Читайте также: |
|
Дом купца Попеняки стоял на ушах. Жутко выл из своей конуры пес, жалобно квохтали куры, скисло все молоко в кладовке, и подгорел обед. Из прислуги в доме осталась одна кухарка – все остальные сбежали в страхе. Неделю назад полоумная старуха‑кормилица впустила в дом неизвестного, благородного и прекрасного господина, приняв его за любовника покойной госпожи (коего батюшка нынешнего Попеняки сорок лет как тихонько утопил в нужнике). Господин сперва наградил старуху жадным поцелуем в обвисшую шейку, спустя двое суток явился снова – и очумевшие от ужаса слуги нашли поутру мертвым молоденького шалуна‑приказчика. А теперь наступила очередь Марыси, прелестной, как коробка конфет, полнокровной и розовой младшей дочки купца. Старшая дочка, тощая и желчная Эльжбета, очевидно, не привлекла бы даже вампира, а вот малышке можно было готовить гроб и осиновый кол заранее…И ведь ни один караван не возьмет девчонку, которая приглянулась кровососу, ни один дом не откроет двери. А пока белорясники из городской управы примут и зафиксируют жалобу, пока соберут свой «летучий отряд», пока запасутся снадобьями и заточат серебряные кинжалы, клятая тварь высосет половину семьи так же смачно, как сам Попеняка высасывал (морщась и отплевываясь тайком – но положение требует) склизких заграничных улиток на ежегодном банкете. Враз поседевший от переживаний купец ходил взад‑вперед по длинному коридору, уныло грыз семечки, спускался в подвал, любовался полными сундуками – деньги тлен, толку было всю жизнь копить. Каждый шорох, каждый скрип ставен, каждый стук в многострадальную, запертую на пять замков дверь заставлял несчастного отца вздрагивать…
Ночь сгустилась над черепичной высокой крышей купеческого жилища, крутанула громоздкий флюгер, шуганула мышей в кладовке, задула свечи в девичьих спальнях. Все затихло – даже звонкоголосые соловьи в саду замолчали, словно им запечатали клювы. Колыхаясь, как персик в желе, выплыла на небосклон сияющая луна, резкие полосы света и тени рассекли сумрак. Железный засов на окошке разогнулся словно бы сам собой.
– Меня пригласили войти в этот дом. – Глубокий, бархатистый голос спокойно, даже с ленцой выпускал на волю слова ритуала. – И я воспользуюсь своим правом. Откройся!
Кружевные занавески распахнулись от взмаха крыльев. Элегантный, безупречно одетый вампир неуловимым движением проник в девичью спальню и остановился подле кровати, целомудренно завешенной балдахином. Лунный луч сверкнул в крупном брильянте перстня, пробежался по запонкам, подсветил безупречные белоснежные клыки и набриолиненные усики кровососа. Бледный язык тронул алые губы в предвкушении редкого лакомства. Нет напитка вкусней, чем кровь девственницы, а прекрасная дочка купца наверняка еще не знала мужчины. Настоящего мужчины.
Алчущий вампир одним движением сдвинул балдахин к изголовью и замер, сраженный неземной, аппетитной прелестью. Золотые локоны девицы разметались по подушке, пышные перси круглились под ночной рубашкой тончайшего полотна, белая шейка выглядывала из выреза. Какое лакомство!
Девица открыла глаза:
– Наконец ты пришел! Мой прекрасный герой, я ждала тебя целую жизнь!
Приосанившийся было вампир изумленно раскрыл глаза. Он такого еще не видел.
– Ты? Меня?
– Да, тебя, мой таинственный, предназначенный мне судьбой. – Девица улыбнулась и потупилась.
Заинтригованный вампир присел на край кровати. Он слыхал о человеческих женщинах, мечтающих о неземной страсти, ласках крылатого аманта и прекрасной любви, завершающейся поцелуем в шейку.
– И зачем же, очаровательное дитя, судьба послала тебе меня? Впрочем, ты еще так невинна и даже не…
Девица заморгала пушистыми ресницами:
– Чтобы я спасла тебя, мой бесценный!
От разочарования вампир почувствовал себя еще голоднее. Размечтался, конечно. Начиталась проповедей, дурочка, сейчас обращать будет. Хорошо, хоть чеснока не наелась.
– И от чего же ты собралась спасать меня, крошка? Впрочем, это не важно – я голоден, и давно пора приступать. Посмотри, какие у дяди большие зубы!
