5 страница

– Больше не прикасайся ко мне, и я не трону тебя.

– Не волнуйся, – неистовая судорога завладела ее телом, и ей пришлось обхватить себя руками. Она хотела сделать ему больно, а ей даже понравилось. Серьезно, что с ней такое твориться? – Я и близко к тебе не подойду.

– Хорошо, – он помолчал, скользя взглядом по ее фигуре. Ища раны или нечто более эротичное? – Что те люди сделали с тобой?

Сейчас он говорил равнодушно, словно ответ ее не имел никакого значения.

Это безразличие раздражало ее. Она ненавидела его, так почему же хотела, чтоб он переживал за нее?

– Они…

Голова девушки внезапно пошла кругом. Тяжелый стон прорезал воздух. Даника поняла, что стонала она сама. Веки опустились, такие тяжелые, что она не могла более держать их открытыми. Она решила, что адреналин исчерпался, лишив ее сил.

Как давно она уже не ела? Стефано не кормил ее, только каждые пару часов давал пару глотков воды. И колол ее чем-то, от чего мозг ее туманился, и она возносилась в небеса перед тем, как свалиться в бушующий океан и разлететься осколками.

– Мы не можем слишком облегчать их задачу, – говорил Стефано. – Мы знаем, что демон Смерти пойдет по оставленному следу и не заподозрит, что мы ждем его. Нам пришлось приложить немало усилий, чтоб этот твой плен выглядел правдоподобно, и не хочу испортить все в последний миг. Потому никакой еды, свежей одежды. Мы можем усыпить тебя или избить. Что предпочтешь?

– Ни то, ни другое.

– Выбирай или я сделаю выбор за тебя. Не забывай, Даника, ты делаешь это ради своей семьи.

– Слишком большая цена за мою информированность, – обиженно усмехнулась она. – Давайте свое снотворное. Опять, очевидно.

– Даника, что эти люди сделали с тобой?

Настоящее столкнулась с прошлым, отрывая ее от этих сюрреалистических размышлений. Глупая девчонка. Рядом с Рейесом надо быть начеку.

Она открыла глаза. Поняла, что с трудом различает окружающую обстановку, а Рейес просто темное пятно перед ней. Его пальцы сжимали ее плечи и тянули вниз…бережно…нежно… Когда зрение прояснилось, она заметила, что его обычно резкие черты лица смягчились, светясь заботой.

– Не прикасаться, – пробормотала девушка. Восхитительное тепло опять окутало ее. Возможно, в этом виновата выпитая ею кровь демона. – Мы же договаривались.

– Шшш, – его дыхание скользнуло по ее щеке, такое теплое, как его прикосновение. – Отдохни. Поговорим потом.

– Отправляйся к чертям в ад.

Он прекрасно расслышал ее слова.

– Разве ранее мы не обсудили эту тему? Я уже там.

«Сопротивляйся. Борись с ним!»

Она попыталась, на самом деле, но темный туннель затягивал ее все глубже и глубже.

– Где моя…мама? Сестра? Бабушка?

– Уверен с ними все в порядке.

Пальцы погладили ее лоб, бровь, мягко закладывая пряди волос за уши.

– Я хочу… увидеть…их. Я не буду…спать. Ты не сможешь меня заставить. Хочу есть.

– Я накормлю тебя.

Легкое прикосновение…губ? Да, он коснулся губами уголка ее рта.

Она глубоко вдохнула, неожиданно утопая в аромате мужчины и пряностей и чувствуя себя невыразимо счастливой от этого.

– Ненавижу тебя, – проговорила она, желая на самом деле это ощущать.

– Знаю, – прошептал он ей на ухо, обжигая своим теплым дыханием. – Спи, ангел. Ты в безопасности. Я больше не позволю, чтобы что-то плохое случилось с тобой.

Она обмякла. Прохладный матрас прижался к ее спине. Пламя сверху, лед внизу. Не в силах более противиться, она провались в темноту туннеля. Забытье поглотило ее.

