Маё сонца» гр. J:Mors

Черный BMW плавно затормозил у пятиэтажного кирпичного дома. Еще десять лет назад его построили для семей военных, но сейчас уютные квартирки населяли все больше молодые предприниматели и дети чиновников. Семейство Смагиных здесь уважали, но лишний раз старались не связываться. Еще бы - глава семьи, потомственный офицер и подполковник бдительно следил за нравами подрастающего поколения. От армии в этом дворе не удалось уклониться даже самым болезненным и хитрым.

Карина глянула на окна своей квартирки и поджала губы. Слишком быстро они добрались до дома, слишком молчаливо, а ведь впереди была целая неделя заслуженных выходных.
Булавин рядом нервно барабанил пальцами по рулю, хмурился, но молчал. После проведенной ночи и горячего пробуждения смотреть на него, как на босса уже не получалось.
"А разве бывают выходные у любовников?"- неожиданно пришел на ум вопрос.

Глеб по-прежнему молчал. Скорее всего, он ждал, что она элегантно выпорхнет из машины, бросив на прощание фразу вроде: "Встретимся через неделю, спасибо, что подвезли", чтобы потом пожелать хороших выходных и смыться.
Вот наивный. Какую бы глупость ни сказали его упрямые губы, а изысканные ласки, что они бесстыдно раздаривали ночью, из памяти не сотрешь!

Затянувшаяся пауза с каждой секундой все сильнее разогревала атмосферу в салоне. Но стоило мужчине открыть рот для прощальной речи, как теплые девичьи губы превратили слова в поцелуй, трепетный, нежный и такой робкий, что Глеб чуть не завыл от отчаяния. Душа перевернулась от этой простой, неискушенной ласки, и вместо задуманного "До свидания, Карина", глухо прошептал:

- Ладно, милая, мне ехать надо. Увидимся.

- Позвони мне, - девушка подхватила вещи и, поздравив себя с такой маленькой победой, вышла.

Как только изящная фигурка скрылась за дверью, Булавин шумно вдохнул и нажал на газ. Надо что-то делать с этими расставаниями... Не хватало еще на самом деле позвонить или того хуже – познакомиться с родителями…
В зеркале заднего вида отразилась сосредоточенная собачья морда.

- Ну что, клубок неприятностей, насмотрелся? - совершенно серьезно спросил он у питомца. - Ну и как тебе ситуация?

Дольф громко рявкнул и облизнул мокрый нос.

- Тебе б только на девчонок облизываться, а мне как быть? - еще раз глянул в зеркало. – Не для меня она, ты понимаешь? Не для меня, и все тут!

Бульдог не понимал, чесал ухо, фыркал, но понять подобное не мог.

Карина тихонько открыла дверь родительской квартиры и просунула голову. Чего и следовало ожидать: на пороге стоял отец с самым вопросительным выражением лица, на которое был способен.
«Похоже, сегодня предстоит размахивать пред родительскими очами паспортом, доказывая, что дочь уже взрослая…» - невесело подумала девушка и растянула губы в улыбке.

- А почему форма не парадная? – вместо «здравствуйте» спросила она.

- А почему кавалер познакомиться не зашел? – таким же тоном ответил отец.

- Папенька, так ведь все знакомства с вами рано или поздно заканчиваются в военкомате! - потом осмотрелась по сторонам и добавила. – А ты в бинокль смотрел или так?

Вопрос был стратегически важный. Папенькин бинокль был похлеще оптического прицела снайпера, сколько пикантных ситуаций он повидал за свою долгую жизнь… «Видел ли он тот самый поцелуй, которым дочурка пылко одарила дорогого шефа?» - вопрос на миллион.

- Да, Ленька из пятой роты выпросил на охоту. Будь он неладен… - с отчаянием в голосе признался отец.

Карина довольно потерла руки и внесла вещи в квартиру. Ну, раз бинокля нет, то на сегодня принудительная исповедь отменяется.

- Дочь, так все-таки, почему парень твой не зашел?

- Потому, папенька, что он еще не знает, что уже мой! – задорно подмигнула девушка.

- А как в прошлый раз не будет? – он еще хорошо помнил, как единственная кровиночка еле избавилась от бывшего докучливого кавалера. – Может давай его сразу ко мне, на перевоспитание?

- Папа, - девушка повисла на шее отца. – Пока все так сложно!

- Ты моя девочка, значит справишься! Но если обидит...

Карина весело рассмеялась. То, что до сих пор родной отец без посторонней помощи мог скрутить в бараний рог любого молодого парня, она не сомневалась, как и в том, что Булавин папеньке не по зубам.
На сборах к мнению бывшего чемпиона прислушивались даже полковники. А чего стоил загадочный Кузьмич, который в глаза материл самых высокопоставленных военных чинов... Да, в этот раз добраться до незадачливого кавалера господину Смагину будет непросто.

- Что-то ты, дочурка, скрываешь... - отец прищурил один глаз и затопал ногой.

Но девушка уже направилась в свою комнату. Иногда молчание и конспирация - залог покоя в доме.

***

Глеб всю неделю посвятил работе в офисе и прохождению медицинской комиссии. В собственной форме он не сомневался, прошли те времена, когда малейшее движение требовало титанических усилий. Боли в спине становились все реже, позволяя в полную силу тренироваться в зале. Молодые ребята с завистью поглядывали на поджарое, мускулистое тело бывшего спортсмена, но мало кто решался повторить сложный, выматывающий комплекс упражнений.

В этот раз строгий консилиум, составленный из нескольких высококвалифицированных врачей, только разводил руками, поражаясь чудесам человеческой выносливости и воли. Пять лет назад они списали Булавина, присвоив белый билет в небо. «Хорошо, если ходить сможет, а уж летать… Отлетал» - твердили они безапелляционно. От группы по инвалидности он тогда отказался сам, оставшись на одном крохотном пособии по безработице и безудержном желании изменить все.

