Брачный возраст 2 страница

Даже одно и то же, по сути, обстоятельство - беременность несовершеннолетней - может иметь различное закрепление в региональном законодательстве. Так, сроки беременности вообще не оговариваются либо установлены сроки беременности продолжительностью: в одних случаях 12, в других - 22 недели. Рождение совместного ребенка как обстоятельство для снижения брачного возраста названо законами таких субъектов, как Белгородская область, Владимирская область, Вологодская область, Кабардино-Балкарская Республика, Магаданская область, Мурманская область, Нижегородская область, Новгородская область, Орловская область, Самарская область, Тверская область, Тульская область, Тюменская область, Ханты-Мансийский автономный округ. При этом в основном нет оговорки о том, совместный ли это ребенок и находится ли он при несовершеннолетней матери. Анализ регионального законодательства о круге особых обстоятельств для снижения брачного возраста позволяет заключить, что единственно допустимыми основаниями следует признавать, на наш взгляд, рождение совместного ребенка у несовершеннолетних родителей (несовершеннолетнего родителя) и фактическое нахождение его при несовершеннолетней матери, а также беременность несовершеннолетней независимо от срока. Такие обстоятельства, как призыв жениха на срочную военную службу, угроза жизни несовершеннолетнего, нельзя, на наш взгляд, отнести к особым обстоятельствам брака.

В этой связи хотелось бы затронуть еще одну проблему о соотношении норм семейного (брачный возраст) и уголовного законодательства (возраст, с которого установлена уголовная ответственность за половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста). Коллизия заключается в следующем: по семейному законодательству общефедеральный брачный возраст может быть снижен до шестнадцати лет (по региональному законодательству такой возраст может быть и ниже). По уголовному законодательству возраст, с которого установлена ответственность за половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста, установлен с восемнадцати лет. Несовершеннолетний с шестнадцати лет имеет право признавать свое отцовство. Получается, что вести сексуальную жизнь в браке несовершеннолетние могут, а отвечать за совершение полового сношения с другим несовершеннолетним лицом не могут. Итак, по ст. 134 УК РФ лицо, достигшее возраста восемнадцати лет, может быть привлечено к уголовной ответственности за действия сексуального характера с лицом, не достигшим возраста шестнадцати лет. В примечании к ст.134 УК РФ указывается, что лицо, впервые совершившее преступление (половое сношение с лицом, не достигшим шестнадцати лет), освобождается судом от наказания, если будет установлено, что это лицо и совершенное им преступление перестали быть общественно опасными в связи со вступлением в брак с потерпевшим. Если же законодательством субъекта РФ допускается снижение брачного возраста ниже шестнадцати лет, при этом основанием для снижения являются обстоятельства – беременность несовершеннолетней или рождение ею ребенка, то даже в случае вступления с нею в брак лицо не освобождается от наказания за совершение полового сношения с этой несовершеннолетней. Такая позиция законодателя не совсем логична[257].

Как уже отмечалось выше, федеральное законодательство не содержит согласие родителей, усыновителей и попечителей несовершеннолетнего в качестве необходимого условия при решении вопроса о снижения брачного возраста. Что же касается вопроса о снижении брачного возраста несовершеннолетнему по региональному законодательству ниже общефедерального в большинстве случаев предусматривается получение согласия законных представителей.

По нашему мнению, правильной является точка зрения О.Г. Куриленко и М.В. Антокольской об установлении на федеральном уровне правила о 14-летнем брачном возрасте с учетом особых обстоятельств. Это целесообразно, так как правом понижения брачного возраста, кроме регионов с традициями ранних браков, воспользовались без какой-либо определенной логики и многие другие регионы, не имеющие таких сложившихся традиций. Так, М.В. Антокольская отмечает: «В регионах, где традицией поощряется вступление в брак в раннем возрасте, возможно принятие законов, чрезвычайно упрощающих процедуру снижения брачного возраста, что может привести к массовому нарушению прав несовершеннолетни. Однако при отсутствии такой возможности браки с несовершеннолетними будут совершаться в соответствии с местными обычаями, что приведет к еще меньшей правовой защищенности. Другая опасность заключается в том, что в ряде субъектов РФ такие законы могут вообще не приниматься, что не дает возможности заключить брак даже при наличии особых обстоятельств»[258].

