Благодарности 19 страница. Лучше не думать этого слова

Лучше не думать этого слова. Смерть. Это как поставить последнюю печать. А так остается возможность, что она просто ушла ненадолго и когда-нибудь вернется. Иногда, бродя по дому или саду – вот как сейчас, – он чувствовал ее присутствие. Не ее призрака, нет – ее самой. В любой момент она могла позвать его по имени.

Интересно, что оно делало с туфлей и ременной пряжкой? В этом надо разобраться. Он мысленно отметил это. Но не сейчас. Сейчас его заботила фольга в «озерце», которая не была фольгой.

Теперь он вспомнил, что человек, который приходил и стриг траву, чинил что-нибудь, возил что-то куда-то на «бентли», – этот человек, уволенный его матерью, еще кормил зеркальных карпов. Он тоже должен был кормить их, но корм кончился, а он забыл купить еще.

И теперь карпы все передохли и плавали на поверхности.

Он стоял у самой кромки воды и светил на них фонарем. Они смотрели на него мертвыми глазами. Они уже начали разлагаться – он чувствовал это, несмотря на сильный запах жареного мяса, доносившийся из соседнего сада.

Как я мог про вас забыть?

Это вина доктора Теннента. Мысли Томаса были заняты им.

Ты убил мою мать, доктор Теннент, а теперь еще убил ее карпов. Теперь ты захочешь убить меня? Ты считаешь, что Бог любит троицу?

Он зашел в дом через боковую дверь, ведущую в кухню, закрыл ее и запер, после чего прислушался, стараясь услышать, не доносятся ли какие-нибудь звуки из убежища.

Естественно, он ничего не услышал. Он не мог ничего услышать. Существо находилось в тридцати футах под землей, в бетонном коробе. Пусть колотит туфлей по пряжке хоть всю ночь. Даже если бы оно взорвало там небольшой ядерный заряд, снаружи никто ничего бы не услышал.

Он мог сделать с ним все, что угодно. Выбор большой. Может быть, испробовать на нем свой паровозик? Он покраснел. Будто мать была рядом и могла отругать его, напомнить ему: «Ты же понимаешь, Том-Том, что у тебя не все в порядке с головой? Ты же понимаешь это, правда?»

Забывать слишком легко. Важно не усложнять себе жизнь. Делать все по порядку. Он забыл про рыб и почти забыл, зачем притащил сюда подстилку Майкла Теннента.

Он притащил ее не для того, чтобы насладиться ее телом, а для того, чтобы наказать доктора Майкла Теннента. И он подождет играть с ней своим паровозиком. Он заставит Майкла Теннента смотреть на это.

Твой отец бросил нас, потому что у тебя не все в порядке с головой. Он не захотел остаться и воспитывать тебя, Том-Том, – ему было слишком стыдно за тебя. Я пожертвовала ради тебя своей карьерой. Запомни это, милый, запомни это навсегда.

Томас сел на диван в гостиной и стал рассматривать фотографии матери, висевшие повсюду на стенах. Он напомнил себе, как велик его долг перед ней и что он не должен терять шанс отдать его, совершив какую-нибудь глупость.

Он представил себе, как бы они провели сегодняшний вечер, если бы она была жива. Они бы поужинали, посмотрели бы видео – может быть, если бы она была в хорошем настроении, она бы позволила ему посмотреть один из ее старых фильмов. Они бы вместе смотрели его сегодня, если бы не доктор Майкл Теннент.

Он включил телевизор и в злобном изумлении увидел, что там идет фильм с Корой Барстридж. Ткнув пальцем в пульт дистанционного управления, он вызвал телетекстовые новости. Там был абзац, посвященный Тине Маккей. У полиции нет никаких зацепок. Они расширяют область поиска и просят зрителей поделиться любой информацией, могущей помочь следствию.

