|
Я являюсь перед нашими читателями с обвинительным актом в руке.
На этот раз обвиняемый не Панин, не Закревский, — обвиняемый я сам.
Обвинение это, высказанное от имени "значительного числа мыслящих людей в России", для меня имеет большую важность. Его последнее слово состоит в том, что вся деятельность моя, то есть дело моей жизни, — приносит вред России.
Если бы я поверил эгому, я нашел бы самоотвержение передать свое дело другим рукам и скрыться где-нибудь в глуши, скорбя о том, что ошибся целой жизнию. Но я не судья в своем деле, мало ли есть маньяков, уверенных, что они делают дело, — тут ни горячей любовью, ни чистотой желанья, ни всем существованием ничего не докажешь. И потому я без комментарий передаю обвинение на суд общественного мнения.
Издатель вольной русской прессы, великий писатель А. И. Герцен в статье "Обвинительный акт" обращается в журнале "Колокол" к своим читателям. Это было в 1859 г.
Такова принципиальная особенность публицистики — совпадение говорящего и автора, что придает публицистической речи своеобразие и силу.
Итак, речь от 1-го лица— I тип речи— используется в разговорно-обиходном стиле, в письмах, дневниках, в публицистике. И во всех этих случаях производитель речи совпадает с субъектом речи — с тем, кто говорит (пишет). Такое употребление можно назвать прямым: местоимение я прямо и непосредственно обозначает говорящего, который и есть производитель речи. Однако возможно и относительное употребление I типа речи, когда производитель речи и ее субъект (говорящий) не совпадают.
Откроем томик пушкинской прозы и прочитаем, например, начальный фрагмент из "Выстрела":
Мы стояли в местечке ***. Жизнь армейского офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у полкового командира или в жидовском трактире, вечером пунш и карты. В *** не было ни одного открытого дома, ни одной невесты; мы собирались друг у друга, где, кроме своих мундиров, не видали ничего.
Один только человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества, к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда он служил в гусарах, и даже счастливо, никто не знал причины, побудившей его выйти в отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно и расточительно: ходил вечно пешком, в изношенном черном сертуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою. Никто не знал ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том его спрашивать.
Кому принадлежат эти строки? Странный, на первый взгляд, вопрос. Конечно, Пушкину.
Но кто это мы, которым открывается повесть "Выстрел", кто я, от лица которого ведется далее рассказ? И было бы глубоким заблуждением сказать — Пушкин.
В художественной литературе я — субъект речи, говорящий, рассказывающий — и автор не совпадают. Речь от 1-го лица, как правило, имеет характер стилизации. Автор может отождествлять себя с каким-либо персонажем и вести повествование от его имени, что делает рассказ более правдоподобным, красочным, глубоким.
Рассказчик, по словам акад. В.В. Виноградова, — речевое порождение автора, и образ рассказчика, который выдает себя за автора, — это форма литературного артистизма писателя. Как актер творит сценический образ, так писатель создает образ рассказчика. В результате в произведении перекрещиваются несколько речевых слоев: образ автора, образ рассказчика, речевые образы персонажей. Они сложно и разнообразно взаимодействуют, создавая богатую в стилистическом отношении, полифоническую канву.
Выбор формы речи от 1-го лица, когда автор "передоверяет" повествование рассказчику, позволяет дополнительно, изнутри охарактеризовать героя-рассказчика, передать его непосредственный взгляд на окружающее, его эмоции, оценки, интонации. Такая форма изложения может придавать рассказу искренность, исповедальность — прием, которым часто пользовался Ф.М. Достоевский. Вот пример из романа "Подросток" (свидание героя романа Аркадия с Ахмаковой):
Я здесь до вашего приезда глядел целый месяц на ваш портрет у вашего отца в кабинете и ничего не угадал. Выражение вашего лица есть детская шаловливость и бесконечное простодушие — вот! Я ужасно дивился на это все время, как к вам ходил. О, и вы умеете смотреть гордо и раздавливать взглядом: я помню, как вы посмотрели на меня у вашего отца, когда приехали тогда из Москвы... Я вас тогда видел, а, между тем, спроси меня тогда, как я вышел: какая вы? — и я бы не сказал. Даже росту вашего бы не сказал. Я как увидел вас, так и ослеп. Ваш портрет совсем на вас не похож: у вас глаза не темные, а светлые, и только от длинных ресниц кажутся темными. Вы полны, вы среднего роста, но у вас плотная полнота, легкая, полнота здоровой деревенской молодки. Да и лицо у вас совсем деревенское, лицо деревенской красавицы, — не обижайтесь, ведь это хорошо, это лучше — круглое, румяное, ясное, смелое, смеющееся и... застенчивое лицо! Право, застенчивое! Застенчивое у Катерины Николаевны Ахмаковой! Застенчивое и целомудренное, клянусь! Больше, чем целомудренное — детское! — вот ваше лицо! Я все время был поражен и все время спрашивал себя: та ли это женщина?
Форма исповеди очень характерна для метода Достоевского. Она позволяет раскрыть внутренний мир героя через него самого непосредственно, а не через авторские характеристики. Герой сам объясняет, раскрывает свои душевные переживания, и при этом читатель ощущает индивидуальную душевную интонацию героя.
Для Толстого, Тургенева, Гончарова, как и для большинства писателей-реалистов середины и второй половины XIX века, как полагает исследователь стиля Ф.М. Достоевского Н.М. Чирков, характерна форма рассказа, а следовательно, и психологического изображения от имени автора. Герой берется в 3-м лице. Достоевский же прибегает в приему введения рассказчика. И каждый новый рассказчик — новая точка зрения, новое освещение фактов и событий, новое истолкование душевного мира других персонажей, стоящих вне рассказа.
Итак, в художественной литературе I тип речи употребляется относительно: я субъекта речи, повествования не совпадает с производителем речи. При этом в зависимости от рода художественной литературы, от жанра меняется функция I типа речи. Так, очень своеобразно использование его в лирике. Здесь также нет совпадения я субъекта речи и автора. Но это я лирической поэзии весьма специфично.
"В центре лирического стихотворения стоит лирический герой ("лирическое я "), — пишет Т.И. Сильман, автор интересной книги "Заметки о лирике",— который чаще всего именует себя с помощью местоимения первого лица, обращаясь либо к другому я (лирическое ты или вы), либо рисуя свое отношение к миру, ко вселенной, к общественной жизни и т. п.". Роль местоимения в лирическом стихотворении очень существенна, оно выступает как необходимый и универсальный его элемент, оно является средством сохранения безымянности лирического субъекта и обобщенного изображения героя лирического стихотворения. Так достигается отрыв лирического героя от личности поэта, вообще от конкретных имен и персонажей. Как замечает Т.И. Сильман, в стихах редко встречается точное имя возлюбленной поэта, хотя в посвящениях — сколько угодно. Что касается таких имен, как Беатриче, Лаура, Лейла и т. д., то это имена отчасти условные и, во всяком случае, вымышленные.
Содержание лирического стихотворения намного более абстрактно и обобщенно, чем содержание любого романа, новеллы, драмы. Там нам сообщают, как звали героев, пусть и вымышленных, кем они были, где жили и т. п. От всего этого лирический жанр свободен, он устремлен к одной цели — к краткой обрисовке сути лирического сюжета и того, какой душевный сдвиг переживает в связи с этим сюжетом лирический герой.