В противовес данной точке зрения можно утверждать, что закрепление столь раннего брачного возраста на законодательном уровне, не способствует укреплению брака как института, поскольку в столь раннем возрасте лица не обладают достаточно зрелой психикой, позволяющей правильно оценивать свое поведение и тот груз ответственности, который возлагает состояние в браке на людей. Ведь ни для кого не секрет, что единственным "уважительными причинами" для ранних браков является беременность невесты или рождение ею ребенка. Более того, средний возраст первого брака, как и первого рождения ребенка, служит одним из показателей социального, экономического и культурного состояния того или иного народа. Повышение возраста на вступление в брак по мере социального прогресса характерно для развитых стран, где повышается благосостояние общества, растут жизненный уровень и продолжительность жизни отдельных граждан.

Дети, рожденные в раннем браке, недостаточно жизнеспособны, выживаемость среди них невысокая. Причем фактически уже отмечается заметное повышение среднего возраста вступления в брак, снижается доля заключения брака мужчин и женщин младше 24 лет. Социологи объясняют такую ситуацию продлением сроков обучения для получения будущей профессии и существенным увеличением удельного веса городских жителей, которые вступают в брак, как правило, позже, чем сельские.

Однако в подтверждение точки зрения О.Г. Куриленко и М.В. Антокольской стоит отметить и тот немаловажный факт, что существует опасность того, что если на федеральном или региональном уровне данное уточнение в законе о минимальном брачном возрасте не будет принято, то будет отсутствовать возможность вступления в брак лицам, даже при наличии особых обстоятельств[259]. Поэтому мы все таки считаем, что целесообразно установить на федеральном уровне правило о 14-летнем брачном возрасте (с учетом особых обстоятельств), а также конкретизировать данный перечень и сделать его закрытым. Это в наибольшей степени будет соответствовать интересам и правовой защите несовершеннолетних лиц, желающих вступить в брак.

Следует отметить и другую точку зрения. По мнению И.В. Афанасьева и Ш.Х. Заман, самым приемлемым возрастом для вступления в брак является достижение лицом 21 года, поскольку «именно к этому времени человек в основном успевает овладеть какой-либо профессией либо получить среднее, средне-специальное или высшее образование, приобрести опыт практической работы, создать определенные материальные накопления и нравственный задел, и соответственно быть вполне адаптированным к самостоятельной жизни в обществе[260].

Вцелом нарушение условия о брачном возрасте влечет недействительность брака. Порядок признания брака недействительным - судебный. Если брак заключен с лицом, не достигшим брачного возраста, при отсутствии разрешения на заключение брака до достижения лицом брачного возраста, требовать признания брака недействительным может сам несовершеннолетний супруг, его родители (лица, их заменяющие), орган опеки и попечительства или прокурор. После достижения несовершеннолетним супругом возраста 18 лет требовать признания брака недействительным вправе только этот супруг (п. 1 ст. 28 СК РФ).

Все вышеизложенное в настоящем параграфе, освященному брачному возрасту, как одному из главных условий заключения брака, позволяет сделать ряд выводов.

1) Брачное совершеннолетие является одним из важнейших вопросов семейного права. Исторически оно определялось по-разному, и в праве современных государств не существует не только единого брачного возраста, но и отсутствует единый подход к его установлению. Государства руководствуются при этом многими факторами: экономическим, интеллектуальным, физиологическим, национально-культурным, религиозным, историческим, правовых обычаев и традиций и др. Однако при этом для большинства стран брачный возраст составляет все-таки 18 лет.

При наличии уважительных причин органы местного самоуправления вправе разрешить вступить в брак лицам, достигшим возраста 16 лет с разрешения органа местного самоуправления по месту жительства этих несовершеннолетних лиц.

