Глава 7. — Ты твердо решил?

— Ты твердо решил? — спросила Магара. — Да. Мне бы очень хотелось побыть тут немного, но… — Слэтон пожал плечами.

— Не передумаешь?

— Нет, — решительно ответил он. — Вчера вечером мне стало совершенно ясно, что никто из местных жителей никогда не видел никого, вроде Лисле. Ты и сама сказала, что не знаешь, кто мог бы ему чем-то помочь. Поэтому разумно будет нам отправиться в путь с Варо и Бростеком — так по крайней мере странствия наши обретут цель. Чем дольше я думаю, тем более крепнет моя уверенность в том, что именно так и следует поступить.

— Это означает, что я совершенно не умею убеждать, — невесело усмехнулась девушка.

— Никто не смог бы на твоем месте быть красноречивее, — улыбнулся он в ответ. — И я вполне оценил твою заботу, но… Давай допустим, будто я знаю, что нам следует поступить именно так.

Двое старинных друзей засиделись за разговорами далеко за полночь, а лишь рассвело, их растолкали Варо и Бростек, явившись с известием, что отправляются в путь нынче же утром. Оба друга радостно восприняли согласие Слэтона сопровождать их и занялись необходимыми приготовлениями.

— Не пойму, зачем так спешить? — жалобно сказала Магара.

— Должно быть, у них есть на то причины.

Слэтон нарезал ломтиками яблоко и передал тарелку Лисле, поглощенному выкладыванием узоров из хлебных крошек на столе. Юноша поднял глаза, слабо улыбнулся и принялся за еду.

— Но они же все равно через некоторое время вернутся сюда, — с надеждой проговорила Магара. — Почему бы вам не отправиться с ними в следующий раз?

— А что я до тех пор стану делать? — спроси. Слэтон. — Они могут отсутствовать и неделю, две, и месяц, а то и дольше. Надо ловить удачу за хвост.

— Но это жестоко по отношению к Лисле!

— Отнюдь не более жестоко, чем то, что ему уже довелось вынести!

Они множество раз за эту ночь обсуждали таинственные способности Лисле и его странный недуг, набеги злобных недругов и солнечные затмения, а заодно и необычный образ жизни Варо и Бростека.

— Может быть, вы и в самом деле сможете им помочь, — предположила Магара, — но я буду по тебе скучать. Я так рада была тебя видеть — и вот ты уже уезжаешь…

Они так долго проговорили о делах и предстоящем путешествии, что не успели всласть предаться воспоминаниям. Прощаясь со Слэтоном, Магара впервые за все эти годы ощутила приступ ностальгии. Они тепло обнялись.

— Мы вернемся, я обещаю, — ласково сказал он.

За спиной у Слэтона послышался скрип — это поднялся со стула Лисле. Магара раскрыла юноше объятия. Он подошел, залившись краской и смущенно моргая, и девушка ласково прижала его к груди.

— Мы вернемся, я обещаю, — тихо повторил Лисле слова Слэтона.

«Я очень на это надеюсь», — мысленно произнесла Магара.

Почти всех, кто впервые отваживался спуститься в кратер, скалолазы убеждали воспользоваться спуском, именуемым Качели, совершенно справедливо утверждая, будто это кратчайший путь как в кратер, так и на поверхность. Многие предпочитали большие скорости, дабы по возможности сократить свои муки. Впрочем, первый такой спуск обычно бывал и последним, ввиду некоего обстоятельства, о котором скалолазы обычно дипломатично умалчивали: две трети пути представляли собой свободное падение. Пассажира либо опутывали специальной сбруей, либо заворачивали в сеть, а затем на лебедке с противовесом, установленной на краю кратера, скидывали вниз со скалы и лишь потом уже опускали на скальную платформу метрах в ста с небольшим внизу, на вершине Алмазного Зигзага. Истинный смысл названия этого спуска путешественник начинал осознавать, лишь раскачиваясь в воздухе над бездной, — это приводило к разнообразным последствиям: от нервного паралича либо истерики, до временной потери рассудка у наиболее впечатлительных особ. По иронии судьбы именно этот этап спуска был наиболее безопасен — скалолазы прекрасно знали свое дело, — однако впечатление, производимое этим приключением на новичков, оставалось прямо-таки неизгладимым.

Сами скалолазы частенько пользовались Качелями, наслаждаясь бешеной скоростью и легкостью спуска. «Старики» шагали с обрыва спиной вперед, а вот молодые и горячие обыкновенно надевали сбрую и стремглав прыгали в пропасть. Обычно такое происходило в присутствии дам, на которых молодые скалолазы стремились произвести должное впечатление. Система противовесов позволяла им вовремя притормозить в воздухе, и если они не прыгали чересчур далеко, что сопряжено было с опасностью при раскачивании сильно удариться о скалу, то не подвергались особой опасности. Нечего и говорить, что подобные фокусы не слишком-то воодушевляли тех, кто намеревался спуститься в кратер впервые…

Но ужас спуска вовсе не исчерпывался «удовольствием» покачаться на Качелях. После недолгой остановки на вершине утеса следовал спуск по извилистой тропинке, которая и дала имя Зигзагу. Разумеется, происходило это лишь в том случае, если бедняга путешественник к тому времени не утрачивал способности передвигать ноги. Хотя на всем протяжении спуска в скалу и были вбиты металлические крючья для рук и ног, веревочные перила отсутствовали, а дно кратера располагалось метрах в сорока пяти внизу… Последнюю часть головокружительного спуска путешественник проделывал либо на канатах, либо в люльке ручной лебедки. Когда новички наконец ступали на дно кратера, многие испытывали такое облегчение, что мешком оседали на землю и некоторое время даже подняться не могли. Замечания скалолазов вроде «Вам повезло, что во время спуска ветра не было» или «Как это птичьи гнездышки не срываются вниз со скальных карнизов, ума не приложу» не прибавляли им радости. Однако всякого, кто отважился воспользоваться Качелями, а спустившись, находил в себе силы отправиться в одну из здешних таверн, проводник самолично угощал стаканчиком винца, а зачастую даже не одним…

Специфика Качелей не позволяла спускать тяжелые грузы, да и люди, регулярно путешествующие вверх-вниз, нечасто ими пользовались. Существовало еще два скальных пути, именно ими чаще всего пользовался Варо и его друзья. Оба эти пути начинались на широкой естественной скальной платформе, именуемой Добро Пожаловать, располагавшейся прямо над каменистым берегом озера. Этот широкий карниз со временем был усовершенствован скалолазами — туда вели вырубленные в скале лесенки. Был тут и довольно покатый спуск, за долгие годы сделавшийся еще более пологим от того, что обычно именно по нему скатывали вниз самые тяжелые грузы.

С платформы Добро Пожаловать мощная лебедка с противовесом поднимала грузы и людей наверх, к Винному обрыву, который располагался на полпути наверх. Система эта позволяла одновременно поднимать и опускать две клетки, выдерживающие человек шесть или равный по весу груз. Единственным серьезным препятствием был Бортик — зазубренный скальный выступ метрах в сорока пяти над платформой. Тут требовались время, терпение и помощь скалолазов, использующих Решетку Крейвена — систему металлических штырей, намертво вбитых в скалу. Соорудил ее несколько десятков лет тому назад некий Крейвен, и она позволяла скалолазам направлять груз и помогать пассажирам с различных направлений. Работа эта требовала ловкости, силы и непоколебимой уверенности, однако мало кто из новичков мог без содрогания смотреть, как по гладкой отвесной скале ползают, словно пауки, скалолазы. Преодолев Бортик, путешественники вновь попадали на довольно сносный участок пути, продолжавшийся до самого Винного обрыва, получившего свое название после одного забавного инцидента — некогда тут вдребезги разбилась огромная бочка с вином, окрасив окрестности в сочный красный цвет. Площадку обрыва расширили скалолазы, они также углубили и естественные пещеры, приспособив их для хранения транзитных грузов или для пассажиров, дожидающихся своей очереди.

От Винного обрыва вверх вели два пути. Самый прямой представлял собой вторую мощную лебедку, поднимавшую людей и грузы прямо наверх, к краю кратера, по довольно широкой расщелине, именуемой Змеиные Челюсти. Тут самыми объемными грузами приходилось осторожно маневрировать, особенно в верхней, наиболее узкой части расщелины, но подъем всего остального, в том числе и людей, не представлял особого труда. Скалолазы пытались убедить людей воспользоваться второй дорогой, дабы освободить лебедку для грузов, однако некоторые все же предпочитали подниматься именно здесь — из-за внушительной комплекции, немощи или особой нервозности.

Второй путь начинался у южной оконечности обрыва и именовался Безумием Рейкспилла. Это была довольно узкая, но проторенная тропинка, снабженная для безопасности веревочными перилами. Когда путь этот открыли впервые, он представлял собой едва заметную ложбинку в скале, и немалого труда стоило отыскать выступы, чтобы упереться ногами и ухватиться пальцами. Теперь же для подъема необходимы были всего-навсего осторожность да еще крепкие нервы.

Безумие Рейкспилла вело к небольшому уступу, где можно было слегка передохнуть. Для простоты и из-за бедности воображения скалолазов он именовался просто Скалой. Оттуда начинался почти вертикальный подъем по Стене Пекаря, представлявший собой вбитые в стену железные кольца, ступеньки да перильца, ведущие к совсем уже крошечному уступу, именуемому, опять же для простоты, Малой Скалой. Здесь путешественник снова вставал перед выбором: либо проделать короткий путь по веревкам туда, где можно облачиться в сбрую, которая позволит ему вскарабкаться или просто быть вытянутым на поверхность, либо же последовательно преодолеть три веревочные лестницы длиной метров десять — двенадцать каждая.

На каждом этапе пути предусмотрены были средства безопасности: путешественник, почувствовав, что уверенность оставляет его, мог пристегнуться к веревке или крюкам. Однако многочисленные пристегивания да отстегивания неизбежно замедляли подъем, и бывалые путешественники совершенно пренебрегали спасительными веревками. Бростек и Варо всегда предпочитали второй путь, полагаясь на собственную ловкость. Впрочем, последнее слово в выборе путешественником пути всегда оставалось за скалолазами. Вчера, лишь завидев Лисле, они тотчас же проводили путников к более безопасному первому пути. Слэтон и Лисле весь путь проделали в веревочной клети, сперва сквозь Змеиные Челюсти, затем на лебедке через Винный обрыв. Оба они были перепуганы насмерть, а Слэтон к тому же еще и заворожен. Теперь им предстояло таким же манером выбраться из кратера наверх.

Варо со своими спутниками начали подъем с платформы Добро Пожаловать. Заплатив скалолазам, они вошли в веревочную клеть с деревянным полом и крепко держались, когда заскрипела лебедка. Бростек и Варо, люди бывалые, вовсю помогали скалолазам, перебрасываясь с ними шуточками и здороваясь со знакомыми налево и направо.

— Уже покидаете нас? — спросил кто-то.

— В вашем занюханном кратере такая смертная скукотища! — крикнул Бростек. — Нам необходимо встряхнуться.

— У нас есть дело, — серьезно ответил Варо.

— Дело? Это у вас-то? Да вы и понятия не имеете, что значит настоящее дело! — крикнул другой скалолаз.

— А вот пошли с нами — и сам увидишь, — с вызовом хохотнул Бростек.

— Нет уж, благодарю покорно! Привозите поскорее назад вашего замечательного лютниста — вот уж кого стоит послушать!

Весть о поразительной игре Лисле в мгновение ока облетела весь кратер.

На полпути группа разделилась — Варо и Бростек завершали подъем, полагаясь лишь на собственные силы. Они первыми выбрались на поверхность и теперь поджидали, покуда скалолазы поднимут через Змеиные Челюсти клеть, где находились их новые друзья и Тень. Волчица спокойно лежала у ног Лисле, она была уже опытной путешественницей. Обычно она совершала путь в веревочной клети в полнейшем одиночестве, никто не отваживался составить ей компанию, но юноша-музыкант воспринимал соседство с волчицей как нечто в высшей степени естественное, и даже Слэтон, похоже, потихоньку привыкал к ней. Впрочем, головокружительное их путешествие по отвесным скалам от близости дикого зверя не делалось страшнее, ибо страшнее было уже просто некуда.

— Господи! Неужели все позади?

Это было первое, что произнес Слэтон, ступив на твердую землю. Он опасливо глянул вниз. Лисле тоже взглянул в кратер и указал на что-то слегка дрожащей рукой. Далеко внизу, едва различимая, стояла Магара. Девушка подняла руку и помахала им. Они помахали ей в ответ, а потом молча глядели, как она, отвернувшись, уходит прочь…

Провожая ее взглядами, трое из четверых — каждый по-своему и в различной степени — ощущали печаль и странную пустоту в сердце.

Дата добавления: 2015-07-16