Они показывали фильм Коры Барстридж потому, что он убил ее. Они рассказывали в новостях о Тине Маккей потому, что он похитил ее. На него снизошло осознание того, что это он делает новости. Из-за него изменилось расписание телепередач – для того, чтобы могли быть показаны посвященные Коре Барстридж ретроспективы. Его переполняла сила. Никто не пришел на похороны Глории Ламарк – пускай. Он сделает так, что ее смерть еще долго будет скрыто влиять на жизнь всей Англии.

Я кое-что значу!

Прошло ровно три недели со дня похищения Тины Маккей. Они могут просить поделиться информацией хоть эскимосов. Он был не против. Этого бы не случилось, если бы он не отпустил ее. Он вдруг перестал испытывать какие бы то ни было угрызения совести.

Его единственной проблемой был Юрген Юргенс из Клируотер-Спрингс, штат Флорида, который применил против него пешечную атаку Карпова, а он не смог ее вовремя распознать. А ведь она была очевидна. Это стоило ему слона. Он заплатил высокую цену.

Томас прошел в свою комнату, чтобы разобраться с Юргеном Юргенсом, но, сев за компьютер, стал думать о написанной им биографии матери. Теперь, после ее смерти, она будет представлять огромный интерес. Надо послать ее еще одному издателю. Или даже нескольким издателям одновременно. Создать шумиху, устроить аукцион. Пускай грызутся!

Аманды Кэпстик в новостях еще не было.

Что будет тебе больнее, доктор Майкл Теннент?

Продолжать думать, что она тебя больше не любит, или получить по почте какую-нибудь часть ее тела?

Майкл представлял себе Лулу высокой, хорошо одетой, жестковатой представительницей лондонской бизнес-среды.

Существо, свернувшееся перед аудиоколонкой, с чашкой кофе в руках размером с добрый ночной горшок, в рваных леггинсах, мешковатой футболке и усыпанных блестками шлепанцах, скорее напоминало маленький плотный энергетический шар. У нее было плутоватое лицо, большие, словно чайные блюдца, глаза и короткие, торчащие во все стороны волосы.

Ее квартира была уютной, заставленной невероятным количеством вещей, со стенами, обклеенными театральными афишами и плакатами с поэтических вечеров и полом, заваленным видеокассетами, компакт-дисками, книгами и подушками. Гнездо, а не квартира.

Майкл сидел в кривобоком кресле с жалобными пружинами, рядом с большим окном с подъемной скользящей рамой, открытой навстречу душной ночи. С многополосного Клапам-Коммон-Уэст слышался многоголосый рев автомобильных двигателей. Во время прослушивания пленки он наблюдал за выражением лица Лулу. Он нервничал – как всегда, когда слышал запись своего голоса.

– Аманда? Где ты? С тобой все в порядке?

– Майкл, мне страшно. Мне не нравится эта игра. Прекрати, пожалуйста.

– Игра? Какая игра? Господи, как ты? Слава богу, ты позвонила. Я чуть с ума не сошел. Где ты?

– Не трогай меня.

– Аманда, я не понимаю. Что случилось? Почему ты расстроена?

– Не трогай меня. Не трогай меня! Я думала, ты любишь меня, Майкл, любишь.

По сигналу Майкла Лулу нажала на клавишу «Стоп». Она не сводила с него глаз – чайных блюдец. Некоторое время она молчала, затем сказала:

– Надо прослушать еще раз.

Майкл взял огромную кружку с горячим сладким кофе, отхлебнул из нее и кивнул. На стене прямо напротив висел большой плакат, на котором был только текст, чья-то цитата – светло-зеленые буквы на темно-зеленом фоне:

«Если ты думаешь, что ты слишком мал для того, чтобы что-то изменить, то представь, каково жить комару».

Он взглянул на Лулу! При других обстоятельствах это высказывание показалось бы ему оригинальным.

Они прослушали пленку еще дважды. Лулу встала и прошлась по комнате взад и вперед.