Она здесь, в его кровати. На его ложе.

Ожидание ее пробуждения было само по себе отличной тренировкой выдержки, и Рейес начинал побаиваться, что Даника не проснется никогда. Затем она на миг приоткрыла веки, открывая его взору свои яркие изумрудные глаза, и тут он получил настоящий урок самобичевания.

Демону Боли не понравилось, что Рейес на цыпочках покидал комнату. Еще, он желал еще укусов и царапин, и боли.

«Нет».

Демон рычал в его голове.

Рейес подошел к двери, бросив лишь один взгляд через плечо. Темные локоны Даники разметались по его подушке, ее лицо покоилось там, где обычно спал он. Мужчина исполнился гордостью от осознания этого. В эту минуту она могла вдыхать его запах, делая его частью себя.

Или же нет.

Даника спала беспокойно, глаза метались под веками, тело содрогалось, легкие стоны вырывались из груди. Снилось ли ей то, что с ней проделывали Ловцы? Что они с ней делали? Пытали, чтоб получить информацию? Насиловали?

Она не ответила, когда он спрашивал, вообще ничего не сказала. Он не давил на нее, однако заметил, как ускорилось пульсирование жилки на шее девушки, как она побледнела и паника отразилась в ее прекрасных глазах.

Сжимая кулаки, он спустился вниз по лестнице на кухню. Скоро. Он увидит ее снова, снова будет говорить с ней и узнает правду. Должен узнать. И, возможно, к тому времени он забудет ужас, отразившийся в ее взгляде, когда она поняла, что он наслаждался укусом.

Боги, тот укус. Его сердце еще не успокоилось от удовольствия после него. Он обнимал Данику, а ее маленькие острые зубки впивались в его шею. На один миг она страстно откликнулась: она хотела его, не могла удержаться и не тереться о его член. Затем он понял, что не его она хотела, но саму боль. Демон уже затмил ее разум и Рейес приказал девушке остановиться. Она отпрянула. Физическая агония, испытанная им в тот миг, была смой худшей за всю его жизнь – и самой лучшей.

Демон Боли жаждал продолжения.

Трясущимися руками Рейес открыл холодильник. Парис закупал продукты, потому Рейес никогда не знал, что сможет найти. Сегодня выбор пал на мясо и хлеб. Что ж, получится сэндвич.

– Где Аэрон? – раздался позади голос Люциена. – Я выполнил свою часть сделки. Пришел твой черед.

Рейес не обернулся.

– Я отведу тебя к нему. Утром.

– Нет. Ты сделаешь это сейчас.

Рейес вытащил упаковку с мясом индейки и ветчину, по очереди их рассмотрел и пожал плечами. Не зная, что бы предпочла Даника, он решил принести ей и того и другого.

– Даника слаба и голодна. Я позабочусь о ней и тогда буду весь в твоем распоряжении.

Обычно такой спокойный Люциен издал низкий рык.

– Каждая проведенная им в заточении минута наверняка кажется ему невыносимой. Наши демоны не в силах терпеть плен своих хозяев, и тебе это известно. Скорее всего, Гнев вопит об освобождении.

– Надо ли мне вновь напоминать тебе, что он умолял об этом? И, как я понимаю, едва Аэрон окажется здесь, его придется…заточить? Какая разница если тюрьма находиться в другом месте? Кроме того, он не желает находиться рядом с нами.

Рейес бросил упаковки на стол и взял буханку хлеба. Пшеничный.

Любит она хлеб или батон? После минутного раздумья он решил использовать оба. На всякий случай. Распаковав батон, он принялся его нарезать.

– Я прошу всего лишь одну ночь.

– А если он умирает? Да, мы бессмертные, но при стечении неблагоприятных обстоятельств можем отдать концы, как любая живая душа. И это ты прекрасно знаешь.

– Он не умирает.

– Откуда ты знаешь? – настаивал Люциен.

