. Этой стороне своей деятельности он при­давал большое значение, умея привлечь и заинте­ресовать своих учеников. И ученики платили ему привязанностью, называя его не иначе как просто «Борис Дмитриевич»; в этом простом обращении звучали любовь и уважение. Его преподавание было безыскусным, но некоторые слова Бориса Дмитриевича оставались в памяти на всю жизнь. И я сам помню, какое впечатление на меня, тог­да семнадцатилетнего юношу, произвели его сло­ва о древнерусской письменности. Он показал мне, и с какой любовью, альбом древнерусской скорописи, зародив во мне навсегда интерес к рус­ской письменности. В это время Борис Дмитрие­вич готовился к магистерским экзаменам и с боль­шим воодушевлением говорил о Реформации в Германии. Счастливы те люди, которые могут выз­вать в молодых душах интерес к науке, к знанию. Таким был Борис Дмитриевич.

Ленинградский и Московский университе­ты были теми учебными заведениями, в которых широко развернулась деятельность Грекова. Он принял участие в написании первого совет­ского учебника по истории СССР для высшей школы как соавтор и соредактор, он был также автором ряда учебных пособий и никогда не за­бывал о нуждах высшей и средней школы.

Дата добавления: 2015-07-20