|
Читайте также: |
А ветер тем временем нарастал, и от неуемной мощи и упрямства стихии немела душа.
Какая-то блестящая штуковина, вероятно, деталь алюминиевой обшивки надстройки – а может, и оторванная труба, – пушечным ядром насквозь пробила настил снизу и тут же унеслась в море, оставив после себя рваную рану, в которую сразу полез ветер, принявшись глодать и раздирать металл. Пробоина росла на глазах, палубные листы выворачивало кусками, а внутрь лился водопад.
Николас понял, что надстройка начинает сдавать – ветер, словно гигантский хищник, скоро сорвет с нее все покровы, обнажит голый скелет. Нику нужно было вывести оставшихся людей на нижнюю палубу, ближе к ватерлинии, чтобы в тот момент, когда придется покинуть судно, они могли сделать это без промедления. Увы, измученный мозг отказывался работать, и Николас просто стоял на месте. Сил хватало лишь на то, чтобы держаться на ногах, пока танкер бьется в агонии.
В эпоху парусников моряки привязывали себя к мачтам, когда достигали такого же отчаяния.
Глубиномер показывал 57 саженей, а барометр упал до отметки 955. Николас в жизни не слышал о столь низком атмосферном давлении. Нет, ну конечно же, дальше барометру падать некуда... наверное, центр урагана совсем близок... Ник с усилием приподнял руку: стрелки застыли в положении десять утра. Шторм навалился каких-то два с половиной часа назад.
Сквозь разодранную крышу ворвался ослепительный свет, и Николас прижал ладони к глазам, едва не лишившись зрения. Он не мог понять, что происходит. Такое впечатление, что его лишили слуха – да и буйство ветра тоже куда-то исчезло, растворилось.
И тут все стало по местам.
– «Око тайфуна», – прохрипел он. – Мы угодили буре прямо в глаз...
Голос непривычно отозвался в ушах. Подволакивая ноги, Ник потащился на передний край мостика. рок градусов на сторону, но уже не стонал под невыносимой тяжестью ветра. С небес, сквозь разверстую воронку темных, плотных, стремительно крутившихся туч, изливался сияющий солнечный свет, напоминавший луч дугового софита в каком-то странном съемочном павильоне. Воронка касалась поверхности моря и сплошной стеной застилала горизонт на всех румбах. Лишь прямо над головой она была открыта, и вниз смотрело злое, противоестественно пурпурное небо, в центре которого безжалостно сиял солнечный глаз.
Море все еще выглядело диким и необузданным – в горбах и провалах, накрытых толстым, пузырчатым матрасом пены, которую ветер взбил до состояния жидкого заварного крема. Впрочем, словно устыдившись под бесстрастным взглядом светила, вода успокаивалась, и «Золотой рассвет» качало все меньше и меньше.
Преодолевая мышечную боль, Николас повернул голову, оглядывая стены облачной воронки. Интересно, как быстро этот «глаз» пройдет над ними?
В том, что «око урагана» не задержится, Ник был уверен: где-нибудь с полчаса – максимум час, – и вновь обрушится шторм, столь же бешеный и внезапный, как и раньше. Впрочем, коль скоро танкер пересечет при этом ось вращения урагана, на сей раз ветра придут с противоположной стороны...
Николас с усилием оторвал глаза от стремительной облачной стены, что росла до небес, и посмотрел на главную палубу. С первого взгляда было ясно, что «Золотой рассвет» получил смертельные повреждения. Левая носовая гондола практически оторвалась от своего гидравлического замка и теперь только чудом держалась за танкер одним концом, вывернувшись градусов на двадцать относительно осей других резервуаров. Главную палубу скрутило подобно изуродованной конечности страдающего артритом гиганта, и теперь она раскачивалась и кренилась как бы самостоятельно, отдельно от остального корпуса танкера.
