Глава вторая. Тот памятный день был хорош уже тем, что на работу можно было идти после обеда

Тот памятный день был хорош уже тем, что на работу можно было идти после обеда, а утром – поспать подольше, сделать что-то по дому. День дежурства в типографии. Конечно, все равно находились неотложные дела в самой редакции, приходилось заходить и туда, но «главный» ворчал, когда встречал дежурного редактора воочию. «Свежей голове» полагалось с утра отдыхать.

А 23 апреля 1985 года «главного» на месте не было. Он уехал в командировку. За себя, как обычно, оставил зама, поэта и балагура Диму. И все бы ничего, если бы в этот день в Москве не начался знаменитый апрельский пленум ЦК КПСС. «Главный» позвонил по межгороду Ольге с самого утра и попросил сегодня быть особенно внимательной на дежурстве. «Весь номер газеты будет заполнен материалами пленума, - предупредил он, - уж ТАСС постарается. А нам главное – не переврать чего-нибудь…»

И она читала внимательно. Сначала внутренние полосы – местные материалы, не с телетайпа – корректорская сверка, правка в цехе, снова сверка, снова правка…Затем – первая и четвертая, как говорится, с колес… Глаза устали, текст шел с телетайпа сплошняком…но какой текст! То и дело в корректорской раздавались возгласы удивления - обсуждали прочитанное. Неужели нашелся человек там, наверху, кто осмелился сказать правду про нашу жизнь? Назвать ее «застоем»? Утверждать – так дальше жить нельзя? И ему позволили это сделать? Ведь это – революция!

Газетные корректора - народ грамотный, они и в политике кое-чего смыслят, недаром всю жизнь в большом количестве читают телетайпные ленты ТАСС. Ольга многому научилась у них. Вот и сейчас слушала комментарии и понимала, что впервые произнесенные первым лицом государства слова «перестройка», «ускорение», «гласность» падают на подготовленную почву. Все вокруг ждало перемен.

Газета была готова в половине одиннадцатого ночи. Типографский график трещал по всем швам и, главное - через час уходил поезд, с почтой успевали едва-едва. А надо было еще найти заместителя редактора, ведь только его подпись на полосах выпускала номер в свет и позволяла печатать тираж. Но зама дома не было… Всезнающий водитель редакционной машины Юра подсказал: «Поехали по ресторанам!» Благо, что питейных заведений в городе немного – нужное нашли минут через двадцать. Зам был сильно навеселе и подмахнул газету не читая, со словами: «Я тебе доверяю!» А Ольга так испереживалась из-за него, что до утра не могла прийти в себя и все раздумывала – рассказать о вечерних поисках подписи «В свет» главному или промолчать? С одной стороны – такой ответственный номер, с материалами исторического пленума, а он - в ресторане… С другой – ничего же не случилось, газету выпустили. Сама-то на что была поставлена?

Вот тебе «проверка на вшивость», думала Ольга. Ты, секретарь партийной организации, допустишь наплевательское отношение своего коллеги-журналиста к такому важному событию в партии и стране, хотя бы он - твой начальник? Как же так, ведь в партии все равны? Читала: надо «повсеместно повысить организованность и дисциплину, коренным образом улучшить стиль деятельности»? Ну – повышай, улучшай!..

…На следующий день зам встретил ее перед входом в редакцию. Даже и не поняла – случайно или ждал у крылечка?

-Доброе утро, Оленька! Послушай!

Остановил в дверях и начал напевно читать стихи: «Люби меня, люби любого. Непостоянного, хмельного – люби всем сплетням вопреки. Не опускайся до упреков, не назначай прощальных сроков и хлеб в дорогу не пеки…»

Перед ней был опять Поэт, любимец богов и женщин, молодой повеса, вобравший в себя все таланты мира…Что ему политика?

Поэт галантно распахнул двери, поддержал ее под локоток на лестнице, улыбнулся своим мыслям…

На планерке у главного редактора обстановка не располагала к ссорам: «сверху» дана команда делом ответить на решения уже ставшего историческим апрельского пленума… Партия сказала «Надо!», комсомол ответит «Есть!» В номер, на первую полосу, необходимы отклики. С каждого отдела – по три-четыре, да чтобы больше рабочих высказалось, чтобы люди были авторитетные, с именем и званиями. Все разошлись по кабинетам, повисли на телефонах. Погнали…

В подобных ситуациях спокойным оставался лишь Николай Петрович, самый старый и самый опытный сотрудник редакции. Он помнил еще похороны Сталина, совсем недавно без проблем организовал соболезнования по поводу ушедших один за другим высших руководителей страны Брежнева, Андропова, Черненко … Признавался, что «за упокой» писать легче, чем, как сейчас предлагалось – «за здравие». Тем не менее уже через полчаса он освободился от «обязаловки» и свободно раскинулся в кресле в конце коридора – настроился на перекур.

Славное это было место, около библиотеки, где хранились подшивки газеты и где работал старый художник-ретушер Чуркин. Чуркин на первый взгляд был странным, со своими изуродованными пальцами, молчаливый…Николай Петрович дружил с ним. Накануне они поспорили, разглядывая маленькую фотографию Ольги на паспорт: а сумеет художник нарисовать с этой фотки портрет? И вот ведь – нарисовал! Пером, черной тушью…каждую прядку волос выписал… Николай Петрович ахнул – красавица! Чуркин удовлетворенно молчал.

- Сколько, говоришь, ей стукнуло? – рассматривая законченный Чуркиным портрет, спросил Николай Петрович. – Небось, возраст Христа…Ну так что, уезжает от нас? На повышение?

Он сам, уже пожилой человек, к пятидесяти, был вечным литсотрудником, потому что не удосужился в свое время получить диплом о высшем образовании. Да и в партию не рвался, посему начальники у него менялись часто, приходили, набирались опыта и уходили на повышение. Вот и к Ольге, очередному руководителю отдела рабочей и сельской молодежи, его отдела, он не старался привыкать – уйдет все равно. Уведут. Дело времени. «Молодежка» - она и делаться должна молодыми. Это его тут держат, да не за талант, понимал он, хотя и не бесталанный, а за фамилию – отец занимал немаленький пост в обкоме.

В курилку заглянул ответсекретарь:

- Тюрину не видели? Главный снова собирает…

Главный, вернувшийся из обкома комсомола, собирал на мозговой штурм. А Ольга не могла расстаться с «прожектористами» - ребята принесли для странички «Комсомольского прожектора» фотографии.

- Вы молодцы, ребята, такие вопиющие факты обнаружили! Обязательно напечатаем! Эти же бензиновые ручейки в озеро сбегают! Прямо в водозабор!

Обрадованная новым «уловом» защитников природы, она влетела в редакторский кабинет, сжав фотографии в руке.

- Вы видели?!- показала ответсекретарю.

Тот взглянул и сразу же охладил ее пыл:

-Не пройдут!

- Как не пройдут? Это же есть, на самом деле!

- Цензор не пропустит.

- Да, Оля, не заводись, не пропустит, - поддержал его и редактор. – Давайте-ка лучше обсудим ближайшие планы. Обком ждет от нас чего-то вдохновляющего молодежь на новые свершения. Какие будут предложения?

Началась обычная редакционная планерка. Ольга, расстроенная явной несправедливостью цензоров по отношению к ее «прожектористам», почти не участвовала в общем разговоре и очнулась от своих мыслей только услышав прямое к себе обращение.

- А ты, Ольга Николаевна, как наш товарищ партийный секретарь, возьмешь интервью у первого секретаря районного комитета. Это должен быть ударный материал, так сказать, программа действий для всей молодежи Нечерноземья. Мелиоративное и сельское строительство объявлено республиканской ударной комсомольской стройкой.

- У первого в Горске?..Да вы что? Его же зовут Иван Грозный! Я его боюсь!

… Приказы не обсуждаются не только в армии.

Избранной теме решили полностью отдать один из майских номеров. И навалились всей творческой командой. Сколько влезло в старенький газик – столько и очутилось в один прекрасный день за сто пятьдесят километров от столицы края, в Горске. А дальше – кто остался в городе, кто поехал на рейсовом автобусе по совхозам. Фотокор сразу пристроился к районным газетчикам и уехал с ними в поля…

Как ни боялась Ольга Ивана Грозного, она пошла на интервью. Работа есть работа. Не зря говорят – глаза боятся, а руки делают. Так и тут. Как только в приемной райкома ей отказали во встрече с первым секретарем, сославшись на его жуткую занятость, так она поняла – или сейчас, или никогда. Она не может не выполнить задание редакции. Тем более, что по телефону договорились… Если что-то изменилось, если человеку некогда поговорить с журналистом – значит, журналист должен стать тенью своего героя…

Она подождала его у машины.

- Можно, я поеду с Вами?

Иван Грозный на поверку оказался совсем не грозным. Мало того, она узнала в нем бывшего первого секретаря горкома комсомола, вручавшего ей комсомольский билет. Вспомнила, как всем классом волновались, зубрили Устав, историю… С тех пор прошло больше десяти лет! Он-то, конечно, ее не узнал, сколько таких парней и девчонок прошло перед ним, строй за строем…

Он Ольгу не узнал, а она даже переменилась в лице. Вот это встреча! Ведь если и жил в ее сердце образ настоящего мужчины, какого каждая девушка мечтает встретить на своем пути, то это был он…Высокий, улыбчивый, голубоглазый, косая сажень в плечах, с виду - почти Маяковский, как на памятнике…

Но – в сторону романтику, на дворе – трудовые будни.

- Что ж, поедем вместе, - согласился первый секретарь. У него, по всему видно, было хорошее настроение. – Мне, знаете ли, горящая путевка в санаторий выпала. Если сейчас не воспользуюсь – отпуск перенесется на осень, летом некогда… Поговорим по дороге, а если не договорим чего-нибудь – вот вам мой доклад на пленуме…

О такой удаче Ольга даже предположить не могла.

Они выехали за город, повернули к юго-востоку, и неожиданно вдали блеснуло голубое-голубое озеро. Огромное, как море. Теперь оно будет сопровождать их вдоль всей дороги, появляясь то слева, то справа. Ольга едва сдержалась, чтобы не поздороваться с озером вслух. И все-таки проговорилась:

- Эти края - моя малая Родина. Родители вывезли меня отсюда еще дошкольницей. Верите ли, нет – мне все интересно здесь. Все такое родное…

Первый секретарь довольно заулыбался. Уже не ожидая вопросов, он рассказывал обо всем, что видели. Похоже, контакт был найден.

Это редакционное задание, эту поездку и этого «первого» Ольга вспоминала потом не раз в самые трудные моменты своей жизни вдали от родных и друзей. Иван Грозный (конечно, его фамилия была другая, но так уж приклеилось…) стал для нее образцом настоящего руководителя. Мало того, что он внимательно вникал в проблемы, требующие решения, - он так разговаривал с людьми, что зачастую те самые решения находились как бы сами по себе. Первого секретаря ждали на ферме по откорму бычков, где совсем недавно было сформировано мужское комсомольско-молодежное звено, в совхозной столовой, где внедрялись льготные обеды для строителей жилья по семейному подряду, в конторе совхоза, ставшей почти военным штабом весенней посевной кампании…Он приезжал, здоровался со всеми за руку, шумно и приветливо, и от всей его большой фигуры веяло оптимизмом. И оптимизм этот оказывался таким заразительным, вспоминала потом Ольга, что хочешь не хочешь, а сам поверишь в свои силы.

Она вернулась из поездки окрыленная новыми замыслами. Интервью стало «гвоздем» номера, целиком посвященного проблемам Нечерноземья. Перед опубликованием текст пришлось вычитывать по телефону, причем по межгороду и с домашнего, потому что звонила ночью и - в санаторий, но таковым было неписаное правило журналистики – интервьюируемый должен подписаться под каждым своим словом. А решать рабочие вопросы в любое время суток у них в семье – дело обычное.

Голова – не станок, который можешь выключить в конце смены или уходя на обед. И муж Ольги давно привык, что распорядок жизни их семьи во многом зависит от творческого процесса в голове жены – пишется не пишется - и от планирования работы в редакции. Сам он - крановщик портального крана - работал по сменам, что было удобно, особенно когда болели дети или жена уезжала в командировку. Они практически не брали больничного по уходу за детьми, справлялись и без этого, в редких случаях помогали бабушки.

Работа! Для Ольги работа была главным делом в жизни. Так повелось из детства. Главой родительской семьи был, конечно же, отец, и все было подчинено созданию условий для его заочной учебы в вузе и успешной работы на ответственных руководящих постах. Вечерами в доме было тихо и темно, лишь из родительской спальни – кабинета через дверную щель проникал свет от настольной лампы: папа читал или писал, готовился к экзаменам или к выступлению на конференциях, пленумах, политучебе…Дочери – мал мала меньше – занимались в своей «детской» рукоделием или готовились к новому учебному дню, читали. Не шумели, чтобы не мешать отцу.

Александр, Ольгин муж, тоже на первое место ставил работу. Случалось, оставался на вторую смену подряд, если надо было, выходил в выходной… Но и не чурался любой домашней работы. Он вырос без отца, с мамой и старшей сестрой, всячески оберегавшими его. Зато повзрослев, стал воспитывать в себе самостоятельность. Отделившись от мамы после женитьбы, снял квартиру - неважно, что неблагоустроенную, что без горячей воды и с печками. Ему нравилось носить дрова в дом из сарая, топить печи – несовременно, но нравилось, поскольку это чисто мужская работа…

Александр очень любил детей. Практически он был этаким папой-мамой, который разве что косички все-таки не научился заплетать дочке. А все остальное – пожалуйста, даже котенка мог выкормить из пипетки… Высокий, сильный, чернобровый, кареглазый, ласковый … спокойный, покладистый, домосед … да просто замечательный у нее муж, повезло с замужеством, - признавалась Ольга подружкам. И дочь-первоклассница, и младшенький, сынишка - были с ним неразлучны.

Тыл, словом, у Ольги был прочный. Так она считала, пока не случилось несчастье. В один из семейных праздников, зимой, Саша вдруг стремительно вышел из-за стола прямо за дверь, на улицу, и вернулся белый, испуганный – сплюнул на снег кровью. Голова кружилась… Вызвали «скорую». Дальше - срочная операция по жизненным показателям - прободная язва желудка.

Пока Александр лежал в больнице, Ольга «хлебнула лиха». Во-первых, переволновалась из-за операции, во-вторых, на нее упала вся домашняя работа, вся ответственность за детей. Утром отправить дочь в школу, убедиться, что дошла благополучно, отвести сына в садик… Днем навестить мужа в больнице, забежать в магазин... Вечером собрать детей «в кучу», принести дров для печек, натопить квартиру. Проверить у дочки домашние задания, сварить ужин, приготовить одежду на завтра…

Писала ночью. Работа отодвигалась на второй план.

Между тем ее работа не хотела считаться с ее же домашними трудностями. Что ни день – жизнь прибавляла обороты, события разворачивались интереснее и важнее одно другого. Вот накануне крайком комсомола отправлял отряд добровольцев на ударную комсомольскую стройку – в Тюмень. Ольга провожала, познакомилась в автобусе с некоторыми ребятами. Совсем молодые, после профтехучилищ и техникумов. Хотят «романтики трудных дорог», самостоятельной жизни, важных свершений. Им нравится, что серьезные, облеченные властью люди называют их «героями нашего времени», что про них напишут в газетах. А один, вполне, впрочем, субтильный очкарик, сказал застенчиво: «Хочу состояться как личность».

- Молодец!- поддержала его Ольга.- Только смотри, характера бы хватило!

- У него хватит! – хлопнул парня по плечу рядом сидящий приятель.

Ребята в автобусе веселились, но как-то натужно, напоказ. Все-таки они ехали в неизвестность. Как там все сложится? Пока знали только, что ждут их рабочие места на строящемся большом комбинате, что для них приготовлено общежитие.

Навестив в этот день мужа в больнице, Ольга рассказала о проводах добровольцев и мечтательно произнесла давно заготовленную фразу:

- И я хочу на ударную комсомольскую стройку!

- Ну-ну! – охладил ее пыл Александр. – С маленькими детьми и разрезанным мужем?

- Ну, сейчас же не на голом месте начинают… Вон, наше Нечерноземье…Какой-нибудь маленький город…А если сами построим благоустроенную квартиру? В МЖК? Слышал про молодежный жилой комплекс? Или это называется молодежный жилищный кооператив…

- Мечтать не вредно!..

Этот разговор почти забылся. Александра выписали из больницы, жизнь вошла в прежнее русло. Ольга снова почти не вылезала из командировок. Особенно часто летом выбиралась в Горский район, благо, «Кометы» по озеру еще «летали». Ее манили горизонты Нечерноземья, обозначенные весной в интервью с Иваном Грозным, даже рубрику специальную придумали в газете, чтобы продолжать тему. Очень хотелось помочь землякам. Но… «гладко было на бумаге, да забыли про овраги»…Всякое хорошее дело обязательно упиралось во что-нибудь непреодолимое. Люди с надеждой рассказывали корреспонденту о своих проблемах, они верили, что с помощью газеты решат их, но все чаще Ольга убеждалась: публикация в молодежной газете – совсем не то, что в партийной. Она может быть - и бывала! - и острее, и злободневнее, и по сути – правильная, но даже самые маленькие начальники смотрели на автора снисходительно. Молодо-зелено, мол! Рано учить взялись, поживите-ка с наше!

Глава третья.

Небольшой город на севере края – Северск - четверть века назад, в шестидесятых годах, был Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. Приехавшие сюда на строительство и реконструкцию крупнейшего целлюлозно-бумажного комбината добровольцы из города Владимира поселились на новой улице, названной в их честь Владимирской. Через 25 лет Ольга писала о них (была здесь в командировке), гуляла по этой улице и не подозревала даже, чем этот город станет в ее жизни. Вскоре она назвала его своей комсомольской стройкой.

Когда в начале перестройки она приехала в Северск уже в новом качестве, с самыми серьезными намерениями, ее там никто не знал. В райкоме и в редакции районной газеты ждали нового редактора, взамен прежнего, освобожденного от ответственной должности из-за серьезной провинности его непутевого отпрыска. Видел ее ранее только фотокорреспондент, который случайно узнал о новом назначении и, будучи в столице края, зашел специально в редакцию молодежной газеты – «посмотреть на своего будущего начальника». Как сам же потом рассказывал - сел за стол напротив и уставился на нее восхищенным взглядом. Не смог промолчать и сказал вслух: «Так вот какая у меня будет теперь начальница! Молодая и красивая!» Она засмущалась, тем более что коллеги еще не знали о грядущих кадровых перестановках. И еще не просочился из-за стен краевого комитета партии очередной «перл» его главного вождя, не к месту на заседании бюро вспомнившего известную народную поговорку. А было вот что. Рассматривались кадровые вопросы, в данном случае – назначение предлагаемых кандидатур на ответственные должности. Не поднимая глаз от справки - «объективки», где и увидел только возраст кандидата - чуть за тридцать - и место предыдущей работы – краевой комитет комсомола, недавний разжалованный дипломат сказал: «Ну, а тут-то что – со свиным рылом да в калашный ряд?» В наступившей тишине поднял голову. Под сочувственными взглядами десятков мужчин в ряду для приглашенных участников заседания стояла молодая женщина… Понял ли он, что нахамил, нет ли…Но она не растерялась, нашла, что сказать, и отвечала смело, зная наверняка: от этой реакции на высокопоставленное хамство зависит вся ее дальнейшая жизнь… Кандидатуру утвердили единогласно.

Переход на новое место работы – всегда очень ответственный поступок. А если это решение связано также и с переездом к новому месту жительства – это ответственность вдвойне. Но муж не противился, понимая, что профессионально Ольга выросла из молодежных проблем, из тематики молодежной газеты, недаром тянуло ее на что-то большее. Заскучала, как резвая кобылка в закрытой конюшне… И коллеги видели, что надо искать ей что-то другое.

В краевой партийной газете, куда обычно переходили подросшие «комсомолята», журналистских вакансий не намечалось.

- Поищите в районах, – подсказал кто-то из сектора печати крайкома.– Вот, в Северске есть подходящая вакансия. Если, конечно, она поедет из столицы в район, да не просто сотрудником, а редактором районной газеты…Не побоится – ноша-то не из легких? Если поедет - и мужу работу найдем, и детей устроим, да и квартиру выделим, как положено номенклатуре обкома...

Сначала Ольгу на разговор позвал главный редактор молодежки, потом ее пригласили к одному, другому, третьему партийному начальнику. Присматривались к ней, прислушивалась она. Последнее слово оставалось за отцом – главным для нее авторитетом. «Зовут, доверяют – соглашайся! - сказал он. – Сама же мечтала о комсомольской стройке? Это тебе – партийное поручение! Твоя стройка, только еще ответственнее! Чтобы ты понимала: редактор районной газеты – это третье лицо в районе, после первого секретаря райкома партии и председателя райисполкома!»

Да, отец объяснил доступнее всех. Ольга тут же вспомнила его дальнего родственника. Дядя Яша был редактором районной газеты, только в другой области, и с удовольствием рассказывал, как по выходным вместе со своим первым секретарем и председателем райисполкома отдыхают на рыбалке или на охоте. «Дружная у нас сложилась троица. Но не подумай плохого – совсем не пьющая», - подчеркивал дядя Яша.

«Вот только сообразить на троих мне и не хватает», - задумалась еще и над этим районным обычаем Ольга. И - дала согласие. Чего греха таить, ее в этом варианте устройства дальнейшей жизни очень сильно привлекала квартира. Благоустроенная, отдельная!

В Северске ее не знали, в районе – тем более…Народ там оседлый, поэтому каждый новый человек виден. Как только утром Ольга закрывала за собой двери квартиры, отправляясь на работу, так сразу ощущала и до вечера несла на себе сотни взглядов. Шла пешком через весь городок, через путепровод, соединяющий новый и старый районы. Сначала в одиночку, потом стали появляться попутчики. Знакомились, разговаривали…Новый человек на ответственной должности – интересно. Даже генеральный директор бумкомбината, не жаловавший журналистскую братию, откликнулся на просьбу о встрече и принял ее в своем директорском кабинете, переключив на время телефоны на приемную. В редакции не поверили, пока не поняли, как будут добираться на «час письма» в отдаленный лесной поселок, что на другой стороне Беломоро-Балтийского канала (одна из первых инициатив нового редактора). Дорога туда долгая, если в объезд. Владимир Иванович пообещал организовать журналистам поездку на комбинатовском катере через водохранилище и Беломоро-Балтийский канал. Два часа туда, два – обратно. «Это нам в качестве подарка на 40-летие газеты!- обрадовала Ольга коллег. - Чтобы не трястись по лесной дороге в объезд…»

Уже через пару дней редакция почти в полном составе высаживалась в лесном поселке, где в Доме культуры ждало журналистов районной газеты все взрослое население. Ольга потом не раз вспоминала, как, боясь упасть, спускалась с высокого борта катера по приставной лестнице в босоножках на высоких каблучках, как подхватил ее на высоте директор местного леспромхоза…Могучего телосложения, он легонько перенес ее на землю, успев при этом похвастать, что он – самый молодой в области директор леспромхоза. «А я – самый молодой редактор!» - ответила в тон ему Ольга. Ей было 34 года, и все в ее жизни получалось.

Да, пока получалось, пока ей никто не мешал. Районное начальство даже приветствовало инициативу и помогало. В этот поселок за каналом, к примеру, с журналистами поехал председатель исполкома райсовета, а там их ждали председатель сельского совета, директор леспромхоза и начальник лесопункта. Встреча с жителями поселка оказалась интересной и полезной для всех. Не так уж часто в глубинке видят всех руководителей вместе, и можно задать накопившиеся вопросы, а повезет - здесь же решить самые насущные проблемы…

Люди остались довольны. В свежем номере газеты о той встрече появился подробный отчет, и о ней узнал весь район.

Потом был небольшой лесопункт другого леспромхоза, за 100 километров от Северска. Здесь нового редактора представляли как кандидата в депутаты райсовета, взамен выбывшего. Этой встречей были заняты председатель поселкового совета, секретарь парткома, инструктор райкома. Тоже много народу собралось - полный клуб.

О предвыборной поездке Ольга подробно рассказала в письме родителям, понимая, что у отца – особый интерес к ее этой новой работе - сам многие годы был депутатом.

«Ехала обратно в редакционной Ниве и думала: вот, папочка, повторяется твоя жизнь на ее новом витке. Я не стала говорить людям высоких слов, просто сказала, что приехала в Северск как на свою личную комсомольскую стройку, как начинаю работу, - писала она. - И еще сказала, что если они меня изберут, то вопросы передо мной пусть ставят такие, какие не решаются на месте. То, что могут делать сами – пусть делают сами. Перестройка должна проходить в каждом из нас… Вроде восприняли правильно. И сразу дали пять наказов…»

«Интересно так, накоротке, говорить с людьми, - признается Ольга отцу…- А они приоделись, пришли в клуб как на большое событие. Смотрят на меня с ожиданием, заинтересованно. И - пообещали, что в воскресенье, 29 июня, дружно отдадут за меня свои голоса».

…Впервые выступила с докладом на партийном собрании. Кто, как не руководитель, должен уметь настроить журналистский коллектив на повышение роли газеты в перестройке работы партийных организаций и трудовых коллективов района (такова повестка)? Дело ответственное, нельзя здесь обойтись без критики и самокритики, нельзя превратить собрание в обыкновенную редакционную летучку - а вместе с тем надо придти к каким-то конкретным решениям. Не ради «галочки» в отчете собрались, а чтобы ощутить себя частицей авангарда советского народа, который нутром своим принял идеи перестройки и готов, и стремится всеми своими силами завтра работать лучше, чем сегодня. Ольга вспомнила тот исторический апрельский пленум, тот свежий ветер перемен, который и занес ее в Северск. Лозунги перестройки должны стать «дорожной картой» редакционного коллектива. И это не общие слова и пожелания. В решение собрания записали: ежемесячно готовить подробные отчеты о том, как в трудовых коллективах района проводится единый политдень. Гласность – наша сила!

На собрании присутствовал приехавший из столицы края председатель госкомитета по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Виктор Петрович был командирован в типографию, а почти все три дня провел в редакции, благо, что оба коллектива располагаются в одном здании. Был на летучке, на партсобрании, решил некоторые финансовые вопросы. Поддержал Ольгин совершенно фантастический проект строительства пристройки для редакции – к существующему зданию типографии… Уехал довольным. Подбодрил нового редактора, сказал, что та все делает правильно. «Держитесь, говорит, начала молодцом!»

Строгий столичный начальник был сдержан, но и этой его оценки Ольге хватило для поддержания духа. Перспективы у газеты намечались очень интересные…

И повышенное внимание к газете со стороны райкома Ольга записала себе в актив. Ведь это по ее просьбе бюро рассмотрело вопрос о нереагировании на письма из редакции председателя профкома ЦБК и председателя крупного поселкового Совета. Прежний редактор только констатировал подобные факты, а она не стала мириться, попросила пригласить этих руководителей на заседание бюро и спросить с них строго, по всей форме. Пригласили, спросили, строго предупредили…

Глава четвертая.

Первый секретарь райкома партии в Северске совсем был не похож на Ивана Грозного. Даже внешне – невысокого роста, не худой, не полный, не громкий, но энергичный, внимательный, памятливый. Обычно он начинал день со звонка в редакцию. Звонок раздавался в момент, когда журналисты собирались на утреннюю планерку, и разговор редактора с первым секретарем слышали все присутствующие…

Ольге казалось, что пристальное внимание к работе редакционного коллектива было вызвано сначала желанием помочь (пока редактор был новым человеком в районе), а потом, когда тираж газеты резко пошел в гору – ожиданием опасности. Редакция стала популярным местом в городе, сюда шли за советом и помощью, писали письма. Не имея в районе кумов - сватов - сестер-братьев, редактор-новичок никого не боялась, решительно принимая в конфликтах сторону несправедливо обиженных и рассказывая о них на страницах газеты. Почувствовав поддержку, местные журналисты стали писать смелее, и вот уже некоторые руководители предприятий начали жаловаться «первому» на своеволие газеты. И вот уже – впервые в крае – районный суд приступил к рассмотрению дела о защите чести и достоинства потерпевших от критики в газете…

Для нее и это было – повестка в суд – впервые. Но и живем-то мы на Земле всего один раз, поэтому просто обязаны защищать, оберегать и себя, и все живое. Она понимала, почему так нервничает главный инженер алюминиевого завода: на него, на всех жителей металлургического поселка, надвигалась экологическая беда. Журналист районной газеты чуть-чуть приоткрыла завесу над проблемой, которую руководство завода тщательно скрывало от мира – всего-то про ручеек рассказала, который вытекал из очистных сооружений в озеро. Но какой опасный это был ручеек! Ольга однажды чуть было не забраковала снимок, сделанный фотокорреспондентом для экологической странички: на нем вода из-под крана в ванне была совершенно черной. В картинку верилось с трудом, но местные жители подтвердили достоверность снимка. И Северск, и металлургический поселок, наряду с такими промышленными центрами, как Череповец, Магнитогорск, Екатеринбург, вошли в «черную сотню» городов России, где нарушено экологическое равновесие.

Писать в открытую, тем более употребляя такие слова как «экологическая катастрофа», было нельзя. Как когда-то в молодежной газете Ольге не разрешили «комсомольским прожектором» осветить бензиновые стоки, бегущие в озеро с автозаправочных станций, так и тут все упиралось в цензуру. Только сейчас главным цензором была она, редактор газеты, в чьем сейфе лежал совершенно секретный «Перечень…» государственных тайн…

Но ей хотелось верить: сейчас, в пору гласности, что-то сделать можно, и потому собрала в редакции всех, кто хоть как-то мог воздействовать на ситуацию. Пришли главный санитарный врач, главный гинеколог, директор местной ГЭС, другие неравнодушные люди, обменялись информацией. Собранная воедино, она, эта информация, просто придавила своей тяжестью. При поддержке специалистов журналисты стали утверждать - влияние экологии на здоровье жителей в районе только отрицательное, в своих публикациях они шли на конфронтацию с руководством алюминиевого завода. В ответ руководство завода не раз и не два давало обещания в установленные сроки сделать одно, другое, третье (программа природоохранных мероприятий была обширна), но обещанное выполнялось далеко не в полной мере, и всегда находились тому оправдания, якобы объективные причины. Ни вода, ни воздух от этих объяснений чище не становились. И вот однажды, на сессии краевого Совета депутатов, а потом и на выездном заседании коллегии минздрава прозвучало предостережение: завод закроем! Закроем, несмотря ни на что, если не будут наполовину сокращены его мощности и выполнены другие природоохранные мероприятия. Это, конечно, самая крайняя мера, все это понимали, но такую печальную перспективу надо было видеть, надо было к ней готовиться.

Наряду с экологическими проблемами металлургического поселка журналисты не оставляли в стороне и северские проблемы. Газета опубликовала информацию о том, что целлюлозно-бумажный комбинат планирует строительство глубинного рассеивающего выпуска промстоков в озеро и ББК, последствия которого стали бы необратимыми для всего живого в Белом море. Вслед за газетой тревогу проявили районные Советы, чье население проживало на возможно зараженной территории, и краевая власть отреагировала, запретив это строительство специальным постановлением.

…Пресса – серьезная сила, ее нельзя недооценивать. Это очень хорошо понимал первый секретарь Северского райкома. С прессой нельзя ссориться, особенно перед отчетно-выборной партийной конференцией. Напротив, районную газету надо обязательно иметь в своей обойме, а ее руководителя - рядом с собой. Он даже стал подумывать – а не «перетащить» ли редакторшу в райком, на должность секретаря по идеологии? Он почувствовал силу этой молодой женщины, привлекающей к себе людей искренним желанием найти справедливость в любом конфликте… Вызвал Ольгу на разговор, впрямую предложил новую должность – в случае участия в партийных выборах. Обещал поддержку. Между делом вспомнил, что не так давно отдыхал в одном санатории с ее родителями («очень мне понравились!»), попросил передать им привет. «Тесен мир!»

Стать партийным функционером Ольге не хотелось. Не то, чтобы не нравилась работа с людьми, живая, активная работа, как говорится, без выходных и проходных, но…она любила увидеть конкретный результат. Журналистика – тоже с людьми и для людей, но журналист может хотя бы просто подержать в руках результат своих усилий - свежий номер газеты. И даже целую подшивку… Однако не согласиться на предложение означало не уважить начальство …да и родителям передал привет…Зачем портить отношения? Себе дороже… Что ж, решила она, пусть будет как будет. Не факт, что изберут. Нового редактора найти потруднее, пожалуй…

О дальнейших событиях в порыве отчаяния Ольга рассказала в письме к главному редактору журнала «Огонек» Виталию Коротичу, журнала, ставшего в те годы «символом гласности и знаменем перестройки». Она писала поздно вечером, дома, отключив назойливо звонивший телефон, соболезнующий…злорадствующий… Казалось, никто другой ее сейчас не поймет – только он, совсем не знакомый ей, далекий от здешних дел человек. На столе лежала стенограмма выступлений на конференции – целый блокнот скорописи, это постарались коллеги, по собственной инициативе, а скорее по сложившейся за годы работы в газете привычке записавшие все, что взволновало… Они ничего еще не обсуждали, все обсуждения состоятся утром, а пока разошлись по домам, не зная, радоваться им или горевать. С одной стороны – остались при прежнем редакторе - это хорошо, с другой – получили нового куратора из райкома, какого не хотели бы, и такую критику!.. Несправедливую!

Только что на районной отчетно-выборной конференции меня официально зачислили в Ваш стан – как бы обругали, - начала Ольга свою исповедь.- Главный инженер одного из наших крупных заводов сказал буквально следующее: «За счет чего увеличился больше, чем на тысячу, тираж нашей районной газеты? За счет того же, что и «Огонька». Правильно сказал, выступая на телевидении, писатель Белов: при Софронове «Огонек» был красным, при Коротиче он стал желтым. У нас при прежнем редакторе газета была, может быть, слаборозовой, а при новой редакторше она желтеет». Ну, и продолжил: «Пока этот процесс не прекратится, ей не должно быть места в членах райкома партии».

Этот главный инженер не был делегатом, он специально попросился у райкома присутствовать, чтобы выступить против нее, шепнули Ольге, и этот факт взволновал ее даже больше всего остального. Она еще не знала, что такое «аппаратные игры», и верила в искренность руководства. Если «первый» звал ее поработать вместе, он должен был отстаивать ее кандидатуру, а не допускать к трибуне явного противника…Но того допустили, причем одним из первых. На ее защиту встали делегаты у «свободного микрофона» в зале, сразу трое, но это уже не повлияло на результаты тайного голосования: черных шаров редактору районной газеты накидали больше всех - 40. В состав членов райкома кандидатура прошла, в бюро - нет, причем открытым голосованием, то есть поднятием руки, первым «против» голосовал … первый секретарь. Редактором все же утвердили - единогласно.

«40 голосов «против» - это хорошая оппозиция, это не случайные личные враги, которые где-то действуют исподтишка. И сравнение моей газеты с «Огоньком» считаю похвалой, а не оскорблением (нам до вас, правда, еще шагать и шагать)», - писала Ольга своим дерганным, испорченным из-за вечной спешки почерком. – «И расстроило меня совсем другое - вдруг, резко изменившаяся позиция первого секретаря райкома. Еще накануне конференции он уговаривал меня дать согласие на выдвижение секретарем по идеологии, в отчетном докладе высоко оценил работу коллектива редакции, отметив, что во многих делах газетчики идут впереди, и вдруг такое…То, что никто из работников райкома ни словом не заступился за редактора до голосования - понятно, боялись за свои будущие кресла (а главный инженер, между тем, «громил» материал двухлетней давности, одобренный бюро райкома специальным, большим постановлением). Но почему «первый» проголосовал против, уже после собственного его избрания, вполне благополучного? На виду у всего зала поднял руку, открыв «эру» зажима критики и гонений на газету»…

В кулуарах конференции она услышала: «Много берет на себя Тюрина». Да, наверное, много. Вот и самодеятельная районная экологическая инициативная группа… Вспомнив об экологии, разволновалась снова. «Цель нашей деятельности – борьба за выживание человека в тех страшных условиях, которые за многие годы создали у нас целлюлозно-бумажный комбинат и алюминиевый завод. Пострашнее вашего Арала будет... Вот почему не возглавил движение - а это уже самое настоящее, многочисленное, действующее движение - райком партии? Что, не знает, что общественность волнуется? Знают. Но не берут на себя ответственность. Потому и приходится кому-то брать на себя много, что те, кому это вменяется в обязанность, не делают элементарного. А когда говоришь им об этом - обижаются. Инициатива и ответственность - тяжелый груз».

…Она встала из-за письменного стола, прошлась по квартире, поставила кофе…Дети спали в своей комнате, мужа не было дома – в ночной смене. Лишь Чапа, большая, серьезная собака, родственница овчарки, приподнявшись со своего коврика у входной двери, смотрела на нее преданно, помахивая хвостом. Приласкала собаку. Подумалось: «Закурить, что ли? Говорят, помогает собраться с мыслями…» Сразу же эту мысль и отбросила: «Не мое это… Справлюсь!»

Заканчивая письмо, извинилась: «Никогда не думала, что, сама журналист, буду писать в редакцию как рядовой читатель......Сейчас я, в общем, жду суда. Жду, что победит в нашем районе - гласность или трусость? Думаю, не подать ли встречный иск – о преследовании за критику, ведь основания для этого - налицо? Буду бороться. Читатели велят не отступать. Так и сказал сегодня один не знакомый мне рабочий (шел со смены мимо редакции, зашел поговорить): «Одна надежда - на вас!»

Ольга не отправила это письмо. Наутро, перечитав написанное, спрятала в дальний ящик письменного стола, чтобы не соблазниться и не отправить. Чего жаловаться? Надо было успокоиться. Надо было продолжать жить и работать достойно в предложенных обстоятельствах – в конфликте с руководством района…

Начинался обычный рабочий день. Дочка увела брата в садик (хорошо, что сад - по пути ей в школу). Под окном уже сигналила редакционная машина, напоминая об очередной командировке в отдаленный поселок. Хорошо, представилось ей, сто километров можно помолчать…подумать. В таких поездках Ольга совмещала выполнение своих депутатских обязанностей и журналистский интерес. Ведь это только в песне ради нескольких строчек в газете журналист трое суток шагал и трое суток не спал…Районным газетчикам такой роскоши и не снилось. Из каждой поездки надо было «выжать» максимум пользы.

…Мысли возвращались к прошедшей конференции. Что ж, все, что ни делается, к лучшему. Сама же опасалась, что, если изберут, придется менять профессию. Журналистику – на партийную работу? Собственно, она и сейчас совмещает в себе эти две безусловно отдельные профессии, потому что, работая в партийном органе печати, является по сути партийным журналистом. Да, кстати, и советским, потому что газета учреждена районным комитетом партии и районным Советом депутатов. Потому и ее главный редактор – член райкома и депутат райсовета, председатель комиссии по законности и правопорядку. Вот сколько обязанностей. Некогда переживать…

Районная газета –не просто средство массовой информации. Это - не простое средство вывести в жизнь любого мало-мальски активного человека. И уж точно – человека талантливого. Ольга не раз останавливала и поправляла коллег из республиканских и из столичных изданий, слыша, как пренебрежительно отзываются они о районке. Хотя и сами читатели нередко называли газету просто сплетницей…Конечно, многое зависит от людей, избравших для себя главным делом жизни эту постоянную заботу о добывании строчек для газеты, новостей из обычной, каждодневной жизни. Они могут быть талантливыми, целеустремленными, ответственными, принципиальными, увлекающимися, легкими на подъем, но и - ленивыми, самовлюбленными графоманами, не отрывающимися от телефона (апломба много, толку мало – одного такого Ольга уволила …) Не все могут быть такими, как ее первый ответственный секретарь, который сильно помог ей в самом начале … Царствие ему небесное…(Ольга взгрустнула, вспомнив, ведь это были первые похороны в ее жизни, ее первая надгробная речь на кладбище…) Вот какие еще бывают экзамены - перед людьми, в минуты глубокого горя…А Иван Максимович, бывший до нее редактором? У него тоже было личное горе, а райком за это снял его с должности. В редакции все относились к нему с большим уважением, большинство именно у него учились азам профессии. Ольга, приехав, тоже стала обращаться к своему предшественнику за советами, зачастую просила ответить на читательские письма, а то и просто поработать в редакции вместо заболевшего коллеги. Понимала, как тяжело пожилому одинокому человеку круто менять свою жизнь.

Районная газета – это то, без чего в маленьком городе, поселке или деревне не представляешь себе нормальной жизни. Ее вроде бы и не замечаешь, ну – есть и есть, а когда пропадает – чего-то вроде бы и не хватает. Из всего номера, бывает, одна строчка всего-то и привлечет внимание, и та – с поздравлением или соболезнованием, но она касается хорошо знакомых тебе людей, а то и самого тебя, твоей семьи. И становится радостно или наоборот – грустно. Но уж точно, что – не одиноко. А если в районной газете есть что почитать посущественнее, критика какая или очерк о ком-нибудь, то разговоров потом – на неделю вперед. И не только разговоров - хочется и в газете мнение высказать. Районка – она своя, письма печатает. Северская районка была неутомима в привлечении читателей. Однажды на «горячий телефон» получили в редакции около шестидесяти письменных и устных вопросов и предложений за день в адрес радио и телемастерской. Заведующая отделом писем впервые работала над материалом всю ночь - чтобы успеть в номер, которого ждали. И газета вышла вовремя, с отчетом на целую полосу под заголовком «Если у вас сломался телевизор». А номер разошелся на «ура»…Так что можно быть маленькими, да удаленькими!

…Степан Степаныч, водитель, вел машину аккуратно, старался не трясти, не разговаривал лишнего - видел, что Ольга не расположена к общению, пребывает в задумчивости. Не хотел докучать, лишь посматривал иногда искоса. Пока выбирались на нужную дорогу, она молчала, занятая своими мыслями. Но чем дальше оставался город и быстрее приближалась точка назначения, тем светлее становились ее лицо, на котором всегда все можно было прочитать. Степан Степанович облегченно расслабился…А она посмотрела на него и вдруг сказала:

- Спасибо!

- За что? Еще ж не приехали? - удивился тот.

- За все!

Она только подумала – не сказала, не могла сказать этому простому работяге, с его желтыми прокуренными пальцами, хитроватой и вместе наивной улыбкой, с его подчеркиваемым уважением к любому ученому человеку, тем более к начальству, - что ему она доверяет больше, чем тем, в райкоме. Ольга вспомнила зимнюю командировку, когда после трудных разговоров и встреч в рабочих бытовках возвращались домой затемно. В тот зимний вечер она была довольна - все задуманное выполнила – и устало дремала под шум мотора в теплой кабине, уже ни о чем не беспокоясь и только поглядывая на волшебные картинки морозного зимнего леса и дороги, выхваченные снопами света фар… Дорога была трудная, но Степан Степанович не дал ей это заметить, оберегая… Так и сейчас – с ним было надежно.

Глава пятая.

… Через пару дней позвонили из райкома. Новый секретарь по идеологии сообщила, что вызывают в крайком. Надо быть в понедельник.

Так она и очутилась дома, у мамы, в выходной день. Тут и застал ее звонок Валерия, сокурсника по питерскому институту.

Они были почти ровесники, ну, лет пять разницы. Но он держал себя с ней как старший с младшей, опекал даже. Конечно, ведь у него уже дочь – невеста... А сам - наивная душа. Как-то по-студенчески прогуливали «пару» в институте (лектор задерживался), просто болтались по улицам Питера. А там ведь что ни шаг, то памятник, то история, и все – поэзия…Она вспоминала под настроение то одну известную поэтическую строчку, то другую, ожидая, что он подхватит и продолжит, а то и сам что расскажет из литературных историй, но он молчал, удивлялся порой и был как чистый лист, как только что выпавший снег – пиши на нем, что хочешь…. А разговорился только на канале Грибоедова, увидев стайку городских уточек. Но вовсе не о литературе, а о таких вот пернатых душах, во множестве встречаемых им в тундре. В своих северных широтах он чувствовал себя гораздо уютнее, более по-домашнему, чем в каменном, хоть и красивом городе. Он даже преобразился, рассказывая о лыжных походах, рыбалке, охоте, снегоходах, северном сиянии…Тут уж она, горожанка, ахала от удивления.

…Вот и встретились на вокзале. Привет-привет. Как-то непривычно…в Питере было по-другому. Как держаться? На вы или ты? Под руку или на пионерском расстоянии? Кто они друг другу? Куда его повести? Не домой же к маме, ведь даже не сказала ей о нем…Что-то не то…Сдали багаж в камеру хранения и пошли гулять - но не на набережную, куда обычно водят гостей города. Ольга почему-то не хотела, чтобы их встретили знакомые – и уводила Валерия подальше от дома. Погуляли по новому микрорайону, пообедали в кафе…

Да, поводом его остановки и встречи с ней стал провал на выборах – необходимо было человеку выговориться кому-то постороннему, но понимающему ситуацию. Ехал мимо – вспомнил о ней. Удивительно, что так у них совпало... Валерий готовился стать председателем райисполкома (прежнего провожали на пенсию), и все шло к этому, в райкоме кандидатуру одобрили. Активно занимался хозяйственными проблемами, по его инициативе строились в городе крытый бассейн и стадион. С молодежью столько возился, со спортсменами… Но видимо, был он, как сам теперь думал, слишком принципиален, и, это-то кому-то не понравилось. Его «прокатили», видимо, по команде «свыше». Из области прислали своего выдвиженца.

- Да что за жизнь такая – ломаешься-ломаешься, бьешься, громко сказать, за общее дело, а получается себе дороже! – почти кричал Валерий. – Кричат - перестройка, ускорение, гласность – а поддержать некому…

Он выговорился, расслабился, и, казалось, только сейчас вспомнил, зачем и куда он едет. Господи, да у него же дочь замуж выходит, в Питере! На свадьбу человек попадает! Радоваться счастью дочери!

- Я, наверное, тоже переберусь в Питер, - сообщил он уже на перроне вокзала. – Найду работу…Ну, до встречи на сессии!

Посадив гостя на проходящий поезд, Ольга одна долго гуляла по городу. На душе был сумбур. Вспомнилась давняя обида на мужа. Почему он не интересуется ее работой? Как-то всю ночь писала трудный очерк о девушке, передумавшей вступать в партию. Героиня очерка уже имела кандидатский стаж, уже пригласили ее на заседание бюро, чтобы вручить партийный билет, а - не захотела даже придти, чтобы объясниться. За прошедший год она изменилась, но в обратную сторону: бросила вечернюю школу, все чаще свободное время проводила в сомнительных компаниях, перестала участвовать в рейдах народного контроля… Ольга нашла девушку дома, в частном секторе, где та жила с родителями, сумела вызвать ее на откровенный разговор, и теперь важно было, чтобы кто-то прочитал очерк до его опубликования. Бессонная ночь отяжелила голову, нужен был свежий взгляд постороннего. Получилось ли у нее что задумывалось – помочь девушке понять, что – не права? Спросить ее принародно - чего она сама хочет от жизни; как придти к своей мечте; как жить с людьми в мире и согласии? Поймут ли читатели ее подспудную мысль – построить хорошую, честную жизнь можно только сообща, вместе с теми, кто добивается того же?

Муж не стал ничего читать – почерк, мол, не разбирает. А материал шел в номер, в первый, подписанный ею. Ей было важно, чтобы читатели заметили: пришел новый редактор, газета меняется…А Саша не понял…Он-то не менялся…

Да, с такой работой на семью у нее как-то не оставалось времени совсем. Для детей завели собаку, для себя купили велосипеды, чтобы ездить на прогулки за город. Задумок было много, но времени на все не хватало. Даже просто поговорить не было времени! Каждый жил своей жизнью… Муж по-прежнему работал по сменам, что было хорошо – присматривал за детьми. Но только присматривал, не особо интересуясь, чем они занимаются. И однажды, приехав на обед, Ольга из окна увидела, как и Юлька, и Николаша играют во дворе с собакой соседа – большим черным терьером, как разговаривают с его хозяином дядей Володей, подполковником, расспрашивают его о чем-то, а он терпеливо объясняет. Кольнуло ревниво – а с отцом так не общаются…

---

Дата добавления: 2015-07-16