Таким образом, I тип речи (от 1-го лица) выполняет многообразные функции и отличается богатейшими стилистическими ресурсами.
Как используется I тип речи в художественной литературе?
"Ты рассказываешь..." (II тип речи)
II тип речи — высказывания, строящиеся от 2-го лица: Ты ошибаешься; Вы играете с огнем; Ваш самолет отправляется в 19.00.
Главная особенность этих высказываний — несовпадение фактического производителя и субъекта речи. Высказывания принадлежат я (первому лицу), а строятся от 2-го лица. Ты ошибаешься означает: "Я думаю (считаю, полагаю), что ты ошибаешься". Ты по самой своей природе не может быть производителем речи, так как ты — слушающий, адресат. Однако вследствие тесной координации ты и я первое сразу отсылает ко второму (ты к я). Мы читаем или слышим ты и воспринимаем в то же время как бы находящееся за кадром, за сценой я. Ты в смысловом отношении двойственно: высказывание строится от второго лица, но одновременно подразумевается и первое лицо. Благодаря относительной самостоятельности субъекта речи (во 2-м лице) появляется возможность строить во 2-м лице не только отдельные высказывания, но и отрывки различной протяженности, например:
Вы идете по пустыне. Перед вами знойное небо и пески без конца и без края. Вы смотрите вокруг и т. д.
Подобные отрывки характерны для очерковой прозы, для публицистики и обладают ярким стилистическим эффектом. Суть приема в использовании вместо авторского я второго лица — ты или вы. Автор приглашает читателя представить себя на его (автора) месте и испытать те же чувства, переживания. Такой прием приближает изображаемое к читателю, делает описываемое более ярким, наглядным, достоверным. Читатель как бы сам оказывается в гуще, в центре событий и собственными глазами смотрит на происходящее.
Иной стилистический характер имеет этот прием в художественной литературе. Представителями "нового романа" во Франции создан необычный, довольно редкий тип повествования во 2-м лице, который получает все же некоторое распространение. Вот, например, отрывок из романа польского писателя Юлиана Кавалеца "Танцующий ястреб":
После первого визита, нанесенного тебе в городе сельским учителем, минуло порядочно времени, и многое произошло, и ты, Михаил Топорный, снова значительно продвинулся вперед и многого достиг, и уже сидишь среди бела дня в одной из комнат квартиры Веславы; а рядом с тобой сидит ее отец, мужчина дородный и видный, и вы оба нетерпеливо поглядываете на двери другой комнаты, за которыми твоя вторая жена, Веслава Топорная, урожденная Яжецкая, разрешается от бремени.
Как видим, весь отрывок построен от 2-го лица. "Авторское я " устранено, но "голос" автора все равно слышен, ведь ты теснейшим образом связано с я, и ты может сказать только говорящий, автор. И это как бы прямое обращение автора к герою (Ты уже сидишь...) создает особую доверительную интонацию, особые отношения между автором и героем. Получается, что автор рассказывает герою о нем самом, а читатель оказывается невольным свидетелем, слушателем. Такая манера дает своеобразный стилистический эффект: герой как бы находится на сцене под яркими лучами прожекторов, но он не действует, его поступки, переживания, впечатления описывает и комментирует голос всеведущего автора (как хор в древнегреческой трагедии).
Это повествование резко отлично как от I типа речи с его исповедальностью, так и от объективного рассказа, характерного для III типа речи (от 3-го лица — см. ниже). Чтобы убедиться в различных стилистических эффектах, переделаем этот отрывок от 1-го и от 3-го лица и сравним полученные варианты.
I тип речи (от 1-го лица):
После первого визита, нанесенного мне в городе сельским учителем, минуло порядочно времени, и многое произошло, и я, Михаил Топорный, снова значительно продвинулся вперед и многого достиг, и уже сижу среди бела дня в одной из комнат квартиры Веславы; а рядом со мной сидит ее отец, мужчина дородный и видный, и мы оба нетерпеливо поглядываем на двери другой комнаты, за которыми моя вторая жена, Веслава Топорная, урожденная Яжецкая, разрешается от бремени.
III тип речи (от 3-го лица):
После первого визита, нанесенного ему в городе сельским учителем, минуло порядочно времени, и многое произошло, и он, Михаил Топорный, снова значительно продвинулся вперед и многого достиг, и уже сидит среди бела дня в одной из комнат квартиры Веславы; а рядом с ним сидит ее отец, мужчина дородный и видный, и они оба нетерпеливо поглядывают на двери другой комнаты, за которыми его вторая жена, Веслава Топорная, урожденная Яжецкая, разрешается от бремени.
Переделка отрывка, как видим, очень проста: достаточно было заменить местоимения 2-го лица местоимениями 1-го или 3-го лица и изменить соответственно глагольные формы. Однако стилистические различия, связанные с разными типами речи, очень велики. Меняются интонация, тон рассказа, меняется авторский угол зрения. В первом случае (от 1-го лица) герой рассказывает о самом себе, все мысли и переживания принадлежат герою. Авторские оценки отсутствуют, они передоверены герою-рассказчику, персонаж характеризует себя сам. Общая интонация — интонация искренности, доверительности.
Во втором отрывке (от 3-го лица) перед нами повествование автора о человеке по имени Михаил Топорный. Из субъекта повествования (сам рассказывает о себе) он превращается в объект изображения (о нем рассказывает автор). И тон рассказа резко меняется. Это объективное изложение обстоятельств жизни, поступков, мыслей героя (значительно продвинулся вперед, многого достиг). Герой изображается и оценивается со стороны, отстраненно.
И, наконец, в оригинале (II тип речи — от 2-го лица) герой и автор соединены особыми узами. Герой — центр изображения, субъект и объект речи одновременно.
Если упрощенно и кратко сформулировать различия между тремя типами речи с точки зрения отношений "автор— герой— действительность", то I тип речи представляет изображаемое глазами героя, II — глазами автора и героя одновременно, а III —глазами автора. В цитированном отрывке из романа Юлиана Кавалеца есть характерная деталь: рядом с героем сидит отец его жены — мужчина дородный и видный. Возникает вопрос: чьими глазами увиден отец? Если перед нами I тип речи, то таким увидел отца Веславы сам герой-рассказчик. И, возможно, эта деталь— предмет гордости персонажа, что характеризует отчасти его мировоззрение. Во II типе речи (как в оригинале) дородный и видный — это взгляд и героя и автора, а в III типе речи (от 3-го лица)— авторская оценка.
Таким образом, II тип речи довольно редкий, но оригинальный, стилистически изысканный и изощренный тип построения литературных текстов, имеющий распространение в художественной литературе и в публицистике (в виде небольших контекстов). Он реализует структурные возможности русского языка, связанные со 2-м лицом личных местоимений (ты, вы).
Как используется II тип речи в публицистике и художественной литературе?
"Он рассказывает..." (III тип речи)
III тип речи — высказывания от 3-го лица: Ученик рисует; Снег лежит на полях; Завод выпускает комбайны. Здесь, как и в высказываниях II типа, фактический производитель речи не совпадает с ее субъектом. В высказывании Ученик рисует субъект речи — ученик (он), а производитель речи— некий говорящий, который может назвать себя я. Поэтому Ученик рисует можно интерпретировать так: "Я (говорящий) вижу (полагаю, считаю), что он (ученик) рисует. Я рисую есть действие, выполняемое мной, говорящим. Я— это субъект речи, от лица которого строится высказывание, и в то же время фактический производитель речи. Ученик рисует есть описание говорящим действия, которое производит не говорящий, а не участвующий в акте речи он (ученик).
