Глава VII. Ориентация на зло

(Ад/Небесная Канцелярия)

…Шеф на секунду потерял дар речи. Он смотрел в лицо Голосу, развалившемуся в его любимом кресле (да-да, том самом, что было сшито из кожи иезуитского проповедника), и беззвучно шевелил губами. Стены кабинета не пульсировали: они благоговейно приняли небесный цвет, разбавленный облаками. По стенам, журча и переливаясь, струилась вода.

— Как… как… как… — начал заикаться Шеф. — Ты… ты… ты…

— Пожалуйста, не кудахтай. — Голос был явно доволен произведённым впечатлением — как и любому творцу, ему не было чуждо тщеславие. — Это всего лишь голограмма, трансмиттинг. Пробуем в Раю новую технологию, трансляцию образа по телефону — как видишь, удачно. Кажется, совсем недавно ты был рад тому, что в Аду попросили убежища десять праведников? Теперь погляди, чего стоят силы зла. Стоило мне появиться в Управлении наказаниями, отсюда сбежали все, включая твою секретаршу.

Шеф, оправившись от потрясения, пришел в себя.

— О, подумаешь, нашёл чем хвалиться, — ехидно ответил он, цокнув об пол копытом. — Это закономерно: если начальство исчезло из кресла, то вчерашние друзья разбегутся, как тараканы. Ты разве не видел, как такая фишка случилась с Лужковым? От него даже уборщица ушла, выпустив официальное коммюнике для прессы, что всегда была против коррупции в Москве и тайно плевала в суп Елене Батуриной. А не хочешь ли, красавец с нимбом, транслировать мою голограмму в Рай, чтобы я толкнул там речь? Стоит мне показать преимущества Ада, и твои праведники двери на Адских Вратах сломают. Они просто увидят — чего лишены, обитая в облаках.

Голос скептически улыбнулся. Шеф почувствовал раздражение.

— Рекомендую вернуться к прежнему обмену информацией, — злобно предложил он. — Ты нарушаешь законы Преисподней. По крайней мере, появление твоего лика в Аду можно приравнять к нелегальной торговле иконами. У нас за это в кипящем масле варят — причём три раза подряд.

— Что ж, если тебя так смущает моя внешность… — Голос выдержал скромную паузу, — тогда перезвони мне сам. Ты ведь хотел поговорить?

Шеф не спешил. Сначала протер кресло раствором серы, затем посыпал сушёной кровью летучей мыши, заботливо постелил коврик с пентаграммой и только после этого присел — но на самый краешек. Стены, прочувствовав хозяина, дрогнули, наливаясь чернотой с красными прожилками, но Шеф недоверчиво отнесся к проявлению лояльности.

— Только сегодня — специальное предложение! — В трубке послышался звенящий голос девушки-ангелицы. — Покайся в двух грехах и получи прощение от трёх! Кайся больше и набирай баллы! Собрав 33 балла, выиграй стильную кепочку с крылышками и рюкзачок с эмблемой Небес!

Князь тьмы стоически переждал рекламу. Он даже не скрипнул рогами.

Голос снял трубку до щелчка. В динамике разлилась тихая музыка.

— Значит, это я хотел поговорить? — с издёвкой спросил Шеф.

— А что, разве нет? — поинтересовался Голос. — Я обладаю ясновидением, могу угадывать как желания, так и события. Например, ты только что поставил стакан с виски на край стола. И зря — через секунду он упадет.

Последующие за этой речью звон стекла и ругательства Шефа убедили Голос, что он, как обычно, не ошибся в предположениях.

— У тебя есть потрясающая особенность, — вздохнул Шеф. — Почему-то ты делаешь предсказания, когда тебя никто не просит. Зато стоит попросить — и сразу услышишь серию нравоучений, коктейль из буддизма и толстовства, с общей подводкой: «Я не хочу вмешиваться в ситуацию».

Голос плавным движением руки создал пару облаков.

— А к чему открывать всем глаза? — Он подставил лицо легкому ветерку. — Убийца, идущий на «дело», в курсе, что может попасть на электрический стул. Человек, что смолит без перерыва сигареты, осведомлён про рак лёгких. И, наконец, мужик, решивший попрыгать на тонком льду, должен соображать: рано или поздно он провалится в воду. Каждый обязан думать о последствиях своих поступков сам, без мудрых наставлений сверху. Но для тебя я готов сделать исключение и предсказать будущее. Оно мне отлично известно. Твоя извечная ориентация на зло приведет к тому, что…

Шеф непроизвольно закашлялся.

— Да я и так все знаю, — поспешил он прервать Голос. — Мы сокрушим Рай, Ад придёт на Землю, и под горячие аплодисменты благодарных народов наступит моё тысячелетнее царствие. Что ж тут удивительного?

— Всё будет немного по-другому, — кротко сказал Голос. — Но не стану тебя разочаровывать. Даже я не знаю полного варианта событий: часто останавливаю ясновидение на любопытном моменте. Так лучше — если итог известен заранее, ни один футбольный матч не посмотришь. И детективы читать скучно — ещё книгу не открыл, а уже в курсе, кто убийца.

Взяв бутылку «Джек Дэниэлс», Шеф снова наполнил стакан.

— Полагаю, тебя не слишком это удивит, — завёл он речь издалека. — Но в гонке за образцами ДНК Кудесника внезапно появилась третья сила. О, можешь не оправдываться, я знаю, ты никого не посылал на охоту. Однако эти существа действуют от твоего имени. Во всяком случае, они хотят сделать тебе подарок… Ты слышал про так называемое «Братство Розы»?

…Голос посмотрел на часы. 19.00 — начало выпуска новостей.

— Повиси чуть-чуть на линии, — попросил он. — Я скоро вернусь.

В розовом предзакатном небе, прямо между пальмами, включился экран.

— Благослови вас Голос, дорогие зрители! — Ведущая прямотаки струилась елеем и благомыслием. — С вами я — святая Вероника, покровительница фотографии[59]. Святой Валентин в эфире пока отсутствует, но небесный оптимизм говорит: чего бы ни случилось, на всё воля Голоса. Благонравная сенсация сегодняшнего дня: в джунглях Гвинеи найдена девочка, выращенная райскими птицами и наизусть знающая Библию. Молния в Нью-Йорке поразила двух торговцев наркотиками: случайность или закономерное возмездие? Комментарий Ильи-пророка. И, наконец, юбилейный, десятитысячный случай стигматизма в Сирии — у школьника образовались раны на ладонях и ногах, как у Кудесника после распятия. Суперновости вы увидите после рекламы! Не забывайте: она не надоедает, как грешникам в Аду, а приносит в наши сердца райскую сладость бытия…

Лицо ведущей исчезло, экран пересекла надпись — «Конструктор Мира».

— Кто из нас не мечтал стать великим Голосом, создателем всего живого на Земле? — издалека начал седобородый святой, одетый в белоснежную тунику. — Теперь эта возможность доступна. Только у нас — особый конструктор, изобретённый праведником из фирмы «Лего» и омытый святой водой. Собери свою Вселенную за семь дней! Чёрное море, Тихий океан, гора Арарат и Великий Каньон! Всё — своими руками! Лишь 99 молитв в неделю, и чудесный конструктор — ваш! Звоните прямо сейчас, и вы получите в подарок карманную Библию и футболку с изображением Голоса!

Сразу после рекламы включилось интервью с девочкой, знающей Библию. Ребенок на хорошем английском объяснял: Голос явился к ней во сне и диктовал главы. Голос же твёрдо знал, что ни к кому он во сне не являлся.

— Вы смотрите РТР! — улыбнулась ведущая. — У нас — только позитив!

Последовал короткий взмах руки. Экран погас.

«За что боролись, на то и напоролись, — подумал Голос. — Уже и рекламы полно. А всё модернизация. Раньше было ужасно нудно и муторно, но сейчас — каша какая-то. Стоит разрешить в обществе полезную вещь, как она сразу мутирует в Годзиллу — такова уж специфика общества. Словно на российском телевидении: война в Чечне, а у них первой идет новость, что в зоопарке Владивостока родились тигрята. Достали со своим позитивом».

Шеф скептически хмыкнул в динамик трубки.

— Имхо, это просто ужас, а не телевидение, — засмеялся он. — Вот за это я Рай и не люблю. У нас на ТВ, конечно, тоже критика не разрешается, но никто не гонит дешёвый позитив. Общий слоган — «Ты в Аду, хуже уже не будет». И реклама душевная, 24 часа в сутки. Сейчас запустили новый ролик — «Кретишка» от «Банон». Йогурт, потребление которого превращает людей в идиотов. Хорошо его, знаешь, грешники раскупают — кто жене, а кто тёще.

