Бедная старушка повесилась. Россия, XVIII в. (2 сессии).

Ранняя весна, слякоть, серая пасмурная погода, идет дождь Запах тающего снега. Русская деревня, средняя полоса. Бедные маленькие домики, покрытые соломой. Дом в одно окно. Нищета, бедное хозяйство. Я - старушка в черном. Пахнет дымом

- Где чугунок? Да ну его на фиг. Все равно пустой, варить нечего.

Мысли вслух.

- Фу, грязно, все в грязи. Урожая нет. Все померли. Корова сдохла (корову Муськой звали).

Видит распухший труп коровы на обочине.

Пустая изба. Было ощущение присутствия, а теперь никого нет. Церковь, дорога к ней. Рядом с церковью кладбище. Я в темном салопе на меху, в руках палка.

- Вон отсюда, на улицу. Скоро служба, надо идти детишек проведать.

- Ну вот опять, снова дождь. А что дальше? Голова болит. Опять я забыла... Как все надоело, черт их побери. Не могу, спать хочется. Сил нету, сейчас засну.

Поле и дорога, то сверху вижу, то с дороги. Церковь голубая, карета перед ней. Служба идет, богатые люди подъехали. Солнышко, березки, а тоскливое состояние. Пошли все к черту, не могу их больше видеть.

- Пошел вон отсюда.

- Дальше нельзя.

За оградой люди стоят. Возгласы с разных сторон. Ничего не происходит, скучно.

- Пора домой.

Вечер. Ну вот, солнце заходит. Я иду домой. Темная одежда, белый платочек на голове, с палкой. Острая нехватка цивилизации, ощущение скуки. Безысходность, унылость. Скучная дорога до церкви и обратно.

- Как скучно, как все надоело. Жить надоело. Я хочу помереть, подохнуть. Сил нет терпеть. Хочу свободы, хочу к Богу, больше света.

Навязчивое состояние, что умру и будет лучше. Будет свет после дождя.

- Все, хватит, пора уходить. Повеситься что ли? Приду -повешусь.

- Все надоело. Быстрее, а то тошно. Да ну их всех. Прими, господи, душу мою.

Ощущение, что веревка затягивается, узел под правой сто-_оНой нижней челюсти. Доступ крови к голове прекращается. Оглушенность в голове, давление, боль от веревки.

, Ну вот и все.

Челюсть отвисла, тело перестало шевелиться. Смотрит и со стороны, и как бы в теле. Странно без тела остаться, но и присутствие в теле ощущается. Видит со стороны старушечье серое лицо, язык высунут, трогательно висят ножки. Оказываешься с самим собой лицом к лицу. Веревка висит прямо в избе. Жалко это тело, слезы текут. Смотрит печально на тело и говорит: "Ну, пока". Звук из горла: "Фу, быстрее отсюда!" Чувство освобождения из тела приятное. Наконец-то свобода! Слезы и от жалости, и от радости. Запомнить все хочется сверху и уйти. Все кажется маленьким и тесным, не понятно, почему люди запираются в домах. Через крышу ухожу с большой скоростью. Жалко стало тело, вернулась. Не знаю, что делать, снять не получится. Жалко, что не сможешь воспользоваться и не жалко. Видишь все без тела. Не известно, чем ты видишь. Странно в пустоте, можно двигаться. Забавно, форму какое-то время сохраняешь.

Мужчина заходит, снимает шапку, перекрестился.

- Померла старуха наша. Отмучилась, царство ей небесное.

Вижу сверху. Грустно слушать про себя. Раз небесное, поняла, что можно уходить.

Дождь кончился, и выглянуло солнце. Приятная погода после дождя. Смотрю на деревню сверху с большой-высоты. Деревня кажется достаточно большой, домов 20. Людей не видно. Дорога к высокой каменной церкви. Интересно все рассматривать, Мысль "Вон отсюда!". Приятно видеть окружающее, но хочется быстрее ввысь. Солнце, тучки, хорошо. Кувыркаюсь. Хочется на всех плюнуть сверху, не получается. Лучики солнца слепят. Полет над землей. Радость, свобода, крик "Ура!". Хочется новых приключений. Полная осознанность, нет бессознательности.

Больше не видит. Перекрыто... Чье-то присутствие.

Высказывания пациента в сессии и после, моменты осознания:

Пошла в сессию с настроением, что конец учебного года в институте (преклир - студентка художественного вуза), на следующей неделе развеска, надо сделать последние постановки, а сил нет, все надоело, видеть не хочется ни работы, ни на-ТУРЩИЦ.

Преклир отмечает, что ее связывает с этой старушкой любовь к русской деревне, к церковным обрядам, это состояние

скуки, которое прослеживается у той в течение жизни, когда нет сил и желания жить, все надоело, безысходность. Преклир отмечает у себя очень теплое чувство к пожилым людям, понимание их.

Нет чувства вины за насильственно прерванную жизнь грехом это не считает. Когда читала о несправедливом обращении с людьми, совершившими самоубийство, возникало понимание и жалость к тем, которые это совершили, и еще большая жалость в адрес тех, которые их не поняли и осудили.

"Скучно было в прошлом. Как они жили раньше? Как мы жили раньше? До сих пор травмирует, что в России много грязи, особенно по весне, а в русской деревне именно весной особенно голодно и тоскливо. Так жить нельзя!"

Дата добавления: 2015-07-20