Если высказывания I типа вносят вместе с я в высказывание, в речь интонации непосредственного разговора, свойственную ему естественность, эмоциональность, то высказывания III типа по самой своей природе более сдержанны, спокойны, лишены непосредственного чувства (на языке науки — субъективной модальности). Поэтому они предназначены для описания, повествования, рассуждения. Например:
Американский бизон — одно из тех животных, которых человек бездумно и бессмысленно довел почти до полного вымирания. До появления европейцев в Америке миллионы бизонов паслись в прериях. Белые охотники истребляли бизонов, используя только шкуру. Последний удар бизонам нанесла постройка трансконтинентальной железной дороги, пассажиры которой ради развлечения расстреливали из окон вагонов еще сохранившиеся стада, нимало не заботясь о дальнейшем использовании убитых и судьбе раненых животных. Сейчас бизоны сохранились только в некоторых местах. Охота на них запрещена.
Или другой пример— из "Капитанской дочки" А.С. Пушкина:
Мы собрались опять. Иван Кузмич в присутствии жены прочел нам воззвание Пугачева, писанное каким-нибудь полуграмотным казаком. Разбойник объявлял о своем намерении немедленно идти на нашу крепость; приглашал казаков и солдат в свою шайку, а командиров увещевал не супротивляться, угрожая казнию в противном случае. Воззвание написано было в грубых, но сильных выражениях и должно было произвести опасное впечатление на умы простых людей.
Широкое распространение имеет III тип речи в научной и деловой литературе, где роль я говорящего не столь существенна и где важно описать эксперимент, обосновать вывод, изложить статью закона и т. д. При этом эмоции пишущего (говорящего) как бы остаются за скобками, например:
Всякое размножение связано с увеличением живой массы. Что представляет собой живая масса? Ее главная составная часть — белок, первооснова живых образований, который наряду с нуклеиновыми кислотами является самым универсальным компонентом живой материи. Объясняется это прежде всего тем, что белки служат двигателями того бесчисленного множества химических реакций, которые лежат в основе всех явлений жизни. Сами по себе эти реакции протекали бы так медленно, что ни о какой жизни не могло бы быть и речи. В живой клетке они идут с огромной скоростью благодаря наличию биологических катализаторов — ферментов. А все ферменты являются белками. Таким образом, белки составляют не только материальный остов живой клетки, но и служат двигателями всего ее химизма (В. Энгельгардт).
Научная и деловая речь вырабатывает даже специальные глагольные временные формы (настоящее постоянное, настоящее вневременное), превращая высказывания III типа в полностью обезличенные и обобщенные:
Земля вращается вокруг солнца; Площадь прямоугольника равняется произведению основания на высоту.
По поводу таких высказываний даже не возникает вопроса, кто производитель речи, кому они принадлежат. Они принадлежат всем. Это общие высказывания.
Широко используется III тип речи и в художественной литературе, в публицистике. По-видимому, это самый распространенный тип речи. Везде, где возникают задачи описания, рассказа, рассуждения, вообще передачи какой-либо информации, используется речь от 3-го лица.
В художественной литературе, по сравнению с научной прозой, официально-деловым стилем, использование III типа речи имеет более сложный характер, сопряжено с художественно-эстетическими задачами, очень часто стилизовано. Характер изложения зависит от предмета изображения, от отношения к нему автора. Вот, например, фрагмент "Сценок из деревенской жизни" Вячеслава Пьецуха:
У среднего окошка сидит Толик Печонкин и смотрит на улицу, подперев голову кулаком.
Этот самый Толик Печонкин представляет собой круглолицего, не по-деревенски упитанного мужчину, лет пятидесяти с небольшим, который, видимо, не совсем здоров, ибо во всякое время года он носит стеганые штаны. Печонкин кладет всей округе печи, вяжет оконные рамы, мастерит двери с филенками и отличные обеденные столы, — одним словом, он человек сручный и деловой, но иногда на него нападает стих, некая непобедимая меланхолия, и тогда душа его требует праздника, как в другой раз требует покоя истерзанная душа. Эльвира Печонкина, жена Толика, женщина крупная, набожная и туговатая на ухо, сильно не любш такие дни, поскольку муж ее, случается, так усердно заливает свою тоску, что потом гоняется за ней с бензопилой по усадьбе, или, как говорят местные, "по плану".
Итак, Толик Печонкин сидит у окошка, подперев голову кулаком, а в глазах его светится непобедимая меланхолия, словно ему только что привиделся смертный сон. По полу в горнице ходит, вкрадчиво цокая, злющий петух Титан, любимец Печонкина, заклевавший на своем веку несколько поколений хозяйских кур, на дворе время от времени принимается брехать одноглазый кобель, окривевший по милости петуха, да сердито похрюкивает в сарае пятимесячный боров Борька.
Такое описание невозможно в научной или деловой литературе, ибо оно индивидуализировано, окрашено легкой, беззлобной иронией (непобедимая меланхолия; душа его требует праздника; смертный сон). Разумеется, описание стилизовано. Автор стремится изобразить героя, так сказать, изнутри, используя его представления о мире, его слова и выражения (нападает стих; заливает тоску), но при этом слегка иронизируя. Серьезность, строгость, почти научность описания вступает в противоречие с сущностью изображаемых чувств и переживаний (этот самый Толик Печонкин представляет собой...). Ср. также уменьшительное Толик применительно к мужчине лет пятидесяти с небольшим. Вот это несоответствие формы и содержания в совокупности с другими художественными деталями и рождает ироническую интонацию.
Стилистические ресурсы, заложенные в III типе речи, практически неисчерпаемы. Общее его структурное свойство (несовпадение фактического производителя речи и ее субъекта) позволяет бесконечно варьировать стили изложения — от объективно-бесстрастного до торжественно-поэтического. При этом используются самые разнообразные приемы и средства индивидуализации повествования. В принципе III тип речи используют почти все писатели, но под пером каждого мастера он принимает неповторимые выразительные формы. И полностью охарактеризовать использование III типа речи в художественной литературе — значит описать творчество всех писателей, проанализировать все индивидуальные стили (о них см. ниже).
Задача по своим масштабам громадная и вряд ли выполнимая.
Иной характер имеет III тип речи в публицистике. Здесь возможны самые разнообразные варианты: обезличенное, насыщенное цифрами и фактами изложение и повествование, пронизанное авторскими эмоциями, оценками, комментариями, причем в отличие от художественной литературы эти оценки (сарказм, ирония и т. д.) носят прямой и открытый характер, принадлежат конкретной личности — автору.
Каких только обвинений не наслушалась бедная девушка социология! И в продажности ее обвиняли, и фальшивки разбрасывали. Видный политик В. Щербаков, к примеру, заявил, что она обещала поднять ему рейтинг за 500 тысяч долларов. (Размечтался!) А уж совсем знаменитый руководитель "Мониторинга социологических публикаций" Вс. Вильчек взял да и свел в одну таблицу проценты прогнозируемых мест в парламенте, рассчитанные ВЦИОМом, и проценты поданных голосов, предсказанные другими социологическими службами. Что это было, заведомо недобросовестная фальсификация или следствие вопиющей некомпетентности, установить не удалось. Однако в итоге подобной манипуляции в герои дня попал великий мастер саморекламы Н. Бетанелли, который перед самыми выборами якобы точно назвал четверку, преодолевшую пятипроцентный барьер (на самом деле он назвал шестерку), и, что правда, правильно назвал второе место и процент голосов, полученных вскоре ЛДПР.
Итак, в русском языке речь может вестись от всех трех лиц: 1-го, 2-го и 3-го. Названные типы речи обладают определенными стилистическими особенностями и могут встречаться как в "чистом виде" (только I тип, или II, или III), что бывает довольно редко, так и совместно (наиболее частый случай), чередуясь, перекрещиваясь, взаимодействуя и создавая различные стилистические структуры, речевые формы, жанры.
Так, I тип речи используется в разговорно-обиходном стиле, в художественной литературе, в публицистике, II тип речи — в художественной литературе и отчасти в публицистике, III тип имеет универсальный характер и используется практически везде, меняя, разумеется, свои функции, строй, особенности.
В художественной литературе III тип речи взаимодействует, как правило, с I типом.
В публицистике также совместно используются III и I типы речи, а также II. Однако I тип речи используется своеобразно: для публицистики характерно прямое употребление I типа речи, составляющее одну из важных особенностей этого стиля. Если в художественной литературе я автора и рассказчика не совпадают, то для публицистики закономерно противоположное положение: я говорящего это и есть фактический производитель речи. Отсюда публицистическая речь — речь открытая, прямая, авторская, эмоциональная, призванная убедить, склонить на свою сторону.
Таким образом, с точки зрения строя речи, тексты на русском языке подразделяются на три типа (от 1-го, 2-го и 3-го лица). Взаимодействие типов речи порождает стилистическое многообразие текстов.
Чем отличается использование III типа речи в художественной литературе от его использования в научной и деловой речи?
1. Прочитайте строфу из II главы романа А.С. Пушкина "Евгений Онегин", посвященную Ольге: "Всегда скромна..." или рассказ И.С. Тургенева "Лес и степь". Объясните, какую роль играет смена типа речи в зависимости от лица.
2. Подготовьте реферат на тему: "Что может обозначать я в художественном произведении. См.: Горшков А.И. Русская словесность.— М., 1995.— С. 252-271.
3. Составьте три текста, где одно и то же событие описано от 1-го, 2-го и 3-го лица.
7. СВОЕ И ЧУЖОЕ
В любом практически тексте можно выделить речь авторскую и неавторскую — речь персонажей в художественной литературе, цитаты в научной, деловой прозе. Издавна укоренившийся в грамматиках термин чужая речь и обозначает включенные в авторское изложение высказывания других лиц или же собственные высказывания рассказчика, о которых он вспоминает, напоминает.
Чужая речь противопоставляется авторской, т. е. "своей", принадлежащей рассказчику, говорящему. По способу, характеру передачи, оформления чужой речи различают прямую, косвенную и несобственно-прямую речь. Все эти виды чужой речи выделяются на фоне авторской, в которую они различным образом вплетаются, выполняя многообразные стилистические функции.
Разумеется, главная роль в любом стиле принадлежит авторской речи, составляющей основной корпус текстов и решающей основные информативные, коммуникативные, эстетические задачи. Элементы же чужой речи имеют характер своеобразной инкрустации, которая разнообразит авторскую речь, придает ей разнообразные стилистические оттенки.
Рассмотрим подробнее виды чужой речи.
Прямая речь
Прямая речь — один из способов передачи чужой речи, при котором говорящий (пишущий) полностью сохраняет ее особенности (лексические, синтаксические), не приспосабливая ее к своей речи. Поэтому прямая речь и речь автора четко разграничиваются:
Он вдруг остановился, протянул руку вперед и промолвил: "Вот куда мы идем" (И.С. Тургенев).
"Он же еще и угрожает!" — проговорил сестре вполголоса Ганя (Ф.М. Достоевский).
— Я к вам завтра приду, — сказала она, — и приведу с собой ваших внучек, Сашу и Лиду (А.П. Чехов).
Своеобразие прямой речи и значительные ее ресурсы заключаются в том, что она стремится не только передать содержание чужого высказывания, но и буквально воспроизвести его форму со всеми его лексическими, синтаксическими, интонационными, стилистическими особенностями — так, как она была воспринята говорящим. Поэтому прямая речь резко выделяется на фоне нейтральной авторской, составляя с ней стилистический контраст или разнообразно и сложно взаимодействуя с ней.
Прямая речь используется в различных видах литературы. В научной прозе она имеет вид цитат, которые призваны развивать, аргументировать, подтверждать мысль автора, например:
Очень тонкие и глубокие интерпретации на этот счет находили в работах А. Вежбицкой, Т. А. ван Дейка, Н. Э. Энквиста и др. Один пример из книги А. Вежбицкой (анализ отдельных высказываний — речевых актов):
Я благословляю тебя =
Желая быть причиной того, чтобы с тобой
произошло нечто хорошее,
предполагая, что я могу сделать так, чтобы
это произошло путем говорения этого,
я говорю: я хочу тебе хорошего (с. 270).
Поздравляю! =
Зная, что ты сделал так, что с тобой
произошло нечто хорошее,
предполагая, что тебе из-за этого приятно,
желая сделать так, чтобы ты знал, что
мне тоже приятно,
я говорю: мне тоже из-за этого приятно (с. 270).
Для функциональной стилистики, в особенности для стилистки художественных текстов, подобный анализ и его результаты представляют несомненный интерес (Стилистика научного текста, автор раздела — проф. М.Н. Кожина).
В научном стиле назначение прямой речи (цитат) чисто содержательное, информативное, не связанное напрямую с заботами о слоге, стиле, форме.
Иное дело— художественная литература. "Прямая речь, — пишет М.К. Милых, — является составной частью художественного произведения, ярко отличающей язык художественной литературы от языка литературы научной, общественно-политической и даже публицистической, ближе стоящей к художественной литературе по языковым приемам".
В чем назначение прямой речи в художественной литературе? Главное — это создание характеров. Вводя в словесную ткань прямые высказывания персонажей, автор тем самым использует их реплики, монологи, диалоги для речевой характеристики героев, которая нередко дополняется, комментируется замечаниями в авторской речи.
Вот характерный пример. В "Сценках из деревенской жизни" Вячеслав Пьецух рассказывает о столетней старушке по прозвищу Паучиха (миниатюрное согбенное существо с маленьким личиком и слезящимися глазами):
В тот раз, когда мне довелось быть гостем у Паучихи, она усадила меня за стол, сама устроилась напротив в откидном кресле и сразу изобразила на лице настороженное внимание, какое обыкновенно появляется у председательствующего на каком-нибудь деловом собрании после того, как он спросит: "Вопросы есть?"
— Интересно, а сколько вам, Мария Ильинична, лет? — справился я у хозяйки, не думая ее обидеть таким вопросом.
— Да уж я и со счета сбилась, — уклончиво сказала она, и в этом ответе можно было при желании усмотреть некоторое кокетство.
— Ну а все-таки? <...>
— Ну, вот еще разве что... Когда я совсем маленькой девочкой была и меня только-только приставили нянькой к младшему брату Ваньке, у нас в деревне лужок делили, вот тот, который сейчас находится сразу за магазином, - и при дележе случилась большая драка. У нас этот лужок каждый год на покос делили, а делалось это так. Собираются, значит, рано поутру всем миром, с бабами, детьми, стариками, и отправляются на лужок. Как придут, то сначала делятся на выти, то есть как бы на бригады по обоюдной симпатии, если по-современному говорить. Потом посылают стариков искать устья, такие отметины, которые остались от прошлогоднего дележа. Если найдут эти самые устья, то дело сладится просто, а если не найдут, то наши мужики разведут такую геометрию, что после водкой два дня отпиваются для поправления головы. Так вот, первым делом режут лужок на еми, и не просто режут, а с толканием в грудки, с криками, с матерком, точно они клад по нечаянности нашли. Емей у нас всегда выходило четыре: две цветковых, самых лучших, одна болотная и одна — кусты. Потом шестами делят еми на половины, половины на четвертины, четвертины на косья и полукосья, а уж эти делятся по лаптям.
Конечно, приведенный диалог можно было бы передать и в авторской речи, в авторском изложении. Однако, воспринимая прямую речь Паучихи — своеобразную, раздумчивую, лукавую, пересыпанную местными словечками, оборотами, читатель гораздо лучше, рельефнее представит себе образ старушки.
Прямая речь — яркая стилистическая краска, важнейшее средство создания характера персонажа (характерологическое средство).
Вторая функция прямой речи в художественной литературе — коммуникативно-эстетическая. Иначе говоря, прямая речь— средство живой, естественной, выразительной передачи содержания, информации, раскрытия художественного замысла. Прямая речь позволяет разнообразить авторский монолог, избегать однообразия. Однако эта функция не главная. Злоупотребление прямой речью, диалогами обычно вредит художественности произведения. "Сплошными диалогами, — замечал М. Горький, — нельзя писать и очерки, пусть даже материал их и насыщен драматизмом. Такая манера письма наносит вред картинности изложения. Начинать повесть с диалога— значит создавать впечатление эскизности, а преобладание диалога над описанием, изображением лишает рассказ яркости, живости".
Основу художественной прозы составляет авторское повествование, а прямая речь вплетается в него как один из существенных компонентов словесной ткани. В связи с большой ролью прямой речи в художественной литературе разрабатываются многообразные приемы индивидуализации речи персонажей, типология вводов в авторский текст.
Наиболее распространенный прием введения прямой речи — авторские слова, конструкция с глаголом речи (сказать, проговорить, промолвить, спросить, ответить и т. д.). Однако глагола речи может и не быть, если есть глагол, способный сопровождать глагол речи: вспомнить, удивиться, ужаснуться, обидеться и т. п.: Он обиделся и сказал: "Я ухожу".— Он обиделся: "Я ухожу ". Генерал Петряков улыбнулся: "Наградили капитана Власова, а орден вручаю майору" (Эренбург). Ср. также:
В дверь постучали: — Пора вставать!
"Из трех форм чужой речи, — пишет М.К. Милых, — прямая представляется более простой и легкой, так как она не требует синтаксической перестройки непосредственного высказывания, поэтому в разговорной речи конструкции с прямой речью преобладают". Широко использовалась прямая речь в летописях. По мнению Д.С. Лихачева, "одна из самых характерных особенностей русской летописи, резко отделяющих летописное изложение от изложения византийских и западноевропейских хроник, — это обилие случаев прямой речи... Это не книжная, а живая устная речь, близко отражающая действительно произнесенные слова". Особенно интересны приемы передачи посольских "речей". Посол передавал их от лица пославшего, "соблюдая грамматические формы первого лица". Причем он давал свои "речи" в конструкциях с прямой речью, начиная с вводящих слов от себя, с авторской ремарки типа: "Тако ти молвить князь", "а тако ти глаголеть". Д.С. Лихачев отмечает разнообразие стиля прямой речи в летописях: "Летопись донесла до нас многочисленные образцы различных типов устной речи. Яркою выразительностью и в известной мере традиционностью отличались, например, воинские речи, которыми русские князья перед битвой "подавали дерзость" своим воинам"...."Прямая речь, обильно включенная в летопись, сохраняла элементы своеобразной высокой культуры устной речи".
Особенность использования прямой речи в публицистике связана с иным качеством этой речи. Если в беллетристике это лишь один из способов характеристики персонажей, то в публицистике чаще всего средство передачи информации. Художественная же функция оттесняется на задний план. Стилистическое значение прямой речи в публицистике заключается в ее документальности, достоверности. Это живые голоса живых людей, а не литературных персонажей, устами которых говорит автор. "В художественном произведении, — справедливо замечает Г.Г. Инфантова, — по существу, всегда говорит автор, даже тогда, когда он передает слова и мысли героя в форме прямой речи". В публицистике же прямая речь людей, участников событий, усиливает эффект достоверности, документальности. Поэтому прямая речь — непременный компонент многих публицистических жанров. Например:
У пульта управления действующего телескопа мы застали молодого радиоастронома Бориса Павловича Рябова.
— Наш радиотелескоп "УТР-1" предназначен для приема излучения далеких радиогалактик, — говорит Б.П. Рябов. — Этот инструмент работает на наиболее длинных радиоволнах, которые можно принимать с Земли. Эти волны называются дециметровыми.
Ясно, что здесь основная функция прямой речи — передача информации, содержания, а не манера речи. Прямая речь воспроизводится дословно, документально, точно. Нейтральны вводящие формы прямой речи (говорить и подобные). Не выражена или очень слабо выражена индивидуализация. В деловых, рассчитанных на информирование жанрах она была бы и неуместна. Однако нередко она оправданна. Например:
— Земля Санникова, стало быть, вам спонадобилась? Старый якут Мушников сидит в высокой траве, низко опустив голову, и перебирает сети, пахнущие водорослями. Мы сгрудились над ним, как над единственным заговорившим по-человечески существом среди древних замшелых камней в заброшенном поселке. Булун — так называйся поселок на Лене — был когда-то знаменит. A теперь пять покосившихся домиков да обсохшая старая шхуна стоят среди стогов сена поминальными знаками былых отважных походов.
— А чего ее искать, Санникову землю, два шага в гору и тут она, — вздохнул Myшников, с трудом поднимаясь.
Здесь основная, информационная функция прямой речи осложняется стилистическими заданиями, в частности выразительной речевой характеристикой героя.
Основная стилистическая нагрузка прямой речи в публицистике — создание впечатления достоверности происходящего (говорят участники событий), нередко воссоздание атмосферы события, например:
Поминутно звонят телефоны.
— Алло! В районе Абрамково движется огромная льдина. Срочно пришлите взрывников!
— У Ракулы уровень воды достиг 12 метров 24 сантиметров!
— Пошла Пинега Большие заторы. Высылайте вертолет и взрывчатку.
Здесь только с помощью прямой речи очень удачно передана атмосфера напряженности, деловой суеты, вызванной паводком.
И для публицистики, и для художественной литературы очень важна и сама словесная фактура прямой речи. Чужая речь, воспроизведенная без изменений, разнообразит словесную ткань, обогащает речевую палитру, позволяя менять речевой план изложения. В этом смысле сама прямая речь, даже не индивидуализированная, — это выразительное средство.
Чем различаются функции прямой речи в художественном произведении и в публицистике?
Косвенная речь
Второй способ передачи чужой речи — косвенная речь, приспосабливаемая говорящим к своей речи. Косвенная речь оформляется как придаточная часть при глаголе речи (сказать и др.) из главной части сложного предложения: Он сказал, что хочет видеть ее часто (М. Горький).
Конструкции с прямой и косвенной речью соотносительны. Они двучленны, состоят из вводящей, комментирующей авторской части и введенной — чужой речи. И в той и в другой конструкции чужая речь относится к глаголу говорения или мысли, являющемуся ядром всей конструкции. Однако в конструкции с прямой речью соответствующие предложения (излагающие эту речь) синтаксически свободнее, поэтому они могут строиться в соответствии с формами живой разговорной речи. Предложения косвенной речи синтаксически зависимы — это придаточные предложения. В косвенной речи происходит перестройка грамматически самостоятельных предложений в зависимые.
В косвенной речи все местоимения и формы лица глагола даны с точки зрения говорящего, а в прямой — с точки зрения того, кому она принадлежит, например: Он сказал: "Я не могу вам ничего обещать". — Он сказал, что он нам ничего не может обещать".
При переводе прямой речи в косвенную происходят и другие изменения, в результате которых прямая речь может существенно отличаться от косвенной. Например: Я однажды сказал: "Если бы ты знала, сколько у меня врагов" (Бунин). — Я однажды сказал, что у меня очень много врагов.
В стилистическом плане косвенная речь отличается, как правило, нейтральным, "отчужденным" от прямой речи характером, она лишена ее аромата и красок. К косвенной речи прибегают тогда, когда нужно изложить общее содержание, не сохраняя формы выражения мысли.
Вот характерная писательская оценка достоинств и недочетов косвенной речи. Литературовед и критик Петр Вайль рассказывает о своем телефонном разговоре с И. Бродским (речь шла о маленьких прозаических вещах А.С. Пушкина "Египетские ночи", "История села Горюхина") и делает такое примечание: "Я передаю слова Бродского косвенной речью, чтобы сохранить добросовестность и достоверность, но отдаю себе отчет в потерях. Так, Бродский практически никогда не говорил "Пушкин" — только "Александр Сергеевич". Он вообще часто называл писателей прошлою по имени-отчеству, и я припоминаю еще двоих, которые именовались всегда так: "Марина Ивановна" и "Федор Михайлович".
В художественном произведении конструкции с косвенной и прямой речью часто чередуются. Прямая речь ярко показывает форму выражения мысли, а косвенная передает ее содержание, не отвлекая внимание читателя на конкретную форму ее выражения. Так как прямая речь всегда ярче, нагляднее, то писатель переходит к ней, когда нужно что-то оттенить. Нередко реплика в форме прямой речи вводится, чтобы оживить рассказ и подчеркнуть какую-нибудь сторону сложившейся ситуации, например:
Беседа Анны Сергеевны с Базаровым продолжалась недолго. Она начала задумываться, отвечать рассеянно и предложила ему наконец перейти в залу, где они нашли княжну и Катю. "А где же Аркадий Николаевич?" - спросила хозяйка и, узнав, что он не показывался уже более часа, послала за ним (И.С. Тургенев).
Здесь в авторское повествование с косвенной передачей речи персонажей включена одна реплика в форме прямой речи.
В форме косвенной речи часто передается вступительная часть высказывания, исходная, служащая поводом к изложению основной мысли, которая дается в прямой речи, так как форма выражения мысли позволяет отчетливо представить содержание всей сцены, понять, какое впечатление произвели слова на того, кому они были адресованы, например:
Дня за два перед тем, как нас "погнали" за город, ко мне пришел отец. Он сел и не спеша, не глядя па меня, вытер свое красное лицо, потом достал из кармана наш городской "Вестник" и медленно, с ударением на каждом слове, прочел о том, что мой сверстник, сын управляющего конторою Государственного банка, назначен начальником отделения в казенной палате.
- А теперь взгляни на себя, - сказал он, складывая газету, - нищий, оборванец, негодяй! Даже мещане и крестьяне получают образование, чтобы стать людьми, a ты, Полознев, имеющий знатных, благородных предков, стремишься в грязь! (А.П. Чехов).
В целом в строгих рамках косвенной речи, как справедливо полагает автор монографии "Конструкции с косвенной речью в современном русском языке" М.К. Милых, возможны два стилистических направления.
Во-первых, косвенная речь создается в авторском стиле, нейтральном, передающем общее содержание, без особой эмоциональной окраски и оценок автора или персонажа. Во-вторых, сохраняя синтаксические нормы зависимой позиции косвенной речи, можно средствами лексики, фразеологии и частично морфологии передавать колорит речи отдельных персонажей, а иногда в их лице и целых социальных групп.
Авторский стиль в косвенной речи — это не только нейтральный, объективно отражающий содержание речи персонажа, он может быть эмоционально окрашенным, стилистическими приемами автор может в косвенной форме передавать настроение персонажа, выражая его такими словами, с такой последовательностью и убедительностью, которые его персонажам бывают не свойственны. Писатель выбирает форму выражения мыслей персонажа, воздействующую на читателя. Косвенная форма речи освобождает писателя от обязательной для прямой речи индивидуализации и в то же время передает основное содержание.
В речи или мысли героев писатель может вносить позицию, не свойственную его персонажам, не характерную для их способа выражения мысли, однако основное содержание мысли передается полно и ясно, нередко обобщенно, например:
Ложились спать молча; и старики, потревоженные рассказами, взволнованные, думали о том, как хороша молодость, после которой, какая бы она ни была, остается в воспоминаниях одно только живое, радостное, трогательное, и как страшно холодна эта смерть, которая не за горами, — лучше о ней не думать! (А.П. Чехов).
Автор может в поэтических тонах передать душевный подъем, общие мысли, которые его герои не в состоянии выразить словесно — во всяком случае так, как это сделает он, автор, например:
Все как будто вдруг поняли, что между землею и небом не пусто, что не все еще захватили богатые и сильные, что есть еще защита от обид, от рабской неволи, от тяжкой, невыносимой нужды, от страшной водки (А.П. Чехов).
Какова роль косвенной речи в художественных произведениях?
Несобственно-прямая речь
Третья форма чужой речи — несобственно-прямая речь, занимающая промежуточное положение между прямой и косвенной речью. Несобственно-прямая речь принадлежит автору, все местоимения и формы лица глагола оформлены в ней с точки зрения автора, т. е. как в косвенной речи. Но в то же время несобственно-прямая речь имеет яркие лексико-синтаксические и стилистические особенности прямой речи персонажа. В отличие от косвенной речи несобственно-прямая речь оформляется не как придаточная часть при глаголе речи, а как самостоятельное предложение. Сравним:
Прямая речь:
Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал: "Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней".
Косвенная речь:
Он вышел на улицу, посмотрел на небо и сказал, что звезды очень яркие, и мороз, вероятно, станет еще сильней.
Несобственно-прямая речь:
Он вышел на улицу, посмотрел на небо. Какие яркие звезды! Вероятно, мороз станет еще сильней.
Несобственно-прямая речь возникла и развилась в недрах художественной литературы и является ее специфическим средством. Первым в русской литературе широко использовал эту форму речи А.С. Пушкин. Художественной прозой, как пишет Г.М. Чумаков, "и ограничилась в силу ее исключительно эмоционального характера сфера распространения несобственно-прямой речи: в языке публицистики (не считая литературно-художественных очерков), а тем более в языке науки она отсутствует".
Главный смысловой признак несобственно-прямой речи одни лингвисты видят в том, что с точки зрения грамматики говорит автор, другие — в том, что автор говорит за героя, благодаря чему и создается специфический единый план повествования, третьи — в том, что говорят и автор и герой одновременно.
Специфика несобственно-прямой речи заключается в особой форме, способе передачи чужого высказывания — в двуплановости. Формально она строится от автора, но в ней очень явственно слышен и "голос" персонажа, в авторскую речь включаются лексические и синтаксические элементы прямой речи (междометия, восклицательные предложения), двойственный характер приобретают в таком словесном окружении и личные местоимения 3-го лица.
Таким образом, несобственно-прямая речь — это непрямой способ передачи чужого высказывания, близкий к самому этому высказыванию, позволяющий тонко, как бы изнутри характеризовать героя, проникать в его внутренний мир, косвенно оценивать его поступки, поведение, речевую манеру героя и т.д. В несобственно-прямой речи чужое высказывание, сохраняя некоторые свои существенные черты, но без ярких примет личной принадлежности, воспроизводится в формах авторской речи. Речь персонажа как бы облекается авторской речью и воспроизводится в формах последней. Используя несобственно-прямую речь, автор как бы перевоплощается в героя, оставаясь в то же время в рамках своей авторской речи. Поэтому очень часто несобственно-прямая речь естественно и незаметно переходит в прямую речь персонажа.
Несобственно-прямая речь позволяет автору как бы говорить и думать за своих персонажей. Тем самым создается взаимосвязь между образом автора и образами персонажей, достигается единство художественного текста.
Лыжин проснулся и сел в постели. Какой смутный, нехороший сон! И почему агент и сотский приснились вместе? Что за вздор! (А П. Чехов).
Ивану Ильичу нужно было явиться в штаб армии, рапортовать о прибытии парохода с огнеприпасами и передать накладную. Но черт его знает, где искать этот штаб (А.Н. Толстой).
Будучи типичной принадлежностью художественной литературы, несобственно-прямая речь начинает проникать и в публицистику. Но использование ее здесь ограничено законами жанра. Можно говорить об элементах, крупицах несобственно-прямой речи в публицистике. Например:
... Время приближалось к полудню. Солнце поднялось в зенит. Машины мчались и из Москвы, и в Москву. Что влечет людей в столицу в этот жаркий воскресный день?
К обочине подрулил автобус. Знакомимся с врачом Прасковьей Ивановной. О нет, ничего не случилось! Ее пациенты, рабочие заводского профилактория, едут в Большой театр.
Различие между публицистикой и художественной литературой в использовании несобственно-прямой речи заключается в ее функциях. В беллетристике это, как правило, развернутое и яркое, эмоциональное и действенное средство характеристики персонажа, важнейший инструмент авторской речи, способ глубокого раскрытия психологии героя. Формы использования и функции несобственно-прямой речи в художественной литературе сложны и многообразны.
"Несобственно-прямая речь, — пишет И.И. Ковтунова, — одна из тайн писательского мастерства: она позволяет проводить тенденцию автора скрыто, часто незаметно для читателя, воплощая ее в образы, тем самым способствуя реализации требований, которые предъявляются к любому произведению искусства: тенденция должна вытекать из образов. Прием несобственно-прямой речи позволяет освещать одно и то же явление одновременно с разных точек зрения (с точки зрения субъективной и объективной), благодаря чему оно приобретает большую глубину".
В публицистике функция несобственно-прямой речи гораздо скромнее. Это выразительное и лаконичное средство передачи речи персонажа, отличающееся динамизмом и эмоциональностью, позволяющее избежать обычных при передаче чужой речи вводящих предложений, глаголов говорения и выражающее смысл и манеру речи персонажа (О нет, ничего не случилось!).
Несобственно-прямая речь в публицистике выполняет в основном формальную функцию. Публицистика берет лишь ее внешнюю форму, оставляя содержание и многообразные функции беллетристике. Несобственно-прямая речь в публицистике разнообразит формы передачи чужого высказывания, позволяет неназойливо, непрямо передать смысл речи героя, ее наиболее характерные особенности. Это один из ресурсов обогащения речевой палитры публицистики.
Что такое несобственно-прямая речь?
Прочитайте конец I части романа Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" со слов "Раскольников стоял и сжимал топор...". Найдите различные формы чужой речи, объясните их роль в тексте.
8. МОНОЛОГ, ДИАЛОГ, ПОЛИЛОГ
С точки зрения участия в речи одного, двух и более людей выделяют монолог, диалог и полилог. Практически все существующие тексты охватываются этой лингвистической классификацией, но с определенной и своеобразной стороны. "Если подходить к изучению речи с широкой точки зрения, — пишет Г.М. Чумаков, — то оказывается, что она не существует вне этих форм: любое произведение, каким бы большим оно ни было, любое выступление — скажем, на митинге или в печати — представляет собой не что иное, как монолог".
Монолог
Монологической является научная, деловая, во многом публицистическая речь.
Беседы, разговоры двух или более лиц составляют сферу разговорно-обиходного стиля.
Однако чаще термин монолог применяют к художественной речи.
Монолог можно определить как компонент художественного произведения, представляющий собой речь, обращенную к самому себе или к другим. Монолог— это обычно речь от 1-го лица, не рассчитанная (в отличие от диалога) на ответную реакцию другого лица (или лиц), обладающая определенной композиционной организованностью и смысловой завершенностью.
Классический пример, иллюстрирующий сказанное, — монолог Чацкого из комедии Грибоедова "Горе от ума".
Не образумлюсь... виноват,
И слушаю, не понимаю,
Как будто все еще мне объяснить хотят.
Растерян мыслями... чего-то ожидаю.
(С жаром)
Слепец! Я в ком искал награду всех трудов!
Спешил!.. летел! дрожал! вот счастье, думал, близко.
Пред кем я давеча так страстно и так низко
Был расточитель нежных слов!
А вы! о Боже мой! кого себе избрали?
Когда подумаю, кого вы предпочли!
Зачем меня надеждой завлекли?
Зачем мне прямо не сказали,
Что все прошедшее вы обратили в смех?!
Что память даже вам постыла
Тех чувств, в обоих нас движений сердца тех,
Которые во мне ни даль не охладила,
Ни развлечения, ни перемена мест.
Дышал, и ими жил, был занят беспрерывно!
Сказали бы, что вам внезапный мой приезд,
Мой вид, мои слова, поступки — все противно, —
Я с вами тотчас бы сношения пресек,
И перед тем, как навсегда расстаться,
Не стал бы очень добираться,
Кто этот вам любезный человек?..
(Насмешливо)
Вы помиритесь с ним, по размышленьи зрелом.
Себя крушить, и для чего!
Подумайте, всегда вы можете его
Беречь, и пеленать, и спосылать за делом.
Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей —
Высокий идеал московских всех мужей. —
Довольно!.. с вами я горжусь моим разрывом.
А вы, сударь отец, вы, страстные к чипам:
Желаю вам дремать в неведеньи счастливом,
Я сватаньем моим не угрожаю вам.
Другой найдется, благонравный,
Низкопоклонник и делец,
Достоинствами, наконец,
Он будущему тестю равный.
Так! отрезвился я сполна,
Мечтанья с глаз долой — и спала пелена;
Теперь не худо б было сряду
На дочь и на отца
И на любовника-глупца,
И на весь мир излить всю желчь и всю досаду.
С кем был! Куда меня закинула судьба!
Все гонят! все клянут! Мучителей толпа,
В любви предателей, в вражде неутомимых,
Рассказчиков неукротимых,
Нескладных умников, лукавых простаков,
Старух зловещих, стариков,
Дряхлеющих над выдумками, вздором.
Безумным вы меня прославили всем хором.
Вы правы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок! —
Карету мне, карету!
(Уезжает).
Этот пример показывает важную композиционно-эстетическую роль монологов в составе художественного произведения. В монологе героя не только передаются его собственные размышления, переживания, но и нередко в нем заключены важные, ключевые для произведения идеи.
По сравнению с диалогом как общей формой коллективного общения, монолог — это особая, по словам акад. В.В. Виноградова, "форма стилистического построения речи, тяготеющая к выходу за пределы социально-нивелированных форм семантики и синтагматики". Иначе говоря, монолог— продукт индивидуального творчества, он требует тщательной литературной отделки.
С точки зрения языка монолог характеризуется такими признаками, как наличие в нем обращений, местоимений и глаголов 2-го лица, например: А вы! о Боже мой! Кого себе избрали?; Довольно!.. с вами я горжусь моим разрывом; Подумайте, всегда вы можете его беречь, и пеленать, и спосылать за делом.
Речевые типы монологов выделяются в зависимости от присущих им функций: рассказ о событии, рассуждение, исповедь, самохарактеристика и др.
Так, для монолога повествовательного типа характерны фразы, в которых видо-временные формы глагольных сказуемых выражают последовательность действий, движение событий. Вот характерный отрывок из поэмы М.Ю. Лермонтова "Мцыри":
Однажды русский генерал
Из гор к Тифлису проезжал;
Ребенка пленного он вез.
Тот занемог. Не перенес
Трудов далекого пути.
Он был, казалось, лет шести;
Как серна гор, пуглив и дик
И слаб и гибок, как тростник.
Но в нем мучительный недуг
Развил тогда могучий дух
Его отцов. Без жалоб он
Томился — даже слабый стон
Из детских губ не вылетал,
Он знаком пищу отвергал
И тихо, гордо умирал.
Из жалости один монах
Больного призрел, и в стенах
Хранительных остался он,
Искусством дружеским спасен.
<...>
Для монолога-рассуждения типичны синтаксические построения, содержащие умозаключения, многочисленные вопросительные предложения, констатацию фактов, разнообразные конструкции, передающие логическую связь явлений: причинно-следственные, условные, уступительные, изъяснительные. В качестве примера можно привести знаменитый монолог Гамлета из одноименной трагедии В. Шекспира (пер. Мих. Лозинского).
Быть или не быть — таков вопрос;
Что благородней духом — покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась па море смут, сразить их
Противоборством? Умереть, уснуть —
И только; и сказать, что сном кончаешь
Тоску и тысячу природных мук,
Наследье плоти, — как такой развязки
Не жаждать? Умереть, уснуть. — Уснуть!
И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность;
Какие сны приснятся в смертном сне,
Когда мы сбросим этот бренный шум, —
Вот что сбивает нас, вот где причина
Того, что бедствия так долговечны;
Кто снес бы плети и глумленье века,
Гнет сильного, насмешку гордеца,
Боль презренной любви, судей медливость,
Заносчивость властей и оскорбленья,
Чинимые безропотной заслуге,
Когда б он сам мог дать себе расчет
Простым кинжалом? Кто бы плелся с ношей,
Чтоб охать и потеть под нудной жизнью,
Когда бы страх чего-то после смерти —
Безвестный край, откуда нет возврата
Земным скитальцам, — волю не смущал,
Внушая нам терпеть невзгоды наши
И не спешить к другим, от нас сокрытым?
Так трусами нас делает раздумье,
И так решимости природный цвет
Хиреет под налетом мысли бледным,
И начинанья, взнесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия. Но тише!
Офелия? — В твоих молитвах, нимфа,
Все, чем я грешен, помяни.
Монолог-исповедь объединяет, как правило, повествовательные формы речи с формами рассуждений. Яркий пример — монолог главного героя поэмы М.Ю. Лермонтова "Мцыри":
"Ты слушать исповедь мою
Сюда пришел, благодарю.
Все лучше перед кем-нибудь
Словами облегчить мне грудь;
Но людям я не делал зла,
И потому мои дела
Не много пользы вам узнать;
А душу можно ль рассказать?
Я мало жил, и жил в плену.
Таких две жизни за одну,
Но только полную тревог,
Я променял бы, если б мог.
Я знал одной лишь думы власть,
Одну — но пламенную страсть:
Она, как червь, во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.
Она мечты мои звала
От келий душных и молитв
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалы,
Где люди вольны, как орлы.
Я эту страсть во тьме ночной
Вскормил слезами и тоской;
Ее пред небом и землей
Я ныне громко признаю
И о прощенье не молю".
Элементы исповеди есть и в монологах Чацкого, Гамлета, чем и объясняется эмоциональность, взволнованность, приподнятость речи. Вообще следует сказать, что в художественном произведении редко строго соблюдается чистота "жанра". Обычно, выполняя многообразные функции, монолог совмещает в себе черты и повествования, и рассуждения, и исповеди, с преобладанием одной из них.
В монологах разных типов широко и свободно используются разговорная, экспрессивно окрашенная лексика, междометия, разговорные и разговорно-экспрессивные синтаксические построения, в том числе конструкции диалогической речи. В этом сказывается влияние диалогической речи на монологическую, а также отсутствие четких границ между монологом и диалогом. Вот характерный пример из книги актера М. Козакова "Третий звонок":
Есть во всем, что происходит сегодня, суетность. А суетиться перед лицом вечности не след. У нас в совке умели как-то быстро-быстро закопать кого-то, потом раскопать и опять закопать. Сменить могильный памятник, перехоронить, даже украсть кость на память. И такое было. Кажется, у Николая Васильевича Гоголя свистнули при перезахоронении. Забальзамировать фараона, построить мавзолей, выставить на публичное осмотрение, потом и другого туда же. Несколько лет, что они рядом лежали, в сравнении с вечностью — минуты. Глядишь – одного вынесли (как говорят в народе, "обратно покойника несут") под шумок, ночью, закопали быстро и — белый мраморный бюст у Кремлевской стены. Другой теперь без охраны долеживает, своей очереди дожидается, пока народ православный думает-гадает, как с ним обойтись. Но народу православному не до того, сначала надо убиенного царя куда-то пристроить. Куда, в принципе не ясно, но с костями бы ошибки не вышло. А фараоновы мощи куда? Так пускай пока под стеклом полежат. Так оно и привычнее нам, а там само как-нибудь решится. Усатый памятник снять — лысый пока сохранить.
Особая разновидность монолога — внутренний монолог, цель которого — выразить, имитировать процесс эмоционально-мыслительной деятельности человека, "поток сознания". Для такого монолога типичны прерывистость речи, незаконченные фразы, не связанные внешне друг с другом синтаксические построения. Монологи подобного типа могут воспроизводиться в строго литературных формах, но могут включать в себя и грамматически не оформленные элементы, чтобы показать работу не только сознания, но и подсознания. Таков, например, поток внутренней речи Анны Карениной перед самоубийством:
"Туда! — говорила она себе, глядя в тень вагона, на смешанный с углем песок, которым были засыпаны шпалы, — туда, на самую середину, и я накажу его и избавлюсь от всех и от себя".
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 80 | Нарушение авторских прав