ГЛАВА 7. Вам приходилось когда-нибудь врать?

Вам приходилось когда-нибудь врать? Врать в наглую, врать в глаза. Прикидываться, играть роль? Но не роль ради роли, а роль — ради пользы. Ради своей, или — ради чужой пользы? Вам приходилось врать, заранее придумав себе оправдание? Вам приходилось врать, заранее приду­мав — как вы будете врать?

Вы вообще — умеете врать? Вам нравит­ся — врать?

Ах, не умеете? Ах, не нравится? Но ино­гда — можно? Можно, хоть иногда?

Может быть, вы даже помните, как это было в первый раз? Вы исправили двойку в дневнике? Или вырвали листик из тетра­ди? Вы взяли, или не отдали чужое? Вы раз­били стекло мячом, а наказали товарища?

И вам это сошло с рук! Сошло раз, потом ещё раз...

' Серёжка — был слеп. Радость встречи за­крыла ему глаза. Он шумел, радовался. Он наливал всем, пил сам, обнимал Наташку. И не замечал, что все сидят, как не­живые.

Димка вообще — сидел как на иголках. Он поглядывал на девчонок с видом затрав­ленного зверька. Он чувствовал себя зависимым от их молчания, и его поведение бы­ло едва ли не противнее самого вранья.

— Наташка, завтра у нас — целый день! Всё, девчонки, пируйте дальше, а я жену свою забираю. Я номер в гостинице забро­нировал. У меня теперь деньги есть. При­дём послезавтра утром. Кого не застану, за­ранее прощаюсь.

— А письмо? Я и не прочла ещё! — На­стя подняла над головой белый конверт.

— Читай потихоньку, а ответ на тумбоч­ку положишь, к Наталье. Буду уезжать — заберу. Наталья мне передаст. А где фотка моя?

— Я спрятала. С собой теперь ношу, — и Наташка сама обняла Серёжку, и нежно поцеловала его в щёку.

Настя посмотрела на Наташку, встала, и вышла из комнаты.

— Настя, ты куда? — прокричал Серёж­ка ей вслед.

— Письмо читать. Пора мне мужа ис­кать...

— А, ну давай. Ну, Дмитрий, давай с тобой ещё по одной, пока суд, да дело, — Серёжка вернулся к столу.

Макарова вышла из комнаты вслед за Настей.

Они сели на ступеньки лестницы, и по­молчали некоторое время. Письмо застыло в Настиных руках. Она его даже не распе­чатала.

— Боже, как ужасно, — сказала Мака­рова.

— А мы-то каковы? Сидим и молчим.

— А что делать?

— Играем роль в этом подлом спектакле. Нет, ну как перестроилась Наташка — на­лету! Прима, елки-палки. Актриса погоре­лого театра. Тьфу!

— Может, она ещё скажет ему? Расска­жет всё Серёжке? Конечно, мы на неё злимся, но... В конце концов, она имеет право полюбить другого... Только сказать надо, — Настя надежды не теряла.

— Нет, не расскажет. И она не расскажет, и он промолчит. Димка этот. И ты это знаешь. Знаешь, но не веришь. Боишься поверить.

— Боюсь. Как я жить-то дальше буду! Как встречаться с ней? И чего же ещё от людей можно ждать...

— Да, ты права. От людей — много чего можно ждать. А это — предательство. Это называется — предательство.

Макарова точно знала, как это называ­ется.

— Серёжку предала, и нас заодно... раз­мазала... — с горечью сказала Макарова.

— Может, она ещё расскажет ему... При­знается во всём... А Димку я и в расчет не беру. И так понятно, что это за птица. Что это за попугай — с павлиньими перьями.

— Почему нам попадаются такие мужи­ки? Почему эти попугаи летают возле нас?

— Да, летают, и каркают. Кар! Кар! Танька Макарова улыбнулась:

— Взвейтесь, соколы, орлами!

— Может, это мы такие непутёвые? Наверно, мы сами виноваты. И Наташка — сама виновата.

Дверь комнаты распахнулась, и Серёжка, в обнимку с Наташкой, подошли к лест­нице.

Наташка накинула белую лису на зимнее пальто.

Димка шёл сзади.

— Девчонки, до свидания! Не грустите! Настя, пиши ответ, там по тебе страдают.

— Пока, пока.

Серёжка с Наташкой скатились с лест­ницы, обнимаясь и смеясь.

Дата добавления: 2015-07-25