– Неким образом я каждую минуту чувствую, как внутри меня пылает его отчаяние. Оно усиливается к каждой секундой, и я уверен, что он полностью во власти Гнева, – Рейес вдохнул, задержал воздух внутри, затем медленно выдохнул, подавляя внезапный приступ ярости. – Еще пару часов. Это все, что я прошу. Ради меня, ради Даники. Ради него.

Повисла напряженная пауза. Он положил два куска мяса на ломти хлеба и сложил их вместе.

– Хорошо, – согласился Люциен. – Несколько часов.

Он ушел, громко стуча каблуками.

Рейес изучающе осмотрел сэндвичи.

– Маловато, – пробормотал он. Смертным необходимо разнообразие. Ведь именно это говорит Парис о своих любовницах? Нахмурившись, Рейес снова порылся в холодильнике. Взгляд воина упал на упаковку пурпурных виноградин. Да, отлично. В прошлое свое пребывание здесь Даника за считанные минуты расправлялась с гроздями винограда.

Он перемыл все содержимое пакета и разложил виноград вокруг сэндвичей.

Что бы она захотела выпить? Воин направился вновь к холодильнику. Нашел там бутылку вина, графин с водой и упаковку апельсинового сока. Он точно знал, что Данике вино нельзя давать. Оно было приправлено небесной амброзией и однажды едва не погубило женщину Мэддокса Эшлин.

Рейес отставил охлажденную бутылку в сторону и наполнил высокий стакан соком.

– Проклятье, парень. Ты хочешь накормить армию?

Рейес бросил быстрый взгляд через плечо. Сабин прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. Он был таким же современным модником, как и Парис, на груди его футболки красовались Пираты Карибского моря, однако ему не хватало Парисовой утонченности.

– Она голодна.

– Да я уж догадался. Но при ее комплекции она вряд ли сможет слопать все это. Кроме того, она только что провела три дня у Ловцов. Ты должен помучить ее голодом, расспросить о деталях, и только получив ответы, накормить ее.

Протягивая руку, чтоб завладеть одним из сэндвичей, Сабин подался вперед.

Рейес схватил запястье друга и сжал.

– Сделай себе сам или останешься без руки. И она не сотрудничает с Ловцами.

Сабин изогнул бровь, изображая любопытство.

– Откуда ты знаешь?

У него не было ответа, но он не позволит кому-либо причинить вред Данике.

– Просто держись подальше от нее, – сказал он. – И оставь еду в покое.

– С каких пор ты стал так щедр? – поинтересовался Гидеон, внезапно оказавшийся с другой стороны. Он завладел сэндвичем прежде, чем Рейес сумел помешать.

«Щедрый» равноценно «жадный» в поставленном с ног на голову мирке Гидеона.

– Отвали, – прорычал Рейес.

Оба воина захохотали.

– Ага. Как скажешь, – бросил Сабин, и схватил сэндвич свободной рукой.

Рейес стиснул зубы.

«Я не подниму оружие против своих друзей. Я не подниму чертово оружие против своих друзей».

– Ох, чудненько! Еда, – в комнату вошла Анья бок обок с Эшлин, которую держала за руку. – Я не ошиблась, решив, что слышу сладкий аромат кулинарного гения.

Перед глазами Рейеса появился красный туман, и он схватил тарелку и стакан прежде, чем женщины смогли хоть что-то отобрать.

– Это для Даники, – резко сказал он.

– Но я на самом деле люблю индейку, – поджала губки Анья. Она была высока для женщины, но даже на четырехдюймовых каблуках доходила лишь до Рейесового подбородка. – Кроме того когда я готовлю сэндвичи сама, у меня никогда не получается так же вкусно, как и у тебя. Есть нечто особенно вкусное в еде, приготовленной руками мужчины.

– Это не моя забота, – он попытался обойти ее, но девушка вновь оказалась перед ним, упирая кулаки в бока. Воин вздохнул, зная, что она подставит ему подножку, если он вознамерится пройти мимо. – Люциен приготовит что-нибудь для тебя.

– Он собирает души, – вновь недовольно нахмурилась Анья.

