Отдел четвертый. Культура 5 страница

Эмпирические цели, обусловливающие существо права, – это цели организации совместной жизни людей. Право, обслуживая общественно-бытовую, экономическую и государственную организации, является выражением всех этих форм организации. В соответствии с относительностью понятий цели и средства, право бывает то средством, то целью на пути к построению всесторонней организации совместного существования людей. Поэтому организация как цель всегда присуща праву, и эта цель определяет одни из наиболее существенных его свойств. В существующих учениях о праве его организационные свойства выдвигаются в теории «права как порядка», которая когда-то пользовалась широким распространением. Первоначально формы общественных организаций, которым служит и которые выражает право, чрезвычайно разнообразны. Но постепенно благодаря тому, что государственная организация приобретает преобладающее и руководящее значение, эти формы объединяются и сосредоточиваются в той всеобъемлющей организации, которую представляет собою государство. Свое завершение этот процесс получает в правовом и социально справедливом государстве[488][15].

Одновременно с этим право гораздо существеннее обусловлено трансцендентальными целями. Эти цели различаются между собой: одни из них присущи разуму, или интеллектуальному сознанию, другие – совести, или сознанию этическому. Прежде всего «в праве есть разум»; эта истина была установлена в связи с обсуждением телеологического обоснования права[489][16]. Само право, как мы видели, одной из существеннейших своих сторон примыкает к явлениям рациональным[490][17]. Разум как цель очень разносторонне определяет существо права, обусловливая и его форму, и его содержание. Особенно важное значение имеют те логические цели, которые непрерывно действуют в праве и, все более оттачивая и совершенствуя его форму, постоянно оживляют, оплодотворяют и возрождают его к внутреннему самосозиданию. В истории права, проходившего именно в этом отношении самые различные стадии развития от казуистических форм первоначального права, чрезвычайно ярко выраженных в праве римских юристов, напри-

мер, в дигестах Corpus juris civilis [См. прим. 18 ко второму отделу. Дигесты — основная часть кодекса Юстиниана, представляющая собой собрание отрывков из сочинений римских классических юристов.], до современных форм строго обобщенного, сведенного к понятиям и логически систематизированного права, логические цели, обусловливающие право, принимали по внешности довольно разнообразный вид. Однако по существу они всегда были одними и теми же. Не подлежит сомнению, что праву присуща цель быть в логическом отношении законченно и совершенно обобщенным, расчлененным и систематизированным. Наряду с этим рациональные цели, обусловливающие существо права, заключаются в том, что право в своем содержании всегда воплощало все разумное в совместном существовании людей.

Но наиболее основное значение для права имеют этические цели, действующие в нем и обусловливающие его природу. Этическое существо права не может быть сведено к одной этической цели или хотя бы к одному разряду этических целей. Попытки сводить цели, действующие в праве, к одной всеобъемлющей цели неоднократно повторялись в истории развития правовых идей.

Так, политические мыслители и философы XVIII столетия от Монтескье и Руссо до Канта и Фихте считали, что в праве осуществляется только одна единая цель – именно свобода. У нас к этой точке зрения в значительной мере примыкал Б.Н. Чичерин и ее же придерживается кн. Е.Н. Трубецкой[491][18]. Наконец, Р. Штаммлер, как мы видели, построил свою монистическую социально-философскую систему тоже на идее свободы как цели права. В действительности, однако, право движется и обусловливается двумя различными этическим целями: оно является одновременно носителем и свободы, и справедливости. Этические цели права – свобода и справедливость, подобно его интеллектуальной цели – разумности, на различных стадиях развития права не одинаково понимались. Но по существу праву присущи всегда одни и те же непреложные этические цели. Право стремится воплотить в себе свободу и справедливость наиболее полно и совершенно.

Этими хотя лишь основными, но вместе с тем вполне исчерпывающими указаниями можно ограничиться при раскрытии и анализе путей тех научных исследований, которые должны привести к познанию права как реального явления, т.е. как явления, обусловленного причинами и целями. Но гуманитарные науки, объекты исследования которых в противоположность объектам естествознания конкретно не осязаемы и внешне не отграничены, нуждаются в том, чтобы добываемые ими знания подвергались сводке в логические определения, т.е. чтобы они были выражены в понятиях, формулированных согласно правилам формальной логики. В основание этой сводки можно положить различные критерии. Казалось бы, проще всего свести данные, добываемые этими исследованиями реального существа права, к двум понятиям – к понятию права как явления, обусловленного причинами, и к понятию права как явления, обусловленного целями. Такое решение вопроса было бы продиктовано строго методологическими соображениями. Но группировка и деление научного знания чрезвычайно редко вырабатываются по указанию требований, предъявляемых методологией. Руководящею для них почти всегда оказывается чисто предметная классификация, а не методы исследования. В силу этих соображений мы и пришли выше к заключению, что знание о праве, добываемое подлинно научным исследованием права, надо систематизировать и сводить к четырем теоретическим понятиям права: социально-научному, психологическому, государственно-организационному и нормативному[492][19]. Первые два понятия дают сводку научных знаний о праве, до-

бываемых при исследовании права как явления причинно обусловленного. В нормативном понятии формулируются знания о праве как явлении телеологического порядка, обусловленного трансцендентальными целями, т.е. как явлении разумном и этически ценном. В отличие от этих трех вполне научно-систематически построенных понятий государственно-организационное понятие права не является сводкой строго отграниченного круга научных знаний о праве, а носит более или менее смешанный характер. Всеобъемлющее значение, которое постепенно приобретает государство, естественно отражается на государственно-организационном понимании права. При конструировании этого понятия его обыкновенно не ограничивают лишь организационными свойствами права, а включают в него и знания о праве, добываемые при исследовании различных других сторон права. В этих понятиях, особенно в первых трех из них, родовой признак и видовое отличие утверждаются в качестве необходимо присущих праву не в силу простой формально-логической общности, а в силу каузальной или телеологической закономерности[493][20]. Их необходимая связь с правом обладает значимостью, основанною не на рефлективных, а на конститутивных категориях мышления[494][21]. Нормативное понятие права имеет и специальную функцию: оно должно вскрыть и то, что является трансцендентально-первичным в праве[495][22].

Наряду с этими чисто теоретическими понятиями права должны быть поставлены и технические понятия, дающие сводку технических знаний о праве. В первом случае дается определение права как факта или явления, присущего совместной жизни людей, во втором определяется право как средство или техническое орудие. Технические знания о праве не могут быть сведены в одно понятие; их нужно формулировать, как мы видели выше, в двух понятиях – юридико-догматическом и юридико-политическом[496][23]. Юридико-догматическое понятие права, представляющее собою сводку свойств права как технического орудия для осуществления известных целей, нельзя смешивать с тем понятием права, которое вырабатывают юристы-догматики. Последние обыкновенно пользуются государственно-организационным, или государственно-повелительным, понятием права, так как для их целей оно наиболее пригодно. Оно одновременно удовлетворяет и теоретическим запросам современных юристов и удобно для решения чисто практических задач догматической юриспруденции.

Но наука о праве и особенно ее чисто теоретическая часть – общая теория права – не может удовлетвориться лишь сведением к ряду результатов, полученных путем разрозненных научных исследований права. Ведь эти результаты добываются благодаря методически-искусственному расчленению права как реального явления и изолированию отдельных сторон его. В непосредственно данной нам действительности право никогда не бывает только социальным или только психическим явлением. Так же точно право никогда не бывает только организационным явлением, т.е. ему никогда не присуще свойство устанавливать лишь порядок безотносительно к качеству этого порядка. Напротив, устанавливаемый

правом порядок всегда, и чем дальше, тем все больше, есть порядок в том или ином отношении разумный, справедливый и гарантирующий свободу. Наконец, право как реальное явление никогда не бывает обусловленно только причинными или только телеологическими соотношениями, так как и те, и другие действуют в нем одновременно, то перекрещиваясь и перебивая одно другое, то взаимно дополняя друг друга. Вообще право как явление, несмотря на свое многообразие, едино. Поэтому и общая теория права нуждается в формах познания права, более полно и всесторонне объединяющих познанное. Иначе говоря, необходим синтез всего знания о праве, добываемого научным исследованием его[497][24]. Путь к этому синтезу, как мы установили выше, в ориентировании науки о праве не на отдельные гуманитарные науки, а на «философию культуры и при посредстве ее на всю сумму гуманитарных наук, объединенных при помощи философии в цельную систему научного знания»[498][25]. Результатом этого синтетического познания права должно быть не определение какого-то нового понятия права, а раскрытие и постижение смысла права. Здесь наука о праве соприкасается с философией права.

Дата добавления: 2015-12-01