На Северном и Южном фронтах

Особое внимание в своих агрессивных планах империалисты Антанты уделяли Северу. Здесь находились крупнейшие порты — Мурманск и Архангельск, через которые они могли снабжать свои войска и войска белогвардейцев оружием, снаряжением и боеприпасами. Отсюда было недалеко до центров Советской России — Москвы и Петрограда. В марте 1918 года интервенты высадили десант в Мурманске и приступили к накоплению сил, готовясь к постепенному расширению плацдарма агрессии.

Советское правительство приняло меры по укреплению обороны Севера, усилило гарнизоны важнейших городов и охрану железных дорог надежными красноармейскими частями и отрядами, среди которых были и латышские.

С конца апреля по сентябрь 7-й полк (475 человек с 12 пулеметами) и 2-й Петроградский латышский эскадрон (150 человек) несли охрану финской границы на Карельском перешейке в районе Алакюля и Белоострова.

В начале марта в Вологду — политический и административный центр Советского Севера — был направлен отряд 2-го латышского полка. Он участвовал в разоружении анархистов, нес гарнизонную службу. 4 июля из Бологого в Вологду прибыл 8-й полк, в состав которого и вошел ранее прибывший отряд. В полку стало 514 стрелков с 14 пулеметами. 17,5% стрелков были коммунистами. Стрелки немедленно установили связь с местными советскими и партийными организациями и приняли активное участие в их работе. Сотрудничеству со стрелками воспротивились «левые коммунисты», которые, по воспоминаниям В. И. Суздальцевой, «шовинистически негодуя на «засилье» латышей, военных и иногородних, разжигали местничество в городской организации и, по существу, вторили буржуазной клевете на наши партийные и [127] рабочие части и на латышских стрелков»{97}. Но латышские стрелки делом доказали свою преданность революции.

20 июля английские войска высадились на Соловецких островах, 31 июля захватили Онегу. Непосредственная угроза нависла над Архангельском. Расширяя агрессию, интервенты намеревались соединиться в районе Котласа с белочехами.

Общая численность советских войск в Архангельске была незначительной — около 800 человек. Самой сильной частью гарнизона была Латышская пулеметная команда (около 250 стрелков; 187 штыков, 27 пулеметов, 2 броневика). Стрелки, прибывшие в марте в Архангельск из Петрограда вместе с Чрезвычайной комиссией по разгрузке Архангельского порта (ЧКОРАП), охраняли порт, помогли вывезти в центр большое количество каменного угля и военных материалов, участвовали в арестах контрреволюционеров. Латышские коммунисты принимали активное участие в общественно-политической жизни города. Редактором газеты «Известия Архангельского Совета» был Е. Тимме, а в числе руководителей городской партийной организации — О. Валюшис, А. Эйдук, М. Новов.

В июле небольшой латышский отряд находился в Шенкурске, когда там вспыхнул мятеж. Стрелки 4 суток выдерживали осаду. На предложение сдаться они ответили категорическим отказом. Лишь обманом удалось мятежникам взять небольшой отряд в плен.

2 августа превосходящие силы интервентов и белогвардейцев захватили Архангельск. Часть Латышской пулеметной команды выехала по железной дороге Архангельск — Вологда, а часть — на пароходе по Северной Двине.

В начале августа определились 3 основных направления, на которых развернулись боевые действия: петрозаводское (по Мурманской железной дороге), железнодорожное (вдоль железной дороги Архангельск — Вологда) и северодвинское. По этим направлениям колонны противника пытались развить наступление.

На железнодорожном направлении латышские стрелки участвовали в боях у станции Обозерская (в 130 км от Архангельска), где 4 августа был создан штаб войск Архангельского района. В тот же день Латышская команда и Железнодорожный отряд были направлены по шоссе к Онеге. В 23 км от Обозерской, у деревни Осташево, они встретили противника, который, не принимая боя, отошел за реку Онега. 5 августа латышские стрелки продолжили наступление, но, узнав, что бои идут у них в тылу, отступили к железной дороге и вместе с матросами отбили наступление английского отряда на Обозерскую.

Латышская пулеметная команда находилась на передовой позиции в 15 км севернее Обозерской до 14 августа, когда она получила приказ войти в состав Плесецко-Селецкой боевой колонны под командованием М. С. Филипповского, созданной для прикрытия правого фланга войск Архангельского района по реке Емца. В начале сентября противник захватил [128] Обозерскую. В составе Плесецко-Селецкой колонны Латышская пулеметная команда находилась до ноября. В ее составе было 130 штыков, 5 пулеметов, всего 142 человека. Вместе с другими отрядами колонны стрелки совершали налеты на позиции французских войск в деревнях Сельцо, Тегра и др.

На северодвинском направлении было несколько латышских отрядов. Один отряд (20 стрелков с 1 пулеметом) под командованием М. Бауманиса находился в Шенкурске, другой (12 стрелков) — в Пинеге, третий (35 стрелков) под командованием Я. Силиня — на пароходе «Феникс». Из части Латышской пулеметной команды, отступившей из Архангельска по Северной Двине, упомянутых отрядов и отдельных латышей-добровольцев в августе была образована Латышская стрелковая рота — 81 штык с 3 пулеметами, всего 113 стрелков. В начале сентября интервенты захватили Шенкурск. Северодвинское направление стало главным, так как противник стремился через Котлас выйти к Вятке и соединиться с белочехами.

В начале октября на северодвинском направлении советские войска, сведенные в бригаду, перешли в наступление, продвинулись на 50 км и в середине октября после упорного боя заняли деревню Сельцо на левом берегу Северной Двины. В этом бою Латышская пулеметная команда вместе с Рождественским и Тотемским отрядами и конным отрядом Хаджи-Мурата (Дзарахохова) обошли английскую роту. Противник, загнанный в болото, потерял около 300 убытыми и бросил броневик. В наступлении по правому берегу Северной Двины вместе с 1-м Вологодским полком, Вологодской коммунистической ротой, отдельной ротой моряков участвовала Латышская стрелковая рота. Эта успешная операция упрочила положение Котласа с севера.

В ноябре на северодвинское направление прибыл также батальон 14-го Нарвского эстонского полка, который принял участие в боях. В декабре командование 6-й стрелковой дивизии Западного фронта ходатайствовало о возвращении батальона, «находящегося в настоящее время на Северном фронте, ввиду того, что батальон этот состоял из эстонцев и латышей, главным образом, жителей Эстляндии, имея в своих рядах более 250 коммунистов». Однако батальон оставался на Северном фронте до июня 1919 года.

Латышская пулеметная команда отправилась на Западный фронт в ноябре 1918 года, а Латышская рота — в ноябре 1919 года.

Латышские стрелки, общая численность которых превысила 2000 человек, составляли значительную часть советских войск на Севере в начале боевых действий против интервентов. Участвуя во многих боях, они, а также отдельные латышские коммунисты сыграли видную роль в укреплении Советской власти на Севере.

* * *

На Дону летом 1918 года Красная Армия вела бои с белоказачьей армией атамана Краснова. Военные действия развернулись главным образом на царицынском и центральном (по железной дороге Царицын — Москва) направлениях. [129]

3 июня начальник оперативного отдела Народного комиссариата по военным делам С. И. Аралов дал распоряжение Военному комиссариату Москвы: «По приказанию Председателя Совнаркома тов. Ленина предписывается Вам сегодня же к 6 часам вечера приготовить отряд в числе 400 человек, из которых должно быть 100 человек обязательно латышских стрелков, для отправления в г. Астрахань с тов. Сталиным»{98}. Отряд латышских стрелков под командованием В. Галвиня выехал в Царицын на следующий день. Стрелки подавили мятеж белоказаков в станице Александровской, восстановили Советскую власть от Камышина до Красного Яра, возобновили прерванное сообщение между Балашовым и Камышиным.

В начале октября на поворинском участке Южного фронта разгорелись упорные бои. Белоказаки прорвали фронт у станции Алексиково. По распоряжению главнокомандующего И. Вациетиса сюда была направлена 3-я бригада Латышской стрелковой дивизии. В ее состав входили: Саратовский полк особого назначения, 9-й полк, 8-й полк с полубатареей, Витебский кавалерийский полк, Пензенский эскадрон, 1-я батарея 1-го легкого артиллерийского дивизиона и отделение авиационного отряда. [130]

В Поворине в состав бригады вошла также Тамбовская латышская колонна, сформированная в июне К. Озолинем. Основу колонны составили стрелки расформированного в Тамбове тяжелого артиллерийского дивизиона; позднее в нее вступило много добровольцев — русских и латышей. К осени в Тамбовской латышской колонне было 46 штыков, 4 пулемета, 4 орудия, 2 броневика, 265 стрелков. Около 60 стрелков были коммунистами. Это была немногочисленная, но сильная воинская часть.

В 3-й бригаде во второй половине октября было: около 1500 штыков, 415 сабель, свыше 65 пулеметов, 11 орудий, 2 самолета, 2 броневика; всего — 4173 бойца, из них — 792 коммуниста (больше, чем в то время во всех частях VIII и IX армий Южного фронта). Латышская бригада образовала Особую ударную группу Южного фронта, в которую были включены также 2-й Лубенский стрелковый и 1-й Донской казачий полки, кавалерийский дивизион и 2 батареи. Командовал группой командир Латышской бригады В. Бухманис.

Сразу после прибытия на фронт 17 октября бригада вступила в бой. Продвижение белоказаков к станции Поворино удалось остановить.

В конце октября 9-й латышский полк направили из Поворина на помощь защитникам Новохоперска, сдерживавшим натиск белоказаков на последней оборонительной линии перед городом. Прямо из вагонов стрелки пошли в бой. Блестяще действовала латышская батарея. Ее орудия, находясь в стрелковой цепи, подавили батарею противника и нанесли тяжелые потери кавалерии. Белоказаки были отброшены от города.

Рядом с Латышской бригадой в октябре — ноябре в составе 1-й бригады 14-й дивизии сражался Курземский полк (переименованный в 118-й полк), сформированный весной 1918 года из батальона 3-го Курземского латышского полка. В ноябре начальник 14-й дивизии Ф. К. Миронов обследовал части поворинского участка и представил командованию доклад, в котором говорилось: «Мне выпало на долю ехать в Курземский полк... Стоит полк в пяти верстах от ближайших строений и занимает позицию на совершенно открытом поле. Нет ни деревца, ни кустика; окопов тоже нет. У каждого вырыта кротовая нора (иначе назвать это сооружение нельзя), в которую входить можно только ползком, в которой он ночует, разводя в холодное время костер. Вид у товарищей красноармейцев ужасный — все черны как уголь. Умываться, видно, не приходится, так как вода привозится из хуторов в бочках и ее еле хватает для питья... В таких условиях полк, выдерживая натиск противника и сам неоднократно переходя в наступление, бессменно стоит на передовых позициях, не имея резервов, пять месяцев. Это — богатыри, это действительно люди, решившие все до последней капли крови отдать за революцию... День был проведен в беседах с товарищами красноармейцами, которые изъявили согласие еще стоять на передовой линии, сколько потребуется, всегда наступать, когда прикажут, на удлинение боевого участка тоже согласились и, кажется, нет ничего, на что не согласились бы они во имя революции»{99}. [131]

25 ноября Ударная группа перешла в наступление в соответствии с директивой нового командующего Южным фронтом П. Славена. Это наступление вначале развивалось успешно, были освобождены многие населенные пункты, в том числе сильно укрепленная станция Алексиково на развилке железной дороги из Москвы на Царицын и Урюпино. Но на левом фланге значительные силы белоказаков вышли в тыл Ударной группы. Несмотря на огромный численный перевес белых, бригада отходила организованно и хладнокровно, отбивая натиск противника. Латышские стрелки понесли большие потери, но и обескровленные в упорных боях белоказаки не смогли достигнуть главной цели своего контрнаступления — захватить Поворино.

В середине декабря 3-я латышская бригада выехала на Западный фронт, где стрелков ждали новые бои за освобождение их родины — Латвии.

В течение 2 месяцев в значительной степени благодаря стойкости и массовому героизму стрелков 3-й латышской бригады поворинский участок был самым устойчивым: белоказакам не удалось здесь осуществить такие глубокие и опасные прорывы, как на других участках, хотя противник не раз бросал в бой крупные силы. Беззаветное мужество стрелков получало самые высокие оценки командования. Героизму стрелков соответствовала их скромность. В рапорте начальнику Латышской дивизии [132] командир бригады Е. Штейн 15 декабря отмечал: «Хотя в составе частей бригады много лиц, проявивших личный героизм, представить их отдельно к награде я не могу, так как они категорически отказываются принять какие-либо индивидуальные награды»{100}. В своих воспоминаниях И. Вациетис писал: «Действия частей 3-й латышской бригады относятся к разряду героических эпизодов, и они весьма поучительны как с тактически-оперативной, так и с политико-моральной стороны»{101}.

Латышские стрелки приняли участие в боях и на других участках Южного фронта. В Терской области против банд Бичерахова сражался отряд (250 человек), прибывший из Астрахани, который был сформирован в Харькове из рабочих завода ВЭК, эвакуированного туда в 1915 году из Риги. Вместе с астраханской рабочей дружиной они отбросили от Кизляра войска противника. 3 ноября местный Совет вручил латышским стрелкам Красное знамя за героизм в боях против бичераховских банд. В том же месяце отряд отправился на Западный фронт, в Латвию. [133]

Дата добавления: 2015-07-16