2) Обстоятельство, свидетельствующее о том, что перечень обстоятельств для снижения органами местного самоуправления брачного возраста не является, на наш взгляд, исчерпывающим. Открытость данного перечня, по нашему мнению, неоправданно расширяет их возможности в этом отношении. Перечень оснований снижения брачного возраста должен быть исчерпывающим и ограничиваться особыми обстоятельствами. Анализ регионального законодательства о круге особых обстоятельств для снижения брачного возраста позволяет заключить, что единственно допустимыми основаниями следует признавать рождение совместного ребенка у несовершеннолетних родителей (несовершеннолетнего родителя) и фактическое нахождение его при несовершеннолетней матери, а также беременность несовершеннолетней независимо от срока. Такие обстоятельства, как призыв жениха на срочную военную службу, угроза жизни несовершеннолетнего, нельзя отнести к особым обстоятельствам брака.

3) На наш взгляд, абз. 2 п. 2 ст. 13 СК РФ следует дополнить предложением: брачный возраст не может быть установлен ниже возраста четырнадцати лет.

4) По нашему мнению, правильной является точка зрения О.Г. Куриленко и М.В. Антокольской об установлении на федеральном уровне правила о 14-летнем брачном возрасте (с учетом особых обстоятельств). При этом мнение родителей (лиц, их заменяющих), на наш взгляд, не должно учитываться. На наш взгляд, это целесообразно, так как правом понижения брачного возраста, кроме регионов с традициями ранних браков, воспользовались без какой-либо определенной логики и многие другие регионы, не имеющие таких сложившихся традиций. В подтверждение точки зрения О.Г. Куриленко и М.В. Антокольской также стоит отметить и тот факт, что существует опасность того, что если в регионе закон о минимальном брачном возрасте не будет принят, будет отсутствовать возможность вступления в брак лицам, даже при наличии особых обстоятельств.

5) Законодателю стоит задуматься над вопросом об изменении административной подведомственности дела о снижении возраста брачной правоспособности на судебную (на наш взгляд, в рамках компетенции районного суда с учетом тенденций передачи ему споров о детях).

Моногамия

Правовое равенство и неравенство как парные категории в одинаковой степени противостоят фак­тическим различиям между людьми. Благодаря праву «хаос фактических различий преобразуется в правовой порядок равенств и неравенств, согласо­ванных по единому масштабу и равной мере»[261].

В ряду классических факторов, формирую­щих потребность в таких механизмах, яркую и по-прежнему актуальную позицию занимает ген­дер. Его нельзя ни игнорировать, ни преувели­чивать – оба подхода ведут к одному и тому же тупику. В этом вопросе желательна гармония, которая, впрочем, необходима при решении вся­ких социальных задач. Однако пройти по «лезвию бритвы» и не сорваться в левую пропасть воинству­ющего феминизма или в правую пропасть консер­вативного патриархизма, конечно же, нелегко.

Весьма активно гендерный контекст присут­ствует в трудовом, социально-обеспечительном, административном (образовательном, медицин­ском и др.), уголовном, уголовно-исполнительном законодательстве, а также законодательстве семей­ном, причем наиболее выпукло – брачном.

«Гораздо ярче на «гендерном небосклоне» сияет «звезда» моногамии. Как проблема de lege ferenda»[262]. Ибо на законодательном уровне принцип едино­брачия существенных сомнений не вызывает. В то же время он подвергается некоторой атаке со стороны групп депутатов Государственной Думы РФ – в плане дискуссии, которая в весеннее время обостряется, – и со стороны ряда национально-региональных законодателей и политиков (Чечня, Ингушетия), что гораздо серьезнее. Действительно, с одной стороны, Россия позиционируется как свет­ское европейское государство. С другой стороны, ее восточная компонента всегда была значительной и наша семейно-правовая история знала допущения многоженства для магометан, и даже полиандрии. С небольшой долей вероятности можно предполо­жить успех очередных попыток известного рода в национально-региональном контексте. «Проблема, по-видимому, – справедливо замечает М. В. Анто­кольская, – упирается в решение вопроса о том, в какой мере моногамный брак можно рассматривать в наше время в качестве универсальной ценности, имеющей внерелигиозное значение»[263].

Международное право допускает различные модели семьи, ни одна транснациональная правовая норма не предусматривает моногамию в качестве обязательной формы брака. Однако большинство современных государств как главный принцип семейного права называют именно моногамию: новый брак не может быть совершен при существовании другого, не расторгнутого брака. Исключение составляют некоторые страны мусульманского мира, тропической Африки, Юго-Восточной Азии, где наряду с моногамией, допускают также полигамию: полигинию (многоженство) и полиандрию (многомужество). Шариат дозволяет только полигинию. В африканских странах, государствах Юго-Восточной Азии встречаются оба вида полигамии: полигиния и полиандрия.

А.А. Миримова полагает, что возникновение полигамной семьи в обществе имеет свои исторические, глубокие социально-экономические причины, уходящие вглубь истории человечества, главная из которых, появление частной собственности и, возникшее на ее основе, неравенство полов в семье[264]. Поскольку жена становилась экономически зависимой, она не могла воспрепятствовать иным связям мужа, у самого мужчины было достаточно средств для содержания еще одной жены и возможного потомства, да и отмечалась диспропорция полов: из-за постоянных войн мужского населения меньше.

Победоносцев К.П. в своей работе «Курс гражданского права. Часть вторая: Права семейственные, наследственные и завещательные» рассуждая об историческом развитии идей брака, пишет, что на Востоке и у азиатских племен образовалась испорченная форма многоженства, при существовании коей идея брака не может высоко подняться над понятием о совокуплении. Это – совокупление, приведенное в норму, и главная цель его – удовлетворение чувственности и инстинкту деторождения. Из такого брака не возникает семейство, ибо в нем нет единства и цельности, необходимых для образования семьи. Женщина в нем стоит невысоко; она служит мужчине только средством для удовлетворения природного инстинкта[265]. За этим предметом брака закрывается почти вовсе удовлетворение духовной потребности, цель духовного общения мужа с женой. В многоженстве брак – по преимуществу частное дело мужчины: говорю по преимуществу, ибо нельзя вовсе отрицать юридического и нравственного значения браков в мусульманском многоженстве: там выработалось из преданий и обычаев, освященных религией, даже особое брачное право, в котором жена не лишается некоторой защиты в отношениях к мужу, по имуществу и в случае развода.

Кроме многоженства, общественный быт у диких племен представляет примеры многомужия или полиандрии. Полиандрия, как форма брака, существует еще у некоторых народов, например, в Тибете, на Малабарском берегу, у некоторых американских племен на р. Ориново и пр. В полиандрии 2 формы – одна более грубая: мужья все чужие, неродные между собой, и другая: несколько родных братьев имеют одну жену. В таком семействе дети, конечно, не могут иметь отца, не может быть видимого, внешнего родственного отношения между отцом и детьми. Оттого у племен, у коих господствует полиандрия, по смерти такого женатого человека, наследуют сестра его с детьми, а не жена с детьми. Дети считаются принадлежащими к роду и племени матери[266].

В историческом развитии брака, как отмечает К.П. Победоносцев, мало-помалу появляются: решительная замена многоженства одноженством; признание женщины подругой мужчины в нравственном и юридическом смысле; освобождение женщины из домашнего заключения и появление ее в обществе; решительное исключение конкубината при браке; религиозное освящение брака; юридическая организация брачного союза. Первые признаки очищения идеи брака мы видим в греческом мире. Греческий брак есть единоженство; но наряду с ним стоит еще конкубинат, и женщина сидит еще дома в заключении, занимаясь хозяйством. Жена правит домом; но женщина, когда появляется в обществе, когда принимает участие в общественных делах, когда оказывает влияние на общество мужчин, то не в качестве жены, а в качестве гетеры. Несравненно выше стоит римский брак. Обширнее и римское понятие о женской доблести. Римлянин уважает женщину, более доверяет ей и оттого дает ей более свободы. Римская женщина – гражданка, она жена и мать гражданина римского – одна законная жена, и мать законная. В Риме появляется строгая форма гражданского брака (confarreatio, coёmtio) и в последствии другая, более свободная (consensus). Твердость понятия о законности рождения охраняется предположением о принадлежности ребенка мужу родившей его матери. Появляется в первый раз определение брака, по идее вполне его достойное – conjunctio maris et feminae, consortium omnisvitae, divini et humani juris communicatio. Но рядом с этим видим взгляды, противоречащие коренному понятию о союзе и общении. Древнее право дает мужу безусловную власть над женой (manus), как над бесправным орудием, как над безличной собственностью, а новое – размыкает союз в равнодушии к идее брака. В новом римском, более свободном браке исчезает понятие о строгой власти мужа – manus[267]. Жена привязана к месту жительства мужа и лишена власти над детьми, но имеет свое имущество и управляет им. Власть мужа является во всей строгости, в случае нарушения верности со стороны жены. Гражданский элемент брака и форма берут верх над религиозным элементом и внутренним значением.

В Древней Руси также существовали полигамные формы бра­ка. В «Летописи временных лет», как в Лаврентьевском, так и в Ипатьевском списках, содержится описание обычного семейного права восточных славян и утверждается, что «повсеместно суще­ствовало многоженство, некоторые мужчины имели по две и да­же по три жены»[268]. Единоженство образовалось только в христи­анскую эпоху; в языческую эпоху господствовало многоженст­во[269].

Классики российской цивилистики по-разному оценивали положения закона об установлении принципа моногамии. Ранее уже упоминаемый цивилист К.П. Победоносцев называл данное установление «исключительно­стью»: тот, кто заключает брак, должен быть свободен от брач­ных уз[270]. Г.Ф. Шершеневич писал: «Вступить в брак может толь­ко холостой, вдовый или разведенный... Наше законодательство, в виде общего правила, устанавливает для всех моногамию (т. X, ч. 1, ст.ст. 20, 62), в виде исключения допускается многоженство для магометан (т. X, ч. 1, ст.ст. 92-97, Улож. о наказ., ст. 1558)... Закон наш предусматривает однако полиандрию (т. X. ч. 1, ст. 82)»[271]. Д.И. Мейер пояснял: «...если лицо уже состоит в браке, то заключение нового брака не дозволяется. Из всех религий, су­ществующих в нашем Отечестве, только магометанская религиядопускает полигамию»[272]. Последствия заключения второго брака при существовании первого были таковы; первый брак считали действительным (при согласия оставленного супруга), а второй - незаконным; детей, рожденных от второго (недействительного) брака, признавали незаконнорожденными; виновное лицо могли обречь на безбрачие и подвергнуть уголовному наказанию.

Октябрьская Революция 1917 года не изменила положение кардинально, моногамия, по-прежнему, являлась основным нача­лом отечественного брачного права. По мнению А.Г. Гойхбарга, была предоставлена полная свобода развода, заявление о жела­нии вступить в новый брак рассматривалось как достаточное ос­нование для расторжения предшествующего брака[273].

Препятствием к вступлению в новый брак служило не только со­стояние одного или обоих из желающих вступить в брак в заре­гистрированном браке, но и состояние в браке, имевшем силу зарегистрированного (например, брак, венчанный церковью или фактическое сожительство). Указом Президиума Верховного Со­вета СССР 1944 года «Об увеличении государственной помощи беременным женщинам, многодетным и одиноким матерям, уси­ление охраны материнства и детства, об установлении почетного звания «Мать-героиня», учреждении ордена «Материнская слава» и медали «Медаль материнства»» регистрация брака стала кон­ститутивным элементом брака и, соответственно, это отразилось на «законодательной формуле единобрачия»[274]. Последствия на­рушения запрета на вступление в брак при наличии другого зарегистрированного брака - это недействительность, а также уго­ловная ответственность за двоеженство и многоженство (ст. 88 УК РСФСР 1926 года, ст. 235 УК РСФСР 1960 года). В советский период истории России полигамия (только в форме полигинии) считалась преступлением лишь на некоторых территориях, авто­номные республики, автономные области и другие местности РСФСР, где эти общественно опасные деяния являлись пережит­ками местных обычаев.

Если говорить о современной России, то стоит отметить, что первым препятствующим браку обстоятельством названо наличие другого зарегистрированного брака. СК РФ запрещает двоеженство и двоемужество (ст. 14 СКРФ). Такое положение соответствует принципу моногамии.

Брак, заключенный лицом, состоящим в другом зарегистрированном браке, признается недействительным. Нарушение данного принципа влечет наступление мер гражданско-правовой ответственности для недобросовестной стороны (возмещение убытков, компенсация морального вреда)[275].

Происхождение и законодательное закрепление принципа мо­ногамии в современной доктрине объясняли и объясняют по-разному. На наш взгляд, государство при установлении монога­мии в качестве одного из основополагающих начал семейного права исходит больше из публичных, чем из частных интересов. Хо­тя встречаются в юридической литературе и иные мнения. Так, В.А. Рясенцев утверждал, что в социалистическом обществе ос­новой единобрачия, отражающего нравственные взгляды общест­ва на брак, являются взаимная любовь и привязанность мужчины и женщины[276]. С точки зрения М.В. Антокольской, законодатель­ное закрепление принципа моногамии объясняется ссылкой на европейскую культуру и религиозную традицию[277]. Л.M. Пчелинцева отмечала, что предложения об отказе от моногамии и разрешение многоженства совершенно неприемлемы, поскольку противоречат основным началам российского семейного законо­дательства и традициям русского народа[278]. А.М. Нечаева, рассуждая о том, что государство защищает моногамию (единобрачие), объясняла это «стремлением свести на нет кровосмесительные родственные связи, чреватые появлением на свет неполноценного потомства»[279]. Также она рас­сматривала моногамию как элементарное для цивилизованного общества положение, а также как своеобразное средство охраны здоровья супругов и их потомства[280]. Н.Н. Тарусина справедливо замечала[281], что требование о единобрачии, и ранее, и в настоящее время для целого ряда стран далеко не догма, и предлагала счи­таться с иными воззрениями на брак, существующими парал­лельно с моногамией, и допустить исключения для «соответст­вующих территорий, а может быть, и в целом национальностей независимо от места их оседлости». (Так, например, во Франции многоженство было запрещено только в 1993 г.)[282]. О.Ю. Ильина предполага­ла, что запрет на заключение нового брака при пребывании лиц (или одного из них) в другом зарегистрированном браке отвечает, прежде всего, интересам потенциального супруга в новом браке[283].

Ю.М. Фетюхин происхождение принципа моногамии истол­ковывал «законом больших чисел», который, по его мнению, проявляется в том, что соотношение новорожденных примерно тако­во: на 100 младенцев 51 мальчик и 49 девочек[284]. А также он пола­гал, что смертность мальчиков выше, в результате к достижению брачного возраста, число людей мужского и женского пола оказы­вается примерно одинаковым. Однако результаты переписи на­селения показали иное: женское взрослое население России пре­восходит мужское. «В развернутой последние годы по поводу полигамии дискуссии в России сторонники ислама часто указыва­ют на Россию как на перспективный полигон для полигамии, по­скольку превосходство женщин над мужчинами в нашей стране не имеет аналогов в мире. По показателям Всероссийской переписи населения 2010 года на 1000 мужчин приходится 1163 женщины»[285].

В некоторых субъектах Российской Федерации, в частности, в Республиках Татарстан, Ингушетия и Чечня, законодатели под­нимали вопрос о легализации полигамии. Против подобных уста­новлений выступили широкая общественность и юридическое сообщество. Главным аргументом против узаконения полигамии было утверждение, что это нарушение прав женщин. Данный аргумент несостоятелен, по нашему мнению, ввиду того, что реально незащи­щенными остаются именно права и интересы женщин, состоящих в незарегистрированных полигамных союзах. Считается, что временный или постоянный брак одной женщины исключительно с одним мужчиной - заслуга женщин, утверждается, что много­женство для женщины являлось унизительным. Более унизительно для женщины, в том числе и современной, это бес­правное положение «сожительницы», а в случае рождения вне­брачного ребенка - процедура установления отцовства[286].

Фактическая полигамия - явление достаточно распространенное для российского общества. Поскольку исторической формой полигамии в России было многоженство, и, малоизвестно многомужество (при полиандрии действительно могут возникать проблемы с ус­тановлением отцовства), нам представляется допустимой точка зрения автора Косаревой И.А. о возможности полигинии.

Мы полностью согласны с ее утверждением о том, что «дозволение многоженства удовлетворяло бы интересам не только мусульманского населе­ния России, но и тех лиц (как мужчин, так и женщин), которые приемлют данную форму брака»[287]. Как уже отмечалось ранее, ре­альные отношения многоженства не так уж и редко встречаются в современном российском обществе.

На наш взгляд, целесообразно установить полигамию как доз­воление оформления брачных отношений при соблюдении опре­деленных требований. Среди них главное - это согласие женщин на состояние в многоженстве, поскольку добровольность на вступление в брак еще никто не отменял, по-прежнему, это основное условие для заключения брака.

Косарева И.А. пишет, что «для России допустимость полигамии явилась бы эффектив­ным средством разрешения ряда социальных проблем современ­ного общества. Во-первых, это способствовало бы провозгла­шенной всемерной охране семьи, так как реально полигамия су­ществует, однако государство, безразлично относясь к положе­нию женщин, состоящих в таких «браках», делает абсолютно юридически незащищенным положение «вторых» («третьих» и т.д.) фактических жен, закон защищает только права внебрачные детей, рожденных, в том числе, и от таких сожительств, но при этом принудительная процедура установления отцовства слиш­ком сложная, а порой и унизительная. Во-вторых, это бы решило вопрос диспропорции полов, поскольку численность мужского населения брачного возраста значительно меньше численности женского населения. В-третьих, содействовало бы преодолению демографического кризиса»[288]. На наш взгляд, данные аргументы автора достаточно убедительные.

Среди высказываний в поддержку полигамии в правовой доктрине стоит отметить также точку зрения О.Ю. Ильиной. Она, отмечая трансформацию брачно-семейных отношений, модернизацию моделей брака и семьи, считает, что назрела объективная необходимость изменения метода государственно-правового регулирования семейных отношений путем изменения соотношения императивных и диспозитивных семейно-правовых норм в пользу преобладания последних, и в частности, по вопросу допустимости такой формы брака как полигамия[289].

Лидер ЛДПР В.В. Жириновский 19 января 2010 года на заседании Совета по реализации национальных проектов и демографической политике Государственной Думы РФ предложил разрешить мужчине заключение второго брака без расторжения предыдущего. По словам В.В. Жириновского, в России 30 % детей рождается вне брака. «Если мужчина получит право регистрировать брак со второй женщиной, которая родила, без расторжения брака с первой, которую он уважает и не хочет разрушать семью, то мы возложим на него ответственность и за вторую семью», - обосновал свое предложение депутат. «У нас регистрация брака возможна, только если расторгаешь предыдущий брак, но в мусульманских регионах у нас есть такая вот «старая схема» многоженства», - утверждает В. Жириновский. По его мнению, такие отношения необходимо легализовать».[290]

О степени лояльности отношения респондентов в ходе проведенного социологического опроса к принципу моногамии в браке можно узнать из ответа на вопрос: «Допускаете ли Вы нарушение принципа моногамии в браке?». Стоит отметить, что подавляющее число студенческой аудитории считает неприемлемым нарушение данного принципа (так считают 91% студентов 2 и 3 курса, 85% учащихся 1 и 4 курса).

Женская половина высказала лояльность по поводу нарушения принципа моногамии: 9 % респондентов 2, 3 и 4 курса, а также 12 % респондентов 1 курса вполне это допускают, в то время как мужская половина в равной мере в различных возрастных категориях ответила «Нет» - 73-77% по разным возрастным категориям. Женская часть респондентов, отвечая положительно на данный вопрос, полагает, что нарушение допустимо для мусульман, т.к. это соответствует их религиозной традиции (33% 2 и 3 курс, 43 % 1 курс), некоторые из более старшей возрастной группы (3, 4 курс) объяснили свой выбор тем, что это является эффективным средством решения ряда социальных проблем современного общества (17%) по сравнению с девушками 1 курса, которые не отдали предпочтение данному варианту ответа (0%); некоторые из опрашиваемых посчитали, что это будет способствовать решению проблемы демографического кризиса (17%).

Дата добавления: 2015-12-01