Глава 44. За спиной загомонили

За спиной загомонили. Кто‑то поднес факел. Капающая смоль чертила огненные дорожки в опасной близости от порохового арсенала.

– Куда! – вскричал Бурцев. – А ну‑ка вы там, с факелом! Кыш отсюда! Мункыз, скажи им, пока мы не взлетели на воздух.

Алхимик, впрочем, и без подсказок понимал, что к чему. Седовласый мудрец уже кричал и махал руками на любопытствующих.

Наверное, все‑таки это был очень авторитетный сарацин. Приказ старика исполнили быстро. Вышел не только факельщик – удалились все, даже своенравный Франсуа. Бурцев попросил и своих спутников последовать примеру иерусалимцев. Вскоре в помещении, освещенном слабыми, но безопасными огоньками светильников, остались только «каид» и алхимик. Араб собирал рассыпанный порох. Бурцев наблюдал.

– Где ты взял громовой порошок, Мункыз?

– Сделал, – пожал плечами сарацин. – Хабибулла открыл мне секрет огненного зелья, которое используют татарские и монгольские ханы. А у меня имелось достаточно баруда[53]и серы. В общем, я нашел нужные пропорции.

– Пропорции?

– Ну да. Десять драхм баруда, две драхмы угля, полторы драхмы серы. Все это следует мелко растолочь[54]. Полученную смесь можно закладывать в закрытые сосуды с фитилем, поджигать и бросать во врага. А можно использовать иначе.

– Иначе? Как?

– Я видел, как метают смертельные молнии самострелы Хранителей Гроба. И знаешь, Василий‑Вацлав, сдается мне, магии и колдовства в них не так уж и много. Возможно, все дело в громовом порошке…

– Возможно, – многозначительно хмыкнул Бурцев.

Старик‑алхимик оказался смышленым дедком.

– Ну, я и решил тоже сделать громомет, – продолжил Мункыз.

– Чего? – Теперь Бурцев не знал, что и сказать.

– Взгляни сюда, Василий‑Вацлав…

Сарацинский мудрец отодвинул в сторону горшки. За ними, у самой стены, обнаружилось два свертка. Один побольше, другой поменьше. Мункыз, кряхтя, развернул большой.

– Вот!

Поначалу в тусклом свете масляных лампадок Бурцеву показалось, будто у ног алхимика лежит гранатомет. Но нет, гранатометы не делают из дерева. А эта труба – толстая и короткая – была вырезана из древесины. Крепкой, стянутой железными обручами, но дре‑ве‑си‑ны. И крепилось труба на деревянном же ложе.

– Что это, Мункыз?

– Модфаа, – не без гордости ответил сарацин.

– Мод‑фа‑а? А?

– «Выдолбленная часть», ‑перевел Мункыз. – Так я назвал свой самострел.

М‑да, самострел…

– Значит, ЭТО еще и стреляет?

Похоже на то… Сердцевина тщательнейшим образом выдолблена, вырезана, выскоблена. Ствольный канал, надо полагать. А сзади – малюсенькое затравочное отверстие. Получилась пушка! Самая что ни на есть! Пушчонка, точнее. А еще точнее – этакая ручная аркебуза. Примитивная. Деревянная… Первая арабская модфаа, в общем. Первое огнестрельное оружие, на мысль о создании которого натолкнули «громометы» цайткоманды СС. Ну, блин, дела!

– Моя модфаа будет стрелять, – твердо заявил Мункыз.

– Будет? Ты ее хоть раз испытывал?

– Еще нет, но я знаю, я все рассчитал, – он говорил торопливо, сбивчиво. Казалось, убеждает себя, а не собеседника. – Следует наполнить выдолбленную часть порошком грома на треть. Больше нельзя, иначе модфаа разорвется. Затем смесь нужно плотно утрамбовать, после чего вложить стрелу и зажечь порошок через запальное отверстие.

– Стрелу? – удивился Бурцев.

– Если нет подходящих стрел, можно использовать бондок – орех.

– Оре‑е‑ех?!

Час от часу не легче! Воевать с орехометом – это, конечно, что‑то!

– Боевой орех – каменный или железный шарик, – объяснил Мункыз. – Такими иногда стреляют из больших арбалетов. Только лучите обмотать бондок в тряпицу, чтобы снаряд плотнее прилегал к стенкам.

– Что ж, логично…

– Я думаю, так же стреляют и немецкие громометы. Только устроены они немножко иначе.

Ну, положим, вовсе не «немножко». До «шмайсера» сарацинскому пугачу еще далеко, но…

– Принцип верный, – похвалил Бурцев.

Интересно, а калибр‑то какой у деревянного орудия Мункыза? Бурцев сунул в ствол палец. Палец вошел свободно. Вошел и вышел. Сунул два. Теперь персты засели плотно. Вот он и весь калибр. Выстрелить – как два пальца, короче… Теоретически под это дело сгодится и толстая стрела, и пуля‑бондок. И хорошо, если снаряд хотя бы метров на сто сохранит убойную силу. И очень хорошо, если пороховые газы не разнесут деревянный ствол в щепки при первом же выстреле.

– Мункыз, а ты не пробовал сделать свой громомет из железа, ну, или из меди на худой конец?

– Это невозможно, – алхимик развел руками. – Кузницы Эль Кудса работают только с ведома и под присмотром Хранителей Гроба. Мне едва удалось найти подходящие обручи для модфаа и изготовить снаряды.

– А можно взглянуть на твои, гм… снаряды?

Мункыз развернул второй сверток. Продемонстрировал полдюжины… Да, это были стрелы, но весьма своеобразные. Толще арбалетного болта и гораздо длиннее. Широкие наконечники подпольщики сварганили из дозволенных немцами хозяйственных ножей с клинком в пол‑ладони. Правда, клинки эти были сильно обточены и имели частые, как у гарпуна, зазубрины. Оперение иерусалимские умельцы смастерили из тонких вырезанных вручную бронзовых пластин. Оперение, кстати, крепилось где‑то на середине аккуратно обструганного древка. Все правильно: бронзовые перья не пролезут в канал ствола, вот и приходится извращаться.

Тут же, в свертке, лежал кожаный мешочек с бондоками – маленькими свинцовыми окатышами. Целый десяток пулек‑орешков. Сарацинский мудрец был неисправимым оптимистом, если рассчитывал, что деревянная модфаа в состоянии выдержать такое количество выстрелов.

– Ясно. Ну а тут у тебя что? – Бурцев кивнул на разбитый горшок, из которого растекалась густая темная жидкость. Пахла она не так отвратно, как алхимическая гадость в подвале Мункыза, но тоже… Не амбре, в общем.

– Это? О, это – греческий огонь. Смола, сера, нефть, деготь, селитра, винный камень, камедь, масло… Если поджечь, то без уксуса и песка такое пламя не потушишь.

– М‑да, судя по количеству ингредиентов, адская смесь, – согласился Бурцев. – Я вижу, вы готовитесь к большой вылазке.

– У нас почти нет оружия, Василий‑Вацлав. Захватив Эль Кудс, немцы первым делом закрыли оружейные лавки и изъяли у горожан латы, копья, луки, сабли, боевые и охотничьи ножи… Даже спрятанная стрела, даже наконечник стрелы, не выданный добровольно, могли стоить жизни. Мало что удалось тогда схоронить от германцев. Но с этим… – алхимик обвел рукой свой арсенал, – с этим мы можем драться.

– Против Хранителей Гроба? – недоверчиво хмыкнул Бурцев.

Деревянная пушка, немного пороха и горючей смеси… Маловато вообще‑то. Цайткоманду этим не одолеть.

– Боюсь, Мункыз, не хватит твоих горшков на всех Хранителей‑то.

– Ты прав, Василий‑Вацлав, – вздохнул старик. – С немецкими колдунами нам не справиться. Но колдуны уходят из города.

– Уходят?

– Значит, эвакуация уже началась?

– Да. Хранители Гроба оставляют Эль Кудс тевтонам, а сами покидают его стены. Никто не знает почему, но сегодня из Яффских ворот уже вышли первые обозы и караваны. Скоро, очень скоро немецких колдунов не останется здесь вовсе. И вот тогда мы нанесем удар по рыцарям черного креста. Без боевой магии Хранителей они не смогут удержать город.

Глаза Мункыза загорелись воинственным блеском.

– Мы нападем внезапно, мы застанем врага врасплох. Подземный ход госпитальеров выведет нас к церкви аль‑Кумамы – к Церкви Гроба. А там, на церковном подворье, расположены оружейные склады ордена. Если удастся их захватить… О, тогда нам не нужно будет больше прятаться. Тогда против тевтонов поднимется весь Эль Кудс, и германские рыцари пожалеют, что родились на свет. А если Хранители Гроба вернутся…

– Вряд ли они захотят сюда возвращаться, – мрачно перебил Бурцев.

После взрыва «атоммине» Иерусалим превратится в радиоактивную пустыню…

– Не захотят? Почему ты так думаешь?

– Я не думаю, я знаю.

– Хм, тогда ты очень осведомленный человек, Василий‑Вацлав. Ты первый день в Эль Кудсе, а знаешь больше, чем я.

– Просто я имел дело с Хранителями Гроба раньше и успел собрать кое‑какую информацию. Но, кстати, ты тоже не похож на слепца, блуждающего в потемках, Мункыз. Тебе известно о немцах и их планах гораздо больше, чем может знать пусть даже самый многомудрый лекарь, алхимик и звездочет, зарывшийся под землю. Или тайные планы и помыслы германцев открывает астрология? Звезды рассказали тебе, что Хранители покинут город, а, мудрец?

– Эти подземелья ведут в церковь аль‑Кумамы, – напомнил старик.

– Я уже слышал об этом. И что?

– А то, что я велел замуровать горшки в стены тайного хода.

– Замуровать? Горшки? В стены? – не понимал Бурцев.

– И поставил стражу, знающую немецкий. Трое франков во главе с Франсуа круглые сутки дежурят у горшков.

– Дежурят? У горшко‑о‑ов?!

– Этот способ издавна используется для обнаружения вражеских подкопов, – пояснил сарацин. – Пустые горшки и кувшины, установленные особым образом, позволяют слышать под землей то, что недоступно человеческому уху.

– То есть вы подслушиваете…

– И мы знаем все, о чем говорят рыцари черного креста под сводами храма аль‑Кумамы и возле Церкви Гроба. Нам известны даже молитвы и тайные исповеди тевтонов.

Бурцев тряхнул головой. Ну ни фига ж себе! Подпольщики‑то, оказывается, не лыком шиты. Понапичкали Церковь Гроба и окрестности подслушивающими устройствами, понаставили глиняных «жучков» и сидят себе спокойненько у своих горшков. Да уж, лихая у ребят разведка. Только все это может оказаться напрасным.

– Мункыз, когда вы хотите атаковать тевтонов? – напрямую спросил Бурцев.

– Этой ночью Эль Кудс покинут последние немецкие колдуны.

– Ночь полнолуния… – тихо произнес Бурцев.

– Да, ночью взойдет полная луна, – подтвердил Мункыз, – а расположение небесных светил укажет на великие свершения. Перед восходом солнца, когда сон сморит самые бдительные дозоры, мы ударим по рыцарям черного креста. И Аллах да поможет нам.

– Утром, значит, ударите?

– Утром.

– Так вот, Мункыз. Утром будет поздно. Утром ничего не останется ни от вас, ни от рыцарей черного креста, ни от Эль Кудса.

– То есть как не останется? Что ты несешь, Василий‑Вацлав?

– Ты знаешь что‑нибудь о «гроссе магиш атоммине»? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет. Что это такое?

– А о чудо‑оружии Хранителей Гроба слышал?

Дата добавления: 2015-07-25