Идеология «догоняющего развития» культурной политики России ХХ века.

После 1917 г. с изменением социально-политической системы в стране сохраняется идеология «догоняющего развития», но в принципиально иной интерпретации. Провозглашаются альтернативные западным цели развития и в то же время признается, что достижение этих целей возможно только при условии применения богатого опыта экономически развитых стран, т. е. на путях «догоняющего развития».

Тем не менее масштабность преобразований, вера народов в реальность поставленных целей (не только догнать, но и перегнать!) вызвали прилив огромной социальной энергии. Интенсивность модернизационных процессов была обусловлена возрастающей ролью как экономических, так и социокультурных факторов развития.

Благодаря мощным государственным механизмам регулирования социальных и экономических целей в стране удалось добиться признанных мировым сообществом достижений в уменьшении различий в образовательном и культурном уровне разных социально-демографических и национальных групп населения.

Практика решения задач культурного строительства порой приобретала не «догоняющий», а альтернативный характер. Достаточно вспомнить впечатляющие примеры из области науки, образования, художественного творчества и т. д. В нашей стране и за рубежом появились теоретические работы, обосновывающие оценку советской культуры как «специфической цивилизации» или, во всяком случае, феномена мировой исторической значимости. В области общего и специального образования, книгоиздания, культурной активности населения в 1960-е годы СССР вышел на ведущие позиции в мире.

Но уже с начала 1970-х годов все более ощутимо стало проявляться противоречие между потребностями развития производительных сил и уровнем развития человека. Научно-технические и экономические достижения, постепенное повышение уровня жизни не трансформировались в ожидаемый новый тип личности, который декларировался как основная цель социализма. Это противоречие проявилось прежде всего в отчуждении личности в процессах производства и распределения, духовной сфере, в росте индивидуализма и эгоизма, потребительства. Постепенно развитие личности переставало осознаваться советскими людьми как самоценность. Потребление становилось главным мотивом их трудовой, общественной и иных видов деятельности.

Примечательно, что именно на рубеже 1950—1960-х годов на Западе была разработана теория конвергенции, суть которой в том, чтобы совместить достижения в развитии производительных сил в западных странах с успехами в развитии личности в условиях социализма. Но интерес к этой теории стал угасать в связи со все более полным проявлением вышеназванных противоречий советской системы.

Мировым сообществом признано, что культура – это основополагающий элемент жизни каждого человека и каждого общества. На этом основании сделан вывод о том, что понятие «развитие» имеет смысл лишь в контексте культурной самобытности людей и народов, их взглядов на мир. Поэтому непременным условием осуществления национальных и международных стратегий развития является выработка соответствующей культурной политики как отражения интеграции культуры в сферу государственной деятельности – наряду с деятельностью неправительственных ассоциаций, различных объединений и отдельных граждан.

Анализируя опыт отечественной модернизации в свете вышеназванных требований, нетрудно убедиться в том, что эти процессы в России стали приобретать системный и последовательный характер лишь в конце XIX – начале XX в. по мере ослабления жесткого государственного контроля и расширения необходимого инновационного пространства. Все предшествующие модели развития, как мы уже отметили, носили непоследовательный и явно противоречивый характер: с одной стороны, результатом «европеизации» России стала ее богатейшая дворянская культура, но, с другой стороны, это же обстоятельство не уменьшало, а лишь увеличивало степень отчужденности от нее народа, духовную пропасть между «верхами» и «низами».

По западным критериям «догоняющего развития» России навсегда уготована участь отсталой державы хотя бы потому, что уже само положение «догоняющей» страны заранее обрекает ее на неудачу: Запад ведь тоже стоять на месте не будет. Да и в гонке ли дело? В конце концов есть и пределы роста – экономические, экологические и т. д. Так стоит ли стремиться к тому, от чего в развитых странах начинают отказываться? Как справедливо отметил еще в 1990 г. литературовед Ю. Архипов, догоняя Запад в его достижениях цивилизации и демократии, мы имеем редкостную историческую возможность заодно избежать западных бед. К ним он относил диктат примитивного потребителя в области культуры и диктат интеллектуальной моды в среде «высоколобия» – террора этой среды. Действительно, универсализация способов производства, чрезмерное потребление, стандартизация образа жизни и вкуса, поглощение традиционных культур привнесенными извне культурными моделями ныне осознаются мировым сообществом как угроза самой основе самоидентификации народов, а в международном масштабе – как угроза мировой цивилизации, выживаемость которой базируется на многообразии культур и вариативности их развития.

В результате градостроительства, индустриализации, загрязнения окружающей среды, вооруженных конфликтов, неразумного массового туризма, насаждения нигилистических идеологий и национального эгоизма, наконец, нерегулируемой коммерциализации культурной сферы достопримечательности культуры все больше подвергаются опасности разрушения. Отечественный исторический опыт, особенно XX в., свидетельствует о том, что эта опасность не ограничивается безвозвратной утратой памятников архитектуры, произведений искусства, уникальных рукописей, раритетов, обеднением национальных языков и сокращением сферы их функционирования и т. п. Она воплощается в утрате национального самосознания и в развитии психологии национальной ущербности, что в конечном счете подрывает духовный потенциал народа и государства.

Разумеется, культурное достояние народов России не ограничивается лишь самобытными ценностями и культурным наследием. Это и современная культура, начиная от новых продуктов духовной деятельности и кончая изменениями в быту, образе питания, одежде и т. д. Сегодня в России сфера культуры и массовых коммуникаций охватывает 3 млн человек, 200 тыс. учреждений, из них 150 тыс. бюджетных и 50 тыс. частных. Это 10 тыс. издательств, 25 тыс. газет и журналов, 100 творческих союзов и ассоциаций. Это еще и особого рода индустрия – от империй телерадиовещания до маленьких сельских библиотек и клубов.

Развитие современной культуры связано со стимулированием творческой деятельности, положением дел в области образования, коммуникации, науки и техники и т. д. Участие населения в культурной жизни – показатель их включенности в общественную жизнь и процесс развития общества. Поэтому без эффективного осуществления прав на доступ к культурным ценностям и культурной деятельности, в сущности, невозможна не только подлинная культурная демократия, но и реальная политическая демократия.

Для иллюстрации этого утверждения достаточно напомнить, что низкий и падающий уровень образованности молодого поколения в современной России и снижающаяся включенность этого поколения в систему национальных культурных ценностей увеличивают долю электората, ориентирующегося на экстремистские политические доктрины, а недостаточная – и более того, сокращающаяся на наших глазах – диверсификация коммуникационных структур выключает все большую часть населения из общественного диалога. Таковы реалии современной политической жизни в зеркале культурной политики.

Анализ концепции интеграции культуры России в мировую «глобальную культуру» на основе ее «догоняющего развития», «коммерческой саморегуляции» свидетельствует о неперспективности этой модели культурной политики в сравнении, например, с политикой «культурного консерватизма», направленной на развитие культурной самобытности и культурной идентичности России, ограждение ее от экспансии «глобальной культуры» и осуществляющей патернализм в отношении локальных культур.

Дата добавления: 2015-07-19