– Тогда Парис.

– Он в городе в постели очередной дурехи, нимфоман эдакий.

– Поголодай, – без сочувствия в тоне ответил Рейес.

– Я приготовлю, – предложила Эшлин, поглаживая свой слегка округлившийся животик. Ее беременность начинала проявляться. – И пока я буду этим заниматься, хочу услышать все про Даннику.

Рейес не был уверен в своем отношении к появлению малыша. Будет ли тот демоном? Человеком? Он не мог решить, что будет хуже. Непрерывные внутренние терзания или смертность?

– Она в порядке. Больше сказать нечего.

– Приготовь что-нибудь и для меня, – попросил Эшлин Сабин. – Я голоден на девяносто семь процентов. Тот сэндвич, что я стащил, помог самую малость.

– Я сыт по самое горло, – сказал Гидеон, а это означало, что он на грани голодной смерти. Он отряхнул руки, чтоб избавиться от крошек.

– Мальчики, как вам не стыдно заставлять беременную женщину делать все за вас, – хмыкнула Анья.

– Эй! – Сабин ткнул пальцев в сторону прекрасной богини. – Ты же позволяешь беременной женщине готовить сэндвич тебе. Так в чем же разница?

– Беременна она или нет, а я позволю ей сделать сэндвич и мне тоже.

При звуках этого хриплого голоса все замерли. Обернулись. Дружно вздохнули. После чего так же дружно воскликнули:

– Торин!

Улыбаясь и раскрыв объятья, Эшлин шагнула к выздоравливающему воину. Анья вцепилась ей в плечо и дернула девушку обратно.

– Он – демон Болезни, сладчайшая, – произнесла богиня. – Если прикоснешься, то заболеешь, забыла уже?

– Ой, да, – улыбнулась Эшлин. – Рада, что тебе лучше.

Торин улыбнулся в ответ, хотя на лице его были заметны следы грусти и тоски.

– Я тоже.

Он выглядел точно так, как помнил Рейес… до того, как Ловцы перерезали ему горло от уха до уха. Светлые волосы, черные брови и яркие зеленые глаза. Совершенная мужская красота и беспредельный ужас. Он носил черные перчатки, которые закрывали его руки от кончиков пальцев до подмышек, поскольку он не мог прикоснуться к другому живому существу, не заразив того болезнью. Даже к бессмертному. Сами воины бы не заболели, но разнесли бы заразу среди людей.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил у него Рейес.

– Мне лучше, – взгляд зеленых глаз опустился к тарелке в руках Рейеса. – И я голоден.

– Прочь, – ответил Рейес. – Я рад, что тебе лучше, но поделиться мне уже нечем.

Улыбка Торина утратила оттенок грусти.

– Мне почти захотелось вновь оказаться прикованным к кровати. Тогда тебе пришлось бы с улыбкой подносить мне еду. Или знаешь что? – проговорил он, направляясь к Анье. – Твой друг взбирается по горе. Он без устали кричит, что желает перекинуть тебя через колено и отшлепать, потому я решил не убивать его, как приказывал Люциен. На правом бедре парня красуется кинжал, и другого оружия я не заметил. Он будет у входной двери в любую…

Тук. Тук.

Ухмыльнувшись, Анья захлопала в ладоши.

– Уильям здесь!

– Что ему понадобилось? – поинтересовался Рейес. – Люциен же сказал, чтоб он не возвращался сюда под страхом смерти, а ты ненавидишь его.

– Ненавижу? Да я обожаю его! Даже сделала так, чтоб он вернулся, держа в плену его любимую книгу. И, к твоему сведению, Люциен просто дразнил его угрозой смерти. Сейчас они ЛДН, клянусь.

Она вылетела из комнаты, счастливо хлопая в ладоши.

– Уильям! – через миг услышали находящиеся на кухне.

– Где моя книга, женщина?

– Где мои объятия, ты, огромный медвежонок?

– Это тот самый Уильям, который доводил Люциена до безумия, пока Анья оправлялась от потери ключа? – спросила Эшлин в то время как в к ней подошел Мэддокс и заключил в свои объятия. – И что за книга?

– Тот самый, – подтвердил Мэддокс, уткнувшись лицом в ее щеку. – Про книгу я не знаю. Этот Уильям не показался мне интеллектуалом. А что такое ЛДН?

– Лучшие друзья навеки.

Мэддокс нахмурился.

– Я не заметил, чтоб эти двое стали друзьями хоть на минуту. Кому-то придется посадить его под замок до возвращения Люциена.

Эшлин таяла в руках своего мужчины.

– Кажется, Анье он нравится. Предлагаю оставить его в покое. Чем больше компания, тем веселее, ведь правда?

Рейес закатил глаза. Казалось, что в крепости каждый день решили устраивать вечеринки.

Пока Эшлин с мужчинами горячо обсуждали, кто и что будет готовить и что им делать с загадочным Уильямом, Рейес наконец-то смог сбежать, бережно удерживая тарелку и стакан.

«Ненавижу тебя», – так сказала Даника.

«Я знаю», – ответил он ей и говорил честно. Некогда он держал ее и ее близких в плену. Он помог Ловцам обратить на нее внимание. У нее были все причины презирать его. Но сейчас ему хотелось сделать для нее нечто хорошее. Нечто, о чем она бы могла с улыбкой вспоминать по прошествии времени. Даже если это была простая еда.

Он поднимался по лестнице, стараясь не пролить ни капли. Скорее всего, она еще спит. Ему не нравилась мысль будить ее, но так будет лучше. Его беспокоила ее бледность и залегшие под глазами синяки. Ей нужно подкрепиться.

Пока она здесь, он будет хорошо о ней заботиться. Она ни в чем не будет нуждаться.

Он проскользнул в комнату, но резко остановился, достигнув края кровати. Во рту пересохло, а красная мгла вновь затмила глаза. Черные простыни были смяты. Постель пуста.

Даника пропала.

Глава 6

Аэрон скрутился на полу своей подземной темницы, ощущая, как ярость струится по венам. Ярость, причиной которой является он сам, боги, его демон. Рейес.

"Он должен был убить меня. Сейчас уже слишком поздно. Я хочу жить. Хочу испробовать на вкус смерть тех женщин"

Тьма поглотит его полностью, но он уже давно сдался на милость своего демона. Глаза воина ярко светились красным, отбрасывая багряные лучи в направлении его взгляда. Грязь и камни окружали его. Он был так глубоко погребен под землей, что мог слышать вопли проклятых, ощущать запах серы и гниющей плоти, доносящийся из-за Врат Ада. Он-то думал, что только Люциен имел доступ к загробному миру, но, очевидно, Рейес тоже знал дорогу сюда.

Гнев, его демонический спутник, с пеной у рта бился в голове Аэрона, отчаянно стремясь покинуть это ненавистное местечко. Желал действовать.

"Слишком близко к дому", – кричал демон. – "Я не хочу обратно"

– Нет, ты не вернешься обратно.

Аэрону не выжить без своего демона: они были единым целым, две неотделимые половинки, которые не выживут друг без друга. Теперь Аэрон не был готов умереть. Жажда собственной кончины определенно была минутным помешательством. Теперь он знал это. Он не может позволить, чтоб его убили, пока кровь тех четырех женщин не запятнает его ладони, покроет руки и заполнит рот.

Мэллори, Тинка, Джинджер и Даника.

Он улыбнулся, практически уже смакуя их смерти. Верховный титан Крон приказал ему перерезать им глотки и убедиться, что сердца их перестанут биться, а в легких не останется воздуха. Поначалу Аэрон полагал, что сможет противиться – невинны, ведь они же ни в чем не повинны – но он не мог быть уверен в их невиновности на все сто. Позволять им жить казалось отвратительным.

"Вскоре", – пообещал он себе, дрожа от предвкушения.

Он недавно убил. Знал это, чувствовал нутром, но память его туманилась. В голове вертелся образ распростертой на холодной земле пожилой женщины с засохшей кровью на висках. В глазах ее стояли слезы, а на правой руке виднелись порезы.

– Не делай мне больно, – умоляла она. – Пожалуйста, не делай мне больно.

В одной руке Аэрон сжимал кинжал. Другая рука воина превратилась в настоящую когтистую лапу, острую и смертоносную. Он подался вперед…

А затем, как и всегда, свет мерк перед его глазами. Что случилось после этого? Что он натворил? Он не был уверен. Наверняка воин знал лишь то, что не бросил бы работу на полпути. Не оставил бы жертву в живых.

"Хочу выбраться. Хочу на свободу! Хочу расправить крылья и лететь"

– Знаю, – Аэрон дернулся в цепях. Цепи звякнули и порезали его уже и так покрытые струпьями запястья, но не поддались. Он грозно оскалил зубы.

Чертов Рейес. Чертов демон Боли.

Аэрон не мог вспомнить, как Рейес победил и доставил его сюда. Мучительное "прости меня" все еще звучало в Аэроновых ушах.

Эти же слова Аэрон бормотал, стоя на окраине Будапешта, наблюдая за смертными, восхищаясь тем, как они проживают жизни, не беспокоясь о своей слабости и неизбежной смерти. Причем некоторые из них умрут от его руки.

Временами Аэроном овладевала требующая крови ярость, демон Гнева судил и казнил тех, кто заслуживал его изысканной кары. Насильников, растлителей. Убийц.

"Таких, как я"

Однако некоторые не заслуживали того, что он с ними сделал. Как те женщины.

Он нахмурился. Мысль не вязалась с царящим в его голове хаосом, так он мог думать до того, как боги озадачили его смертью женщин Форд.

Внезапно с дальней стены пещеры осыпался камень и оторвал его от раздумий. Внимание Аэрона метнулось к нему, глаза воина превратились в щелочки. Там появилась узкая дыра, сквозь которую виделась пара мерцающих красных глаз – демонические глаза, как и у Аэрона.

Воин предостерегающе зарычал. Он был скован и безоружен, но не беспомощен. У него имелись зубы. Если потребуется он загрызет врага.

Посыпались новые камни – дыра расширялась. Затем лысая, в чешуе голова протиснулась внутрь. Мерцающие красные глаза посмотрели направо и налево перед тем, как остановиться на Аэроне. Острые, лоснящиеся клыки показались в дьявольской усмешке.

– Я унюхххал тебя, братишка, – создание шепелявило, а его раздвоенный язычок то и дело высовывался наружу. Голос звучал скорее счастливо, чем угрожающе.

– Я тебе не братишка.

Тонкие губы недовольно поджались.

– Но ты же Гнев.

Когти Аэрона удлинились.

– Да, это я.

"Ты знаешь его?" – спросил он у своего демона.

"Нет"

Камень осыпался вновь, когда появились чешуйчатые плечи, за которыми последовало короткое тельце.

– Подойди ближе и умрешь.

– Нет, не умру. Моя не умирает.

Создание оперлось на копыта и встало. Оно было таким маленьким, что достало бы Аэрону лишь до пупка. Это крошечное тельце содрогнулось, стряхивая пыль с зеленой чешуи.

– Почему ты так уверен?

– Мы друзззья.

– Нет у меня друзей. Кто ты? Что ты здесь делаешь?

– Хозззяин называл меня Легион до того, как назвал Глупппым Идиотом, – оно подошло на шаг ближе, лучась легкомыслием. Улыбаясь, вновь демонстрируя клыки. – Хочешь сыграть?

Легион. Интересно.

– Один из тысячи кого?

– Миньоноввв.

Новый шаг.

"Прислужники ада", – с отвращением сообщил Гнев. Бесполезный, безвольный, ничего не стоящий. – "Съешь его"

Аэрон подтянул колени к груди, готовясь атаковать.

– Остановись.

И зачем он это сказал? Он же хотел, чтобы существо приблизилось. Хотел им попировать.

Оно повиновалось, снова надув губки.

– Но мы теперь друзззья. Друзззья иногда ссстоят горой друг ззза друга. Я видел такккое.

Аэрон не озаботился тем, чтоб опять указать существу, что они не друзья.

– Зачем ты здесь, Легион?

Сначала вопросы, потом ужин.

Предвкушение отразилось в этих багряных глазах.

– Моя хочет поиграть. Ты поиграешь со мной? Пожалуйссста, пожалуйссста, пожалуйссста.

– Во что? – слюна потекла из уголка Аэронова рта, и он слизнул ее. Чем больше он думал о том, чтобы съесть своего врага, тем больше ему нравилась эта идея. Цепи давали ему некоторый радиус движений, чтоб он мог поймать противника, сам оставшись невредимым. Демон сделает решающий бросок. Однако с ним придется быть полюбезней. И все это благодаря кому? Чертову Рейесу.

– В какую игру?

– Поймай демона! Хозззяин перестал играть со мной. Выбросил меня из дому, – оно опустило глаза и пнуло гальку копытом. – Моя сделала плохую, плохую вещь и больше не может играть с ним.

– Что именно? – спросил он прежде, чем понял это.

Появились клыки, пожевали нижнюю губу.

– Съел руку Хозззяина. Хочешь сыграть?

И, возможно, потерять руку? Обдумав это, воин пожал плечами.

– Сыграем.

Обмен равноценен.

– Отлично! – лапы восторженно захлопали, однако демон остался на месте. – Можем мы сменить правило?

Еще и правила имеются?

– Какое?

– Победитель никогда не сссможет побить меня камнями.

– Согласен, – Аэрон просто вонзит в него зубы.

Мрачно смеясь, Легион подпрыгнул в воздух. Он заметался от одной стены пещеры до другой, превратившись в простое пятно перед глазами Аэрона. Дважды демон просвистел мимо воина, счастливо кудахча, и Аэрон дважды тянулся к нему, чувствуя, как еще глубже впиваются его цепи. Создание не давалось в руки.

Аэрон замер и обдумал возможности. У него была ограничена свобода движений, а Легион двигался слишком быстро, чтобы за ним уследить. Ему лучше выждать, как плетущему паутину пауку, и воспользоваться другими чувствами.

Решившись, он прикрыл веки, приветствуя кромешную тьму. Положил руки на согнутые колени, надеясь, что со стороны кажется абсолютно спокойным.

Насмешливый хохот Легиона звучал в его ушах…ближе….ближе… Кончики пальцев оцарапали его лоб, но Аэрон не шелохнулся.

– Поймай меня, поймай меня, если сможешь.

Камни посыпались с дальней стены за секунду до того, как смех стал громче и подул наполненный дымом ветерок. В любой миг…жди…жди этого… Нечто горячее коснулось его руки, и Аэрон резко сжал пальцы.

Вздох, писк. Легион противился его хватке, прекращая смеяться.

– Я победил.

Зубы Аэрона заострились и он наклонил голову. Соприкосновение. Кислотоподобная кровь наполнила его рот, обжигая и оставляя язвы.

– Ой!

Кашляя и отплевываясь, Аэрон отпустил демон. Глаза воина распахнулись, но быстро превратились в узкие щелочки.

"Почему ты не сказал мне, что он ядовит?" – гаркнул он на демона Гнева.

"Не знал" – обиженно ответил тот.

– Ты укусил меня, – в голосе создания звучало обвинение. Обвинение и боль. Слезы наполнили его красные глаза.

– У тебя желчный вкус, ты отвратительный червь.

– Но… но… ты пустил мне кровь, – Легион потер шею, сквозь покрытые чешуей пальцы просачивалась черная кровь. – Ты же обещщщал не делать этого.

– Я пообещал не бить тебя, – неужели на извращенном языке демона эти слова… имели схожее звучание? Наверняка так и есть. Удивление затмило постоянную злобу и жажду смерти. – Я…

– Что? Ты уже сожалеешь о сделанном?

– Я думал, что так играют в эту игру.

– Ты думал неправильно, – Легион потянул носом и отвернулся. Он – Аэрон понял, что более не называет его про себя «создание» – прошагал в угол и, надувшись, уткнулся лицом в камни.

Боги милостивые. Я как я попал в такую нелепую ситуацию?

"Миньоны, ну прям как дети малые", – прорычал демон Гнева, как будто сам он очень отличался от них.

– Я не знал правил, – сказал Аэрон, удивляясь тому, что в данный момент он размышлял гораздо адекватней, чем в последние месяцы, и не мог понять причины.

Легион глянул через плечо. Чешуйки его поблескивали, как рубины, в красном свечении демонических радужек Аэроновых глаз. Разве ранее его чешуя не была зеленой?

– Если мы хотим быть друзззьями, ты должен пообещщщать, что большшше не укусссишь меня. И не обидишшшь.

Друзья?

– Легион, я не хотел обидеть тебя, но…

– Видишшшь! – снова улыбаясь, маленький демон обернулся и захлопал в ладоши. – Ты больше не хочешшшь обижжжать меня. Мы ужжже друзья. Что жжже нам делать, что жжже нам делать? Хочччешь поиграть в другую игру?

Склонив голову на бок, Аэрон задумчиво осмотрел своего нового… друга.

– Я знаю, в какую игру мы можем сыграть.

– О, в какую? Какую? – хлопающие ладоши задвигались еще неистовей. – Моя хочет играть. Что ззза игра? Моя на этот раззз выиграет, я точччно знаю!

– Она называется "сломай оковы"

Парис, развалившись, лежал рядом со смертной женщиной на кровати гостиничного номера. Он был в этой комнате множество раз. Огромный матрас, белые стены, украшенные классическими картинами. Черный стол, золоченая лампа. Номер четырнадцатый в отеле Зара. Но каждый раз он приводил сюда новую женщину.

Он не знал имени своей партнерши, да и не хотел его узнавать. Она была туристкой, и он больше никогда ее не увидит.

Он больше никогда не встречался со своими подружками по постели.

Обычно он уходил сразу же после секса. Промедление вызывало чувства, а поскольку он не мог переспать с женщиной дважды, чувства стали бы помехой.

Однако сегодня он остался. Сейчас женщина сладко посапывала у него под боком. Его же разум не знал покоя, тело было напряжено, но он не желал идти домой. У Мэддокса есть Эшлин, у Люциена Анья, а теперь Рейес заполучил Данику. Когда он видел их вместе, то тут же вспоминал женщину, которую он желал – женщину, которую он убил.

Сиена.

Восхитительно некрасивая Сиена с ее веснушками, толстыми стеклами очков и темными завитками волос. Худая, слишком худая, с едва заметной грудью. И все же она поймала его на крючок с самого начала. Он желал ее, очаровывал ее изо всех сил и соблазнял. А она так быстро предала его. Планировала предать его с самого начала.

Она состояла в рядах Ловцов, его злейших врагов, и воспользовалась его страстью, чтоб отвлечь и отравить, а затем сдать на милость своих товарищей. Затем они посади его под замок, заковали в цепи. Изучали его. Он едва не умер, и тогда им пришлось бросить Сиену в логово льва, так сказать, чтоб сохранить ему жизнь.

Демон Разврата не мог жить без секса. Чем дольше Парис хранил целомудрие, тем слабее он становился. Ловцы не хотели его смерти. Ведь как тогда они смогли бы изучать его способности? И как с его помощью смогли бы заманить других Повелителей на свою территорию? Более того, убив его, они бы выпустили на свободу его демона, дикого и жаждущего крови, сошедшего с ума без своего носителя.

Ловцам это было ни к чему. О да, они хотели отделить демонов от их хозяев, но не ранее, чем найдут ларец Пандоры. Пока же никто ни на йоту не приблизился к находке. Даже Повелители.

Дата добавления: 2015-12-01