— Еще б ты Рай любил, — парировал Голос. — Это был бы верх извращения. А вот по поводу «Братства Розы»… Что ж, если покаяние искреннее, я это только приветствую. Но могут быть и сложности. Нельзя моим именем оправдывать всякую лажу. Рыцари крестовых походов штурмовали Ерушалаим ради освобождения гроба Кудесника, утопили город в крови… и, разумеется, попали в Ад — выйди на улицу Вселенского Зла, да полюбуйся. Цель может быть благая, но к чему это приводит? Однако… я заинтригован, как на футбольном матче. Пусть «Братство Розы» поищет образцы ДНК.

— О, правда? — ехидно спросил Шеф. — По-моему, силы добра, если что хорошо и умеют, так это в твой адрес хором славословия петь. Здесь всё до смеха аналогично — чудесное «Братство Розы», охотясь за Малининым и Калашниковым, разнесло несколько городов в пух и прах, однако даже не приблизилось к разгадке, кто похитил ДНК. А между тем, судя по рекламе на улицах, «час X» уже на подходе. Если бы я не дал своих людей…

— И что? — полюбопытствовал Голос. — Они им здорово помогли?

Шеф залпом, без выдоха проглотил содержимое стакана. В приёмной кто-то робко шуршал. Кажется, это вернулась секретарша Мария-Антуанетта: разведать обстановку, а заодно и прихватить забытую в столе косметику.

— Пока что не особенно, — с грустью признался Шеф. — Но ты ж их знаешь! Калашников — отличный следователь, мне даже жаль, что, работая в Аду, он далёк от всяких демонических финтифлюшек. Завистники в Учреждении на него анонимки писали — мол, по ночам Библию переписывает и потом из-под полы в китайском квартале копии продаёт. У нас народу кажется, что, если ты два раза за день летучей мыши голову не откусил, да на чёрную мессу месяц не являлся, — какой же из тебя образцовый грешник? Я так и знал, что «Братство Розы» питает пустые иллюзии по поводу возвращения в Рай.

— Предоставь это мне решать, о’кей? — жёстко ответил Голос. — За тысячи лет проклятия они заплатили сполна. Порыв «братьев» мне симпатичен, но… давай дождёмся финала. Многое зависит от средств, которыми они добиваются своей цели. В Раю со времени их изгнания кое-что изменилось.

Шеф охотно бы с этим согласился.

— О, действительно, — поддакнул он. — Помимо древней нуднятины в виде яблок, ангелов и облаков, появилась идиотская реклама, а также куча пустых пятизвездочных отелей для праведников. А если и другие обитатели Рая сбегут ко мне, то что тебе останется? Будешь, как далай-лама, сидеть в полном одиночестве и погружаться в нирвану посреди пальм и пляжей? Пусть «Братство Розы» только запросится в Ад! Но я не возьму Мазахаэля, так ему и передай. Прощай, дорогой носитель нимба. Всего тебе плохого.

Голос между тем не спешил отключаться.

— Давненько я не был в Москве, — сказал он. — Надо бы заскочить туда на денёк. Ангелы рассказывали, она при Лужкове очень стала похожа на Ад… Погляжу, что к чему. Правда, говорят, там ужасные пробки.

— У нас в Преисподней нет храмов в твою честь, — парировал Шеф. — Так что не надо ассоциаций. Земля превращается в Ад? Я рад этому. Пока, амиго.

На этот раз Голос первым нажал кнопку отбоя. Послышался шорох сухих пальмовых листьев — по дорожке японского сада, меж прудов с золотыми рыбками, к нему спешил Варфоломей с докладом про звонок Мазахаэля. Падший ангел просил передать Голосу лишь несколько слов: «Преклонив колени у твоего Престола, мы поднесём тебе лучший из наших подарков».

…Положив трубку, Шеф плеснул себе последнюю порцию из наполовину опустевшей бутылки. Визит Голоса в Москву никак не входил в его планы.

Глава VIII. Ключ ЗемЗем (Ирак, к северу от Мосула)

…Единственный в мире храм курдов-йезидов, Лалеш, находился в долине: дорога к нему вела через обожжённые солнцем горы. На блокпостах у подъезда к селению дежурили охранники с автоматами, и Калашникову пришлось приложить усилия, дабы объяснить недоверчивым курдам — они явились с открытым сердцем. Раэль горстями глотала таблетки — у неё болела голова: безгрешный организм ангелов (пусть даже и бывших) не приспособлен к алкоголю и слабо переносит интоксикацию. Остроконечные башни храмового комплекса, утопавшие в зелени оливковых деревьев — среди больших холмов, — виднелись издалека. Пять конических башен храма замыкали круг, символизируя лучи солнца. Солнцепоклонники не жаловали чужаков, прибывших со стороны Мосула, и их осторожность была оправдана — Лалеш уже дважды становился мишенью террористовсмертников.

— Стой здесь, — предупредил Калашникова начальник службы безопасности Лалеша, одетый в камуфляжную форму курд Амирхан: столь же грозный, сколь и умный. — Если шейх разрешит — тогда тамам[60]. А нет — вышвырнем отсюда к шайтану, и не обижайся. Мы обожаем гостей — если они приходят с добрыми намерениями. Про наш храм сочинили слишком много небылиц…

Малинин, в отличие от Раэль, чувствовал себя чудесно.

— Вашбродь, — шепнул он Калашникову. — А может, признаемся, что мы и есть посланцы шайтана? Глядишь, испугаются — и будут с нами полюбезнее.

— Не прокатит, братец, — с солидным видом ответил Алексей. — Религия йезидов отрицает всякое поклонение злу и запрещает упоминать его вслух. В любом смысле даже ругать нельзя — иначе накличешь беду и пропитаешься отрицательной энергетикой[61]. А мотив? «Мы парочка воскресших мертвецов, ищем ДНК Кудесника, пустите в Лалеш»? Предлагаю чуток подождать.

Из окон пристроек к храму на пришельцев с любопытством смотрели дае — пожилые монахини в белых платках. Они тихо перешептывались. Место, выбранное для храма, поражало необычностью — бурно поросший зеленью оазис среди гор, хотя на склонах — ни единой травинки.

Раэль вгляделась в остроконечные башни.

— Я знаю это место. — Ангел говорила невнятно, словно с зажатым ртом. — Йезиды верят — именно здесь и начался современный мир. Согласно их версии о происхождении Вселенной, в Лалеш спустились с Небес семь ангелов во главе с Малак Тавусом — так называемым «ангелом-павлином». Вы что-нибудь слышали про павлина? Это символ солнца в Древней Греции, а в Древнем Египте — герб небесного города Гелиополиса, где проживал бог Ра. Но это еще не всё. В том самом гроте в Вифлееме, ставшем местом рождения Кудесника, тоже изображены два павлина — обе птицы пьют из одной чаши. Известно, первые последователи Кудесника общались с помощью зашифрованных символов: рыба, «ихтис», означала Кудесника, а павлин — святость… развёрнутый хвост символизировал нимб. А ведь изгнанных из Рая было именно семеро — пять ангелов и два архангела. Легенда Лалеша гласит: на этом месте был океан. Ангелы спустились прямо в море и положили в воду квасцы — так появилась твердь земная. Из земли забил родник: этой водой йезиды освящают детей…

— Я как раз и видел в озарении ключ, бьющий из-под земли внутри храма, — кивнул Калашников. — Очень отчётливо видел. Его имя — ЗемЗем, и он в пещере. Через дорогу от храма, в другом святилище, где сидит монахиня, расположен Каниа Спи — иначе говоря, «Белый родник». Но вообще… получается, что, согласно этому поверью, Земля создана ангелами. И первый ангел, что спустился с небес, — стал падшим…

Раэль отпила воды из бутылки. Ее мучил сушняк.

— Безусловно, — откашлявшись, ответила она. — По легенде йезидов, Малак Тавус возмутился созданием человека и поднял восстание в Небесах. Голос изгнал его из Рая и сослал в подземелье — то есть в адские пещеры. «Ангел-павлин» был заключен в Преисподней на семь тысяч лет и плакал от горя так, что его слёзы затопили Ад. После этого Голос простил Малака Тавуса и вернул на Небеса. Красивая древняя легенда, хотя реальность совсем другая. Как ты понимаешь, к Шефу это не имеет никакого отношения…

— Так вот оно что, — похолодел Калашников. — Это был Мазахаэль. А сказка про прощение и триумфальное возвращение в Рай — несбывшаяся мечта «Братства Розы». Родник в Лалеше изображает текущие слёзы ангелов…

Раэль смотрела на него холодным взором.

— Есть и другой вариант исхода событий, — сообщила она. — О нём говорят баво — священники йезидов. Там сказано: Голос возвысил Малака Тавуса за его раскаяние над всеми ангелами, а затем — превратил в Солнце…

— Следовало ожидать, — кивнул Алексей. — Уверен, Мазахаэль втайне надеется — Голос не только простит блудного сына и учтёт великую жертву, но и сделает начальником Небесной Канцелярии. Какая интересная интрига…

Раэль смерила Калашникова долгим взглядом и ничего не ответила.

…Амирхан появился рядом так неожиданно, что Калашников вздрогнул.

— Шейх разрешает вам посетить Лалеш, — сурово сказал курд. — Я уже сказал, мы обожаем гостей. Однако своё оружие, даже перочинные ножи, вы оставьте у меня. Да-да, хабиби, как в аэропорту: девушка должна сдать всё, включая пилочки для ногтей. После этого следуйте за мной — к шейху.

Шейх йезидов на поверку оказался любезной и харизматичной личностью. Глубокий старик — один глаз его был закрыт, седая борода доходила до пояса, а усы лихо закручивались, едва ли не скрывая щёки. Голову украшала пышная чалма. Побеседовав с гостями через переводчика под строгим присмотром сурового Амирхана, шейх позволил всем троим пройти к ЗемЗему, соблюдая традиции йезидов. В храм надлежит заходить совсем без обуви — сняв не только ботинки, но и носки. Амирхан отметил: в одном из помещений камни смазаны оливковым маслом, следует быть очень аккуратным, чтобы не поскользнуться. Покинув дом шейха, Калашников, Малинин и Раэль спустились во внутренний двор, где расстались с обувью. Они прошли в первые ворота Лалеша. Калашников застыл, глядя на стену. На жёлтом камне были высечены два символа.

Шестиконечная звезда. И роза.

Он вошёл в арку. Главный вход в храм сторожило изображение чёрной змеи — справа от ворот. Их предупредили — касаться порога нельзя. Соратники перешагнули через кусок камня и вступили внутрь, в темноту. Босые ноги сковывал ледяной холод, идущий от каменных плит. «Сейчас Малинин скажет: а вот хорошо бы согреться. Уж точно, он не удержится».

— Да, вашбродь, — подал голос Малинин. — Хорошо бы нам…

Раэль и Калашников уставились на него сразу с двух сторон столь зверски, что казак подавился словами. Источник ЗемЗем находился в самом сердце храма. Желающим попасть к нему надо было спуститься по ступеням, протиснуться сквозь узкий каменный туннель и оказаться внутри маленького грота. Вода струилась, перетекая медленно, словно масло. Алтари Лалеша не имели привычных европейцу скульптур или изображений: йезиды поклоняются источникам света, совершая молитвы с первыми лучами солнца. На колоннах трепетали кусочки цветных тканей.

— Солнце для нас — не божество, — угадав мысли Калашникова, прошептал Амирхан. — Однако если его не будет, то мир погрузится в кромешную тьму и наступит конец света. Солнце и тепло, что оно даёт, — идеальное творение. Лучшее, что мог создать и что создал для нас всемогущий Голос. Знаешь ли ты, чужеземец, — ведь наши священники не могут обращаться к нему лично! Проводники молитв йезидов — ангелы, что присутствуют здесь… в Лалеше.

На лице Раэль не дрогнул ни один мускул.

— Пей, — кивнул Амирхан и отступил в сторону. — Источник ждёт тебя.

Калашников встал на колени и зачерпнул чистейшую, прозрачную воду из родника. Появилось странное чувство: словно он положил обе руки в айсберг. Теперь вода в ладонях казалось чёрной, отсвечивая отблесками — как небесные звёзды. Он поднес её к губам. Подождал. И глотнул…

Горло словно пронзило ледяной стрелой: от неожиданности Калашников согнулся и закашлялся. «Жизнь отдам за кружку горячего чая». Сразу после этой мысли ощущения резко изменились. Алексей внезапно понял — он видит в темноте. ВСЁ. Включая птиц над крышей Лалеша. Слышит падение каждого листа на улице. Дыхание людей. Дуновение ветра. Голова закружилась: Алексей ухватился за плечо Малинина, чтобы не упасть. В мозгу, в ярком вихре искр, громко прозвучала фраза — одна-единственная.

— Выйди. Смотри прямо. И ты поймёшь.

Звуки разом прекратились, будто за сценой выключили пластинку. Калашников в недоумении потёр лоб, осмысливая фразу. Что ему надо понять? Он вновь потянулся к воде, но Амирхан перехватил его руку.

— Нельзя, — покачал головой йезид. — Только один-единственный раз.

Алексей почувствовал привкус разочарования. Неужели лишь ради этого они тащились сюда? Грандиозная подстава. Потрясающе, высшие силы любят играть в кроссворды! Нет чтобы объяснить сразу, детально: кто, чего, где и как. А вот дудки — он опять, своими методами, должен разгадывать головоломку. Сколько уже можно? Калашников вдруг понял, что чудовищно, просто нечеловечески устал. Ему захотелось забраться в кровать, закутаться в одеяло, и… спать, спать по крайней мере двое суток. Раэль и Малинин молча смотрели на него, ожидая разъяснений. Он устало мотнул головой — в глазах ангела застыло непонимание, Малинин по-старушечьи поджал губы. Они вышли из храма во двор — мечтая о том, чтобы сунуть озябшие ноги в обувь. Калашников был в расстройстве: хотелось выругаться, но он молчал.

— Смотри прямо. И ты поймёшь.

Скорее автоматически, нежели из чувства веры, Алексей повернул голову. Изображение. Прямо на каменной ограде — скульптура: голова, которой увенчали овальную арку. Сонный взгляд, огромные глаза. Похоже на Шефа, но… нет. Нет, он вовсе не Шеф. Эти создания были очень популярны у всех народов — и тут, и в соседней Парфии, и в Вавилонском царстве, и в Древней Иудее. Разве что сейчас можно обойтись без их помощи, да и то не везде. А тогда они были священны, в некоторых же странах — и вовсе считались богами.

В ДРЕВНЕЙ ИУДЕЕ.

Зрачки Калашникова резко расширились. Шатаясь, он подошёл к ограде с арабскими письменами. Встав вплотную, провел рукой по одному из рогов. Вспышка. В голове, как на экране компьютера, медленно загрузился сайт биржевой сводки с динамикой цен. Анонимный покупатель очень старался, чтобы скупить ЭТО вещество. Больше, ещё больше. Как можно больше.

— Тихо, — сказал Алексей Малинину и уткнулся лбом в нагретый солнцем камень. Мысли сменяли одна другую. Калашников считал, шевеля губами, и водил пальцем по контурам существа. Он напряжённо, молча думал. Охранники стояли поодаль, ничему не удивляясь, — такое часто случалось после глотка воды из ЗемЗема. Следует просто немного подождать, и…

…Через полчаса Калашников поднялся на ноги. Кивнул Раэль — в сторону такси. Малинин, не дожидаясь приглашения, полез в машину.

Алексей не узнал, кто похитил файлы с ДНК. Но понял — ПОЧЕМУ…

Экспедиция № 9. Римлядь (Ерушалаим, провинция Иудея)

…Зоровавель зажег свечу — толстую, из говяжьего жира. Их с Анной келья находилась на втором этаже: окна здания Синедриона давали возможность видеть, как улицы города, одна за другой, озарялись редкими масляными огоньками. Бедные ложились спать, а богатые позволяли себе бодрствовать. Завтра — пятница, начнётся шабат… надо к нему подготовиться. Как же болит голова… и почему всегда к пятнице? Его друг, первосвященник Анна, удивлял выдержкой. Вот и сейчас — он лишь бесцельно сидит и улыбается.

Анну не терзают сны.

— Сколько лет прошло, всё мучаюсь, — прохрипел Зоровавель. — Видел ли я, что Лазарь встал и пошёл? Как такое вообще могло быть?![62]

Анна развернул тряпицу с пресной лепёшкой.

— Ты уже двадцать тысяч раз спрашивал, — конкретно выразился первосвященник. — Интересно, сколько можно? Ты помнишь, до чего это довело бедного Езекию? Ему с тех пор везде живые трупы мерещатся. Уехал в Паннонию, на минеральные воды, прийти в себя от галлюцинаций. Мы с тобой судили, рядили, совет лекарей собирали. Ну не мог Кудесник воскрешать! Судороги мышц, и всё. Ты же помнишь — в костре, бывает, покойники садятся. Это воскрешение?

Зоровавель умом понимал — Анна совершенно прав. Однако…

— Слушай, в пещере с Лазарем не было костра, — робко сказал он.

Анна пожал худыми плечами и куснул опреснок. Последние годы у него был отличный аппетит, он обедал по семь раз за день.

— Значит, колдовство, — флегматично сказал Анна. — Может, в той пещере грибы росли, распыляя споры. Одурманили тебя, брат. Задумайся, кому ты веришь? Ты ещё вспомни, что тело Кудесника исчезло после снятия с креста. Не понимаю, почему такой резонанс? Ну, исчезло и исчезло. У меня на прошлой неделе сто денариев исчезли из кошелька, я же не объявляю их святыми. Ясное дело — сторонники похитили труп шарлатана, а потом зарыли втихую.

Успокоиться у Зоровавеля никак не получалось. Мимо здания Синедриона, гремя доспехами, прошел римский патруль с факелами в руках, — прохожие провожали солдат-чужеземцев недобрыми взглядами. У подножия нового памятника Калигуле (их в Ерушалаиме ставили каждый месяц) появился глашатай, разворачивая папирус с reclamare. Зоровавелю вспомнилось: на прошлой неделе неизвестные убили сразу двух глашатаев. Как предположили жёлтые папирусы, это месть. Да, трудно держать себя в рамках, если на каждом шагу тебе орут в ухо: «Посетите Египет — жемчужину империи!» и «Доспехи “Марцеллинус” защитят вас от побоев сборщиков налогов!» Однако reclamare на площадях становилось всё больше — двор Калигулы погряз в роскоши, ему требовались деньги, деньги и ещё раз деньги. Даже у резиденции Понтия Пилата и то поставили колонну со скульптурой голой девушки — reclamare сети лупанаров. У прокуратора иные пристрастия в сексе, но он смолчал.

…Зоровавель почесал затылок. Мысли смялись в глиняный ком.

— Если всё так, как ты говоришь, — не унимался он, — зачем мы тогда прячем в саркофаге руку банщика? Ведь Кудесник-то не воскрес!

— А это на всякий случай, — хихикнул Анна. Он дунул в какую-то трубку, и пространство комнаты заполнил остро пахнущий голубоватый дым. — Я предусмотрел трудности. Сторонники Кудесника всем уши прожужжали: ах, воскрес, ух, воскрес. Сдаётся мне, их надо привлечь к суду за незаконное reclamare: не платят налогов и пихают всем свой информационный товар! Мы-то ладно, народ стойкий… но есть очень восприимчивые к reclamare люди: вот не надо им, а пойдут и купят. Допустим, ученики Кудесника навербуют себе сторонников — эдак, человек тридцать, не больше. А тут мы с рукой: скрутим их, подлецов, в бараний рог.

— Плохо, что всё перемешалось… — закашлялся Зоровавель. — Тиберий забрал банщика — и больше никаких вестей. Где он, что с ним? Если через полгода не появится, вложим руку в захоронение… как и хотели. Но, Анна, я просто восхищаюсь твоим спокойствием… что бы ни произошло, ты относишься к этому с улыбкой и смехом. Почему?

— Давно собирался тебе сказать. — Анна глянул на первосвященника блестящими, выпуклыми глазами. — После кучи сложностей с Кудесником у меня случился нервный срыв. Я посетил лекаря-разговорника, он выслушал меня и велел вдыхать дым корневищ волшебных растений — тех, что продают по тёмным углам нубийцы и сомнительные вольноотпущенники. Ты удивишься — помогло. Меня теперь вообще ничего не волнует. Римляне, интриги в Синедрионе, Иезекия на минеральных водах… какая ерунда. Знаешь, лично мне слюной плевать, воскрес Кудесник или нет. Да пусть даже и воскрес!

— Неужели?! — задрожал Зоровавель.

— Да нет, это я так, — успокоил его Анна. — Чисто теоретически.

…Reclamare на площади сменились новыми криками — оглашались указы императора. Стократно пресветлый цезарь подверг опале Пратума[63] — старого и хитрого чиновника, многие годы управлявшего префектурой города Рима. Лысый префект Пратум, прославившийся головным убором, похожим на плоский блин, слыл оригиналом. Пратум обожал ставить многотонные статуи прошлым цезарям и для этого содержал во дворце старца — больного на голову скульптора из Иберии. Супруга префекта, почтенная мордатая матрона, превратилась в богатейшую женщину Imperium Romanum: ей сказочно везло в торговле. «Ложь завистников, — отбивался от нападок префект. — Если бы она не вышла за меня замуж, то стала бы ещё богаче». «Ага, — ехидничали остряки у храма Юпитера. — Но только в том случае, если бы матрону взял в жёны наш цезарь Тиберий».

— И так как оный Пратум, аки собака парфянская, лаял в папирусах жёлтых на величие императора, — звонко восклицал глашатай, прямо-таки пропитываясь негодованием, — Цезарь Калигула постановляет — лишить Пратума головного убора, отдать другому патрицию — из холодных северных краёв. Пусть благодарит великого цезаря за счастье и не забывает, из чьего корыта ему так вкусно лакается!

«Как Калигула уже достал!» — вздохнул Зоровавель и испугался крамольных мыслей. Он подозрительно посмотрел на безмятежного Анну. Тот, однако, дымил растениями и в окно не выглядывал.

— Слушай, дай и мне, что ли, — решился Зоровавель. — Я пробовал пить вино, но даже лучшее фалернское не помогает. А я ведь так стремился попасть на работу в Синедрион. Кто бы мне раньше сказал, что первосвященник — столь нервная должность!

Анна без слов протянул Зоровавелю пальмовый лист и, развязав кошель, насыпал в середину нечто странное, вроде сушёной травы…

…Через полчаса в малом Синедрионе стоял дым коромыслом. Оба первосвященника сидели в обнимку, доедали остатки опреснока и заливисто хохотали. Зоровавель пребывал в отличном настроении.

— Слушай, какое говно этот цезарь! — ржал он, хлопая по плечу Анну. — Думает, он в Иудее самый умный… да я его в оссуарии видал!

— Все римляне — индюки надутые, — проливая на грудь вино, хихикал Анна. — Надеются, мы их боимся? Ага, сейчас. Вот возьму и явлюсь к Понтию Пилату, скажу: ненавижу я тебя, римлядь чёртова. Представляешь себе, брат, его накрашенную морду? Ха-ха-ха-ха!

Зоровавель любовался зеркалами сквозь сизое облако.

— Ты бесподобный молодец, Анна! — икнув, заявил он. — Надо вообще всему Синедриону, да и тетрарху Ироду Антипе[64] возжечь эти чудесные корневища! А Езекия, осёл, на минеральные воды уехал… такое веселье пропустил. Пилат, говоришь? Да пошёл он… Сидит, щеки в помаде, трясётся, боясь разделить участь Пратума… а на самом-то деле? Всего пара затяжек, и весь мир в апельсинах.

Первосвященник Анна отсыпал себе толчёных корневищ из кисета.

— Жизнь — суровая штука, — облизнул он губы. — Особенно когда судьба сталкивает с Кудесником. Придёт такой незваный гость в Ерушалаим — навоскрешает, наисцеляет, как последний сукин сын… а ты потом сиди и плоды успокоительной пальмы жуй. Справедливо?

На площади враз затихли глашатаи — началось собрание зелотов[65]. Противники римской власти громогласно обсуждали судьбу финиковой рощи — её должны были вырубить, дабы мостить каменную дорогу на Рим. Раньше римляне топили зелотов в реке Иордан, но с недавних пор терпели: чтобы не выслушивать претензий от Парфии.

Послышался громкий стук в дверь.

Не дожидаясь приглашения войти, на пороге появился Эмилиан — начальник охранной центурии Понтия Пилата. Разогнав рукой облака сизого дыма, он с непониманием воззрился на смеющихся первосвященников. Впрочем, военная карьера отучает удивляться.

— Здравствовать и радоваться вам, почтенные, — мрачно произнёс Эмилиан. — Прокуратор, да хранят его боги вместе со светочем великолепия — стократно пресветлым цезарем, — желает видеть вас во дворце тетрарха Ирода Антипы. Дело срочное. Лазутчики донесли — в Ерушалаиме готовится мятеж… и гроздья его зреют тут, в Синедрионе. Я прислан, чтобы сопроводить вас. Повозка находится внизу.

Первосвященники, переглянувшись, дружно прыснули.

— Смотри-ка, римлядь явилась расфуфыренная, — давясь от хохота, сказал Анна Зоровавелю. — Откуда ты? Из постели Пилата вылез?

Оба, не в силах сдерживаться, вновь рассмеялись.

Эмилиан положил руку на рукоять гладиуса, короткого меча. Он не был намерен разводить церемонии. В конце концов, прокуратор отдал приказ… если придется применить силу — что ж, это не впервые. Он обернулся, желая позвать своих солдат, и вздрогнул. Сзади стояла женщина в пурпурном ливийском одеянии.

— Центурион Эмилиан, если не ошибаюсь? — Латинский язык ливийки был правильным, хотя и несколько ученическим. — Скажи, это ты?

Она говорила мягко и безмятежно — Эмилиан не чувствовал угрозы.

— Да, ливийка. Во славу цезаря — я Эмилиан. Что тебе нужно?

Женщина ласково улыбнулась. Она согнула в локте руку, подставив ладонь, как чашу, и (центурион был готов поклясться!) прямо из воздуха в этой руке появился увесистый булыжник. Не говоря худого слова, ливийка без размаха, но сильно ударила Эмилиана камнем в ухо.

Комната наполнилась звоном шлема.

— Тебе ж говорили, сын блохастой белки, — устало сказала женщина, — не лезь не в своё дело. А ты взял и настоял на распятии двоих чужеземцев. Не будь тебя, Пилат бы их отпустил. На, получи ещё!

Последовал второй удар, затем третий. Лицо Эмилиана залилось кровью. Потеряв сознание, он рухнул на пол, гремя доспехами. Зоровавель не двинулся с места. Он увидел, как рядом с ливийкой (опять из воздуха) появился человек, словно стеклянный, — сначала только черты лица, затем кости черепа, мускулы, кожа… и глаза.

Внимательные, карие.

— Знаешь, очень впечатляет. — Зоровавель с восторгом глянул на лист с сушёными корневищами. — Я даже не ожидал такого эффекта. Пожалуй, в следующий раз надо будет натолочь порцию поменьше.

Женщина подошла к первосвященнику.

Стиснула ему горло ледяными пальцами. И прошипела в лицо:

— Ну-ка, скотина, быстро… давай сюда ключ от подземелья…

Глава IX. Заказ (Подмосковье, завод им. Ленина)

…Пожилой толстенький директор порхал вокруг Хозяйки так, словно танцевал балет. Впрочем, если бы эта женщина приказала — он бы реально надел балетную пачку. Ещё бы! Впервые за столько лет — такой заказ. Он принимал её как королеву. Настасья, придурочная девица с французским акцентом, предупредила директора во время переговоров: заказчик — ОЧЕНЬ большой человек. Да-да, уж куда больше! Жаль, что с перепугу запросил низкую цену: кажется, женщина не стала бы мелочиться. Да, впрочем, и ладно. С детства известно, что жадничать — нехорошо. Завод за год меньше денег зарабатывает, чем на этом заказе… подобное везение выпадает раз в сто лет.

— Пожалуйста, — блеял директор, забегая то с одной, то с другой стороны. — Не ушибитесь… не убрано тут у нас… извиняюсь, бардак… прощения просим.

Хозяйка, кажется, не обращала внимания. Одетая в чёрный деловой костюм, она шествовала к цеху на высоких каблуках, в окружении охраны, — в ожидании ЧУДА. Изредка девушка подёргивала плечом — ей чувствовался там покойный Рэйвен… Вот он крутит головой, перебирает лапками с острыми когтями. Она тогда проплакала всю ночь. Жалко, очень жалко. Но что поделаешь — таково условие. Если ты не покажешь готовность жертвовать — ничего не выйдет… всё окажется напрасным. Те, кто состоял в клубе The Darkness, поступили аналогично. Каждый возложил на алтарь самую дорогую вещь или существо, до боли любимое сердцем.

Ей очень не хватало ворона.

Это её тотем, существо из ночи. Любой гость клуба был ночным существом. Они повелевали ночью, им удавалось заключать нужные сделки, добиваться согласий и даже объявлять войны куда успешнее, нежели днём. Каждый лишь существовал при свете дня, с нетерпением ожидая прихода ночи. Крылья Рэйвена — и есть ночь. Она не улыбалась после жертвоприношения — хорошее настроение исчезло. Навеки. Настасья задержалась во дворе завода — распорядиться, объяснить всё охране. Варвара шла рядом, кидая на Хозяйку взгляды из-под чёрных очков, — глаза были полны любви и преданности. Осталось всего три дня. Не так уж долго, но расслабляться нельзя. Ведь мир обнажён. Нужно обеспечить проекту полную секретность.

— We need to close the gates by guards, — шепнула Хозяйка. — Do it now.

— Anastasia has already done it, — невозмутимо ответила Варвара, припудривая на ходу нос. — It’s under the seal. Nobody will move from here. Anything else?

— No, — сухо кивнула Хозяйка. — I’ll take care about the other things[66].

Она заметила, как напряглось морщинистое лицо директора. Конечно. Бедное животное не понимает по-английски, а ей этот язык как родной.

— Круглые сутки работали, — крутился вокруг неё директор. — Старались… посмотрите отчёт? Всё в порядке, не пропало ни грамма…

Он понимал, почему Хозяйка не реагирует на слова. Что там ответ — девушка даже не глядит в его сторону. Они в разной весовой категории, ему таких денег и за сто жизней не заработать. Одна не ходит… вокруг своя свита. Чуть ли не полный город с собой привела. Полсотни дорого, стильно одетых девок: прикуривают от платиновых зажигалок, тёмные очки искрятся бриллиантами, тонкие пальцы в кольцах. У всех ноги от ушей, макияж, облегающие вечерние платья. А охраны-то, охраны… целый полк пригнали. Вот тут уже разительный контраст. Одинаковые костюмы. Лица — как из одного инкубатора. Ладно, охрана всё ж не подтанцовка, по стилю положено.

— Долго ещё идти? — Хозяйка наконец-то заметила директора.

Тот застыл, подавив икоту, как кролик под взглядом удава.

— Сюда, пожалуйста, сюда… извините, мы совсем рядом…

Они вошли в огромный цех. Гигантское пространство. Сначала всех обдало холодом — похоже, у цеха отсутствовала крыша. Снаружи — трескучий мороз, минус двадцать градусов. Однако почти сразу стало нестерпимо жарко. Гости полезли в сумочки за платками: со лба на щёки ползли капли пота. Хозяйка взяла поданный Варварой кусочек японского шёлка, судорожно сглотнула воздух. «Чёрт тебя побери, да что тут за резкая смена климата?»

Через секунду её раздражение словно рукой сняло.

ОН жил в самом центре цеха — на деревянных подпорках, притягивая полные любви взгляды. Хозяйка остановилась, подетски открыв рот. Она уставилась на НЕГО — во все глаза, не веря своему счастью. Она представляла себе, изучив чертежи, как ОН должен выглядеть. Но кто мог ожидать ТАКОГО великолепия? За спиной Хозяйки не было слышно ни звука… свита тоже замерла. Гости The Darkness застыли, как ледяные скульптуры. Зрелище не просто потрясало. Оно ОСЛЕПЛЯЛО. ЗАВОРАЖИВАЛО. Крышу цеха и верно пришлось разобрать — иначе ОН не поместился бы здесь. Жар гаснущих печей растопил мороз. Вот почему тут холодно — и одновременно тепло. Впрочем, где ОН — там всегда тепло.

— Ох, надо же… — бессильно выдохнул кто-то у неё за спиной.

Иначе и не скажешь. Хозяйка просто-напросто задохнулась от потрясшего её возбуждения. Столько в одном месте и сразу. О да. Невозможно. Уникально.

Обалденно. Обалденно. Обалденно!

Ей захотелось упасть на колени и завизжать. Разорвать на себе одежду и, извиваясь, кататься у подножия в первобытном экстазе. Внизу живота стало горячо и мокро — она вдруг ощутила дикое, непередаваемое вожделение.

Один шаг. Всего один шаг ближе.

Хозяйка чуть коснулась поверхности и в тот же момент кончила. Лобок свело сладкой судорогой. Она закрыла глаза. Прокушенная губа брызнула алым — рот окрасился кровью. С минуту Хозяйка находилась в полной прострации. Оргазм длился недолго, но был очень сильным — словно при сексе с двумя мужчинами, ей заполнило лоно и голову. Дыхание участилось.

«Отойти. Надо отойти. Иначе меня так и будет колбасить — раз за разом». Хозяйка неловко отступила: цокая каблуками, как робкий оленёнок.

— Вижу, вы довольны? — откуда-то из облаков донесся раболепный голос директора. Она спустилась с небес на землю, оглянулась. Тщательно, сухо-насухо вытерла окровавленные губы японским шёлком.

— Yes, — ответила Хозяйка. — Должна сказать — вы превзошли сами себя. Каждая крупинка, каждая пылинка — на месте. Я вам очень благодарна. Вы сделали то, о чём просила Настасья? От этого зависит ваша премия.

Директор заморгал, подобострастно заулыбался.

— Да. Все, кто принимал участие, в соседнем цеху. Пригласить сюда?

— Спасибо, не надо.

Она обернулась к Варваре, кивнула. Слегка — со стороны еле заметно.

Та прижала пальцем наушник радиосвязи, что-то произнесла шепотом. Через минуту в помещение вошла группа охраны. Из толпы выделился плотный человек: взяв директора за руку, он повёл его, точнее, потащил в сторону соседнего цеха. Тот не то чтобы сопротивлялся — с удивлением перебирал ногами, молча оглядываясь на Хозяйку. Это явилось знаком, команда телохранителей пришла в движение, напомнив стаю пингвинов, идущую на кормёжку, — толпа одинаковых существ с чёрной спиной и белой грудью, в пиджаках и рубашках. Хозяйка давно наняла этих людей: каждый из них был обязан ей лично — за зарплату, квартиру, просто хорошую жизнь. Спецназ, разведка, спецслужбы… всё это можно купить за деньги. Так что она не беспокоилась. Настасья инструктировала их — назад никакой дороги нет.

Поэтому они сделают заказ. Выполнят, как надо.

Директора грубо втолкнули в цех, к остальным. Охранники, по трое, зашли в проём. Старший обернулся. Приподняв тёмные очки, взглянул на Хозяйку.

Та утвердительно щёлкнула пальцами.

Двери цеха закрылись, и почти сразу же послышались выстрелы.

Стреляли из автоматов — длинными очередями, чтобы поразить как можно больше целей. Пальба длилась недолго — минут пять. Всё это время Хозяйка и гости Darkness стояли, вслушиваясь в грохот, как в музыку.

Автоматы умолкли.

Прозвучали еще с десяток выстрелов — негромкие, как хлопки: раненых добивали из пистолетов. Ещё чуть-чуть — и наступила тишина. Хозяйка прислушалась: не слышно даже стонов. Она выдохнула, как после стакана водки. План наконец-то вышел на финишную прямую. Отлично.

Хозяйка подняла руку, требуя внимания.

— Этот завод станет нашей базой на несколько дней, — сказала она тоном, не терпящим возражений. — Понимаю, это не luxury-отель, но… Требуется потерпеть. Как только мы сделаем первое заявление по телевидению, уйдём отсюда. А теперь — за работу. У нас мало времени…

В здании цеха, как в клубе The Darkness, потушили свет.

Хозяйка разделась в темноте — шурша тканью, как и прочие гости. Даже почти в полном сумраке её ухоженное тело блестело: кожа впитала лучшие крема и ароматное масло. Босые ноги осязали тепло нагретого печами бетона. Десятки девушек рядом с ней сбрасывали одежду прямо на пол, не думая, что дорогие платья валяются в грудах строительного мусора и лужах талого снега. Никто не ощущал холода, даже не понимал, что находится под открытым небом, а сверху падают снежинки.

Десятки обнажённых тел обступали ЕГО кругом.

Хозяйка подошла вплотную, лаская себе обе груди. Тихо всхлипнула.

Отсвечивая, в её глазах тающими звездами отражался тусклый блеск.

Она смотрела на НЕГО. ОН был прекрасен.

Часть IV. Царь Вефиля

Ад и Рай — в небесах, утверждают ханжи.

Я, в себя заглянув, убедился во лжи.

Ад и Рай — не круги во дворце мирозданья.

Ад и Рай — это две половинки души.

Омар Хайям

Глава I. Океанический бункер (Москва, под станцией метро)

…Виляя волнистым хвостом, прямо по стене проплыла рыбка-попугай. Тельце в мелкой чешуе переливалось — то синей, то оранжевой краской. Малинин не обратил на нее внимания. Он восторгался рыбой лишь двух видов — копчёной и сушёной, посему созерцание природы его слабо волновало. Стены мягко колыхались, как океанские волны, — их наполнял прозрачный силикон. Строители, верные Преисподней (само собой, тоже таджики), сделали грот в форме гигантского океанариума — комнаты сообщались между собой стеклянными туннелями. Где бы ни находился посетитель, над его головой плыли морские создания — акулы, скаты, косяки разноцветных рыб. А стены послушно создавали иллюзию, что бункер погружён в воду. Под ногами скрипели коралловый песок и сушёные морские звёзды, посетителям выдавались фирменные пляжные шлёпанцы.

— Вашбродь, — булькнул «мохито» Малинин. — Когда на улицу-то выйдем?

Калашников даже не поднял головы от нетбука. Он сидел за журнальным столиком — обложенный со всех сторон ворохом распечаток из Интернета, блокнотами и фломастерами. Сбоку от компьютера покоилась Библия: обложку украшали штамп в виде пентаграммы «Хранилище Ада» и голографическая эмблема — «Рекомендация Шефа: узнай врага своего!»

— Братец, ответь, вот чего тебе тут не хватает? — недовольно спросил Алексей. — Водки в мини-баре — залейся. Текила, ром, кашаса. Закуска в отдельном холодильнике: включает сёмгу, норвежскую селёдку и огурцы спецзасолки из Сибири. И разве это всё? Комната-сейф для просмотра порно. Тайские массажистки в любом количестве. А тебе, значит, мало. Ну что сказать — ты типичный русский. Посему элементарно заткнись, дай мне поработать.

— Раэль не хватает, — угрюмо сказал Малинин. — Не пускают её сюда.

— Ох, извини, — не отрываясь от монитора, развел руками Калашников. — Ей здесь не место. Сработает система Antiangel, выбросит к Шефовой матери в капсуле. Чтобы сюда попасть, она должна быть человеком, а не ангелом. Знаешь, настоящая любовь всегда подразумевает страдания. Это, как тебе сказать… ну, вроде месяца без водки. Чего вздрогнул? Расслабься. Сходи, братец, в комнату порно — так или иначе, ты там сутки вчера провёл.

— Я уже столько энтого порно смотрю — в метро попадутся, в лицо узнаю, — огрызнулся Малинин. — А ежели в бане — так и не только в лицо. Вашбродь, почему эвдакая дискриминация? Где моя любовная линия, я спрашиваю!?

— Хоть сто раз скажи халва, во рту сладко не станет, — поделился восточной мудростью Калашников. — Ты утомил уже своим нытьём, братец. Не мешай мне. Не хочешь порно, иди на рыбок смотри. В созерцании — мудрость.

Малинин безмолвно удалился, шурша шлёпанцами по песку.

Калашников, надев специальные перчатки, раскрыл Ветхий Завет.

«Возложите каждый свой меч на бедро своё, — прочитал он, водя пальцем по строчке. — Пройдите по стану от ворот до ворот и обратно, и убивайте каждый брата своего, каждый друга своего, каждый ближнего своего». Алексей усмехнулся. Довольно мило. Неудивительно, что чёрный пиар против Рая в Аду делается просто играючи: они уже сами на себя наштамповали достаточно компромата. Калашников сделал выписку и открыл файл на нетбуке. Записи он делал весь день, «сбрасывая» мысли.

«Фактически — легенда, ставшая очень популярной, и даже притчей во языцех. Однако это не сказка. ОНИ существовали в действительности. Правда, есть лишь одно документальное свидетельство. В 928 г. до нашей эры ОНИ появились в Вефиле и Дане — на границе, разделяющей два царства. Считается, что ОНИ принесли процветание, богатство и успех… Пожалуй, это единственное в мире царство, где религия откровенно основывалась именно на НИХ. ОНИ были больше, чем тот, что упомянут в Библии. Причем — НАМНОГО».

«Процветание?» — усомнился Калашников. Царство пало, как и прочие монархии этого региона, и более того, о нём почти не осталось воспоминаний. Даже если религия превосходна, людям свойственно разочаровываться в ней и прислоняться к другой. Греки когда-то верили, что на Олимпе живут боги, только потому, что они не могли туда забраться. Вера в Голос незыблема? Увы, это фикция. Фанатам Юпитера, и Перуна, и Баала их божества казались вечными: ведь им поклоняются сотни, даже тысячи лет! Но кто их помнит в наше время? Стоило прийти новой религии, как люди радостно пошвыряли вчерашних божеств в огонь. Спроси любого на улице — кто опишет, как выглядел Перун? Да-да, нечто деревянное и с бородой. А вот случай Вефиля и Дана — особый. Это первое и последнее божество, коему люди поклонялись искренне. Тот единственный, кому они верили, любили и о ком мечтали бессонными ночами. Правда, и условия круты. Чтобы дать человеку вечное счастье, божество забирало его самую любимую вещь — равноценный обмен. В древности, когда ещё Шеф подписывал договоры кровью, такое тоже практиковалось… ты душу, тебе деньги, своеобразный адский ломбард. И желающих было — пруд пруди.

…Калашников загрузил сайт биржевых сводок. Вот и то, что ему запомнилось в Государственной библиотеке… кстати, она закрыта на ремонт — ещё бы, после того разгрома, что устроила Раэль. Так, архив торгов на бирже Нью-Йорка. Только за один день, 12 февраля, цена прыгнула на 756 долларов за унцию. Такого резкого скачка никогда не было… значит, кто-то покупал не просто много, а очень много. Понятно, почему. Но кто именно?

Алексею захотелось бросить компьютер в пасть ближайшей акуле — из тех, что вальяжно проплывали по туннелю. Он убил на расследование весь день. На бирже в Нью-Йорке ничего не знали — материал скупался через десятки подставных брокеров. Перевозку тоже отследить не удалось, видимо, везли маленькими партиями… Таможня ничего не видела. Здесь за деньги Кремль можно попросить в бумажку завернуть, а уж купить молчание таможенников — как два апельсина. Никаких выходов. И что делать дальше?

Он снова углубился в записи.

«И пришёл к НЕМУ Иеровоам. И поклонился. Дал ЕМУ сердце дочери своей — и ТОТ принял. И был ОН высотой в сто локтей, а шириной — в двести. И все, как Иеровоам, принесли ЕМУ то, чем дорожили. И каждый хотел того, что дает ОН, и были готовы ради НЕГО — на всё».

Калашникова осенило. Сто локтей, значит. Если брать за образец древнеегипетский локоть, то это — 45 сантиметров. Персидский локоть — уже 53. Какой имелся в виду? Один чёрт — получается полсотни метров только в высоту. Такое не изготовишь кулуарно, где-нибудь дома, в мастерской или в гараже. Нужен крупный завод, и это — как минимум. Для производства понадобится весь персонал, десятки рабочих и специалистов… И наверняка самый большой цех, чтобы поместить объект. Придётся даже разобрать крышу. И ввиду таких грандиозных размеров завод просто обязан быть где-то поблизости. Рекламу размещали только в Москве. Скорее всего, и презентация будет тут: вероятно, объект уже в пределах столицы либо в Подмосковье — доставлять его, например, с Урала будет тяжеловато. Отлично, это упрощает поиски. Сколько заводов вокруг Москвы, которым под силу изготовить объект? А сейчас и посмотрим…

Калашников защёлкал клавишами нетбука.

Выписав номера телефонов, он приступил к звонкам. Отозвались четыре завода — никто из них о заказе и слыхом не слыхивал. И только в одном, в Подольске, телефоны молчали. «Не стоит обольщаться, — подумал Алексей. — В кризис все заводы дышат на ладан. Может, конечно, это и ошибка… но проверить явно не помешает. Так, куда подевался Малинин?»

Калашников поднялся, выключил нетбук и нажал кнопку на панели стола.

Дверь в соседнем туннеле заколыхалась, рыбки пугливо отплыли в стороны. У журнального столика возник распорядитель бункера, одетый в чёрную матросскую форму, стилизованную кутюрье Преисподней под пиратскую: на бескозырке был пришпилен золотой череп со скрещенными костями.

— Что прикажете? — без улыбки, но ласково поинтересовался у Калашникова председатель Государственной Думы, убирая за ухо чёрную ленточку.

— Интересно, а чем вас купили? — не удержался от вопроса Алексей. — Политики от рождения призваны работать на Шефа, но всё-таки…

— Я отношусь к особому виду — российским политикам. — Председатель глядел на него прозрачными глазами. — Мы перекрашиваемся моментально — из КПСС в демократов, а потом в державников… за деньги я буду служить кому хочешь. Кстати, по совместительству я — пресс-секретарь Леди Гага и эмиссар «АльКаиды», а также агент ЦРУ. Дел очень много, но справляюсь.

Калашников снова пришел к выводу, что в Аду не так уж и плохо.

— Пожалуйста, записывайте, — строго произнес он. — Мне требуется экипировка. Бронированный джип вместе с ручным пулемётом. Два артиллерийских бинокля, две снайперские винтовки, два комплекта камуфляжа, плюс приборы ночного видения. Профессиональная фотографическая аппаратура для съёмки с дальнего расстояния. Портативный принтер на батарейках с печатью фотоснимков. Записали?

— Доставим, — спокойно ответил председатель. — Что-нибудь ещё?

— Да, — вспомнил Калашников. — На всякий случай, бутылку водки.

…Он толкнул дверь в комнату порно. Малинин сидел на диване, депрессивно лузгал семечки и слушал песню Петра Налича — Lost and Forgotten[67].

Глава II. Квартал Пиара и Рекламы (Преисподняя)

…Шеф перелистнул когтем страницу календаря, любуясь глянцем.

«Ад полыхает, и я вся горю!» — Голая девушка на фото, изобразившая «Январь», была прикрыта парой снежинок. «Грехи отпустили, а я всё грешу», — сообщала томная дама на «Феврале». «Март» был представлен худенькой нимфеткой, обвитой шлангом, с подписью: «Пылесос выключен, а я ещё сосу». На «Апреле» Шефу улыбалась порноактриса Лола Феррари с десятым размером груди (как известно, эта грудь и задушила ее во сне) — «Я ваша звезда пентаграммы — беритесь за любой конец!». «Май» радовал голой британской принцессой Дианой под лозунгом — «Лучше бы я ехала на «Ладе Калине»!» На «Июне» красовалась Ева Браун — «Снова выпью яду, если не придёте ко мне!» До «Июля» Шеф не дошёл, отложил календарь.

— Чья идея? — сухо бросил он маркетологу в фиолетовом платье.

— Моя, — расцвела рыжая. — Согласитесь, шикарно? Никого уговаривать не пришлось… очередь такая образовалась, чуть не передавили друг друга. Женщины по природе своей эксгибиционистки, а уж сняться голыми для князя тьмы — ну это вроде как девственность в дар принести. Кучу народу я отвергла на кастинге, а сколько рвалось! Клара Петаччи — любовница Муссолини, та самая, которую застрелили и повесили вверх ногами в Милане партизаны, — полезла с Евой Браун драться. Fuck, еле разняла!

— Петаччи, на мой взгляд, сексуальнее, — заметил Шеф. — Ева — просто снулая рыба какая-то: вот не понимаю, что Гитлер в ней нашёл. То-то фюрер уже через сутки после свадьбы с Евой отравился — глаза, наверное, открылись. Принцесса Диана конечно же сделала заявление для прессы, что снимается голой лишь в целях помощи бездомным в Квартале Миллионеров? Уникальная девица. Это ж надо так выстроить себе имидж, что она ангел, а все кругом уроды. Я бы её пиарщикам памятник из золота отлил.

— Я тоже есть на этом календаре, — томно вздохнула рыженькая и прикрыла глаза. — Там, где «Август». «Уж полночь близится, хвостатого всё нет!»

— С определением «хвостатый» — это к головастику, — отрезал Шеф. — В целом я не одобряю такой календарь. Если собралась креативить — сначала поделись со мной мыслями. Зло любит предсказуемость, а не сюрпризы. Ты только представь, что начнётся в Хеллнете. Сразу появятся коллажи, где меня поздравляют монахи с крестами, рыцари с мечами, а то и, страшно сказать, ангелы. В жопу такой креатив, милочка. Приказываю сжечь.

Маркетолог уныло кивнула. «Мерседес S666» приближался к пункту назначения — Кварталу Пиара и Рекламы. У самого входа лимузин Шефа остановила охрана — местность охранялась спецназом Преисподней посильнее Квартала Серийных Убийц. Рыженькая протянула в окошко удостоверение: офицер в чёрной форме вытянулся, щёлкнул каблуками.

— Вам нужно сопровождение, миледи? — Он говорил с британским акцентом.

— Нет, — обворожительно улыбнулась рыженькая. — Я в лучших руках… эээээ. копытах. Я знаю, как обращаться с пиарщиками. Это дикие, необузданные существа, готовые порвать любого… но за деньги способны есть с руки.

— Пожалуйста, не протягивайте руку за перегородку, — предупредил англичанин. — И лучше бы их не кормить. В период пиар-кампаний они бывают опасны и раздражительны. Может, всётаки возьмете электрошокер?

— Благодарю, сэр, — моргнула рыженькая. — Он вряд ли понадобится.

Охранник пропустил «медседес S666»: объехав КПП, тот скрылся за углом. Шеф вышел из машины, переодетый пиарщиком, — несвежая рубашка, джинсы, тонкие золотые очки и шёлковая шляпа для маскировки рогов.

— Босс, — выглянула рыженькая в окно «мерседеса». — Почему бы вам не сделать так, чтобы рога исчезли? Ведь в шляпе так утомительно…

— Девочка, — снисходительно ответил Шеф. — Стиль не пропьёшь.

…Квартал Пиара и Рекламы был спроектирован в форме огромного зверинца. Часть пиарщиков содержалась в открытых вольерах, часть в клетках, часть — в особом бассейне. Все дорожки зоопарка, как на площади Пикадилли в Лондоне, сводились в единый круг. В центре возвышалось бетонное здание, вроде унылой постройки Третьего рейха. Ухудшение, антиевроремонт и перелицовку графского замка паутиной закончили недавно — графом квартала, согласно новому витку наказания, являлся доктор Йозеф Геббельс. Двигаясь по шаткому бамбуковому мостику, Шеф миновал рвы, где, захлёбываясь, бултыхались в розовой жиже рекламисты йогуртов, жалобно скуля: «Мммм, Банон!» В вольерах у луж воды, подобно крокодилам, возлежали популяристы зубной пасты — в белых халатах, пришитых к телу суровой ниткой. Следующий ров был доверху завален использованными прокладками различных фирм, и даже жестокое сердце Шефа тронули стоны барахтающихся там несчастных.

«Как-то по-райски мы их мучаем, — подумал он. — Вроде как первых сторонников Голоса римляне львам бросали. Но это было милосерднее».

Возле вольера с пиарщиками Ельцина (именно их было не рекомендовано кормить), прислонившись к ограде, стоял сам доктор Геббельс — в сером плаще со свастикой и зонтиком в руке. В Аду часто шел противный, моросящий дождь (просачивались подземные воды), и осенняя погода усиливала у грешников депрессию. Геббельс менял место пребывания в Преисподней уже в третий раз. Сначала рейхсминистр на пару с Гитлером пёк мацу для евреев, потом (как соблазнитель многих актрис и певиц) жил в Квартале Сексуальных Мучеников. На язык он был невоздержан, характером обладал вспыльчивым: именно министр пропаганды Германии провалил в Аду сеть торговцев кокаином, расхваливая «снежок» картеля Эскобара.

Шефа Геббельс не заметил.

Йозеф разговаривал по телефону, зажав одно ухо рукой, и оглушительно кричал в трубку — сеть «Хеллафон» в Аду была отвратной. Как и всё остальное.

— Что? Целый автобус с пиарщиками Баскова, после автокатастрофы? Нет, этих не тронут. Почему? Да потому, что они и без того мучились, работая на раскрутку такого певца… как бы в святые не записали. Кого ещё перевели? Пресс-секретарь барона Врангеля? О-о-о-о-о. Хорошо, этого в «обезьянник» сразу, где лианы… попрыгать, покачаться. Новых рекламистов пива привезли? Им в баках цинковых киснуть, с суслом — ну, в отделе серпентария. Имиджмейкера доставили? Какого? А-аа-а-а-а… Билла Гейтса. Того самого, что советовал ему при состоянии в пятьдесят миллиардов баксов ходить в джинсах и старом свитере? И как он попал сюда? А, Гейтс устал от советов и отравил его… понятно. Зер гут, перебросьте парня в вольер к жрецам ацтеков. Кстати, интересно… этих-то унтерменшей[68] сюда за что?

— Продумывали имидж для богов, типа Кетцалькоатля, — вкрадчиво подсказал Шеф. — Приносили человеческие жертвы. Вырывание сердец, сдирание кожи, сбрасывание тел со ступенчатой пирамиды… Целый букет прегрешений. Имидж богов тоже надо разрабатывать грамотно. Одно дело — спокойненький Будда, а другое — Уицилопочтли с ножами и кровищей.

Геббельс не удостоил его даже кивком: он продолжал фальцетом орать в трубку. Шеф, оставив графа, доверился указателю «Пиарщики телевидения» и прошел в небольшое, одиноко стоящее здание туалета. Там он взял маску, опрыскался дешёвым одеколоном. И правильно — уже через метров сто его стал преследовать устойчивый запах аммиака. Впереди колыхалось целое озеро, над поверхностью которого поднимался пар.

— Как настроение? — морщась, спросил Шеф одного из купальщиков.

— Вполне симпатично, — ответил тот. — Лохи сидят в Управлении наказаниями. Для пиарщика в говне плавать — нормальное явление, мы в нём фактически живём — специфика работы такая. К запаху привычные, приятно и тепло. То же самое, как на телевидении, — прикажут кого-то мочить… ну, конечно, забрызгаешься. А так — от ТВ не сильно отличается. Только денег не платят.

Шеф сделал несколько записей в своём блокноте.

«Озеро — неплохой креатив, но и верно… и пиарщики, и политики, для них говно — привычная среда обитания. Надо подумать, чем заменить».

…Обогнув озеро, властитель Ада прошёл в «тропический лес» — имитацию джунглей. Там размещали «диких» пиарщиков — тех, кто не гнушался любыми заработками, работал на двух конкурентов, не брезговал самым грязным пиаром. К деревьям были пришпилены бумажки — «Осторожно, кусаются!» и «Не подходите близко!» Шефу, однако, повезло — устав после бурной ночи гавканья, грызни и обливания помоями друг друга, пиарщики спали вповалку в своем логове. Им снились премии. Следующий вольер, обширный, как слоновье пастбище, содержал «мастодонтов» — пресс-секретарей и руководителей имидж-служб королей, партий и президентов. «Мастодонты» лениво смотрели на зрителей пустыми глазами, чесали спины о специальные столбы и жевали сено: несчастным круглые сутки крутили ролики с рекламой Буша, «Единой России», Ким Чен Ира и «Сникерса», выхолащивая мозг. Отгороженные электрической изгородью, в другом вольере ползали по земле толстые увальни — торговцы гербалайфом. Их сначала откармливали до полного изумления, а потом заставляли худеть по собственной системе. Измождённые продавцы пылесосов «Кирби», с серыми лицами узников концлагерей, стоя на задних лапках, сбились в дрожащую кучу, сверкали зрачками — они были обречены торговать пылесосами вечно, убирая пыль с ковров. Оглядевшись, сердобольный Шеф бросил беднягам визитку с фальшивым номером телефона. Безумцы сгрудились вокруг неё, довольно урча, — инстинкт и ещё раз инстинкт прежде всего.

У одного из вольеров беседовали две девушки.

— Интересно, а что можно рекламировать, чтобы не попасть в Ад? — наивно спросила та, что похудее. — Тут даже поставщики биодобавок сидят, их ежедневно морской капустой кормят. И мастера чудо-лекарств. Получается, вообще занятие рекламой, типа грех… так, что ли, выходит, подруга?

— Пам-пам-парам… а ты как думала? — взвизгнула толстенькая. — Любая реклама и пиар замешены на вранье. Помнишь ролики? Где и когда женщина отдалась подростку за одну банку пепси? Зачем девушке в лифте коллеги дарят цветы, если она избавилась от запаха пота? В какой стране мужик врывается на 8 марта в костюме Деда Мороза и объясняет: он сел бухать с друзьями на Новый год и пил пиво всё это время?

— Ты что, в России не жила? — удивилась худая. — Это ж чистая правда!

— Хорошо, бухать три месяца подряд — о’кей, — поправилась толстушка. — Но в принципе ложь — страшный смертный грех. Помнишь поговорку? «Не обманешь — не продашь». А уж что ты впарил населению — тухлую биодобавку или кислого политика, значения не имеет. Ты — в Преисподней.

…Не дослушав разговор, Шеф двинулся к выходу из зверинца. Экскурсия окрылила его — таких качественных, превосходных мучений даже он не ожидал. Возле КПП Шеф вспомнил — за всеми потрясениями недели ему так и не удалось связаться с Калашниковым. Опять отложить на потом? Не следует. Остановившись, он достал телефон и набрал номер.

Абонент, казалось, включился ещё до звонка.

— Слушаю, — тихим, приглушённым голосом сказал Калашников.

— Узнал? — коротко спросил Шеф.

— Вас не забудешь, — заверил Калашников. — Даже после Небытия.

— Ну и как прошло воскрешение? — бодрым тоном поинтересовался Шеф. — Появился интерес к жизни? Ощущаешь резкий душевный подъем?

— Пока ещё сам не разобрался, — честно сообщил Алексей. — Только покинул Небытие, как закрутило ужасно — с гонкой по подземным рельсам, огнём с небес и перестрелкой в крепости против полусотни боевиков: сумбурное ощущение. Кстати, спасибо, что устроили наше с Серёгой воскрешение.

— Ой, да делов-то, — небрежно махнул рукой Шеф. — Для меня заставить Голос поработать на силы тьмы — вообще раз плюнуть. Сам закрутился, на неделе не было и минуты, чтобы тебе звякнуть. Как продвигается расследование?

— Неплохо, — донеслось из трубки. — Можно сказать, я почти закончил.

Шефу стоило большого труда скрыть животный восторг.

— Я в тебе никогда не сомневался, — небрежно заверил он, подпустив в тон как можно больше скуки. — Как я понимаю, ты нашёл похитителя? И кто это?

— О, вы впечатлитесь, — усмехнулся Калашников. — Современная фотоаппаратура позволяет снимать на огромном расстоянии. Нам удалось сделать пару снимков организатора… или, по крайней мере, подозреваемого. Сейчас перешлю посредством mms — подождите…

В ту же секунду связь прервалась…

Экспедиция № 10. Западня (подземелье у Масличной горы)

Дата добавления: 2015-12-01