– Ее голос звучит странно, – сказала она.

– Да?

– Да. Это ее голос, но… он звучит очень странно.

– В каком смысле?

– Она напугана, Майкл.

– Да, я заметил.

– Он звучит неестественно. Понимаете, что я имею в виду?

– Да.

– Давайте проиграем пленку еще раз.

Они прослушали запись.

– Ее ответы… Она говорит не с вами. Будто она на наркотиках или что-то вроде. Но этого не может быть!

– С чего вы взяли?

– Потому что она что-то приняла лет десять назад, еще когда была студенткой, и чуть с ума не сошла. Очень плохая была поездочка. Без дураков. Ей даже пришлось обратиться к психиатру.

– Я не знал.

Когда Лулу говорила, она помогала себе оживленной жестикуляцией. К тому же у нее была очень живая мимика.

– ЛСД. Ее это здорово высадило. Она несколько раз говорила мне, что это навсегда отвадило ее от наркотиков. Брайан баловался кокаином, еще чем-то. Она говорила мне, что он много раз предлагал ей поторчать за компанию, но она всегда отказывалась. Она очень волевая. Я знаю, что она никогда бы ничего не приняла.

– Ладно, – сказал Майкл. – Эту возможность мы исключаем.

– Как насчет Брайана? – спросила Лулу.

Майкл рассказал о своем вчерашнем визите к Трасслеру. Лулу не удивилась, услышав, что у него есть другая женщина.

– Этот мужик – то еще дерьмо. Я никогда не обсуждала это с Амандой, но про него всякое говорили.

Майкл уловил томное выражение в глазах-блюдцах, будто их обладательница жалела, что Трасслер не положил глаз на нее.

– Значит, мы можем исключить и Брайана Трасслера?

– Пока да, – ответила Лулу. – Вы психиатр. Скажите мне, как можно еще объяснить это ее состояние.

– Резкое изменение личности может быть вызвано разными факторами. Например, эпилепсией, или опухолью, или инсультом.

На лице Лулу появилось выражение ужаса.

– Эти факторы могут стать причиной паранойи, сопровождаемой агрессией.

– Не страхом?

– Вполне возможно возникновение и развитие мании преследования. Может быть, Аманда считает, что я хочу причинить ей вред.

– Какова наиболее вероятная причина в ее случае?

– Паранойи?

– Да. – Лулу села на пол и взяла кружку.

– Изменение биохимии мозга создает условия, благоприятные для изменения личности. То, что мы подавляем всю жизнь, может вылезти наружу. Особенно ярко это проявляется у лиц, скрывающих низкую самооценку.

– Не похоже на ту Аманду, которую я знаю.

– Да. Но она демонстрирует резкую смену поведения, полностью укладывающуюся в схему психического расстройства, одним из классических симптомов которого является расценивание пациентом дружеских по отношению к нему действий как враждебных. Что мы здесь и наблюдаем.

– А что вы на самом деле думаете? Что у нее произошло масштабное изменение личности в результате прогрессирующей эпилепсии, опухоли мозга или инсульта?

– Вы уверены, что у Аманды никогда не бывало депрессивных состояний?

– Настолько, насколько в этом вообще можно быть уверенным. И все-таки надо быть идиотом, чтобы писать неправду в бланке медицинской страховки, верно?

– Контракт потеряет силу при первом же обращении к врачу. – Майкл отпил еще кофе. Он был голоден, но не хотел терять время на еду. Для него имела значение сейчас только Аманда, и его беспокойство росло с каждой секундой.

Он странно себя чувствовал в квартире Лулу. Будто где-то недалеко была Аманда.

– В общем, совсем не обязательно, что у нее психическое расстройство. У правил всегда бывают исключения, хотя настораживает агрессивность. При депрессивном расстройстве ситуация несколько иная, но мы уже договорились, что депрессии – не ее удел. Мы зашли в тупик.

Лулу кивнула.

– Непонятно, чем она испугана.

– Да. – Майкл перемотал кассету и вытащил ее из кассетной деки.

Лулу протянула руку:

– Можно посмотреть? Ее записали в студии сегодня вечером?

– Да.

– Может быть, стоит проанализировать голос?

Майкл подавил зевок – адреналин уже сдавался под напором усталости. Воздух в комнате стал густым и тяжелым.

– Я знаю человека, который может это сделать.

Он вытащил из кармана мобильный телефон и позвонил на домашний номер своего продюсера.

Ему ответил сонный ворчливый голос, ставший открыто неприязненным, когда Крис Бимиш понял, что ему звонит Майкл:

– Черт, сейчас десять минут двенадцатого. Я хотел сегодня выспаться. Ты мне уже достаточно насолил сегодня. Позвони утром.

Майкл успел выкрикнуть, чтобы Бимиш не клал трубку, и взмолился:

– Слушай, у меня чрезвычайная ситуация! Мне нужна твоя помощь.

Бимиш молчал.

– Крис, ты же работал на полицию в качестве эксперта по анализу магнитных лент?

– Да. И до сих пор работаю, – кисло ответил Бимиш. – И на полицию, и на страховые компании, и на детективные агентства. А что?

– Ты любишь свою жену и детей. У тебя трое детей, верно?

– Что ты несешь, Майкл? Ты звонишь среди ночи, чтобы спросить, сколько у меня детей? Может, тебе стоит записаться на прием к психиатру – особенно в свете того представления, которое ты устроил сегодня в студии. Извини, никого не могу посоветовать – я знал одного хорошего, но он, кажется, спекся.

Связь оборвалась. Бимиш повесил трубку.

Майкл в ужасе посмотрел на телефон, затем позвонил снова. Трубку сняли на втором звонке. Бимиш, уже взявший себя в руки и настроенный более миролюбиво, сказал:

– Ну что тебе, Майкл?

– Я звонил совсем не для того, чтобы спросить, сколько у тебя детей. Женщина, которая звонила в студию, – я говорил тебе, что она пропала, – возможно, попала в беду. Мне нужна твоя помощь. Она значит для меня столько же, сколько значат для тебя твои жена и дети. Я в своем уме и не стал бы звонить тебе в такой час, если бы у меня не была на счету каждая минута. Помоги мне, Крис. Я никогда не просил у тебя помощи и больше никогда не попрошу, но во имя Господа помоги мне сейчас.

Краткая пауза.

– Хочешь привезти пленку сейчас?

– Сейчас? – с облегчением вскричал Майкл.

– Я не сплю. Сью не спит. Дети не спят. Пес не спит. Волнистый попугайчик тоже не спит, и рыбка в аквариуме, и хомяк. Давай вези.

– Мне жаль…

– Нет, тебе совсем не жаль, Майкл. Просто поторопись.

Это должно сработать. Аманда понятия не имела, сколько времени у нее в запасе. Может быть, у Майкла есть очки ночного видения. Он мог видеть, что она плющит язычок ременной пряжки, когда принес поднос. Но если он видел, почему позволил ей продолжать?

Отмахнувшись от таких вопросов, она сосредоточилась на том, что нужно было сделать. Она сложила матрас вдвое и прислонила его к стене, отметив место второй туфлей мертвеца. С пряжкой, зажатой в кулаке так, что расплющенный язычок выдавался вперед, подобно жалу отвертки, она осторожно, стараясь не терять равновесия, взобралась на матрас и, подняв свободную руку, схватилась за вентиляционную решетку.

К ее облегчению, расплющенный кончик язычка пряжки идеально подошел под шлиц первого шурупа. Крепко сжимая пряжку в руке, она начала поворачивать ее. Шуруп не поддавался. Она надавила сильнее. Не помогло. Еще сильнее.

Раздался громкий хруст, и резануло руку – не выдержав напряжения, пряжка сломалась. Ее обломок содрал кожу с ладони.

У Аманды из глаз брызнули слезы обиды и разочарования. Она спустилась на пол, оттащила матрас от стены и разложила его на полу. Она не желала, чтобы Майкл догадался, чем она занимается.

Присев на корточки, она ощупала пряжку пальцами. Одна из поперечин сломана, и разболтались обе заклепки, соединяющие пряжку с ремнем. Язычок не поврежден, и все остальное тоже. Надо укрепить пряжку. Вот только чем?

Матрас. Какой-то жесткий комок внутри. Аманда ощупала его рукой, надавила, затем ослабила давление, и вмятина на матрасе разгладилась.

Ну конечно же!

Она ликовала.

Раздался звук – краткий визг резиновой подошвы, шаркнувшей по бетону. Совсем недалеко от нее. У нее мгновенно пересохло во рту. Он вернулся.

– Майкл? – позвала она дрожащим голосом. Это ее голос? Не может быть. Ее начало колотить. Она позвала: – Майкл, это ты?

Она кожей чувствовала его присутствие.

– Майкл?

Безмолвие.

– Майкл, пожалуйста, давай поговорим. Давай поговорим обо всем.

Темнота взорвалась вспышкой света, которая обожгла глаза, словно кислота. Аманда закрыла их ладонями, но свет погас так же резко, как возник. Вспышку сопроводили знакомые звуки: щелчок, затем негромкое жужжание.

Он сделал снимок.

Майкл вел «вольво» по хорошо освещенной улице пригорода Лондона, пролегающей между двумя рядами небольших и неинтересных современных домов-коробок. Лулу свернулась на пассажирском сиденье. Она держала в руке кассету, словно бесценную фарфоровую статуэтку, и говорила, куда ехать.

– Майкл, – вдруг сказала она, – вы спрашивали, не было ли у Аманды депрессии.

– Да.

– Не знаю, почему я раньше об этом не вспомнила, но она раз в неделю посещает психотерапевта.

Майкл резко затормозил.

– Психотерапевта? Какого именно?

– Что-то вроде консультанта по взаимоотношениям.

– Как его зовут?

– Это женщина. Максина Бентам. Я думаю, с ней стоит поговорить.

– Никогда о ней не слышал, но это ничего не значит. Почему вы раньше об этом не сказали?

– Не знаю… просто забыла. – Лулу было неловко. – Я размышляла над тем, что вы говорили про депрессию. Аманда не была подвержена депрессиям.

– Если человек счастлив, он не ходит по психотерапевтам.

– Да. Но у нее особый случай. Она уже некоторое время консультируется и уже достигла неплохого результата.

– У вас есть номер телефона психотерапевта?

– Он в файлах Аманды в офисе. Так, мы проехали первый поворот, сейчас будет второй. Здесь направо.

Майкл повернул.

– Я позвоню Максине утром.

Теперь они ехали по другой, но точно такой же улице домов-коробок.

– Дом тридцать семь, – сказала Лулу. – Вот он.

Во дворе дома на берегу круглого декоративного пруда на камушке сидел гном в остроконечной шляпе и с удочкой, освещенный зеленым светом ламп.

«Может, это такая шутка, – подумал Майкл, – а может, этот гном Бимишу действительно нравится». Майкл никогда не мог понять, что в действительности представляет собой этот человек с густой бородой.

Бимиш открыл входную дверь. Он был в футболке с длинными рукавами и логотипом «Ток-радио» и спортивных шортах. Пройдя несколько комнат, они оказались в помещении, обитом звукоизоляционными панелями и напичканном разнообразной электронной аппаратурой. Майкл подумал, что это бывший гараж.

Он представил Бимишу Лулу. Та отдала кассету. Бимиш вставил ее в расположенный под монитором кассетоприемник и отправился за кофе. В комнате был только один стул – перед компьютером. Майкл и Лулу оглядывали электронные устройства, соединенные в сложную сеть: ряды выключателей, мерцающих огней, мониторы, пульты.

– НАСА, чтоб я сдохла, – сказала Лулу.

Майкл только улыбнулся.

Бимиш вернулся и поставил поднос с кофе на плоский пульт между двумя магнитофонными катушками.

– Ничего себе установочка, – сказал Майкл.

Бимиш коротко кивнул и нажал несколько клавиш на кассетной деке. На мониторе возник график акустических колебаний. Бимиш сел на стул и повернулся к Майклу.

– Итак, что ты ищешь?

– Я ищу женщину, чей голос мы слышим.

– Мы считаем, что он звучит странно, – объяснила Лулу.

Бимиш вскинул брови.

– Что значит странно?

Майкл объяснил, что Лулу – ассистентка Аманды.

– Она очень хорошо ее знает, Крис.

– Понятно. Но я не до конца понимаю, что вы от меня хотите.

– Может, это и глупо звучит, Крис, – сказала Лулу, – но мы и сами это до конца не понимаем. Я… Есть ли способ выяснить, что не так?

– С женщиной или с пленкой?

– Все равно.

Бимиш с абсолютно серьезным выражением лица сказал:

– Возможно, я смогу сказать вам, что не так с пленкой, – если с ней что-нибудь не так. Но, боюсь, это работа Майкла – выяснить, что не так с женщиной. – Он дважды медленно мигнул. – Какой у нее голос при обычных обстоятельствах? У вас есть запись для сравнения?

Майкл и Лулу переглянулись.

– Ну, я могу покопаться в офисе, – ответила Лулу. – Может, найду какую-нибудь надиктованную ею кассету.

Бимиш повернулся к клавиатуре и напечатал команду.

– Будем работать с тем, что имеем.

На мониторе появилась зеленая трехмерная диаграмма. Бимиш проиграл запись еще раз. Майкл и Лулу молча следили, как на экране скачут ломаные кривые.

Бимиш остановил запись и перемотал ее на начало. Он напечатал другую команду, и форма кривых изменилась – сначала она усложнилась, затем преобразовалась в какую-то геометрическую структуру, которая ничего не говорила Майклу.

– Вот пожалуйста, я выделил только ее голос, – сказал Бимиш. – Однообразная структура свидетельствует о том, что это говорил один и тот же человек. – Он посмотрел на Майкла и Лулу, чтобы убедиться, что они его понимают. – Хорошо, теперь посмотрим на паузы между фразами.

Он снова проиграл пленку и напечатал что-то на клавиатуре. График усложнился еще больше – теперь он содержал гораздо больше пиков и впадин. Бимиш поглядел на своих гостей и ткнул пальцем в экран.

– Спектральный анализ частот. Что-то вроде отпечатка пальца. Я ничего не обнаружил в ее голосе, но есть кое-что интересное в паузах.

Он провел пальцем по графику на экране.

– Вы знаете что-нибудь о фоновом шуме?

Майкл покачал головой.

– Нет, – сказала Лулу.

– Ладно. – Бимиш оживился. – Давайте рассмотрим на примере. Если в тихий день в течение нескольких минут смотреть на небольшой участок поверхности океана, то будто бы ничего не меняется, верно?

Майкл кивнул.

– Однако на самом деле это не так. Ни одна волна не похожа на другую. Это очень сложная, постоянно меняющаяся структура. Изменения не видны невооруженным глазом, но представьте, что мы заморозили сегмент океана и вынули его. Сегменты по обе стороны извлеченного сегмента не будут иметь связи между собой. Если как следует присмотреться, то можно увидеть разрыв в структуре.

– Ясно, – сказал Майкл, хотя и не понимал, к чему эти рассуждения могут привести. Его озарило только после следующей фразы Бимиша:

– Спектральный анализ делает абсолютно то же самое с тишиной. Если какой-то кусок тишины был удален – не важно, какой тишины, любой тишины, – он покажет, что у двух частей тишины нет связи. Что мы и видим сейчас.

– И что это значит? – спросила Лулу.

Ей ответил Майкл:

– Это значит, что голос Аманды отредактирован.

– Вот теперь у нас с вами полное взаимопонимание, – улыбнулся Бимиш.

Лулу побледнела.

– Господи, – сказала она. – Значит, Аманда с вами не говорила.

– Не говорила, – сказал Майкл, ища подтверждения своей правоты в выражении лица Бимиша. – Это была отредактированная запись ее голоса. Верно, Крис?

– В самую точку.

– Зачем… зачем ей было это делать? – спросила Лулу.

– Я думаю, – тихо ответил Майкл, – что, возможно, это сделала не Аманда.

Майкл проснулся в седьмом часу, проспав всего четыре часа. У него болел желудок от голода.

Он принял душ, побрился, освежил щеки одеколоном «Босс» – Кэти всегда покупала его ему. Впереди был тяжелый день, и следовало привести себя в порядок. Он сварил себе кашу и сделал омлет, затем оделся: белая батистово-хлопчатобумажная рубашка, бежевый льняной костюм, самый легкий из всех его костюмов, коричневые туфли. Во имя законченности образа, но с неохотой Майкл добавил к наряду галстук со сдержанным геометрическим рисунком.

В семь часов он позвонил на домашний телефон Саймона Ройбака, который тот написал на оборотной стороне своей визитки, и часом позже уже находился в полицейском участке Хампстеда. Он понуро сидел на жестком пластиковом стуле в крохотной комнате, насквозь пропитанной табачным дымом. На металлическом, покрытом пластиком столе лежала компакт-кассета, коричневый конверт с распечаткой произведенных Бимишем тестов и кожаная папка детектива-констебля Ройбака. Сам детектив-констебль ушел за кофе.

Он вернулся с двумя пластиковыми стаканчиками. На лбу у него уже проступили первые капли пота – предвестники грядущего жаркого дня. Поставив стаканчики на стол и разложив рядом с ними целый набор пластиковых ложек, пакетиков с сахаром и маленьких – с наперсток – контейнеров со сливками, он закрыл дверь и грузно опустился на стул.

– Жаркий будет день! – Ройбак, привстав, включил вентилятор. Потом вынул платок, вытер лоб и пригладил ладонями свои короткие светлые волосы.

Майкл настороженно следил на ним. Он отлично помнил их вчерашнюю ссору по телефону – детектив-констебль тогда сказал ему, что еще ничего не предпринял по поводу исчезновения Аманды. Сегодня полицейский приветствовал его неожиданно тепло.

– Я слышал, у вас произошел инцидент на радиошоу вчера вечером?

– Да.

Ройбак сорвал фольгу со сливок и вылил их в кофе. Затем надорвал пакетик с сахаром и высыпал его туда же. При этом он смотрел на кассету и конверт с распечаткой Бимиша.

– Моя невеста слушала эту передачу, доктор Теннент. Она слышала ваш разговор, пока вас не отключили.

– И что она думает по этому поводу?

– Она – офицер полиции. Работает в отделе семейных проблем. Она каждый день принимает множество звонков от напуганных людей. Она считает, что звонившая, мисс Кэпстик, была сильно напугана. Это так?

Глаза детектива не соответствовали его добродушной наружности – в них светился быстрый ум, они были внимательны и настороженны. Майкл мог себе представить, насколько жестким становился этот человек, когда этого требовали обстоятельства. Он понимал, что в эту минуту офицер тщательно его изучает.

Он вынул из конверта распечатку спектрального анализа, передал ее детективу и объяснил, что она означает.

Ройбак раскрыл свою папку и записал что-то в нее. Затем он посмотрел на Майкла:

– Сэр, вы можете вспомнить, где вы находились в воскресенье, днем и вечером?

Майкл опустил взгляд. Это был разумный вопрос, вполне обычная полицейская процедура, но терпение его было уже на исходе. Он разозлился и раздраженно ответил:

– Не могу.

Возникла долгая пауза, которой аккомпанировали шум вентилятора и шелест сдуваемых им листов распечатки.

Майкл посмотрел Ройбаку прямо в глаза:

– Собираетесь задержать меня как подозреваемого?

– Нет, сэр, не собираюсь, – примирительно ответил Ройбак и улыбнулся.

– Но вы рассматривали такую возможность?

После секундного колебания детектив-констебль сказал:

– Плохим бы я был детективом, если бы не рассматривал все возможности.

– Тогда вы должны были рассмотреть возможность того, что с Амандой Кэпстик могло что-нибудь случиться. Отлично! Я очень рад. Это заняло у вас всего четыре дня.

Ройбак снова улыбнулся, признавая, что Майкл переиграл его в словесной битве.

– Я бы хотел прослушать пленку.

Майкл извлек ее из коробки. Детектив поставил ее в одну из кассетных дек и запустил.

Дослушав запись до конца, он задумчиво кивнул, затем спросил:

– Вы сказали, что, судя по несовпадению отрезков тишины, пленка была отредактировала?

– Да.

– Мистер Бимиш работал на нас в прошлом. Он хороший специалист. – Ройбак помешал кофе ложечкой, затем попробовал его. – Вы принесли фотографию мисс Кэпстик?

– Да. – Из того же коричневого конверта Майкл вынул несколько фотографий, полученных у матери Аманды, и протянул их через стол.

Ройбак рассмотрел их.

– Очень красивая молодая леди.

– Да.

– Я распоряжусь повесить плакаты везде, где ее могли видеть в день исчезновения. Ее семья не имеет возражений против предания дела огласке?

– Абсолютно никаких.

– Еще мы постараемся, чтобы ее фотографию показали по телевизионным каналам, вещающим в Лондоне и пригородах.

– Если это похищение, ее могли увезти очень далеко.

– Постараемся охватить как можно большую территорию, сэр.

– Что вы еще собираетесь делать?

– Мне нужны имена, адреса и телефоны членов ее семьи, друзей и знакомых.

Майкл вынул из конверта список, приготовленный Лулу, и вручил его офицеру:

– Что еще?

– Проанализируем наши сведения о пропавших людях и постараемся понять, можно ли связать кого-нибудь из них с мисс Кэпстик.

– В качестве возможных жертв убийцы?

Снова возникла пауза с жужжанием вентилятора и шелестом бумаг.

– Вы же не станете кормить меня чушью о том, что пока слишком рано делать какие-либо выводы?

Полицейский вынул кассету из магнитофона и положил ее обратно в коробку.

– У вас есть копия этой кассеты?

– Естественно.

– Мы сделаем еще одну. – Ройбак постучал пальцем по краю стаканчика. – Вы хотите, чтобы я говорил с вами начистоту, доктор. Я так и поступлю. Эта кассета меняет все дело. Вам это понятно?

Майкл мрачно кивнул.

– Есть еще кое-что, о чем я попросил бы вас не распространяться. Я не сообщу этого прессе, потому что пока это не в наших интересах. Я не хочу расстраивать вас еще больше, но раз уж вы настаиваете на полной откровенности… – Он поднял пластиковую ложку над стаканчиком и снова уронил ее туда. – Здесь прослеживаются параллели с исчезновением молодой женщины, редактора лондонского издательства, пропавшей три недели назад.

– Тиной Маккей? Про нее сообщали в новостях?

– Да. Она практически одного возраста с мисс Кэпстик. Тоже добилась успехов в карьере. Привлекательная женщина, схожа телосложением с мисс Кэпстик. Бесследно исчезла вместе с машиной.

– Широкое освещение этого случая в прессе и на телевидении вам не помогло?

Дата добавления: 2015-07-16