«Золотому рассвету» надломили хребет, причем как раз там, где Дункан ослабил конструкцию, экономя на стали. Судно держалось лишь благодаря плавучести нефти в гондолах. Николас ждал, что вот-вот увидит темный, слизистый блеск вытекающего сырца; ему с трудом верилось, что не лопнул ни один из резервуаров. Он взглянул на электронные индикаторы состояния карго. Показания уровнемеров и газовых датчиков всех гондол были пока что в норме. Невероятная удача! Однако на подходе был «Золотого рассвета» сдаст окончательно – а когда это произойдет, лопнувшие металлоконструкции вспорют тонкую обшивку резервуаров.
Усилием воли заставив мозг работать, Ник принял решение. Нет, он не был уверен в его правильности, однако твердо намеревался довести дело до конца.
– Дункан! – крикнул он через затопленный и полуразрушенный мостик. – Спускайся вместе с остальными в спасательный плот. Сейчас у вас единственный шанс. Я останусь на борту и подожгу груз, когда вернется шторм.
– Шторм прошел! – Дункан завизжал на него как умалишенный. – Танкер в безопасности! Ты просто хочешь его уничтожить... Ты хочешь меня погубить! – Он двигался к Нику, с трудом переставляя ноги на покореженном настиле. – Специально! Потому что ты знаешь, что я победил! Ты хочешь уничтожить судно... Но есть только один способ меня остановить.
Дункан неловко попытался ударить наотмашь. Николас поднырнул и перехватил его за пояс.
– Послушай меня, – повысил он голос, пытаясь утихомирить Дункана. – Это всего лишь так называемый глаз бури...
– Да, ты на все готов, только бы меня остановить! Ты сам в этом клялся!
– Эй, подсобите! – крикнул Ник двум матросам, и те схватили Дункана за руки. Он выворачивался и отбивался как безумец, выкрикивая угрозы в адрес Ника. Лицо перекосилось и взбухло от ярости, по глазам хлестали мокрые волосы.
– Ты на все пойдешь, лишь бы уничтожить меня, уничтожить мой танкер!..
– Тащите его на ботдек, – устало распорядился Николас, зная, что сейчас с Дунканом договориться невозможно, отвернулся – и замер. – Стойте! – скомандовал он.
С плеч соскользнул страшный груз усталости и отчаяния, новые силы появились в теле, заряжая мужеством и решимостью, – на расстоянии какой-то мили, из-под жуткой стены серых туч, на солнечный свет вырвалась «Морская ведьма». Буксир лихо разбрасывал волны, взлетавшие выше форштевня, и мчался вперед, не обращая внимания на опасности штормового моря.
– Жюль... – выдохнул Николас.
Жюль заставлял «Ведьму» выкладываться так, как на это способен только капитан буксира, которому надо обогнать бурю. сти слепили глаза – потому что в эту минуту, по левому борту от Левуазана, едва ли в одном кабельтовом от кормы «Морской ведьмы», из штормовой стены вылетел «Колдун», не уступавший своему собрату ни в скорости, ни в решимости.
– Дэвид! – воскликнул Николас. – И ты тоже...
Лишь сейчас он сообразил, что оба буксира наверняка держали радарный контакт на протяжении диких часов урагана, следили за танкероминвалидом, чтобы ринуться к нему при первой возможности.
Поверх воя и треска помех из динамиков громыхнул голос Левуазана. «Морская ведьма» была близко, на расстоянии прямой видимости, и потому атмосферный шум не мог подавить четкий и ясный радиоконтакт.
– «Золотой рассвет», на связи «Морская ведьма». Повторяю, «Золотой рассвет»...
Николас бросился в радиорубку и схватил микрофон.
– Жюль! – Он не потерял ни секунды на приветствия или поздравления. – Отводим гондолы в сторону, корпус бросаем как есть. Ты понял?
– Понял! Забираем гондолы! – немедленно ответил тот.
Мозг Николаса вновь был свежим и бодрым. В голове появилась картинка, как именно следует проделать маневр.
– Первым подходит «Колдун», берет гондолы левого борта – караваном.
В караванном строю резервуары буксируются как бусины на нитке, они были спроектированы именно для этого.
– Потом твоя очередь, забираешь с правого борта...
– Ты обязан спасти корпус! – Дункан до сих пор пытался стряхнуть матросов. – Будь ты проклят, Берг! Я не дам меня погубить!
Николас, пропуская мимо ушей бредовые выкрики, закончил раздавать распоряжения обоим капитанам. Потом бросил микрофон и схватил Дункана за плечи. Возникало впечатление, что Ник обладал сверхъестественной силой: он тряс взрослого мужчину, как ребенка, так что голова Дункана моталась из стороны в сторону, а во рту клацали зубы.
– Идиот! – кричал Ник ему в лицо. – Ты что, не понимаешь, что через несколько минут вернется шторм?! – Он отшвырнул Дункана, и тот упал в объятия матросов, которые тут же оттащили его к обзорным окнам, выходившим на главную палубу. – Вот, смотри! Монстр, которого ты соорудил, разваливается! С ним кончено! Гребного винта нет, несущий остов переломлен, надстройка свалится за борт, едва ударит шторм!
Схватив Дункана за шиворот, он развернул его к себе лицом. Их глаза разделял какой-то дюйм. карго так и вовсе нужна неимоверная удача.
– Но ты не понимаешь... Мы обязаны сохранить корпус... Ведь без него... – Дункан вновь начал барахтаться. Да, он был сильным человеком, накачивал себя злостью и через пару минут станет просто опасен – а времени нет, вот уже и «Колдун» подваливает к левому борту, чтобы принять гондолы.
– Я не дам тебе... – Дункан вывернулся из хватки Николаса, в его глазах горел огонь безумства.
Ник сделал пируэт, вставая на мыски и отводя плечо в попытке врезать Дункану по нижней челюсти, между мочкой уха и мокрым плотным клином рыжих бакенбард. Но тот отдернул голову, удар пришелся вскользь по виску – и в этот миг «Золотой рассвет» качнулся в обратную сторону, работая против равновесия Николаса.
Он упал спиной на пульт управления, и Дункан, в два прыжка сократив дистанцию, выбросил правую ногу, словно хотел забить гол – но целился при этом Николасу в низ живота.
– Убью! – раздался дикий вопль, и Ник еле успел вскинуть колено, заваливаясь при этом на бок, чтобы защитить пах. Ботинок Дункана угодил ему в бедро. Тело пронзила игла сумасшедшей боли, нога онемела, но Ник нашел в себе силы оттолкнуться от пульта и с разворота впечатал хук правой под ребра врага – воздух с шумом вырвался из легких Дункана, и он сложился перочинным ножиком. Николас в движении перенес вес и слева попал в лицо. Раздался звук как от падения спелой дыни на бетонный пол, Дункана отшвырнуло к переборке, и он застрял там на секунду, прихваченный инерцией бортовой качки. Николас не отставал, хотя и пришлось подволакивать поврежденную ногу. Он с придыханием врезал еще два раза – с левой, с правой – короткими жесткими ударами, от которых череп Дункана с треском приложился к стене, а губы и ноздри расцвели алыми розами.
Колени Дункана подкосились, но Ник успел левой рукой вцепиться ему в глотку и теперь не давал упасть, жадно отыскивая в глазах признаки дальнейшего сопротивления, готовясь разить что было сил, – но противник сдался без борьбы.
Николас разжал пальцы, добрался до шкафчика с аварийным сигнальным снаряжением и взял с полки три мини-рации – для себя и для двух матросов.
– Вы знакомы с процедурой расстыковки гондол для караванной буксировки?
– Тогда пошли, – скомандовал Ник.
Эту задачу полагалось выполнять доброй дюжине матросов, а выпала она только троим. От Дункана не было никакого толку, поэтому Николас оставил его в насосной на нижней палубе «Золотого рассвета», а сам принялся глушить помпы, перекрывая подачу инертного буферного газа, запирать лючки дыхательных горловин и снимать блокировку гидравлических замков.
Работать приходилось порой по шею в воде, потому что носовую палубу то и дело захлестывали зеленые пенистые потоки. На борт завели основной буксир «Колдуна» и расцепили гидравлические замки, которые держали переднюю гондолу состыкованной с корпусом. Как только Дэвид Аллен начал отводить первый резервуар от танкера, вся троица в громоздких брезентовых робах неуклюже взобралась наверх по разбитому трапу, с трудом переставляя ноги в тяжелых рабочих ботинках. К тому же сильно мешали волны, которые до сих пор пытались подтопить главную палубу.
На кормовой гондоле изнурительную процедуру пришлось повторить по новой, но здесь дело осложнялось тем, что требовалось установить сцепку, которая соединила бы оба резервуара длиной по полмили каждый. Николас по рации координировал действия матросов и Дэвида Аллена, который лично стоял за штурвалом «Колдуна».
Когда буксир наконец взметнул воду обоими винтами и отвалил в сторону от колыхавшегося корпуса, за ним потянулась связка из двух гондол левого борта. Резервуары плыли практически вровень с поверхностью, обладали нулевой парусностью, означая тем самым, что ураганные ветра, которым предстояло задуть вновь, не найдут в них точку приложения силы.
Уцепившись за поручень трапа, Николас потратил пару драгоценных минут, отслеживая ход каравана придирчивым, профессиональным взглядом. Невероятное зрелище: два исполинских глянцевых левиафана, чьи черные спины едва проглядывали в подножиях волн, – и доблестное крохотное суденышко, уводящее их прочь. Гиганты следовали безропотно, и тревога Николаса слегка улеглась. Нет, уверенности не было, так же как и удовлетворения от того, что часть задачи решена, поскольку им еще предстояло прорваться сквозь ураган, – но по крайней мере появилась хоть какая-то надежда.
– «Морская ведьма», – вызвал он второй буксир по рации. – Готовы к буксировке? Николас отлично видел его коренастую подвижную фигурку на платформе пожарных водометов. Увлекаемая мини-ракетой, легость оставила тонкий дымный след на сером фоне стремительных ураганных туч. Описав дугу над главной палубой танкера, нейлоновый тросик лег поперек трапа футах в десяти от Ника.
Все работали с едва сдерживаемым остервенением. Жюль Левуазан подвел свой крупный грациозный буксир так близко, что Ник заметил не только одобрительную белозубую улыбку француза, но и блеск его золотой коронки. Впрочем, Ник отвлекся всего лишь на секунду и тут же перевел взгляд на шторм.
Скользкая и гладкая стена серых облаков напоминала тело чудовищного слизняка, а подошву – в том месте, где ветра вспенивали поверхность моря, – окаймляла белая полоска, походившая на размазанную мокроту. До стены было очень близко, не более десяти миль. Солнце над головой скрылось за спиралью свинцовой облачности, хотя по центру узкой воронки тоннель чистого воздуха все еще достигал темных, зловещих небес.
В замке передней гондолы по правому борту не оказалось гидравлического давления. По-видимому, где-то глубоко в кишках покалеченного корпуса лопнула нагнетательная магистраль. Николас вместе с одним из матросов, орудуя ручной аварийной помпой, медленно, с огромными усилиями расцепили замок, но отстыковать гондолу не получалось: перекошенный корпус нарушил соосность челюстей, и те отказывались разжиматься.
– Тяни! – отчаявшись, приказал Ник Левуазану. – Тяни все разом!
Штормовой фронт сблизился до пяти миль, и в ушах уже стоял погибельный шепот ветра. В лицо Нику мягко ударил холодный воздушный клубок.
Море вскипело под кормовым свесом «Колдуна»: Жюль врубил оба дизеля одновременно. Загудел натянутый до отказа буксирный канат, но ничего не сдвинулось, не изменилось – если не считать, что на них продолжала стремительно надвигаться серая стена.
Но тут, издав унылый, обреченный звон, челюсти гидрозамка дрогнули и разошлись в стороны. Гондола степенно выскользнула из чрева «Золотого рассвета» – и, едва резервуар оказался на свободе, корпус танкера, державшийся до этого благодаря плавучести и жесткости обшивки резервуара, начал обрушиваться сам в себя.
Трап, где стоял Ник, принялся скручиваться и заваливаться набок. Николас уцепился за поручень и застыл в благоговейном ужасе: у него на глазах разыгрывался финальный акт трагедии «Золотого рассвета». го трупа, начала шарнирно складываться вдоль ослабленного миделя, напоминая гигантские щипцы для орехов – в чьих губках был зажат последний, правый, кормовой резервуар. Орешек размером с Шартрский собор, с жидким ядрышком и скорлупкой толщиной в ладонь.
Поскальзываясь на гладком металле, Ник слепо кинулся вниз по перекошенному трапу, на ходу взывая по рации.
– Руби! – кричал он матросу, до которого было не менее полумили пошедшей волнами, измученной стальной палубы. – Руби сцепку!
Оба правых резервуара держались промежуточной цепью, в то время как передний из них крепился за буксирный канат «Морской ведьмы». В итоге получалось, что и буксир, и обреченный «Золотой рассвет» были связаны между собой и лишь после расцепления обеих гондол «Морская ведьма» могла избежать гибели, отойдя в сторону вместе с только что отстыкованным резервуаром.
Гильотинная кнопка находилась в ячейке локального пульта управления, который располагался как раз на миделе, и до ближайшего к нему матроса было не менее двухсот ярдов.
Матрос, неловко спотыкаясь на покореженном, вздрагивающем настиле, заторопился к ячейке. Он явно понимал нависшую опасность, однако в спешке не заметил, что под ним раскрылась стальная пасть треснувшей палубы. Он поскользнулся, по пояс угодил между подвижными листами, и судно, вскинув нос и корму под действием волн, перекусило его своими челюстями.
Матрос вскрикнул – один раз. Очередной вал, захлестнув палубу, погреб его под холодной зеленой горой, а когда вода схлынула, настил оказался чистым, промытым до блеска.
Николас к этому времени достиг той же точки и теперь прикидывал ритм движения стальных челюстей сообразно волнению моря. Выбрав правильный миг, он перемахнул смертельную ловушку.
Оказавшись возле пульта, Ник сдвинул дверцу и влез в тесную ячейку, где сорвал пломбу с гильотины. Ударом ладони он впечатал красную грибовидную кнопку до упора.
Счетверенная караванная сцепка лежала между электродами гильотинного механизма. Генераторы судна выдали могучий разряд, после вспышки голубого пламени все четыре толстенных звена с готовностью распались на части, словно были куском сыра под проволочным ножом – и в полумиле от танкера «Морская ведьма» обрела свободу. Взметая буруны, совой резервуар.
Николас на секунду замер, придерживаясь за край управляющей ячейки. Оставшаяся гондола напрочь запуталась в перекрученной мешанине металлокаркаса корпуса, который продолжал вихляться посредине, будто некий гигант схватил Эйфелеву башню и теперь гнет ее об колено.
В воздухе растеклась едкая химическая вонь, от которой перехватило дыхание: раздавленная гондола извергала сырую нефть.
– Николас! Николас! – раздался голос Жюля из перекинутой через плечо рации. Ник поднес ее к губам, не сводя глаз с агонизирующего «Золотого рассвета».
– На приеме.
– Я возвращаюсь за тобой.
– Ты не сможешь развернуться, на буксире слишком большой груз.
– Ничего, подойду с правого борта к юту, под крыло мостика, а ты прыгай!
– Жюль, ты спятил!
– Это со мной творится уже полвека, – добродушно признал француз. – Готовься, короче.
– Сначала сбрось гондолу, – увещевал его Николас. «Морской ведьмой» практически невозможно будет маневрировать, когда ее за хвост придерживает такая мертвая обуза. – Бросай буксировку. Потом подберем.
– Дедушку своего поучи! – раскипятился Жюль.
– Послушай, гондола номер четыре лопнула. Объявляй аврал, понял? Пожарный аврал. Задраить все, что можно. Как только я перепрыгну, пустим сигнальную ракету и сожжем, к чертям, проклятую нефть.
– Да слышу я... Уж лучше бы не слышал, ей-богу...
Николас выбрался из управляющей ячейки, перемахнул через клацающую пасть главной палубы и полез по стальному трапу на переходной мостик.
Позади простиралась бесконечная серая стена взвихренных туч. Нависшая угроза была столь колоссальна, что на секунду Ник опешил, и только потом усилием воли заставил себя со всех ног кинуться на ют, к кормовой надстройке, до которой оставалось еще с добрых полмили. Единственный из выживших матросов, услышав радиообмен с Левуазаном, стремглав понесся в ту же сторону и опередил Ника на сотню ярдов.
Жюль тем временем разворачивал «Морскую ведьму», до которой оставалось четверть мили взбудораженных волн. В других обстоятельствах француз управлялся со своим буксиром и его грузным бременем, но сейчас времени оставалось лишь на одну-единственную вещь.
Тяжелые пары сырой нефти обжигали легкие и заставляли глотку сжиматься, не давая вздохнуть. От омерзительного привкуса щипало язык и слизистую носа. Николас закашлялся на бегу.
С переходного мостика было видно, что разбухшая гондола пробита в сотне мест стальными дротиками разламывающегося корпуса. Расшатанные металлоконструкции без устали пропарывали обшивку, и темно-красная нефть капала, брызгала, изливалась из резервуара, словно ядовитая кровь смертельно раненного дракона.
Николас достиг кормовой надстройки, нырнул внутрь сквозь вынесенные двери штормового тамбура и добрался до насосной на нижней палубе.
Дункан повернул к нему избитое, распухшее лицо.
– Покидаем борт, – сказал Ник. – Нас заберет «Морская ведьма».
– Я тебя ненавижу с самого первого дня. – Дункан был очень спокоен и сдержан. – Ты понимаешь?
– У нас нет на это времени. – Николас потянул его за руку, и Дункан безропотно последовал за ним в коридор.
– Вот она какая, игра-то... А, Николас? Игра за власть, богатство и женщин – наша игра...
Ник не слушал. Они добрались до квартердека, к релингу правого борта, сразу под мостиком, то есть там, где назначил Жюль. «Морская ведьма» подошла ближе, до нее оставалось лишь ярдов пятьсот.
Ник с восхищением наблюдал за мастерством Левуазана – тот расцепил барабан брашпиля, и буксирный канат свободно сбегал в воду, создавая длинный провес, слабину между «Ведьмой» и ее обузой, что позволяло Жюлю без помех подвернуть к измочаленному, просевшему корпусу «Золотого рассвета». До приема людей на борт оставалось меньше минуты.
– Вот какую игру мы затеяли, – продолжал бубнить Дункан. – За власть, богатство и женщин...
С палубы было видно, как «Золотой рассвет» изливается в море глянцевито отсвечивающей смердящей жижей. Бьющие о борт волны превратили нефть в толстое грязное одеяло эмульсии. Пена расползалась по воде, отравляя Гольфстрим, который разнесет яд по всему океану.
– Я выигрывал, – не умолкал Дункан. – Выигрывал все подряд, каждый раунд... – на ходу он ощупывал карманы, но Николас практически не слушал его, не следил за движениями, – вплоть до сегодняшнего дня. указательный палец сквозь металлическое кольцо.
– И даже сейчас я выйду из игры победителем, – сказал он. – Каждый гейм, сет и весь матч останутся за мной. – С этими словами он резко дернул шнур и отступил назад, держа фальшфейер в далеко отведенной руке.
Бумажная трубка зашипела и вдруг изверглась гейзером алого слепящего пламени и фосфорно-белого дыма.
Ошеломленный Николас на миг оцепенел от неожиданности, но тут же кинулся вперед, пытаясь вырвать проклятый факел – и опоздал. Дункан уже кинул фальшфейер на вонючую, залитую нефтью палубу.
Пылающий цилиндр ударился о настил, подпрыгнул раз, другой и покатился под уклон.
Николаса словно парализовало. Он ожидал дикого взрыва, но ничего не произошло. Фальшфейер невинно катился под горку, выплескивая красивое алое пламя с одного конца – и все.
– Не горит! – крикнул Дункан. – Почему она не горит?!
Разумеется, газ был взрывоопасным лишь в замкнутом пространстве и нуждался в искре. Здесь, на открытом воздухе, нефть, обладающую очень высокой температурой воспламенения, требовалось хорошенько разогреть, прежде чем она начнет выделять летучие компоненты.
Фальшфейер попал в шпигат, где собралась черная лужа нефти, зашипел – и лишь после этого сырец занялся. Нефть вспыхнула красным, медленным, хмурым пламенем, которое быстро распространилось по всей палубе – но без взрыва. Немедленно повалили жирные, густые клубы черного дыма.
Нос «Морской ведьмы» коснулся борта под тем местом, где стоял Николас. Не раздумывая, матрос по соседству прыгнул, ловко приземлился на бак «Ведьмы» и тут же отбежал подальше от танкера.
– Николас! – раздался усиленный мегафоном голос Жюля. – Николас, прыгай!
Ник развернулся и чуть присел, готовясь перемахнуть через поручень.
Сзади налетел Дункан. Захватив шею Ника в замок согнутой в локте рукой, он потащил его от борта.
– Нет! Останешься со мной, дружок! Никуда ты не пойдешь!
Их объяло маслянистое, удушливое облако черного дыма.
– Прыгай, быстрее! Я не могу долго стоять! – надрывался Жюль.
А Дункан все тащил и тащил потерявшего равновесие Ника, который не мог стряхнуть с себя безумца. нулся ногами, и они оба повалились спиной вперед, где их встретила сталь кормовой надстройки, – но вес обоих тел принял на себя только Дункан.
Замок вокруг шеи чуть ослаб. Ник врезал локтем противнику под ребра, тут же согнулся в поясе и обеими руками схватил голени Дункана. Выпрямился и резко дернул его за ноги вперед и вверх.
Дункан рухнул затылком на палубу и, полуоглушенный, окончательно ослабил хватку. Ник вывернулся и, задыхаясь от густого дыма, одним прыжком достиг поручня.
Зазор между танкером и форштевнем «Золотой ведьмы» стремительно расширялся, море растаскивало суда в стороны.
Ник вскочил на поручень, застыл на секунду – и прыгнул. От удара о палубу «Ведьмы» лязгнули зубы. Больная нога подвела, но он погасил инерцию кувырком вперед и замер на четвереньках. Не вставая, Николас оглянулся на «Золотой рассвет», полностью скрытый кипящими облаками черного дыма. Чем больше пламя разогревало истекавшую нефть, тем охотнее та горела. Сквозь дымную стену пробивались багровые языки высокого, жгучего пламени.
«Морская ведьма» отчаянно неслась прочь, но внезапно оба судна накрыл первый шквальный порыв. Он сбил на секунду дым, и глазам открылась корма танкера.
Над ревущей преисподней главной палубы, раскинув руки в стороны, стоял Дункан Александер. Он горел живьем: одежда, волосы – все пылало ярким факелом. Словно ритуальный крест огня, человек стоял недвижно – затем, съеживаясь на глазах, медленно перевалился через борт в кипящее, бурлящее, брызгающее жидким пламенем море нефти, которую несло в своем чреве построенное им чудовище. Дым крематория задернул эту картину черным саваном...
Из-за непрерывно истекавшей нефти с каждой секундой росла и температура пламени. Впрочем, пока что огонь был способен пожрать лишь летучие ароматические компоненты, из которых груз танкера состоял менее чем наполовину.
Тяжелые углеродистые соединения, нагретые еще недостаточно сильно, уходили в небо плотным черным столбом. Вернувшиеся ураганные ветра опять промчались над «Золотым рассветом», унося с собой грязную дымовоздушную завесу, поднимая ее до высоты сначала тысячи футов, затем десяти тысяч, двадцати тысяч футов над поверхностью океана. мительно поднималась и температура нефтегазовой смеси в отсеках гондолы. Сталь раскалилась докрасна, затем стала ослепительно белой, размягчилась оплывающим воском, заструилась как вода – и внутри чрева этой исполинской топки тяжелый углеродистый дым в смеси с воздухом и водяными парами вдруг достиг температуры вспышки.
И «Золотой рассвет», и весь его груз превратились в огненный шар.
Сталь, стекло, все металлоконструкции корпуса исчезли в мгновенном взрывном горении, температура которого достигала астрономических величин, как на поверхности Солнца. Четверть миллиона тонн нефти выгорели за секунду, высвободив белую расцветающую розу чистого жара – настолько сильного, что он взметнулся до верхних слоев стратосферы, поглотив всю колонну углеводородных паров и сажи.
Сам воздух превратился в пламя, море полыхнуло белым огнем, сдетонировали даже дымовые облака, насыщенные смесью углеводородов с кислородом.
Был в истории человечества такой день, когда целый город испытал на себе подобное явление. Горел камень, горела земля, горел воздух – пять тысяч немцев, жителей Кельна, превратились в пар, и этот пар сгорел в пламени пожара.
А сейчас в океане пылал огненный шар из четверти миллиона тонн летучей жидкости.
– Ты можешь отойти подальше? – крикнул Николас на ухо Жюлю, пересиливая рев урагана.
Они стояли плечом к плечу, вскинув руки и уцепившись за поручни мостика над головой, чтобы не свалиться за борт от сильнейшей качки.
– Если я поддам еще мощности, буксир оборвется! – отозвался Жюль.
«Морская ведьма» вставала то на нос, то на корму. С переднего мостика ничего не было видно, кроме зеленых накатов морской воды и пелены брызг.
На них снова обрушилась вся мощь урагана, а светящееся пятнышко на радарном экране говорило о том, что разломанный и истекающий нефтью корпус «Золотого рассвета» находится лишь в полумиле за ахтерштевнем.
Вдруг за оконными стеклами возникла непроницаемая темень, и ходовой мостик «Морской ведьмы» оказался подсвечен лишь дежурными огнями и лампочками электронных приборов на пульте управления. ными тенями.
– Дымовое облако! – крикнул ему Ник. До мостика не доносилась омерзительная углеводородная вонь, потому что «Морская ведьма» была наглухо задраена согласно авральному пожарному регламенту. Закрыты были даже вентиляционные лючки, и внутренняя система кондиционирования, чей главный блок располагался над машинным отделением, работала в замкнутом режиме, очищая и обогащая воздух кислородом. – Мы с подветренной стороны от «Золотого рассвета»!
Очередной неистовый порыв ураганного ветра положил «Ведьму» на борт. Штормовой леер глубоко зарылся в зеленое море и замер там на несколько долгих секунд, не в состоянии вернуться в безрассудно растранжириваемую мощь бури. Команда отчаянно держалась за что попало, буксируемая обуза затягивала судно еще глубже, гребные винты не находили себе опоры в воздухе, и дизели зашлись мучительным визгом.
Однако «Морскую ведьму» строили всепогодной, для любого моря. Едва ветер на миг отвлекся, буксир начал вставать на киль, стряхивая с себя воду.
– Где «Колдун»? – встревоженно проревел Жюль. Его не отпускала мысль о возможном столкновении. Два судна с прицепленным чудовищным грузом маневрируют под ураганом в тесном соседстве друг с другом – для моряка это кошмар из кошмаров.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав