Первыми гостями были Серёжка и Костик.
Серёжка, со своей открытой, широкой улыбкой, ввалился в комнату первым. Эх, 
ленты-якоря! Серёжка обнял Настю, потом отодвинул её от себя, и сказал одно слово:
— О!
— Вот тебе и «О!» — откликнулась Поливина, вперёд.
Серёжка, кряжистый, плотный, как медведь, закружил Наташку по комнате, что-то шепча ей на ухо, от чего они засмеялись оба.
Ипатьева же расставляла тарелки, с весьма сосредоточенным видом.
Костик протянул Насте букет.
— Поздравляю.
— Спасибо.
Они стояли друг против друга, не зная, что делать дальше. Пожалуй, Костику хотелось сделать так, как Серёжка. Сразу, сразу захотелось — закружить её, закружить, забрать, унести с собой.
Настя же просто вросла в пол.
И тут раздался стук в дверь, и Раиска, в своём лучшем, светлом платье с открытыми плечами, оттеснила Настю и Костика от двери.
Вошедший был и высок, и красив. И он был в костюме! И в сорочке! И в галстуке!
— Девочки, это Дима! — провозгласила сияющая Раиска.
— Ура! — сказали девочки.
Знакомство, рукопожатия. И Дима сразил наповал всех, когда поцеловал руку имениннице. Настя не знала, куда смотреть, как ответить, и вообще, куда себя деть...
— К столу! — выручила всех Макарова.
Была Макарова, как всегда, весела и спокойна. И виду не показывала, как хотелось ей видеть Святослава среди своих друзей, и себя рядом с ним — за этим столом.
Да и не рассказывала никому Макарова своих тайн, ни с кем ими не делилась.
А было что рассказать, и было чем поделиться.
Застолье набирало силу. Уже и за именинницу выпили, и за её родителей, и за первый аппендицит, и за всех её друзей, всех вместе. И приступили — за каждого сидящего пить по отдельности, по очереди.
Костик сидел с Настей рядом, и напряжение между ними не уменьшалось. Только один раз склонился к Насте Костик, и спросил:
— Неужели сама аппендицит вырезала?
— Угу, — ответила Настя.
— Не страшно было?
— Нет. А вообще — страшно. Потом было страшно тоже — вдруг загноится?
— Не загноился?
— Нет.
На другие вопросы у Костика фантазии не хватило. Так и сидели, едва касаясь друг друга, и каждое прикосновение отзывалось в обоих, как эхо.
— Товарищи! Надо выпить! — Димка: уверенно распоряжался за столом. — Нельзя останавливаться на достигнутом.
— А давайте — за кого пьём, пусть стишок рассказывает, или песенку поёт! — сказала Настя.
— Желание именинницы — закон! Сейчас! — и Димка поднялся, и выпорхнул из| комнаты.
И он вернулся через некоторое время, неся гитару. Красивую, большую, недешёвую гитару.
Тут уж не только Раискино сердце дрогнуло.
— За Димку!
— За Димку!
Димка тронул струны гитары, и запел приятным голосом. Песня была о любви. Неизвестная песня, откровенная и красивая.
Видно было, что Димка привык ко всеобщему вниманию, и к лидерству за столом — привык. Наверное, к лидерству — не только за столом.
Красив был Димка! И играл он хорошо, уверенно перебирая струны.
Сначала Димка смотрел в сторону Раиски, которая раскраснелась, ну, уж извините за сравнение — как роза.
Потом Димка перевёл томный взгляд на Ипатьеву, затем, очень быстро — на Макарову. Затем — на Настю.
Настя сидела, глаза прикрыв, и Димкиного взгляда не заметила.
И тогда Димка остановил свой взгляд на Поливиной, которая сидела в обнимку с мужем.
Хороша была Поливина, ух, хороша! Не девчоночьей, а женской уже красой хороша была Поливина. Молодка!
Песня закончилась, и все на минутку остались в тишине. Потом захлопали в ладоши.
— Ух ты! Здорово!
— Димка! Какой ты молодец! Ты учился?
— Учился, учился! За кого следующего пьём?
— За меня давайте! А то тут тоску развели некоторые! Дай-ка гитару! — Серёжка тоже немного умел играть. Не так хорошо, как Димка — но умел.
И Серёжка завёл песню весёлую, петую-перепетую, которую уже больше года пели девчонки на всех своих скромных посиделках. И все подпевали с удовольствием:
И унёс он штаны мои в воду,
Мировые, в полоску, штаны.
— Всё! Хватит пьянствовать! — сказал Серёжка, закончив песню. — Танцевать давайте!
Магнитофончик был маленький, звук — никудышний. Но мелодия зазвучала...
— Именинница! — подошёл Серёжка к Насте. — Позвольте пригласить вас.
Настя доверяла Серёжке, и танцевала с ним без напряжения, без смущения.
— Кажется, ты Костику понравилась, — сказал Серёжка на ухо Насте.
— Да брось ты...
— Точно, точно. Костик — хороший парень. Он из Вологды, а с детства о море мечтал. К морю бегал. Его тоже, как и тебя, бабка растила.
— А родители?
— Отец — погиб, а мать — вроде бы от болезни умерла. Не знаю точно. Так что смотри, Настя. Парень хороший. Я его с Зинкой всё хотел познакомить, а она — ни в какую.
— Я отбивать никого не хочу.
Как можно отбить того, кто не прибился? — сказал Серёжка.
«Неужели не знаешь, куда Зинка прибилась, и сама отбиться не может», — подумала про себя Настя.
Раиска танцевала со своим кавалером, а Костик пригласил Наташку Поливину.
Дальше танец был быстрым, и плясали все. Плясали до изнеможения.
А следующий медленный танец Настя танцевала с Костиком. Костик был роста не очень высокого, и плотным, как Серёжка, не был. Скорее — худеньким был.
Настя боялась поднять глаза. Чужой запах, шершавая ткань тёмно-синей форменной рубахи. Почему-то чьи-то руки обняли её. И вот уже её голова лежит на чьей-то груди, и нет сил у неё — ни подвинуть, ни поднять свою голову.
И Настя поддалась. Она уже и не пыталась голову поднять. И обнимающим её рукам покорилась. И окончание музыки услышала не сразу.
— Так, не спать! Не спать! Все к столу! | За именинницу давно не пили! — Димка; уже наливал.
День рождения продолжался.
Дата добавления: 2015-07-25; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ГЛАВА 7 | | | ГЛАВА 9 |