Старенький профессор, узнавший в нем того самого упертого спортсмена в кресле-коляске, задумчиво почесал затылок и без единого сомнения написал "годен" под общей ведомостью. Другие доктора только тихо вздыхали и недовольно кривились, снимая показания приборов, проводя визуальный осмотр.

Глеб лишь усмехался их реакции, позволяя навешивать на себя все новые и новые датчики.

После придирчивой проверки накануне у собственного лечащего врача, он не боялся ничего. Новенький белый парашют с драконьей мордой уже ждал своего времени в багажнике авто. Остались последние шаги от земли до неба, и никто не сможет встать на этом пути. Сегодня наконец истек мучительный пятилетний срок.

Адреналин от предвкушения первого полета гулял в крови, когда поздно вечером он добрался до своей квартиры. Ворчун-Дольф встретил его у двери долгой заунывно-грустной речью, но погладить себя позволил.
Для празднования радостного события этот компаньон никак не годился.

Сбросив вещи на тумбу, Булавин сам не заметил, как достал телефон и открыл журнал контактов.
Как жаль, что старый друг Кузьмич остался в клубе. Тот, как никто другой знал, чего стоило возвращение в спорт для Глеба. А других близких товарищей он не нажил. После травмы со спортсменами из сборной больше не общался, а партнеры по бизнесу страсть к небу не разделяли. У них была своя страсть, простая и понятная - к деньгам.

Взгляд остановился на абоненте под названием "Головная боль", и сердце предательски екнуло в груди. В мыслях проносились картинки, одна соблазнительнее другой, а палец жал на кнопку вызова.

Все напоминало прыжок с парашютом, когда впереди призывно раскинулась высота, и стоит только посильнее оттолкнуться. "Вот только парашюта здесь не будет" - неожиданно вмешалось холодное сознание, и еще до начала гудков мужчина нажал на отбой.
Каким бы заманчивым ни казалось празднование возвращения в спорт в широкой кровати с пылкой молодой помощницей, цена расплаты слишком высока.

Через пятнадцать минут другая красавица, Ирина, уже садилась в такси. Ей даже в голову не пришло отказать любовнику в его неожиданном предложении. Другие мужчины всегда уходили на второй план, теряясь в тени Глеба Булавина. Ночь предвещала быть искрометной.

***
Карина в этот вечер так и не смогла уснуть. Мобильный предательски молчал, не оставляя даже малейшей надежды на заветный звонок. Пару раз с заманчивыми предложениями звонил Ферзь, один раз Кузьмич. Инструктор как-то вскользь спросил о новостях от Булавина, а потом замялся и перевел разговор в обычное рабочее русло.

Всю неделю она ждала, не оставляя ни на минуту телефон без присмотра. Мысленно прокручивала в голове все новые и новые фразы, которые хотела бы сказать дорогому шефу, завистливо наблюдала за счастливыми парочками в парке у дома и злилась.

Родители и подруги настойчиво пытались расспросить о загадочном ухажере, но Карина молчала. Глупо улыбалась, глядя на себя в зеркале, обнимала подушку по ночам, гладила живот, представляя каково это будет, носить под сердцем ребенка от любимого мужчины, и ждала.

Дни незаметно сменялись ночами, бежали один за другим, складывались в неделю. Завтра последний выходной, последний шанс на долгожданное свидание с ее упрямым самодуром-шефом.
Часы показывали одиннадцать вечера, когда, краснея от смущения, она набрала номер Глеба.

***

Телефон упрямо звонил у самого изголовья, оглушая любовников противной мелодией. Глеб выругался, но остановиться не мог.
Проклятое возбуждение уже больше часа не желало отпускать или подарить долгожданное удовлетворение. Ирина стонала, извивалась в очередном оргазме под ним, ласкала руками, губами, но тщетно. Как проклятый, после небольшой передышки, Глеб начинал все заново.
Раз за разом все яростнее вколачивался в горячее женское тело и зверел от отчаяния.

Телефон звонил, доводя мужчину до бешенства. Ирина почувствовала, как любовник сатанеет, до боли сжимая пальцами ее бедра, и сама дотянулась до трубки. На пике удовольствия, женские губы хрипло прошептали "Перезвоните позже", больше ничего говорить не понадобилось, абонент отключился сам.
Тихий сигнал отбоя принес долгожданную тишину, и мгновенье спустя, вконец измучив себя, Булавин дернулся всем телом от короткого, болезненного оргазма.

Никакого наслаждения, только пустота и усталость обволакивали тело и душу. Сердце билось часто и громко, как после долгого забега. Забега в никуда.
Женщина страстно прижалась губами к его губам, но Глеб не ответил. Тяжело дыша, повалился на спину и наконец закрыл глаза.

Сейчас можно было не сдерживаться, представить на месте Ирины совершенно другую женщину, молодую, отзывчивую, нежную. Ту самую, что еще неделю назад отчаянно шептала его имя на грани экстаза и тихо всхлипывала в крепких объятиях потом... Ту, чей образ не давал ему отпустить себя в жаркой эротичной схватке...

***

Соленые теплые слезы беззвучно катились по щекам, капали на подушку. Карина всхлипнула, прижимая руки к груди, там было больно. Душа и сердце болели в унисон.
Ничто не рушится так быстро, как розовые фантазии юности. Красивые картинки легко крошатся под колесами обыденных реалий, перемалываются о чужие страхи, привычки и боль.
Завтрашний день уже никогда не будет таким радостным и желанным, а мечты все ниже прижмутся к земле, гася огоньки надежд и вчерашние иллюзии.

Дата добавления: 2015-07-20