|
Читайте также: |
(Небесная Канцелярия)
…На аудиенцию в японский сад Варфоломей пришел в одежде кающегося грешника — в посконной старой рубахе, с петлёй на шее, босиком. Голос не подал виду, что удивлён нарядом: архангел выглядел мрачнее тучи.
— Накажи меня… — потребовал Варфоломей непреклонным тоном армейского генерала. — Да что там накажи… мало этого… сжечь вели меня, собаку!
Голос подумал, что расхохотаться будет совсем уж неприлично.
— Замучили вы меня с этой собакой, — хмыкнул он. — Почитай Булгакова, что ли, — он в «Мастере и Маргарите» точно подметил: я не вижу плохого в этом звере. Сжечь? Тоже абсолютно не мой метод. О, знаю-знаю, чего тебе хочется: сказать… видимо, Содом и Гоморра? Но сжигать город — одно, а обращать в пепел архангела — совсем другое. Суровые меры не всегда эффективны. После исчезновения Содома гомосексуалистов стало больше: огонь словно размножил их, подобно ксероксу.
Варфоломей насупился. Кончики крыльев дрогнули и вяло поникли. Ему было что сказать, но он счёл нужным хранить виноватое молчание.
— Вообще-то, — обмолвился Голос, — жажда наказания заставляет меня подозревать неких верующих в скрытом мазохизме. Но это так, к слову. Ты ошибся, без проблем… побеседуем позже. Я вызвал тебя по другому поводу. Час назад посмотрел репортаж на канале «Рай только Рай» — по-моему, в одном из секторов проблема.
Понадобилась секунда, чтобы кающийся грешник превратился в деловитого чиновника. Он извлёк из-под рубахи небесно-голубую папку с той же ловкостью, с какой фокусник достает кролика.
— Я этим с утра занимаюсь. Скажу тебе одно: проблемы с островитянами, сие всегда ожидаемо, — сообщил Варфоломей сухим канцелярским тоном. — Может, объявить любопытство смертным грехом? Ты сам знаешь — у нас праведники каждой религии размещены на отдельном острове. Один раввин-исследователь… в общем, ему больше всех надо. Втихую построил плот, отплыл сто миль от острова и обнаружил страшную вещь: оказывается, евреи в Раю не одни… У человека психологический шок. Сейчас мы его изолировали, но это ненадолго. Я жду инструкций — как поступить?
Нимб над головой Голоса вспыхнул ярким светом.
— Это со всеми конфессиями случается, — флегматично заметил Голос. — Каждая думает, что именно она окажется в Раю, а прочие — сгорят синим пламенем. Слава мне, шахиды сюда не попадают: убийство по-любому — грех, как и любая война. Даже якобы священная. А то представь — где взять гурий, чтобы ублажали павших в бою воинов? Хорошо только с буддистами. По их мнению, Рая вообще нет, поселил на острове, и голова не болит… дескать, всё отлично — исправили карму, умерли, переселились в новое тело. И плавать никуда не хотят. Раввин, я вижу, понемногу обалдел в тропиках под пальмой коктейли пить. Хм, тоже мне Магеллан нашелся.
Варфоломей стряхнул с плеча колибри.
— Так я, это… по поводу инструкций, — напомнил он. — Человек не в себе.
— А, действительно, — вернулся к бытию Голос. — Райская бюрократия. Вы без меня боитесь крылом махнуть. Схема № 72224, параграф 55, «погружение в сон». Уж извини меня, это ещё любой первокурсник-купидончик умеет. Усыпляете раввина, переносите обратно. Он просыпается в своей постели и понимает — ему всё приснилось, ночной кошмар. Повторения не захочет, передумает, никуда не поплывёт. Занавес.
Архангел, взяв мобильный, отправил кому-то sms.
— Сейчас усыпят и отчитаются, — по-военному доложил он. — Ох, замучились с ними. Не первые сто лет ведём дебаты на «летучках» в Небесной Канцелярии — а стоит ли разрешить в Раю хождение денег? С одной стороны, нельзя прикасаться перстами к презренному металлу. А с другой — для шотландцев и американцев — если денег нет, то это уже вообще не Рай.
Он заметно нервничал. Голос подумал, не сотворить Варфоломею горсть успокоительных таблеток или уж, по крайней мере, стакан коньяку. За его спиной с ленцой распустил перья красивейший индийский павлин.
— Дай праведникам пальчик — откусят всю руку, — покачал головой Голос. — Позволь им этакую малость — такие реформы начнутся, что Рай превратится в Лас-Вегас. Русские сразу заявят, что их Рай это анлимитед водка в разлив везде, включая фонтаны на площадях. Французы — что анлимитед женщины, и к ним присоединятся остальные. Колумбийцы подадут заявку на строительство лабораторий по производству кокаина, и… нет, нет, и нет. Рай можно трансформировать, но принципы надо соблюдать.
Архангел вздохнул так тяжко, что с пальм облетели листья.
— Соблюдаем, — признался он. — На днях пятисотый вегетарианский ресторан открыли… а там ни одного посетителя. Рай огромный, но праведников слишком мало. Теперь, правда, стало ещё меньше… Зря ты меня наказать не хочешь — это я, лично я виноват. Подумать только — сразу десять человек, включая заслуженных девственников, попросили политического убежища. И где!? В Девятом круге Ада, среди снегов и льдов. Недоглядел, не проявил бдительность. Люди сидят благостно в рубашечках под яблонями — кажется, всё о’кей. Но стоит им познать сладость греха — оторваться они не смогут. Я отменил все экскурсии в Ад. Шеф, поди, копытами стучит от радости — как же, совратил-таки блудодейством честные души, мерзавец.
Подумав, Голос создал подобие лёгкого морского бриза.
— Ты судишь сурово, не учитывая людскую природу, — бесстрастно заметил он. — А вот напрасно. Случалось ли тебе видеть человека, который, когда к нему подходит голая девушка, начинает с истовым благочестием читать «Отче наш»? — (Варфоломей отрицательно помотал головой.) — Я встречал, но редко.
Архангел с ужасом отогнал греховную мысль: где именно Голосу довелось встречать людей, к которым запросто подходили голые девушки.
— Я бы прочитал «Отче наш», — сказал он без особой, впрочем, уверенности.
— Я бы тоже, — с лёгкостью согласился Голос. — Но не все так крепки. Возможно, нам следует увеличить спектр безгрешных развлечений в Раю, чтобы праведники не утомлялись. Я не вижу ничего плохого в телеиграх. Например, по «Библии» — ну, вроде «Угадай стих», — ток-шоу «Пусть проповедуют» или кулинарное «33 постных блюда». Ушли люди из Рая… подумаешь, горе какое. Разве мы их тащим сюда насильно? Я ещё помню блаженные времена, когда сидел тут один. Представляешь? Сейчас даже и не верится. Прямо как в фильме «Я — легенда», только без зомби. Фруктовый нектар, пальмы, белый песок. Разумеется, со скуки решил сотворить Землю. И теперь я вижу — глупостей не надо делать даже со скуки.
Варфоломей дипломатично молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— Спасибо, что надоумил, — кашлянул он — даже хрипотца в голосе отдавала горем. — Это мой промах, плохая работа с сектором развлечений. На три тысячи лет сядешь под пальмой с кокосами — верно, захочешь в Антарктиду сбежать. Ты прав, ТВ надо улучшить. Кстати, скажу одну вещь по секрету…
— Вся проблема в том, что для меня нет секретов, — скучно ответил Голос.
— Я знаю, — нашёлся Варфоломей. — Это всего лишь словесный оборот. Ну тогда ты в курсе: святой Валентин написал заявление об уходе с РТР. Хочет удалиться от мира, жить отшельником на необитаемом острове — его заколебало быть покровителем продавцов цветов и шоколада. Каждое 14 февраля у Вали чёрная депрессия — запирается на вилле. Цветок увидит — звереет, словно вепрь весной. Не то что на шоколадки — на какаобобы без содрогания глядеть не может… действительно, довели человека.
Голосу опять хотелось рассмеяться, но он сохранил серьёзность. Орхидеи испускали умопомрачительный запах, апельсиновые деревья радовали глаз множеством оранжевых плодов. «Ещё бы радугу — и полная гармония».
Причмокнув губами, он не удержался — создал радугу.
— Я его отлично понимаю, — усмехнулся Голос. — Классическая жертва маркетинга. Это мы с тобой знаем — святой Валентин гордо отказался отречься от веры в Кудесника, за что император Клавдий Второй повелел отрубить пареньку голову. Да, Валя совершал разные мелкие чудеса, вроде исцеления слепой девушки, но я это ему в актив не записываю. Среди святых такое модно, молодых и красивых девиц все любят исцелять. А потом… в средние века кто-то возьми и придумай: дескать, Валентин тайно венчал влюблённых. Кто это был? Включаю ясновидение — ну точно, хозяин цветочной лавки в Париже. Поди теперь, докажи публике, что ты помер за веру как честный мальчик, — каждый шоколадным сердцем в нос тычет. Пусть побудет один, успокоится… это то, что Валентину сейчас нужно. Он ещё вернется на ТВ, вот увидишь… телевидение, оно же ведь как наркотик.
Варфоломей не без грусти потеребил петлю на шее.
— Касательно ТВ, — заметил он с кислой миной. — Нам в Раю врать нельзя. А что же сказать по поводу тех туристов, оставшихся в Аду? Шеф-то ведь не замедлит воспользоваться инцидентом в целях адской пропаганды. Предвкушаю, какая свистопляска начнется: ах, на Небесах праведники так кокосами уелись, что предпочли Девятый круг Ада, лишь бы в райские кущи не возвращаться. Позвонил на ТВ, попросил их извернуться в новостях. Давай посмотрим, если не возражаешь. Что-то я с утра ужасно нервничаю.
Вместо ответа Голос мигнул правым глазом. В небе опять возник плоский экран — нечто вроде голографического изображения.
— В эфире «Рай только Рай», и с вами я — святая мученица Виктория Никомидийская, — ласково улыбнулась девушка в тунике, с микрофоном в ухе. — Новость дня — туристическая группа праведников застряла в Преисподней. Виноваты просроченные визы, или шпионский скандал между Адом и Раем? Только у нас — комментарий от турфирмы «Парадизо».
В кадре появилась экскурсовод — та самая, с груди которой Шеф сорвал бейджик. Выглядела она так, будто оспаривала у Виктории звание мученицы: опухшее лицо, спутанные волосы, тёмные круги под глазами.
— Я ничего не успела сделать, — зарыдала экскурсовод. — А они как рванули…
Никомидийская изобразила на губах дежурную улыбку.
— Как вы думаете, — спросила она, — была ли это тщательно подготовленная провокация Ада? Скажите, присутствовал ли на месте сам Шеф?
— Да-а-а-а-а, — всхлипнула страдающая девушка. — Я говорила с ним лично, и…
«Окошко» с её изображением тут же погасло.
— Большое спасибо за интервью! — возрадовалась Виктория. — Милые праведники, вы сами можете сделать выводы. Известно же, Шеф просто так нигде не появляется… чай, вселенское зло, оно сосисками не торгует. Что ж… Небесная Канцелярия выручит заблудшие души, а мы пока даём прогноз погоды. Она в Раю, разумеется, просто прекрасна — и сейчас, и навеки.
Голос выключил вещание — экран исчез.
— Интересная позиция, — потёр он нимб. — Они не соврали. Но и не сказали правды. По сути, обошли скользкие вопросы. Чем-то похоже на интервью Путина «Коммерсанту». ТВ должно так делать?
Варфоломей впервые позволил себе усмехнуться.
— ТВ обязано врать, как сивый мерин, — поведал архангел. — Именно в этом его суть. Телевизор — инструмент для поедания мозга у населения. Но в Раю всё иначе. Только чёрное и белое. Добро — это добро, а зло — это зло. И фиг объяснишь потом, почему зло вдруг стало добром. Вот отчего на телевидении текучка кадров большая — у ангелов нервы сдают.
…Голосу пришло в голову, что хорошо бы вообще отменить всю электронику. Но он почти сразу вспомнил Адама и Еву. Те умудрились капитально согрешить, имея в распоряжении одно дерево, фрукт, сомнительную змею — при полном отсутствии плазменных экранов. Беседа подошла к концу: Варфоломей, чувствуя настрой начальства, вежливо откланялся, оставив Голос в размышлениях над прудом с золотыми рыбками.
Пройдя мимо гастарбайтеров, горестно стригущих газоны, он вернулся в здание Небесной Канцелярии. Никто из ангелов не посмел улыбнуться, завидев его в одежде кающегося грешника, — такое могло случиться с каждым. Варфоломей заперся в кабинете на ключ, переоделся в форменный хитон с серебряными пуговицами и заботливо повесил посконную рубаху в шкаф. «Надо вызвать управляющего ТВ, — подумал архангел. — Кто у нас там святой покровитель по информации, Исидор?[45] Пусть забросит пляжные тусовки и срочно займется развлекаловкой».
Он протянул руку к телефону на столе — тот ответил соловьиной трелью.
Удивившись, Варфоломей снял трубку.
— Небесная Канцелярия.
Динамик издал тихий шелест.
— О… да, мне говорили, теперь ты вместо Габриэля…
Архангел похолодел. Он узнал абонента сразу — пусть они и не виделись много лет.
— Думаю, ты меня помнишь. Не отключайся, плиз, я всего лишь хочу попросить…
Голос говорящего был спокойным — и очень мягким.
Экспедиция № 7. Беренис (Александрия, провинция Aegyptus)
…Набережную города щедро залил свет восходящего солнца. Статуи Калигулы купались в его лучах — стоя на постаментах, где раньше красовались изваяния Тиберия. Остряки предлагали оборудовать статуи винтовой резьбой, чтобы вывинчивать из «гнёзд», едва сменится власть. Впрочем, остряков уже давно распяли на крестах: римская администрация никогда не отличалась любовью к юмору. Один классик подметил: «Если в Риме стригут ногти — в провинциях рубят пальцы». За эту фразу, разумеется, его тоже казнили. Почти 70 лет назад последнюю царицу династии Птолемеев укусила кобра, и с тех пор курортный Египет изнывал под ярмом римской власти.
— Скоро наш город посетит великий цезарь Калигула! — кричал глашатай на площади Юпитера. — Радуйтесь, о египтяне! Это счастье! Он приедет на свою виллу в обществе красавиц и даст там пир!
Египтяне сдержанно радовались. Визит цезаря приносил плоды: на пальмах красили листья, набережную Александрии срочно ремонтировали. А когда цезарь шёл в толпу, пообщаться с народом, толпа состояла из тайных ликторов и засланных преторианцев.
— А то я египтян-то наших не знаю, — признавался потом на вечерней оргии с гетерами префект Египта, всадник Авл Флаккус. — Подойдут к Калигуле и ляпнут — дескать, цены высокие, работы нет, сенаторы только и делают, что виллы себе строят, все хлебные места в торговле да на пляжах заняли эти чёрные… ну, то есть нубийцы. А цезарь, что? Либо на крест меня, либо лошадьми разорвать… а то и с поста префекта долой, что ещё хуже. Нет уж. Пусть Калигула знакомится с проверенным народом, в звании не ниже квестора[46] — эти профессионалы, они даже от счастья плачут совсем натурально.
Дикие племена нубийцев боялись префекта не меньше, чем коренные египтяне. Когда-то чернокожие воины сражались против Рима за свободу, получая денежную помощь от Парфии. Но как только уставший Рим плюнул и дал им свободу, выяснилось: у племён ничего в горах нет — даже скромного земляного участка, колосок пшеницы не посадишь. Оголодав, нубийцы толпами повалили обратно в империю. Они жили в хлевах вместе с коровами, мели улицы, подрабатывали извозчиками на дряхлых, полумёртвых клячах и продавали на базарах бананы. Центурионы местных легионов требовали у нубийцев деньги по поводу и без, те отдавали последние сестерции — скандалить с римской охраной было опасно.
…Алевтина сидела за дубовым столом. Ничем не примечательная таверна, кислое вино, толстая хозяйка, которую римляне то и дело шлёпали по филейным частям. Масса приезжих — неплохо, можно смешаться с толпой. Гостей из Рима на юге всегда хватает, особенно в это время, когда ледяные ветры гонят граждан северных провинций к тёплому морю. Этим вовсю пользовались египтяне, задирая цены в тавернах и на съёмные хижины выше, чем в самом Риме. Место рядом с Алевтиной пустовало. Напротив, натянув покрывало на лоб, разместилась молоденькая девушка: явно из расы эллинов, прежде владевших Aegyptus, с белой, полупрозрачной кожей и жёлтым глазом. Беренис лишь недавно исполнилось восемнадцать лет, но она уже отличилась на всю провинцию, выслеживая чужих неверных мужей. Раз двенадцать за год её пытались убить — однажды почти удалось. После атаки в ночном переулке Александрии она носила чёрную повязку — на левом, отсутствующем глазу.
Обе женщины говорили шепотом.
— Почему ты так уверена?
— Потому что я — Беренис. Давай сюда золото и ты всё узнаешь.
— Прежде чем ты получишь золото, я жду доказательств…
— Какие доказательства? У меня знатная репутация в этом городе, ливийка. Спроси хозяйку этой таверны о Беренис — она расскажет.
Алевтина отпила терпкого, кисловатого вина. После землетрясения, разрушившего Ктесифон, она ощущала всем сердцем: «Кудесник» не погиб в бушующих волнах Тигра… Ангелы — представители Небесной Канцелярии в провинциях Imperium Romanum, сопредельной Парфии, Индии и Китае, — получили его портреты… многие пришли в ужас. Но каждый поклялся на рыбе, что не расскажет об этой внешности… Полгода — никаких вестей. Она начала задумываться: возможно, тот и правда утонул… и вдруг — донесение из Александрии, как гром среди ясного неба. Ангел-представитель сообщает — есть девушка, что лично видела Кудесника. И готова сообщить его местонахождение за скромную плату…
О, простите… кто сказал — скромную?
Алевтина прикрыла глаза. Она бы с удовольствием взяла эту тварь за шею и ударила лицом об стол — так, чтобы брызги крови смешались с вином. Конечно, посланница Рая не должна так делать. Но она массу времени провела в Аду. Куда больше, чем следует.
Ой… так вот в кого у сына такой характер.
Она устыдилась кровожадных мыслей: но разве что на секунду.
— Я не верю словам! — Алевтина резко отодвинула скамью. — Деньги — только после доказательств. И плевать на твою репутацию.
Алевтина шла быстро, почти бежала. Беренис догнала её лишь на площади Калигулы под обелиском с иероглифами времён Рамзесов. Девушка тяжело дышала, единственный глаз пылал гневом.
— Хорошо, ливийка. Ты хочешь доказательств? Они будут. Но услуга обойдется тебе вдвое… даже втрое дороже. Готова дождаться ночи?
Пространство позади Алевтины колыхнулось: невидимка положил ей руку на плечо. Сделав вид, что колеблется, женщина нехотя кивнула.
…Долго ждать не пришлось: ночь, как это принято на юге, не спустилась, а упала на город — свалившись на голову, как разбойник, поджидающий на дереве прохожего. Тьма заволокла улицы за считанные секунды, сломив сопротивление света. Ночная жизнь в курортной Александрии протекала весьма активно: тут вовсю подражали Риму. Таверны и лупанары осветились огнями — на сцену вышли старые жонглёры, давно забытые в столице империи. Особо престижные винные погреба, вход куда стоил целый ауреус, сами отбирали посетителей — по системе facies controlus. У дверей элитных таверн дежурили отставные центурионы в доспехах — со взглядом, как у льва, бычьей челюстью и слоновьими ногами, — одним словом, звери. Приезжие из Рима обнимались с девушками, глотали вино бочками, горланили песни, вели себя по принципу carp diem[47], как и принято у людей на отдыхе. Танцовщицы в набедренных повязках махали горящими факелами, зазывая гостей. Песок у самой кромки моря покрыли обнажённые тела — они сплетались в танце любви, словно змеи. По пути с Беренис и Алевтиной пытались познакомиться пьяные патриции из числа управляющих фермами пурпура, но неведомая сила отшвырнула гуляк в сторону. Беренис уводила Алевтину дальше — сквозь переулки, источающие запах гнилых водорослей. Похоже, они попали на окраину Александрии — туда, где работали самые дешёвые ночные таверны: для нубийцев и варваров. Эллинка с повязкой на глазу шагала впереди — оборачиваясь, она махала Алевтине. Они подошли к приземистому дому — на самом краю пляжа. Беренис условно постучала в дверь: два раза и ещё два.
Та отворилась — без единого звука.
Внутри никого не было: засов привели в действие механическим устройством. Грязный ковёр на полу, стены из красноватой глины. Тусклые лампы, до отказа набитые тельцами светлячков, озаряли комнату зловещим тёмно-оранжевым светом.
— Жди меня здесь, — коротко бросила Беренис.
Она дёрнула рычаг на стене и исчезла в открывшемся проёме.
В воздухе за плечом Алевтины проявились черты человеческого лица.
— Добром это не закончится, — философски сказал ангел.
— Почему ты так думаешь? — не поднимая к нему головы, спросила Алевтина.
— Тут, мама, и к гадалке не ходи, — пошелестел тот перьями. — Она пыталась выманить у тебя деньги. А когда ты отказалась платить, затащила в хижину на краю города. Спорим, сейчас выйдет человек пять громил, и мне придётся размазать их по стенке. Дело нудное, даже привычное. Но «Кудесника» мы не найдем. Он мёртв.
По лицу женщины пробежала оранжевая тень.
— Я твоя мать, — отрезала Алевтина с таким количеством металла в голосе, что из пары слов опытный кузнец сковал бы доспех для рыцаря. — Как бы то ни было, но я прожила жизнь и знаю её лучше тебя. Пока своими глазами не увижу тело — он жив. И прекрати со мной спорить! Начальник здесь я. Прости за напоминание, сынок, но ты лишь мой телохранитель.
Ангел не стал перечить. «Если бы за каждую такую фразу мне давали доллар — уже купил бы виллу на Гавайях, — подумал невидимка. — Мама старше меня на двадцать пять лет, но грузит инструкциями так, словно родилась во времена фараонов. Даже если ты воочию видишь белое, тебе в пять минут докажут, что оно чёрное».
— Хорошо, мама. — Он поклонился, выражая сыновнюю покорность. — Давай используем наш шанс. Наверное, будет так, как ты сказала. Сейчас Беренис придёт с тем, кто видел «Кудесника» с расстояния в пять километров. И мы отправимся в другую лачугу. А потом — в ещё одну. Я не против — у нас так много времени. Но не проще ли смотаться на пять минут в будущее и выяснить — погиб «Кудесник» или всё осталось, как прежде? Мы убедились бы наверняка — вместо того, чтобы торчать на античном Востоке и гадать на кофейной гуще.
Алевтина снисходительно усмехнулась.
— Ты молод и определённо горяч, — заметила она. — Иначе бы знал такое слово, как пространственно-временной континиум. Ты покинешь античность, дабы вернуться в век айфонов, а в этот момент в античности что-нибудь да произойдёт. И ты потом не сможешь это исправить — уже никогда. Пока что я права — есть люди, видевшие «Кудесника». Лжецы они или нет — мы скоро поймем.
Ангел не успел ответить — в коридоре появилась Беренис. Она вышла в оранжевую тень от светлячковых ламп молча, без улыбки и старалась не смотреть на Алевтину. Вслед за одноглазой девушкой из коридора вышли незнакомцы… в большинстве своём нубийцы в набедренных повязках. Лишь один человек выдавал себя белой кожей — его руки поросли светлыми волосками. Каждый нубиец носил на лице маску — изображение какого-либо животного. Волк, сокол, крокодил. Вошедшие угрюмо молчали. Алевтине захотелось выскочить из лачуги вон.
— Я привела её сюда, как ты хотел, — сказала Беренис. — Где деньги?
Человек со светлой кожей снял маску волка.
И все увидели его лицо.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав