Глава 23. На следующий вечер Ник, катя с Махмудом в его Белом ките из аэропорта в «Энко-миум» и

На следующий вечер Ник, катя с Махмудом в его Белом ките из аэропорта в «Энко-миум» и глядя в окно на небоскребы Лос-Анджелеса, увидел большой рекламный щит, такой же наглый, как его собственное вранье. На щите был изображен огромный череп со скрещенными костями. Надпись под ним гласила; «НЕ КУРИТЕ „СМЕРТЕЛЬНЫЕ“. Об этих сигаретах Ник знал все. Хотя бы по одной пачке „Смертельных“ имелось у каждого работника Академии, при том что официально индустрия относилась к ним с прохладцей. Самые подходящие сигареты для нашего циничного века. Картинка на пачке говорила – да нет, вопила: „ЭТА ШТУКА ТЕБЯ УГРОБИТ!“ Вот она, честная реклама – честнее некуда. Предупреждения Главного врача на другой стороне пачки выглядели просто смехотворно. И шли эти сигареты нарасхват, хотя предназначались преимущественно для совсем юных горожан, тех, что считают харканье кровью признаком мужественности. В Миннеаполисе стояла поздняя ночь, однако рекламному агенту, получающему от вас тридцать миллионов долларов в год, надлежит отвечать на ваши звонки во всякое время. Ник поведал сонному Свену об осенившей его идее, и Свен сказал, что прямо сейчас переговорит с разработчиками, а в пятницу сам прилетит в Вашингтон. Ранним утром следующего дня Ник уже сидел в приемной Джеффа Мегалла бок о бок с Кевином Костнером. Он только-только начал рассказывать, до чего ему понравились „Танцы с волками“, как его уже повели в кабинет Джеффа.

Вокруг малахитового стола для совещаний расположилось несколько человек.

– Ник, – тепло произнес Джефф. Джек Бейн знаком показал Нику, что он просто-таки обязан обрадоваться столь теплому Приему.

– Ник, это Джерри Горник и Болтан Зейг, ты о них уже слышал. А это Харви Гра-Сон. Харви занимается окончательной доводкой «Сектора шесть». Поскольку договоренности, выработанные нашими юристами, касаются содержания дополнительных сцен, имеет смысл обсудить их совместно. Давай, Харви.

– Значит, так, – сказал Харви, почти совершенно лысый, грузноватый, усталый человек лет тридцати с лишним. – У нас запланировано десять эпизодов с курением. Они там занимаются своими делами – управляют кораблем, едят, переодеваются и так далее – и при этом курят. Кроме того, мы думаем добавить еще несколько. Пока что готовы два, оба посткоитальные, примерно по минуте каждый.

– Это где он проделывает тот фокус с кольцами? – спросил Джефф.

– Нет. Это где она проделывает тот фокус. Учит его выпускать табачный дым колечками. Эпизодик получился зажигательный. У моего компьютера чуть экран не оплавился.

– Вы позволите? – спросил Ник, потянувшись к сценарию. Крупный план через плечо Слейда.

С л ей д. Прямое попадание. Где ты этому научилась? Зина. Мой программист увлекался метанием подков.

– То есть это что же? – спросил Ник, – Она нанизывает кольца на его…

– Ну, а я о чем? Эпизодик – с пылу с жару.

– Жаль, нельзя оставить его в местном варианте, – сказал Джефф. – Отличный эпизод.

– Так нам же требуется Пи-Джей-13, – пожал плечами Волтан.

– А кого играет Фиона, робота? – спросил Ник.

– Не робота. Гинорга седьмого формата. Мозг Эйнштейна и тело Джейми Ли Кертис.

– Девушка моей мечты, – сказал Джерри.

– Но не моей, – сообщил Волтан и загоготал.

– Что еще ты для нас приготовил? – спросил Джефф у Харви.

– Мы переделали эпизод, в котором Мейс бежит из тюрьмы на Аларе. В местной версии он выкалывает охраннику глаз сосулькой. А в этой – выжигает сигаретой. У алариан всего по одному глазу, так что созерцание красот родной природы охраннику больше не светит.

– Не уверен, что выжигание глаз производимым нами продуктом… Да нет, уверен – это не то, что нам нужно.

Харви повернулся к продюсерам.

– Мне было сказано, что сигареты должны стать органичной частью фильма. Чего ж вам еще органичнее? Мейс с помощью сигареты обретает свободу. По-моему, очень сильный образ.

– Возможно, – сказал Джефф, – но Нику он не по душе.

– Ладно, – сказал Волтан, – глаз побоку. Харви пожал плечами.

– Кстати, – спросил Ник, – как вы объясняете, что кислород в их корабле не взрывается каждый раз, когда они закуривают?

– Так ведь двадцать шестой век, – сказал Волтан. – К тому времени чего-нибудь да придумают.

– Можно вскользь упомянуть, что они примешивают к кислороду фреон, – сказал Харви.

– Неплохо, – сказал Джек. – А язык у них от фреона заплетаться не будет?

– Как у педиков, – сказал Волтан.

– Нет, – сказал Джерри, – те все больше по гелию ударяют. Капитан настиг Ника в Белом ките по дороге в аэропорт. Голос у него был слабый, к тому же в трубке все время трещало.

– Я звоню с моей рыбачьей посудины, – Капитан закашлялся. – Уехал на несколько дней на озеро над Ревущим ущельем. Решил подышать свежим воздухом и доказать этим идиотам-докторам, что у меня нет со здоровьем никаких проблем, которые не могла бы разрешить консультация у знающего врача. Я начинаю подозревать, что все они получили свои дипломы в Гренаде. Им, видишь ли, угодно вскрыть меня и вшить еще одно свинячье сердце. А в нем только то и хорошо, что донора ждать не приходится. Выходишь на заднее крыльцо с топором – и готово. Хопа, клюет! Сейчас перезвоню.

Телефон зазвонил несколько минут спустя, как раз, когда Махмуд сворачивал с бульвара Сенчури в сторону аэропорта.

– Вот зараза, обмотала лесу о корягу. Похоже, фунтов на шесть тянула. Да, так вот, сынок, БР сказал мне, что ФБР, э-э, роет под тебя, задает разные вопросы. Ты бы не мог слегка просветить меня на этот счет?

Тон, которым это было произнесено, насторожил Ника. Он рассказал Капитану все, опустив лишь историю с печеньями.

– Ха! – хмыкнул Капитан. – Скорее всего, они просто удят рыбку в мутной воде, совсем как я сейчас. Но мне это не нравится. Мало нам Финистера, так еще эта история. Пауза.

– Ты рассказал все, о чем мне следует знать, а?

– Что вы имеете в виду?

– Да ничего, просто голос у БР был какой-то странный.

– А что, собственно, он вам сказал?

– Похоже, он считает, что нам следует нанять тебе адвоката. Такая еврейская фамилия. Ну, того, что вытянул парня, у которого клиенты светились в темноте. Да, Карлински.

– Я не вполне понимаю, зачем нанимать для меня адвоката по уголовным делам.

– Ты, главное, не паникуй. Стресс – штука опасная. Рыбу ловить любишь?

– Ловлю иногда.

– Если тебе нужен отпуск, бери его прямо сейчас.

– Отпуск? Когда на нас столько всего навалилось?

– Знаешь, что сказал Уинстон Черчилль? Он сказал: времени, удобного для отпуска, не бывает, так что самое верное – уходить, когда хочется.

Ник сидел в первом классе, скрежеща зубами и чувствуя, как шейные мышцы стягиваются в тугие узлы. Он позвонил Дженнет. И у нее голос звучал как-то странно. Точь-в-точь как у прежней Дженнет, той, что не выказывала никакого желания провести с ним всю ночь и заставить его стонать.

– В шесть я приземляюсь в «Даллесе», – сказал Ник. – Ты не могла бы меня встретить? Нам нужно поговорить.

– Знаешь, я страшно занята, – сказала она. – О чем ты хочешь поговорить?

– БР рассказал Капитану о моей ситуации, ну, ты понимаешь, об этой парочке, которая меня навещает…

– ФБР? На тебе. Половина радиолюбителей Америки радостно навострила уши.

– Я знаю лишь одно: БР рассказал обо мне Капитану, а Капитан только что предложил мне уйти в отпуск.

– Хорошо бы он мне это предложил.

– Не в том дело. Ты, случаем, не знаешь, что наговорил ему БР?

– Нет.

– Может, встретимся попозже?

– Нет.

Послышался щелчок, и записанный на пленку голос уведомил Ника, что, если он хочет произвести еще один дорогостоящий вызов с высоты в тридцать пять тысяч футов, достаточно нажать кнопку 2. Он позвонил БР. Ответа пришлось ждать восемь минут.

– Да, Ник? – и у этого тон изменился. Что они там, в Академии, фреона все надышались?

– Меня интересует, что ты сказал Капитану. Он предложил мне нанять адвоката и уйти в отпуск.

БР откашлялся.

– Я счел себя обязанным посвятить его в эту историю с ФБР.

– Понятно. Что-нибудь еще ты ему рассказал?

– Только то, что я знаю.

– А что ты знаешь?

– Что ФБР проявляет к тебе горячий интерес. По правде сказать, я уже нанял для тебя Стива Карлински…

– О господи!

– Слушай, Ник, они сегодня опять приходили. В Академии начались разговоры. Я считаю, что в такой ситуации нам не помешают советы хорошего адвоката.

– Чего они на сей раз хотели?

– Ник, я не уверен, что имею право обсуждать это с тобой.

– Как это?

– Для твоей же безопасности. И, если честно, я обязан также думать о добром имени Академии.

Ник нажал кнопку вызова стюардессы.

– Вы умеете смешивать водку «Негрони»?

– Разумеется, нет! – радостно отрапортовала она.

– Чего я решительно не понимаю, – сказал на следующее утро Стив Карлински (Ник сидел в его кабинете, по стенам которого висело множество фотографий, изображающих Стива в обществе разного рода знаменитостей), – так это почему вы прождали столько времени, прежде чем обратиться ко мне.

Карлински был высок, сухопар, в близко посаженных глазах его, казалось, навек застыло изумление. Все в нем было серо, за вычетом яркого, небрежно завязанного шелкового галстука, какой в его мире почитается, наверное, атрибутом беспутного гульки. Говорили, что единственной его страстью, если не считать почасовой оплаты, были вина, которые он, впрочем, не пил, а коллекционировал. Карлински был высок, сухопар, в близко посаженных глазах его, казалось, навек застыло изумление. Все в нем было серо, за вычетом яркого, небрежно завязанного шелкового галстука, какой в его мире почитается, наверное, атрибутом беспутного гульки. Говорили, что единственной его страстью, если не считать почасовой оплаты, были вина, которые он, впрочем, не пил, а коллекционировал.

– Я к вам вообще не обращался, – сказал Ник. – И при чем тут опухоль?

– Простите. Я был бестактен. При вашей работе вы наверняка слышите об опухолях куда больше, чем вам хотелось бы. Итак, расскажите мне все. Чем больше я буду знать, тем больше от меня будет проку. Это походило на сеанс психотерапии, только подороже, 450 долларов в час. Психоаналитиком Карлински оказался первоклассным. Сам он не произнес ни единого слова. И лишь когда Ник закончил, сказал:

– Хоть я ни за что не позволил бы вам впустить к себе агентов ФБР без ордера на обыск, я, в определенном смысле, рад, что вы так поступили. Теперь, когда придет время, мы сможем использовать это против них.

– Какое еще время? – спросил Ник.

– Черные дни. Хотите закурить? Сам я никогда не курил, но, честно говоря, считаю, что в последнее время анти-табачное лобби слишком много себе позволяет.

– После того случая я курить не могу, – сказал Ник.

– И это мы тоже сумеем использовать. С учетом ваших служебных обязанностей, это равносильно утрате трудоспособности. Так, а теперь возвращайтесь на работу и, если к вам снова нагрянут агенты ФБР, сделайте милость, тут же позвоните мне. Я тем временем тоже позвоню в два-три места и попытаюсь кое-что выяснить. Ну что же, неплохо, думал Ник, шагая к Академии, отделенной от офиса Карлински тремя кварталами. Вполне порядочный, разумный человек. Едва он вошел в свой кабинет, как туда же влетела Гэзел, держа в руках листок с телефонным номером.

– Хизер Холлуэй, «Мун», СРОЧНО!!!

– Хизер? Ник.

– Ник, у тебя есть время? Хорошо, насколько я понимаю, ты нанял Стива Карлински? Алло?

– Я слушаю.

– Мне нужен твой комментарий. Ник?

– Я слушаю, слушаю.

– По-твоему, это комментарий? Думай, думай.

– Почему ты так решила? Здорово придумал…

– Ты провел в его офисе целый час. Ах он сукин сын!

– Да, – сказал Ник, поняв, что отвертеться ему не удастся, – провел, но мы обсуждали вопросы, связанные с АТИ, говорить о которых я с тобой не вправе.

Он услышал, как пальцы Хизер – которым могло бы найтись и лучшее применение – защелкали по клавишам, записывая его слова.

– То есть о расследовании, которое ведет ФБР? – спросила Хизер.

– Ты имеешь в виду столь бездарно затянувшееся следствие по делу о моем похищении и пытках?

Щелк-щелк-щелк-щелк.

– То есть ты отрицаешь, что Стива Карлински наняли, чтобы он представлял тебя в деле о твоем недавнем исчезновении и появлении на Эспланаде обклеенным никотиновыми пластырями?

– Браво, очень умело составленный вопрос.

– Ну брось, Ник, это же я.

– Я полагаю, за всем этим стоит Ортолан Финистер.

– Что?

– Честно говоря, – голосом уставшего от жизни человека произнес Ник, – я не думал, что он падет так низко.

– Господи боже, о чем ты?

– О том, что он использует ФБР для сведения личных счетов, одновременно пытаясь отвлечь внимание общества от подлинной проблемы, каковой является вермонтский сыр. Я нахожу все это очень печальным. Печальным для Вермонта, печальным для Сената США, печальным для всех приверженцев истины.

Ник разглядывал «доктора Лаки», гадая, каким боком выйдет ему только что запущенная утка, когда появился Свен с набросками нового предупредительного ярлыка. Хоть от дурных мыслей отвлек, и на том спасибо.

– Задача нам была поставлена сложная, – сказал Свен, расстегивая молнию бордово-черной замшевой папки, – но такие нам по душе. С тобой все в порядке? Ты какой-то бледный.

– Все нормально. Ну, так что ты принес?

– Давай начнем с самого начала, – Свен извлек на свет увеличенное фото пачки «Смертельных». – Концепция, как ты правильно сказал, блестящая. И дальновидная. Сомневаюсь, что изготовителям «Смертельных» серьезно угрожает законопроект Финистера. Ну ладно. Мы попробовали два разных подхода, приняв во внимание содержащиеся в законопроекте требования к размерам ярлыка, его расположению на пачке и так далее и тому подобное. Чтобы не путаться, мы присвоили им имена. Первый называется «Зеленым Роджером». Свен вытащил пачку «Мальборо», на узкой стороне которой красовался светло-зеленый череп с костями.

– Наши специалисты по ПТЦ…

– По чему?

– По психологической теории цвета. Это нынче далеко не последние люди. Так вот, известно, что зеленый цвет успокаивает, – знаешь, лужайки, деньги, мята, карточные столы…

– Хирургические халаты, нагноения…

– Цвет черепа в законопроекте не оговаривается, так что с юридической точки зрения тут все в порядке. Мы быстренько прокатали «Зеленого Роджера» на выборочной группе потребителей, результаты получились вполне приемлемые. Только сорок процентов сказали: «Я ни при каких обстоятельствах не стал бы курить сигареты из такой пачки».

– Сорок процентов, – вздохнул Ник.

– Шестьдесят остается за нами. Что ты об этом думаешь?

– Думаю, что это похоже на зеленый череп с костями.

– Ладно, тогда следующий, – сказал Свен. – Называется «Желаем приятной смерти». Мы взяли за основу физиономию с плаката «Желаем приятного дня», увеличили глаза, добавили зубы, челюсть очертили порезче, а кости представили как бы руками, сложенными на груди.

– Господи Иисусе! Кошмар! Волосы дыбом.

– Вот и выборочная группа говорит то же самое, в один голос. Крайне отрицательная реакция. А теперь, внимание… вот! Ну и что, подумал Ник. Череп как череп, только улыбается. И все же, чем дольше Ник вглядывался в него, тем более располагающим он казался. Почти… почти дружелюбным.

– Кто у нас, – спросил Свен, – самый приятный человек на свете?

– Я таких вообще не встречал, – ответил Ник.

– Тогда познакомься со своим новым другом – «Соседом госпожи Смерти». Ник снова пригляделся к черепу. «ЧТО ЗА ЧУДНЫЙ ДЕНЕК В ОКРУГЕ, СКОЛЬКО РАДОСТИ У СОСЕДА, НО КОГДА ЖЕ ТЫ БУДЕШЬ МОЕЙ?»

– Так это он?

– Во плоти. Вернее, без плоти. Компьютер точно показывает, как выглядит череп любого человека. Собственно говоря, эту программу разработали для судебных антропологов, пытающихся определить, чьи это кости обнаружились в твоем подвале, а мы лишь запустили ее задом наперед.

– Здорово!

– Программа называется «КИРОЙ». «Йорик» наоборот, помнишь, череп в «Гамлете»?

– Помню-помню.

– Ему только джемпера не хватает. Не осталось места. Выборочной группе он понравился. Даже некурящим захотелось купить такую пачку. Я оттащил его домой, испытал на моих ребятишках. Так они в него просто влюбились.

– Да-а, – сказал Ник. – Надо будет показать эту штуку моему сыну.

Дата добавления: 2015-07-19