Ничуть не испугавшись, девица села на постели и обнажила шейку:
– Целуй, любимый! Твои жуткие зубы сразу станут нормальными.
– Это как?!
– Ты отведаешь нашей крови и станешь человеком. И конечно же, женишься на мне – своей спасительнице! – Продолжая улыбаться, девица спустила рубашку с плеч.
У вампира пересохло во рту.
– А п‑п‑подробнее?
Сияющая девица устроилась на постели, скрестив ноги, как Шахерезада.
– Наша фамилия – Попеняки. От «попенять».
– И?.. – Вампир уже с трудом говорил, ему хотелось поскорее вонзить клыки в эту нежную плоть, отведать пьянящей крови.
– Как‑то ночью, сто двадцать шесть лет назад, в дом к нашей прапрапрабабушке Басе Пеняке, дочери почтенного продавца средств от всяческих кровососущих насекомых, явился некий прекрасный крылатый гость. Не сразу поняв свое счастье, прапрапрабабушка завизжала и обсыпала визитера особенным секретным порошком от блох и вшей. А пока гость катался по спаленке и чихал – читала ему морали, объясняя, как дурно пить кровь и вламываться в опочивальни к незнакомым девицам. Он все понял, полюбил бабушку, женился на ней, наплодил восемнадцать маленьких Попеняков, а когда деточки повзрослели, открыл секрет – что их кровь отныне стала волшебной. Она будет приманивать новых крылатых женихов девицам нашего рода и спасать их от пагубной тяги к нездоровому питанию. А чтобы кровь лучше подействовала, надлежит осыпать жениха тем самым порошком. – С этими словами девица добыла из выреза (где только помещался) пакетик с резким запахом чемерицы.
Вампир почувствовал, что аппетит у него почему‑то пропал. Зато появилось сосущее, неприятное чувство тревоги.
– Ты воистину благородна, милая девица. Я навещу тебя завтра утром, а нынче отлучусь, дабы приготовиться к нашей свадьбе.
– Ты такой душка! – Девица попробовала поцеловать гостя, тот отшатнулся и отступил ближе к окну. – И застенчивый! А каким красавчиком ты станешь, когда отвалятся эти глупые крылья, и щеки порозовеют, и зубы станут нормальными, и твои прелестные глазки тоже!
Вампир попятился. Девица продолжала:
– А какое богатое приданое выдаст нам батюшка Попеняка! Мы сыграем свадьбу на весь квартал, созовем всех соседей, обвенчаемся в церкви. А когда закончится медовый месяц, откроем съестную лавку, будем торговать пирогами и булочками, продавать редкостную настойку «Кровь юной девы» – в память о нашей встрече. Я нарожаю тебе восемнадцать маленьких розовых Попенячек, и все они будут звать тебя папой. Ты научишься спать в постели…
– В гробу я видел твою постель, дура! – огрызнулся вампир и вспрыгнул на подоконник.
Девица всплеснула руками, пакетик упал, порошок рассыпался, по комнате распространился резкий запах (точнее, вонь). Вампир чихнул и вывалился во двор.
– Эй, куда ты, любимый?! Будь человеком, пришел – женись! А поцелова‑а‑а‑ать?!!
Ответом девице стали неразборчивая брань на вампирском и быстро удаляющееся хлопанье крыльев.
…Убедившись, что от вампира и следа не осталось, девица аккуратно закрыла окно на щеколду и быстро переоделась. Скинула ночнушку с подшитым бюстом, натянула светло‑зеленую рубаху, темно‑зеленые брюки, высокие сапоги. Из‑под кровати достала походную куртку, рюкзачок и верный, окованный серебром меч. Маленький кинжальчик прятался в накладном бюсте, девица отцепила оружие и пристроила в ножны на поясе. Золотистые локоны полетели на кровать, коротко стриженные черные кудри шли молодой наемнице куда больше.
Захлопнув дверь девичьей спаленки, воительница широким шагом прошлась по коридору, спустилась по лестнице и оговоренным образом постучалась в подвал, где среди груды порезанного чеснока дрожали, сморкались и утирали слезы батюшка Попеняка, Марыся с Эльжбетой и верная кухарка.
– Пятьдесят золотых, хозяин. И гарантия – ни один вампир больше не войдет в этот дом!
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав