|
Читайте также: |
(Преисподняя)
…Закончив весьма красочный, но сложный визит в Квартал Миллионеров (особенное удовольствие вызвали беседы с чистильщиками ботинок — из числа арабских нефтяных шейхов), Шеф приказал пилоту Ханне Райш добросить его до нового пункта, последнего в списке. Сказав по привычке «Яволь!», та направила вертолёт к северо-западу Преисподней. Довольно скоро они приземлились на крыше одной из пятисотэтажек, неподалёку от Квартала Сексуальных Мучеников. Спустившись на расписанном граффити лифте (в Аду они не работали, но у Шефа имелся специальный ключ), князь тьмы вышел из подъезда и сел в «ладу» жёлтого цвета. Она завелась — примерно с пятого раза и с большим трудом. Шеф решил, что как только Путин попадет в Ад, он заставит его ездить на «ладе». Всегда.
«Ничего, — понадеялся повелитель Ада. — Случаются же порой чудеса».
Уже через пять минут он убедился, что чудес не бывает, — как и положено, «лада» заглохла намертво аккурат на подъезде к узким улочкам квартала.
Матерясь как сапожник, Шеф вылез из машины и со злостью саданул дверцей. Посыпались детали, в воздух взвилось облачко жёлтой пыли.
— Кретинизм, — сказал сам себе Шеф и недовольно щёлкнул хвостом. — Легче меня заставить поступить в монастырь, чем России — научиться делать нормальные машины. Впрочем… а на чём бы тогда мы ездили в Аду?
Успокоив себя этой мыслью, он продолжил путь.
Уже на подступах к Кварталу ему встретились совершенно голые девушки. Шеф не отреагировал. Во-первых, эдаких зрелищ он повидал уже не то что много, а ОЧЕНЬ много, а во-вторых — погода в Преисподней и тотальное отсутствие кондиционеров способствовали тому, что даже чопорные британские лорды — и те гуляли у своих пятисотэтажек в футболке и шортах. Квартал Сексуальных Мучеников порадовал глаз Шефа прелестными французскими двориками: старые дома со скульптурами, на балконах — розы в кадках, стилизовано под восемнадцатый век. Дворничихи (разумеется, тоже голые) подметали камни мощёных улиц — кладка была совсем как в Париже. «Маркиз де Сад — парень со странными привычками, — мысленно усмехнулся Шеф. — Но здесь он — как рыба в воде. Отремонтировал всё, освежил — взглянуть приятно. Правда, по части наказаний тускловато… экс-супермоделей, загнувшихся от передоза кокаина, в дворничихи? Банальщина… хотя действует». Он залюбовался одной из девушек. Та держала метлу так, как опытная стриптизёрша — шест.
— Порнофильмы, порнофильмы! — хриплым голосом кричал на пересечении улицы Садо-Мазо и Групповушного переулка человек, одетый в майку из рыболовной сети. — Подходи, разбирай! Последний изврат, скачано из сети! Мужик встречает женщину. Они полтора часа треплются на кровати, но не трахаются! Такого вы ещё не видели! Запретный товар, от китайцев!
«Вероятно, политик, — навскидку решил Шеф. — Их часто направляют в Квартал Сексуальных Мучеников — ибо они затрахали всю страну. Кинь здесь палкой в собаку, попадёшь в министра». Обогнув торговца, он вышел на площадь — ученически тщательную копию Вандомской: разве что на колонне вместо статуи Наполеона торчал огромный каменный вибратор. Наполеона монумент очень обижал: он годами писал в офис Шефа бесконечные кляузы. Мириады кафе выставили столики на тротуары, посетители поглощали ячменный эрзац-кофе, изучая газету «Вестник вагины». Шеф уже знал, что народ в квартале специфический, ибо кара за сладострастие (один из семи смертных грехов) всегда назначалась Управлением наказаниями, исходя из двух аспектов. Первый — древний, египетский стандарт: кастрация. То есть опытных развратников поражало половое бессилие — соседками же по общежитию у них, разумеется, были молоденькие школьницы-нимфетки, рассекавшие по коридорам нагишом. Второй — ещё круче. Человеку давали столько секса, сколько хватило бы и на полк солдат. Через неделю его уже тошнило. Бледный как смерть, с истерзанными гениталиями, он прятался под кроватью от алчущих женщин. Но и оттуда наказуемого доставала так называемая «полиция демонов» — адские дружинники, следившие за исполнением кары. Так или иначе, ни один грешник не определил бы существование в Квартале Сексуальных Мучеников как скучное и обыденное занятие.
…Переходя площадь, Шеф повернул голову к рекламному плакату: «Наши кактусы для секса — самые мягкие. Вы почти не чувствуете иголок. Разработано лучшими мёртвыми мичуринцами!» Князь тьмы сразу понял, что дело, в общем-то, не в извращённой любви к растениям. По автоматической установке Управления наказаниями прибывшие в Ад педофилы приговаривались к ежедневному половому акту с кактусом. По мнению Шефа, это было нормально — в средние века их обязывали заниматься сексом с ёжиками. Меру пришлось отменить в XX веке, когда в Преисподнюю хлынул поток «зелёных» и борцов за права животных. Им можно было миллион раз доказывать, что Ад — это Ад, а ёжик стопроцентно мёртвый. Без толку! Давно известно: согласиться с «зелёными» проще, чем бесконечно спорить, поэтому ёжиков заменили на кактусы. «Ага», — хитро ухмыльнулся Шеф и, вытащив электронный органайзер, быстро зафиксировал нарушение. Вот умники, надо же, и мичуринцев припахали, чтобы особую породу мягких кактусов вывести, лишь бы кары избежать. Ну, а порно продают с извращениями — это ладно. Не так уж страшно.
Он вышел к мосту у красной, кипящей лавой реки, напоминающей Сену.
Графский замок, копия здания тюрьмы Конвента, располагался напротив. Сидя на дизайнерском троне с отделкой из крыльев летучих мышей, граф Квартала — маркиз де Сад — лично принимал жалобы от населения. Несмотря на жару, на голове маркиза красовался белый накрахмаленный парик с завитыми косичками. Граф щеголял в камзоле болотного цвета и персиковых чулках. Образ тонкого аристократа портили лишь кроссовки типа «найк» — маркиз к ним привык и считал лучшим изобретением последних столетий.
— Мон шери, — сладко улыбаясь, втолковывал де Сад Мессалине — супруге римского императора Клавдия, помещённой в квартал за нимфоманию. — Что значит амнистия? Средний срок наказания в Аду — сто тысяч лет. И только после этого можно подавать прошение о смягчении пыток. А вы, миль пардон, и двух тысяч не отбыли… стыдитесь, мадам. Сейчас даже очередь неандертальцев не подошла. Правда, бедолаги и письму не обучены.
Мессалина — упитанная, сексуальная женщина лет тридцати, с крепкой грудью, в мини-юбке, с сигаретой в зубах — пыталась взять маркиза напором.
— Я здесь по ложному обвинению, — ярилась Мессалина. — Podstavus. Жертва чёрного пиара, если хотите. Вот что обо мне известно публике? Все основывают мнение на стихах придурка Ювенала, а он-то, тварь, накатал:
В золоте, всем отдавалась под именем ложным Лициски;
Лоно твоё, благородный Британник, она открывала,
Ласки дарила входящим и плату за это просила;
Лишь когда сводник девчонок своих отпускал, уходила
Грустно она после всех, запирая пустую каморку:
Все ещё зуд в ней пылал и упорное бешенство матки;
Так, утомлённая лаской мужчин, уходила несытой[52].
Мессалина сделала театральную паузу, затягиваясь.
— Допустим, это правда. Но почему нигде не упомянуто, что муж разрешал мне трахаться официально?[53] Ничего страшного, обычное свингерство, куча семей этим занимается. Я развратница? Да полная фигня, маркиз. Сейчас любая десятиклассница поменяла мужиков больше, чем я за всю свою жизнь!
Маркиз де Сад улыбнулся, растянув морщины на старческом лице. Он был лишен возможности терзать людей с помощью плёток и зажимов для сосков, а поэтому старался перевести мучения в психологическую плоскость.
— Красавица моя. — Пожевав губами, де Сад зажмурился так, словно откусил кусок пирожного, и мелко засучил кроссовками. — Я поощряю фантазию — но в других областях. Если мне не изменяет память, вы в Риме устроили соревнование с гетерой Сциллой — кто из вас, милые мадмуазели, обслужит большее количество мсье за один раз. Сцилла сломалась на двадцати пяти, а вот вы, сохраняя лидерство, довели финальное число удовлетворённых кавалеров до полусотни. Я не против, подавайте снова прошение о смягчении. Но бьюсь об заклад: Шеф его отвергнет — как и все предыдущие.
Мессалина плюнула маркизу под кроссовки и, бормоча латинские ругательства, удалилась. Один век назад её кара была модернизирована — жену цезаря назначили киномехаником в мультиплекс с порнофильмами. Мессалина вовсе не была фригидной, но никто из обитателей Ада не мог с ней переспать: стоило лечь в постель, как пенис любовника с каждой фрикцией уменьшался ровно в два раза. Доведя за минуту свое сокровище до микроскопических размеров, мужчины бежали от неё — в страхе и ужасе.
…«О, кинотеатр, — вспомнил Шеф. — Надо бы порнофильм посмотреть».
Порномультиплекс отстроили давно, и по виду он напоминал советский дом отдыха где-нибудь в Подмосковье. Тут уж де Саду развернуться не дали. Обветшалые стены из бетона, суровая охрана и старушки-кассирши, недобро глядящие на зрителей сквозь тёмные очки. Стены украшали плакаты фильмов: Pussy Palace, Anal Joy и Sexy Schoolgirls — сорокалетние актрисы, завязав волосы хвостиком, с упоением изображали робких девственниц. Тем не менее порнокинотеатр обязан быть суровым наказанием, а не удовольствием. Это-то Шефу и предстояло проверить.
Почёсывая рога под шляпой, он протянул кассирше золотую монету.
— Билет в десятый ряд, на ээээ… Pussy Palace, — замялся князь тьмы.
Оторвавшись от вязания, кассирша уничтожила его взглядом.
— Ишь ты, — язвительно ответила она. — Уже в обед сто лет, а туды же — на голых девок вздумал смотреть. Давно не видел? У самого-то, поди, уже не работает? Ходют и ходют, извращенцы окаянные. Шефа на вас нет.
Оторвав клочок туалетной бумаги со штемпелем, кассирша швырнула сдачу.
— Вали, любуйся, — с откровенной неприязнью буркнула бабулька. — Лучше бы реальную девку нашёл, чем ширинку попусту протирать. Мастурбант-затейник, козлище старое. А ещё шляпу надел, тоже мне прохвессор.
Шеф не ответил. Взяв билет, он прошел в холл, усеянный окурками.
«Эти бабушки страшнее демонов, — с содроганием подумал он. — Любой пенсионерке только попадись — она тебя без перца сжуёт. Может, сколотить из них спецотряды по мучению грешников? Справятся не хуже гестапо».
Он занял своё место в продавленном кресле. В зале Шеф был один, больше ни единого зрителя. Судя по всему, кинотеатр не убирали — в воздухе висел кислый запах сигарет, под ногами печально катались пустые пивные банки.
Внезапно погас свет.
Шеф приготовился к зрелищу разврата, но сеанс всё не начинался. Повелитель Ада просидел в темноте двадцать минут, включив инфракрасное зрение, однако экран и не думал зажигаться. Ещё через полчаса в зал вошла старушка-кассирша — вспыхнул фонарик, ослепив Шефа бледным светом.
— А чё это ты тут сидишь? — искренне удивилась бабулька.
— Кино жду, — буркнул Шеф.
— Какого хрена тебе ещё кина? — ясно выразилась старушка. — Потусовал, помастурбировал — вали отсюда в свою пятисотэтажку, грешник. Девок голых возжелал? Пущай они тебе приснятся, чмо ты задроченное. Маньякам разрешено смотреть только фильмы о выращивании клубники!
Бабка действовала строго по уставу, но Шефа возмутил её тон.
— Позвольте! — взбеленился он, придерживая шляпу (чтобы не обнажились рога). — Я заплатил за билет! Где же кино?! Что вообще за кидалово?
Старушка вдруг ласково улыбнулась. Шеф заморгал глазами.
— Ах, кино тебе? — спросила она нежно. — Наверное, трахаться хочешь?
— Да, — смущённо сказал Шеф. — Ну, типа… что-то вроде того, в общем…
Билетерша обернулась к будке, в самом тёмном углу зала.
— Эй, Гоги, Вахтанг! Тут мужик пришёл — говорит, трахаться хочет…
В будке послышалось похотливое сопение.
Шеф сам не помнил, как вылетел на улицу. Конечно, огнедышащий князь тьмы мог за пару секунд превратить Гоги с Вахтангом в пепел, но это означало бы нарушение конспирации. Сделав вдох-выдох, Шеф достал органайзер и не без удовольствия отметил в нем — «Отлично».
Он пересёк Квартал Сексуальных Мучеников, миновав вялый проспект Импотенции и неприятный, пахнущий скотным двором переулок Овцетрахов. Голые дворничихи с тупой покорностью мели улицу, а сексуальные маньяки, созерцая их, скрежетали остатками сгнивших зубов. Из окон неслись дикие крики — это садистов мучили так, как мучают мазохистов, а мазохисты страдальчески цитировали «Бриллиантовую руку»: «Вы знаете, на его месте должен быть я». Отдалённые дворы опутала колючая проволока: там содержали опасный секс-народ, вроде некропедозоофилов, за забавы с мёртвыми маленькими зверюшками. Гомосекавеню поражало хаотичностью в постройках: к вящему удивлению Шефа, в последние годы проспект расширялся быстрее всех. Там селились актёры, музыканты, певцы, а также фрезеровщики, поддавшиеся мужеложству под влиянием программы «Наша Russia». В этом районе обитали император Нерон (впрочем, согласно своим сексуальным пристрастиям, Нерон мог обитать во всех районах квартала), английский король Эдуард II, коему враги воткнули в зад раскалённую кочергу. Сюда приезжал из Квартала Музыкантов Фредди Меркьюри. В качестве наказания записным геям обычно давали в партнёры женщин, однако с Нероном этот номер не прошёл. Цезарь мог трахать вообще всё, включая чернильницы и стулья. Управление наказаниями постановило держать его связанным.
У выхода из квартала Шефа ждала машина — опять жёлтая «лада». Проехав три километра, владыка Ада вылез и завернул за угол. Рыча мотором, у стены стоял привычный «мерседес S666» с Егором Тимуровичем за рулём и рыжим маркетологом на заднем сиденье. Шеф с облегчением плюхнулся в автомобильное кресло, Егор Тимурович смачно причмокнул.
— На этом инспекции заканчиваются, — с весельем в голосе заметил Шеф. — Я очень доволен поездкой. Что у нас на сегодняшнюю ночь по графику?
— Шеф, — выдохнула рыженькая в фиолетовом платье, — я хочу…
— …мне отдаться, — закончил Шеф фразу. — А ладно… почему бы и нет?
Он нажал кнопку с надписью Sex на бортике машины. Водителя отсекла тёмная, звуконепроницаемая перегородка.
— Удиви меня, — лениво сказал Шеф рыжей, расстёгивающей молнию.
— Я очень постараюсь, — с искренностью пионерки пообещала та.
…Шеф добрался до офиса ровно через два часа: благодаря пробкам и неутомимости рыжей. Оставив даму собирать разбросанные по лимузину вещи, он вошёл в Учреждение, на ходу элегантно поправляя галстук-бабочку. К удивлению Шефа, помощник Чкалов не встретил его на входе. Мало того, в вестибюле вообще не обнаружилось ни единого человека — безлюдное пространство. В крайней задумчивости Шеф сел в пустой лифт и уехал вниз. Надо ли говорить, что и в приёмной тоже никого не оказалось, — даже секретарша Мария-Антуанетта и та словно испарилась. Пожав плечами, Шеф повернул золотую ручку, открыл дверь кабинета и…
Да, увидеть ТАКОЕ он никак не ожидал.
Экспедиция № 8. Анубис (Александрия, Aegyptus)
…«Кудесник» и Алевтина смотрели друг на друга пристально — глаза в глаза. Cущества обступили женщину в тунике. В руках у нубийцев не было оружия — но само зрелище безмолвных типов в звериных масках вряд ли относилось к числу развлекательных. Особенно если на улице глубокая ночь, а ты — в доме на окраине города.
— Держи! — «Кудесник» небрежно бросил в руки Беренис звякнувший кошель. — И забудь сюда дорогу… надеюсь, всё понятно?
Беренис, ухмыльнувшись, взвесила кошель на ладони.
— За это золото я забуду, как меня звали, — пообещала одноглазая. — Желаю тебе удачи в том, что ты задумал… прощай навеки…
Девушка боком выскочила в дверь, всё ещё избегая встречаться взглядом с Алевтиной. «Кудесник» кивнул, показав на коридор.
— Пойдём со мной. Настало время нам поговорить…
Не дожидаясь ответа, он двинулся вниз по каменной лестнице. Алевтина, поколебавшись, последовала за ним. Тесный туннель украшали изваяния тех же существ — с головами зверей. Кое-где приходилось пригибаться, чтобы не удариться головой о потолок. Однако спуск был недолог — очень скоро они оказались в земляной комнатке, похожей на келью отшельника. «Кудесник» жестом пригласил Алевтину садиться и вслед за ней сам опустился на скамью из кипариса. Другая мебель в келье отсутствовала.
— Оставьте нас, — коротко сказал он существам.
Те беспрекословно устремились наверх: шагая цепочкой, как гуси.
— Забавные ребята? — не улыбаясь, спросил «Кудесник». — Их храмов по всему Египту почти не осталось. Этот — один из последних. Древняя религия страны фараонов пострадала от греков, а римская власть добила её окончательно. Династия Птолемеев[54] строго-настрого запретила верить в богов с мордами крокодила и шакала — Себека и Анубиса, заменив их мускулистыми греческими идолами. Потом явились легионы римлян и на руинах храмов Зевса построили святилища в честь Юпитера. Сторонники Ра и Осириса выполняют обряды в глубоком подполье… Я увлекался ритуалами старого Египта ещё мальчишкой… знаю всё досконально, разбуди ночью — расскажу про любого из богов, нарисую любой иероглиф. Они мне поверили, приняли в свои ряды, разрешили скрыться в храме… теперь я их главный жрец. Ненадолго — скоро эти верования отомрут… а ведь как интересно всё начиналось! До чего схожи религии мира, подобно двум каплям воды… Бог египтян, Осирис, погиб от руки злого брата Сета… он умер, а затем воскрес… Надо же. Очень похоже на судьбу моего родного брата.
Алевтина не проронила ни единого слова.
— Для тебя, я вижу, это не сюрприз? Ну что ж, тем лучше. Каждый из его учеников, как я уже слышал, пишет свою версию событий, так называемое Евангелие. Я видел их письмена сквозь вещий сон. Там — ни слова о семье Кудесника. Только рождение — и сразу взрослая жизнь. А между ними — пустота… будто взяли и, щёлкнув ножницами, вырезали кусок. Он родился в хлеву в Вифлееме — прелестно. Но что случилось дальше? До того, как он въехал в Ерушалаим? А-а-а-а-а-а-а. Библия вскользь упомянет неких Иакова, Иосию, Иуду и Симеона — их назовут братьями Кудесника[55]. А вот какое это родство — дальнее, вроде седьмой воды на киселе, или кровное? Начнутся споры. Жители царств, именующих себя правыми, а потому славными, предположат — мол, эти четверо, дети мужа Марии, Иосифа, от первого брака. В западных царствах жрецы выдвинут свою мысль: братьев произвела на свет некая Мария Клеопова, тетка Кудесника. То есть они ему не родные, а двоюродные[56]. И лишь один-единственный человек, ученик Матфей, сделает откровенный намёк, напишет про Иосифа: «Он поступил по велению ангела: взял мать Кудесника к себе в дом, как жену — но сохранял ее девственность, ПОКА она не родила сына». Вот и весь секрет. Тебе-то ясно, что хотел сказать апостол?
Алевтина медленно повернула к нему голову.
— Я не стояла со свечкой, — прошептала она. — Но, возможно, Матфей намекает: после появления Кудесника на свет его родители стали жить обычной семейной парой. И, соответственно, у них родились дети. Те самые Иаков, Иосия, Иуда и Симеон… ты это подтвердишь?
Глаза «Кудесника» блеснули во тьме — как у кошки.
— Посмотри на меня. Ничего не замечаешь? Мы с ним от рождения оба похожи на мать — одно лицо… вот только отцы у нас разные. Но слава будет принадлежать ему одному, прочие братья растворятся в неизвестности. Любые упоминания про наше бытие вымарают со священных страниц. Родственники Кудесника никогда не топтали землю! У человека с божественным началом, пришедшего в наш мир, не может быть родных. Иначе его жрецам пришлось бы открыто признать — потомки, в чьих жилах течет святая кровь Кудесника, до сих пор живут среди людей. И ведь их немало — сотни, тысячи…
Он задыхался от гнева, его лоб покрылся испариной.
— Жрецы Кудесника объявят любые Евангелия, где описывается его детство и юношество, незаконными[57]. Создадут ему удобную, сладкую биографию. А мы? Ну, что ты… нас ведь не существовало…
Ангел рядом с Алевтиной нарисовался быстро — черты в воздухе проступили не как обычно (проявляющейся фотографией), а резче и чётче — словно кто-то вырубил их топором из пространства.
— Ты никогда не любил его, правда? — спросил ангел.
«Кудесник» поперхнулся, сильно закашлялся.
— Кхххх… Я его ненавижу. Ему с детства дали всё самое лучшее — внимание, заботу и опёку. Как же, мы с братьями лишь крысы земные, а у него — отец с Небес. Захочет — прикоснется к мёртвой птичке, она оживёт… мы пыль в его божественной тени. А сколько раз нашей семье пришлось, подобно ворам, бежать с места на место под покровом ночи? Стражники царя Иудеи пытались нас зарезать, словно овец. Этот выскочка испортил нам жизнь своими бредовыми идеями, заморочил голову отцу и матери. Я ушёл из дома пятнадцати лет от роду, разругавшись с родителями… Никогда не любил? Это верно. Я дал бы отрезать себе руку, чтобы его не стало.
Барельефы на стенах, казалось, рассматривали Алевтину в упор. Ей даже показалось, что божество с головой шакала оскалило клыки.
— Я тебя правильно понял — ты сам захотел нас найти?
«Кудесник» угрюмо кивнул.
— Да. Я заплатил Беренис, чтобы она распространяла на базарах слухи о появлении Кудесника в Александрии. Устал бегать, решил поговорить с вами напрямую. Тот вещий сон показал мне будущее — во всей красе. Я ужаснулся. Как оказалось, это же видение пришло ночью и императору Тиберию. Да, он угнетатель моей земли, палач моего народа… Но обоюдная вражда к Кудеснику сделала нас союзниками. Я положил на алтарь ненависти всё, что имел, — кровь из своих вен. Через две, три тысячи лет, да и неважно когда, моё тело найдут в одной из гробниц в Ерушалаиме. Тогдашняя наука будет столь велика, что без труда сумеет выяснить — у меня с Кудесником одна кровь. Это разрушит веру людей в его небесное происхождение, а храмы моего брата обратятся в прах. Скажешь, такое невозможно? О, зря. Сколько великих религий уже пало, разлетевшись вдребезги, словно глиняный кувшин, и скольким суждено умереть? Ведь боги живы, только когда в них веришь…
Ангел устало сдунул перо с запястья.
— Мы всё равно нашли бы тебя. Где угодно — но нашли бы.
«Кудесник» поднялся со скамьи, скрестил на груди руки.
— Вероятно, и так. Но я знаю одно — вы не сможете меня убить. Я — Симеон, родной брат Кудесника. И вы не прольёте святую кровь!
Стало тихо. Алевтина слышала тяжёлое дыхание существ наверху. Она украдкой кинула взгляд влево — из кельи вел ещё один лаз. Вниз. Похоже, тут целый подземный город с развитой системой туннелей.
— Никто не собирается никого убивать, — спокойно заметила она. — Нам лишь нужно было тебя найти и удержать от исполнения гнусного плана. Просто скажи мне сам, Симеон, что ты собираешься делать дальше?
Ангел внимательно проследил за реакцией «Кудесника».
— За полгода я сильно изменился… — вздохнул тот. — Нет, разумеется, я отнюдь не полюбил брата. Однако понял — бороться с ним бесполезно. Ни я, ни Тиберий, ни Синедрион его не победим: он СЛИШКОМ силён. Но если мой план не удался и он останется богом… почему бы тогда не превратиться в бога и мне самому?
Он ткнул указательным пальцем в потолок из гранита.
— Вы видели этих тварей в масках? Да, они не обладают избытком разума. Но они готовы на всё ради меня. Пока я — их верховный жрец. Ещё пара фальшивых чудес, и они назовут меня воплощением бога солнца — Ра. Хотя зачем мне солнце? Пусть Землю целиком накроет тень моего брата, зато уж в подземельях буду властвовать я: безраздельно. Бог Анубис с головой шакала. О, знаю-знаю. Вы скажете — боги Египта всего лишь миф. Без разницы. Если ты предан религии до мозга костей, она для тебя — настоящая.
Алевтина догадалась, что хочет от неё Симеон.
— Постой… ты предлагаешь оставить тебя тут?
Он не удивился вопросу.
— Конечно. Разве это не то, что вам нужно? Я уйду глубоко в подземелья, и мне больше не будет дела до моего брата. Скажу честно, если вы оставите меня в покое, я помогу вам достичь вашей цели. Поверьте, я обладаю очень важными сведениями…
Ангел посмотрел на Алевтину. Та моргнула обоими глазами.
— Мы не можем уйти просто так, — жёстко заявил ангел. — Ты не дал нам выбора, пришлось загнать тебя в угол. Что ж, в любом случае нам требуется твоё согласие. На одну очень непростую вещь.
Наклонившись вплотную к уху Симеона, он что-то прошептал.
Тот удивлённо поднял брови.
— Только-то? Конечно, я согласен. Понимаю, вам требуется доказательство, что я… впрочем, неважно. Хорошо, мы проведём ритуал. Как я понимаю, он даровал тебе полномочия…
— Сейчас у всех ангелов такие полномочия, — менторским тоном поправила «Кудесника» Алевтина. — Да, на убийство требуется лицензия, а на эти дела — полный карт-бланш. Пусть будет так… мы обо всём договорились. Очередь за тобой: ты кинул приманку, упомянув важные сведения. Будь добр, поясни мне, о чем речь?
Симеон вновь опустился на скамью. Взялся правой рукой за запястье левой, сжал. Провел пальцами — раздался тихий звук щелчка. Точно такая же манипуляция с другой стороны запястья — и…
Рука отвалилась.
Точнее, снялась с тонкого стержня — из бронзы. На месте конечности торчал полированный бронзовый штырь с пятью кончиками — как пальцы. Левая рука «Кудесника» оказалась отлично выполненным и выкрашенным в телесную краску протезом из кедровой древесины.
— Потрясающе, — ахнула Алевтина. — Совсем, как в «Терминаторе»!
— Как где? — удивился «Кудесник».
— Ничего-ничего, — махнула платком Алевтина. — Это я так, к слову.
Симеон недобро улыбнулся.
— Я не шутил, когда сказал: я дал бы отрезать руку, чтобы моего брата не стало. Я и дал её отрезать. Ради нашего с Тиберием и малым Синедрионом замысла. Если со мной случится несчастье — я пропаду, исчезну, растворюсь, — эту руку они положат в захоронение на Масличной горе, к другому трупу. Кто знает, с чего начнут исследование учёные? Даже если и докажут, что тело принадлежит постороннему человеку, всё равно появятся вопросы… «Неужели Кудесник воскрес без руки? А если и так, почему об этом нигде ничего не сказано?» В любом случае сомнение и раздор будут посеяны. Моя рука хранится в саркофаге, в подвале малого Синедриона. Хранителями назначены первосвященники — Анна, Езекия и Зоровавель. Я нарисую план, как пройти по лабиринтам подвала. Однако ключ от входной двери хранится у Зоровавеля — всегда висит на шнурке, на шее. Думаю, вам не составит труда получить его. Ведь Зоровавель глуп и труслив.
…Принеся свечу, «Кудесник» долго чертил углём на папирусе. Потом выпрямился, свернул чертёж рулоном и протянул Алевтине.
— Я выполнил ваше условие. Теперь мы можем начинать ритуал.
Подземелье пронизал белый свет: такой обычно бывает от молнии.
Ангел коснулся груди «Кудесника» — там, где расположено сердце.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав