Лета 7072-го царево государево послание во все его Росийское царство - на крестопреступников его, на князя Андрея Курбъского стоварыщи, о их измене 2 страница

А сколько грамот и приходило по ся места, - а ни у одной грамоты чтобы печат была одна! У всех грамот печати розные. И то не государским обычаем, а таким грамотам во всех государьствах не верят. У государей в государстве живет печат одна. И мы и тут вашим грамотам всем верили и по тем грамотам делали.

И после того прислали еси к нам своего посланника Онтона Янкина о торговых делех. И мы, чаючи того, что он у тебя в жалованье, его есмя привели х правде, да и другого твоего торгового человека Рафа Иванова для толмачства, потому что было в таком великом деле толмачити некому, и приказывали есмя с ним к тебе словом свои великие дела тайные, а от тебя хотячи любви (а от тебя хотячи любви. - Осенью 1567 г. Иван IV передал Елизавете через купца Антона Дженкинсона предложение о союзе. Согласно этому предложению оба государства должны были помогать друг другу «против всех своих врагов» (в частности, против польского короля); Елизавета должна была помочь Ивану IV в приглашении из-за границы «мастеров, которые умели бы строить корабли и управлять ими», и в получении артиллерии и снарядов; оба государя должны были взаимно гарантировать (втайне) друг другу право убежища (Толстой, № 12). План союза с Елизаветой одновременно с союзом со шведским королем Эриком XIV был, повидимому, частью большого внешнеполитического плана, задуманного Грозным в эти годы (см. выше, стр. 496).) о торговых делех. - Джордж Мидлтон приезжал в Нарву в первой половине 1568 г; время приезда его предшественника Эдуарда Гудмена точно не известно (в предшествующих грамотах Елизаветы, изданных Толстым, он не упоминается). Оба эти гонца должны были защищать перед царем интересы монополистической «Московской компании» против купцов, торговавших помимо компании («interlopers»): Елизавета, как и ее предшественники и преемники, покровительствовала торговым монополиям (ср.: И. И. Любименко. Торговые сношения России с Англией и Голландией с 1553 по 1649 г. Изв. АН СССР, 1933, № 10, стр. 733 -7 35). Иван IV был значительно менее расположен к «Московской компании», тем более, что среди лиц, на которых жаловались Гудмен и Мидлтон, были Ральф Рюттер («Раф Иванов») и Томас Гловер, принимавшие участие в переговорах царя с Дженкинсоном о союзе (участие Рюттера в качестве переводчика засвидетельствовано выше в комментируемом послании; об участии Гловера см.: Толстой, № 20, стр. 70).). И мы его велели спрашивати про Онтона про Янкина, бывал ли он у тебя, и как ему от тебя к нам быти. И посланник твой Юрьи дела никоторого не сказал и нашим посланником и Онтону лаял. И мы его также велели подержати, докуды от тебя нам про Онтоновы речи ведомо будет.

И после того нам учинилося ведомо, што от тебя пришел посол на Двинское пристанище Томос Ронделф, и мы к нему послали с своим жалованьем сына боярского и велели ему быти у него в приставех и честь есмя учинили ему великую. А велели есмя его спросити, ест ли с ним Онтон, и он нашему сыну боярскому не сказал ничего, а Онтон с ним не пришол, и почал говорити о мужитцких о торговых делех. И приехал к нам в наше государьство, и мы к нему посылали многожды, чтоб он с нашими бояры о том известился, ест ли с ним приказ от тебя о тех речех, что мы к тебе с Онтоном приказывали. И он уродственным обычаем не пошел. А жалобы писал на Томоса да на Рафа, да о иных о торговых делех писал, а наши государьские дела положил в безделье. И потому посол твой замешкал у нас быти; а после того прошло Божье посланье - поветрее, и ему было у нас невозможно быти. И как время пришло, и Божье посланье минулось поветрее, и мы ему велели свои очи видети. И он нам говорил о торговых же делех. И мы к нему высылали боярина своего и наместника Вологотцкого князя Офонасья Ивановича Вяземского, да печатника своего Ивана Михайлова, да дьяка Ондрея Васильева, а велели есмя его спросити о том, ест ли за ним тот приказ, что есмя к тебе приказывали с Онтоном. И он сказал, что за ним тот приказ есть же. И мы потому к нему жалованье свое великое учинили, и после того у нас и наедине был. И он о тех же о мужитцких о торговых делех говорил, да и те дела нам изредка сказал же. И нам в то время поезд лучился в нашу отчину на Вологду, и мы велели твоему послу Томосу за собою не ехати. И там на Вологде высылали есмя к нему боярина своего» князя Офонасья Ивановича Вяземского, да дьяка своего Петра Григорьева и велели есмя с ним говорити как тем делом промеж нас пригоже быти. И посол твой Томос Рондолф говорил о торговом же деле и одва его уговорили, и о тех делех говорили. И приговорили о тех делех, как тем делом пригож меж нас быти, да и грамоты пописали (и приговорили о тех делех, как тем делом пригож меж нас быти, да и грамоты пописали. - Томас Рандольф прибыл в Россию в июле 1568 г.; в феврале 1569 г. он был принят царем. Инструкции, данные ему лордом Бэрли (Сесилем), главным казначеем и одним из ближайших сподвижников королевы, ясно показывают, что Елизавета не хотела союза с Иваном IV. Сесиль указывал Рандольфу: «Такими общими и благопотреб-ными речами имеете вы удовольствовать его, не давая повода вступать в какие-либо особенные трактаты или договоры для заключения между нами такого союза, который называется наступательным или оборонительным. Хотя сказанный Антон Дженкинсон и упоминал нам о сем, но вы имеете обойти этот предмет молчанием, ибо нам не безызвестно о существовании вражды между ним и королями...других (стран)» (Толстой, № 15, стр. 45 и 48). Уклончивая («уродственная» - нелепая по энергичному выражению царя) позиция Рандольфа во время переговоров неизбежно вытекала изданных ему инструкций. Но царю, очевидно, удалось все-таки добиться от посла согласия на русские предложения; хотя Рандольф впоследствии и отрицал это (Толстой, № 33, стр. 137), но из комментируемой грамоты явствует, что он и русские участники переговоров в конце концов «приговорили [договорились] о тех делех». В чем заключалось содержание, подписанных Рандольфом грамот, мы не знаем (русские материалы - «Английские дела» Посольского приказа - не сохранились; среди английских грамот, изданных Толстым, также нет этого документа), но, очевидно, они соответствовали первоначальным предложениям царя Дженкинсону. Для окончательной ратификации этих грамот царем был отправлен в Англию посол Совин.)) и печати есмя к тем грамотам привесили. А тебе было, будет тебе любо то дело, таковые ж грамоты пописати и послов своих к нам прислати добрых людей, да и Онтона Янкина с ними было прислати ж. А Онтона мы просили для: того, что хотели есмя его о том роспросити, донес ли он те речи, которые есмя к тебе с ним приказывали, любы ли тебе те дела, и что о тех делех твой промысл. И вместе есмя с твоим послом послали своего посла Ондрея Григоровича Совина. И ныне ты к нам отпустила нашего посла, а с ним еси к нам своего посла не прислала. А наше дело зделала еси не по тому, как посол твой приговорил (а наше дело вделала еси не по тому, как посол твой приговорил. - Андрей Совин вел переговоры в Лондоне в течение года (с лета 1569 г. по лето 1570 г.). Результаты этих переговоров не могли удовлетворить Ивана IV: Елизавета внесла в первоначальные условия союза такие изменения, которые лишали его в глазах царя всякого смысла. Так, например, вместо прямой военной помощи союзнику она предлагала своеобразный арбитраж между ним и его будущим врагом, а только «если зачинщик-государь своевольно, вопреки разума» откажется принять «условия мира согласно с законами всемогущего Бога», соглашалась на помощь, поскольку такую помощь позволит оказать «современное положение» ее страны (Толстой, № 21). Вместо взаимного права убежища она снисходительно обещала Ивану прием в Англии, если «по тайному ли заговору, по внешней ли вражде» он будет «вынужден покинуть» Русь (Толстой, № 26; впоследствии она объясняла свое нежелание придать этой статье взаимный характер боязнью дискредитировать себя перед своими подданными такой подозрительностью, - Толстой, № 38).). А грамоту еси прислала обычную, как проежжую. А такие великие дела без крепостей не делаютца и без послов. А ты то дело отложила на сторону, а делали с нашим послом твои бояре - все о торговых делех, а владели всем делом твои гости - серт Ульян Гарит да серт Ульян Честер. И мы чаяли того, что ты на своем государьстве государыня и сама владееш и своей государьской чести смотриш и своему государству прибытка, и мы потому такие дела и хотели с тобою делати. Ажио у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но мужики торговые, и о наших о государских головах и о честех и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков. А ты пребывает в своем девическом чину, как есть пошлая девица (Ажно у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но мужики торговые, и о наших о государских головах и о честех и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков. А ты пребываещ в своем девическом чину, как есть пошлая девица. - «Пошлая», в данном случае значит «обычная», «простая» (ср.: Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, II, 1336); девица на троне противопоставляется настоящему государю. Напоминая Елизавете,что главной задачей такого истинного государя являются не «торговые прибытки», а «государева честь», Грозный тем самым противопоставлял свой взгляд на государство взгляду, высказанному Елизаветой в грамоте от сентября 1568 г.: Елизавета объявляла в этой грамоте борьбу с нарушителями торговых монополий вопросом «величия и достоинства нашего королевства» (Толстой, № 16, стр. 59). - «Ульян Гарит» и «Ульян Честер» - Уилльям Гаррард (Джеррард) и Уилльям Честер, лондонские купцы, руководители английской «Московской компании».). А что которой будет хотя и в нашем деле был, да нам изменил, и тому было верити не пригож (А что которой будет хотя и в нашем деле был, да нам изменил и тому было верити не пригож. - Речь идет, очевидно, о сношениях Елизаветы с какими-то лицами, изменившими Грозному. В предшествующих грамотах, изданных Толстым, мы не встречаем никаких указаний на такие сношения; но в более поздней по времени грамоте содержится некоторое разъяснение этих слов царя. Грозный считал предложение Елизаветы о предоставлении ему убежища (вместо взаимной гарантии права убежища) результатом «козней изменников, перетолковавших по своему мысль нашу нашей сестре, коей ответ...был как нельзя более противен нашему желанию» (Толстой, №39, стр. 182; в той же грамоте Грозный высказывал предположение, что «некоторые подданные сестры нашей...тайно сносятся с некоторыми из наших непокорливых подданных»). Следует отметить, что слух о переговорах Грозного с Елизаветой, действительно, распространился в это время на Руси и притом, как справедливо заметил царь, в чрезвычайно «перетолкованном» виде: в Псковской летописи под 7078 (1570) г. мы читаем рассказ о «лютом волхве» Елисее (речь идет о немце-враче Елисее Бомелии, бывшем подданном Елизаветы), который «много множества роду боярского взусти [подучил] убить цареви, последи же исамого привел на конец, еже бежати в Аглинскую землю и тамо женитися, а свои было бояре оставите побити» (ПСРЛ, IV, ст. изд., стр. 318).).

И коли уж так, и мы те дела отставим на сторону. А мужики торговые, которые отставили наши государские головы и нашу государскую честь и нашим землям прибыток, а смотрят своих, торговых дел, и они посмотрят, как учнут торговати. А Московское государьство покаместо без аглинских товаров не скудно было. А грамоту б еси которую есмя к тебе послали о торговом деле прислали к нам. Хотя к нам тое грамоты и не пришлеш, и нам по той грамоте не велети делати ничего. Да и все наши грамоты, которые есмя давали о торговых делех, по сей день не в грамоты.

Писана в нашем государстве града Москвы лета от созданья, миру 7079 октября в 24.

ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ ШВЕДСКОМУ КОРОЛЮ ИОГАННУ III (1572)

Божественнаго и пречестнаго, троичнаго, единственнаго, препетаго, трисоставнаго, неразделнаго естества Отца и Сына и Святаго Духа, вся содержащаго милостию, властию и хотеньем скифетродержателя Росийскаго царства великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, Владимерского, Московского, Новгородцкого, царя Казанского и царя Астороханского, государя Псковского, великого князя Смоленского, Тферскаго, Югорского, Пермьского, Вяткого, Болгарского и иных, государя и великого князя Новагорода Низовские земли, Черниговского, Резанского, Полотцкаго, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Удорьскаго, Обдорскаго, Кондийскаго и всея Сибирские земли и Сиверныя страны повелителя и государя отчиннаго земли Лифлянские и иным многим землям восточным и западным и северным отчича и дедича и наследника (Божественнаго...и наследника. -Первое послание Иоганну III начинается с обычного в дипломатических грамотах Грозного титула (в дальнейших дипломатических посланиях мы его опускаем, оговаривая этот пропуск в прямых скобках). Грозный весьма усложнил традиционный титул своих предков [ср. титул Ивана III и Василия III в «Памятниках дипломатических сношений древней России», т. I (СПб., 1851, стлб. 15, 242, 316, 409)], вставив в него (вместо простого «Божьей милостью») перечисление атрибутов Божества [заимствованное, по мнению И. Н. Жданова (Сочинения царя Ивана Васильевича, стр. 115, прим. 1), из Дионисия Ареопагита], добавив (после 1552 - 1555 гг.) к перечислению владений царство Казанское и Астраханское, а также (до Ермака!) «Сибирскую и Сиверную страну» и Ливонию.) и облаадателя высочайшаго вашего царского порога, честные нашия степени величества (высочайшего нашего царского порога, честные нашия степени величества. - Выражение «степени величества», часто употребляемое Грозным в этом и следующем послании, означает «ранг», «сан». Грозный подчеркивает, что он монарх значительно более высокой «степени», чем шведский король (выражение «степень величества» мы оставляем без перевода). Выражение «порог» можно понимать двояко: иногда оно представляет собой указание на то величественное место, откуда царь «глаголет» к менее высокопоставленным лицам и куда они к нему обращаются (аналогично фразеологии в грамотах к султану - «к высоким вратам», откуда произошло название «Порта»); иногда же Грозный употребляет этот термин в таком контексте, где ничего не говорится ни о каком общении с менее высокопоставленными лицами («нашего порога степени величества был в Новгороде») - очевидно в том же смысле, что и «степень») грозное сие повеленье с великосилною заповедию да «есть.

Как сие государьское писание дойдет, ведомо да есть Ягану, королю Свейскому и Готцкому и Вендийскому, что преж сего.дана тебе заповедь в генваре месяце. И писано в той заповеди подлинно, как присылал еси к нашего порога величеству бити челом маистра Павла, бископа Абовского, с товарищи, и как нашия степени величество был в своей вотчине в Великом Новегороде, и как твоих послов донесено до нашея степени величества приезд их в нашу отчину в Великий Новгород, и как от нашего порога степени величества заповедь учинилася послом твоим по прежним обычаем, и как послы твои уродственым обычаем нашие степени величество раздражили, и как нашия степени величество на них гнев свой распростер, и как нашего порога степени величество был в своей вотчине в Великом Новегороде и как хотел за твое недоуметелство на твою землю Свейскую гнев свой распростерть, и коим обычаем нашего порога степени величества гнев отложился на время, ждучи от тебя обращения, для послов твоих челобития к нашего порога величества думе царевичю Михаилу Кайбуловичю Азтороханского с товарыщи и для печалования детей нашего величества и нашего порога степени величества думы челобитья твоих послов отпусти, с ними заповеди нашие честные повеление к тебе послали есмя, как тебе нашие степени величества умолити (повеление к тебе послали есмя, как тебе нашие степени величества умолити.- Послы шведского короля Иоганна III - Павел, епископ Абовский, Антон «Оловеев» (Тоне Ольсон) и другие - приехали на Русь в сентябре 1569 г. Их приезду предшествовали события, весьма осложнившие русско-шведские отношения: в 1567 - 1568 гг. между Иваном Грозным и шведским королем Эриком XIV был заключен договор о союзе (см. ниже, прим. 8), но в конце 1568 г. Эрик был свергнут, и к власти пришел его брат Иоганн III, противник этого союза, подвергший оскорблениям русских послов, находившихся в Швеции. Отношения между Швецией и Русью сразу обострились, но Иоганн, ведший в то время войну с Данией, не хотел пока воевать с Грозным. Павел Абовский, посланный им к Ивану IV, должен был уладить возникшие уже пограничные инциденты и урегулировать отношения. Шведские послы не были приняты царем, и летом 1570 г. их сослали в город Муром. Обеспокоенный этим, Иоганн III дважды посылал к Грозному гонцов - в сентябре 1570 г. Янса и Шеферидова (Сиффридсона) (см. ниже комментарий ко второму посланию к Иоганну III, прим. 7) и в августе 1571 г. «легкого гончика» Ирика (Эрика). Осенью 1571 г. (до начала сентября, так как она помечена 7079 годом от сотворения мира - год кончался 31 августа) Иван IV послал Иоганну грамоту, уже содержащую ряд мотивов, повторенных потом в обоих комментируемых посланиях (о «неразсудном обычае» Густава Вазы, воевавшего с русскими, о знатном происхождении оскорбленных шведами русских послов и т. д.) Грамота эта, не занесенная в русские «Шведские дела», сохранилась в шведских архивах в списке XVII в. - на русском языке и в шведском переводе. Она издана Ернэ (Н. Hjarne) в его статье «Ur brefvexlingen emellen Johan III och Ivan Vasilievitj» (Historiskt Bibliotek, 1880, VII). О Павле Абовском Грозный писал: «И послы твои, пришедши к нашим боярам, уродственным обычаем стали что болваны, и сказали, что с ними к боярам никоторого приказу нет, а прежнего обычея позабывши, ино над ними по их уродству потому так и сталось...И ты б ныне прислал своих послов наскоре, чтоб послы твои были в нашего порога величества октября в первый день. И толко послы твои к тому сроку не будут, и мы взяв твоих первых послов, хотим своего царьского величества двором в свеских островев [!] витати, о том и тебя от своих уст хотим въспросити, которым обычаем такие непотребства в твоей земле учинилися» (русское приложение к статье Ернэ, стр. 7). В ноябре 1571 г. царь действительно решил даже «идти на непослушника своего на свейского Ягана короля войною за его неисправленье» [Сб. РИО, т. 129, стр. 207; одновременно им была послана еще одна грамота Иоганну, сохранившаяся только на шведском языке (Ернэ, ук. соч. стр. 541)], но трудная международная обстановка (война в Ливонии, татарская угроза) заставила его отказаться от похода на финско-шведские земли (в северной Ливонии война со шведскими силами шла непрерывно - русские осаждали Ревель, занятый шведским гарнизоном). В январе 1572 г. шведские послы, вызванные в Новгород, дали царю обязательство, что их король пойдет на все условия, предложенные Иваном IV; уплатит за «бесчестие» русских послов в Швеции, поможет Ивану IV в организации разработок серебряной руды, обеспечит свободный проезд иностранцев на Русь через Швецию и т. д. После этого «по печалованью детей своих царевича Ивана и царевича Федора и по челобитью царевича Михаила и бояр своих» царь отпустил в январе 1572 г. Павла и других послов с грамотой Иоганну III, содержащей условия, на которых царь согласен заключить мир. Приезд Павла и переговоры с ним сохранились в «Шведских делах» Посольского приказа (см.: Сб. РИО, т. 129, №№ 13 и 15).). И о том тебе неодинова подлинно заповедь писана и дана; а срок тому положили есмя на сем лете твоим послом с челобитьем быти в нашу отчину в Великий Новгород к нашего порога степени величеству Троицын день (Троицын день - переходящий праздник христианского календаря (49-й день от пасхи), в 1572 г. приходился на 25 мая. Царь в этот день еще не приехал в Новгород [по Новгородской II летописи он приехал 1 июня (ПСРЛ, III, изд. 1841 г., 171)], но находился на пути туда.), а сами, как есть государи истинные христьянския, умилосердилися, на твою Свейскую землю гнев свой поудержали и возвратили бранную лютость. А которые немногий передние люди оторвався да так учинили, где еси своих людей дел и что твоей земле учинили и сколько пленили, то сам сочтешь (А которые немногия передние люди оторвався да так учинили…то сам сочтешь. -- Военные действия, о которых здесь упоминает Грозный, имели место, очевидно, в конце 1571 г., когда царь принял решение «итти на...Ягана короля». В грамоте, посланной в январе 1572 г. с Павлом Абовским, Иван IV писал Иоганну III: «пошли были есмя...на тебя и на твою землю Свейскую и дошли есмя сами до своей отчины до Великого Новгорода, а ис передовых наших полков иные люди дошли до Орешка, а иные немногие люди, которые от передовых людей оторвались, и в Свейскую землю отомчались» (Сб. РИО, т. 129, стр. 221). Иоганн III жаловался на «порубежных лихих людей» и раньше - в октябре 1570 г. (там же, стр. 194).). А нашия степени величества чаяли того, что уже ты и Свейская земля в своих глупостех познаетеся. А твоих послов пожаловав милостивно отпустили есмя. А как тебе нам бити челом, и тому наша степень величество заповедь учинила и срок заповедано - Троицын день. А нашия степени величество рклися быти в то же время в своей вотчине в Великом Новегороде и розслушати твоего челобитья от послов твоих.

И нашия степени величество приезжали есмя в свою в вотчину в Великий Новгород с своими думными людми нашего порога величества по заповеданному тебе сроку Троицын день.

И ты аки изумлен, и по августа осмый день никоторого от тебя ответу нет. А мы и по ся места милостивые от тебя послов с челобитьем ожидали в кротком предстоянии своею лепотою царьскою и с своим чином думою, з ближними людми, без рати, и про послов твоих слуху нет и по ся мест, быти ли им или не быти. А Выборской твой приказщик Андрус Нилишев писал к Ореховскому намеснику ко князю Григорею Путятину, будто нангая степени величество сами просили миру у ваших послов.

И о том много писать не треба: увидишь нашего порога степени величества на сей зиме прошение миру, то уже не зимушнее! А после того сказали, что твои послы будут к Петрову дни (А Выборской твой приказщик Андрус Нилишев писал к Ореховскому наместнику...А после того сказали, что послы твои будут к Пет-рову дню. - Грамота А. Нильсена, наместника шведского короля в Выборге, была формальным поводом к написанию комментируемого первого послания Иоганну III. «Шведские дела» Посольского приказа сообщают о прибытии этой грамоты и о решении Ивана «отписать» ответ одновременно - под 1 августа 1572 г.: «И того же лета 7080-го, августа в 1 день. Писал ко царю и вел. князю из Орешка наместник Григорий Путятин, что писал к нему из Выбору наместник Андрус Нилишев не по пригожю, что буттось государь сам миру просити велел у государя его у Свейского короля послов...А государь, царь и вел. князь в ту пору был в Великом Новгороде и приговорил...послать к Свейскому от государя грамота из Орешка в Выбор» (Сб. РИО, т. 129, стр. 227). Можно, однако, предполагать, что «непригожая» грамота Нильсена была получена ранее 1 августа, так как в комментируемом послании царь указывает, что «после» этого письма пришла весть о приходе послов к Петрову дню, т. е. к 29 июня (непереходящий праздник христианского календаря). Возможно поэтому, что на окончательное решение царя послать столь «грозное повеление» оказали влияние другие события - в частности, значительное улучшение международного положения Руси, определившееся как раз в июле августе 1572 г. (см. ниже, прим. 10).). Али чаешь, что по прежнему воровать Свейской земле, как отец твой Гастав через перемирие Орешек воевал? (Как отец твой Гастав через перемирие Орешек воевал. - Война между шведским королем Густавом I Вазой и Иваном IV происходила в 1555 - 1557 гг.; начав эту войну, Густав нарушил русско-шведское перемирие 1537 г. (см. ниже, комментарий ко второму посланию Иоганну III, прим. 12). Смертельно боявшийся усиления «Московита» и всеми мерами старавшийся сохранить изоляцию Руси от Запада, шведский король пытался накануне войны привлечь на свою сторону Ливонский орден и Польско-Литовское государство. Эти попытки успеха не имели, и в течение двух лет войны шведы безуспешно осаждали русский город Орешек (Нотебург - Шлиссельбург - Петрокрепость); в 1557 г. Густав принужден был согласиться на невыгодный для него мир (в частности, устанавливавший свободу торговли между Русью и Швецией и свободный пропуск русских послов через Швецию). Об этой войне см.: Г. В. Форстеи. Балтийский вопрос, т. I, стр. 17 - 21.). И что толды доспелося Свейской земле? А как брат твой Ирик оманкою нам хотел дати жену твою Катерину да и с королевства его сослали, а тебя посадили (А как брат твой Ирик оманкою нам хотел дати жену твою Катерину да и с королевства его сослали, а тебя посадили. - История русско-шведских отношений при Эрике XIV (старшем сыне Густава Вазы, вступившем на шведский престол в 1560 г.) была довольно сложной. С одной стороны, Эрик после распадения Ливонского ордена взял под свою власть Ревель (Таллин) и тем самым выступил в качестве соперника Ивана IV в северной Прибалтике - отсюда ряд столкновений между ним и русским царем [в 1563 г. в ответ на «безлепотное и неудобственное его писание» царь «писал х королю в своей грамоте многие бранные и под-смеятельные слова» - (ПСРЛ, XIII, ч. 2, 369)]. Но, с другой стороны, война с Данией, начатая Эриком в 1563 г., заставляла его стремиться к сближению с Москвой. В 1564 г. Эрик XIV заключил перемирие с Иваном IV (военных действий между обоими государствами фактически не было и раньше). В 1567г., после переговоров, длившихся несколько лет, шведские послы Нильс Гюлленшерна и другие подписали в Александровской слободе договор о союзе между Русью и Швецией: оба государства согласились на раздел Ливонии (большая часть ее должна была достаться Ивану IV), на взаимную помощь против врагов (в русских «Шведских делах» не сохранилась та часть, где описывается заключение этого договора - см. его текст в шведском издании: Rydberg, Sverges Traktater, IV. Stockholm, 1888, стр. 538; русское изложение см.: Форстен, ук. соч., т. I, стр. 493 - 495). Своеобразным обеспечением договора 1567 г. должно было быть довольно необычное обязательство шведского короля: Эрик обязался передать Ивану IV Катерину Ягеллон, сестру польского короля и жену своего брата Иоганна, в то время по его приказу арестованного (Иоганн был сторонником сближения с Польшей, с чем и был связан его брак с Катериной); в случае невыполнения этого-условия Иван считал «грамоту не в грамоту и братство не в братство» (ПСРЛ, XIII, 407). Договор 1567 г., действительно, так и не вошел в силу: в сентябре 1568 г., во время пребывания русских послов, приехавших для ратификации договора, в Швеции произошел государственный переворот, и королем стал бывший узник - Иоганн III.). А осенесь сказали тебя мертва, а веснусь сказали, что тебя збили со государьства брат твой Карло да зять твой арцог Маамус (брат твой Карло, да зять твой арцог Маамус. - «Карло» - герцог Карл Зюдерманландский, брат Эрика и Иоганна, третий сын Густава Вазы (будущий шведский король Карл IX); «Маамус» - Магнус, сын германского герцога Саксен-Люнебургского, живший в Швеции и женатый на дочери Густава Вазы. И Карл и Магнус принимали участие в свержении Эрика XIV, и оба они после прихода Иоганна III к власти внушали ему страх и недоверие. В марте 1571 г. шведский гонец Яне, живший прежде в России и вновь желавший перейти на русскую службу, писал Грозному: «ныне, государь, при Ягане короле в Свел великое заворожну [?] стало: браты противу брата, а зять их Магнус против их же» (Сб. РИО, т. 129, стр. 198).). А опосле того учинилось ведомо про послов твоих, будто идут, а ты будто на своем государьстве. А ныне про послов твоих слуху нет, а ты, сказывают, сидишь в Стеколне в осаде, а брат твой Ирик к тебе приступает. И то уже ваше воровство все наруже: опрометываетеся, как бы гад, розными виды. И коли уже так лето прошло, а ты бити челом не прислал, а земли своей и людей тебе не жаль (надеешся на деньги, что еси богат!), и мы много писати не хотим: положили есмя упование на Бога. А что Крымскому без нас от наших воевод учинилось, о том спрося уведаешь! (А что Крымскому без нас от наших воевод учинилось, о том спрося уведаешь. - Речь идет о победе над крымским ханом, одержанной в июле 1572 г. на р. Лопасне (в Молодях) русскими войсками под командованием М. И. Воротынского. 6 августа известие об этой победе пришло к царю в Новгород (ПСРЛ, III, 173). По мнению акад. С. Б. Веселовского, это известие (наряду с вестью о смерти опаснейшего врага Ивана IV - польского короля Сигизмунда II Августа) было непосредственным толчком к написанию комментируемой грамоты: «Немедленно после получения вестей о победе Воротынского царь продиктовал и 11 августа послал давно известную историкам и обращавшую на себя внимание грамоту к шведскому королю» (С. Б. Веселовский. Духовное завещание Ивана Грозного. Изв. АН СССР, сер. истории и философии, т. IV, № 6, 1947, стр. 520).).

А мы ныне поехали на свое царство на Москву, а опять будем в своей вотчине в Великом Новегороде декабря месяца, и ты толды посмотришь, как мы и люди наши учнем у тебя миру просить! И похошь бранную лютость утолити и пришлешь послов с нашею заповедию, и мы, смотря по твоему покорению, также пожалуем.

Дана честная сия заповедь в нашей отчине в Великом Новегороде лета 7080-го, месяца августа в И, индикта 15, государьства нашего 39, а царств наших Российскаго 26, Казанского 2,0, Астороханскаго 18 (Казанского 20, Астраханского 18. - Грозный считает от года взятия Казани (155~2 г.) и Астрахани (1554 г.) Следует отметить, что отсчет годов Казанского и Астраханского «царств» в грамотах Ивана IV часто расходится: даты взятия Казани и Астрахани считаются в разных грамотах по-разному. Напр., согласно заключительной фразе во втором послании Иоганну III (стр. 147) начало «Астраханского царства» приходится на 1555 г.; согласно посланию Полубенскому (стр. 204), начало того же «царства» приходится на 1553 г.; согласно посланию Баторию (стр. 238), начало «Казанского царства» приходится на 1553 г., а «Астраханского царства» на 1554 г.).

Дата добавления: 2015-07-16