(ул. Воздвиженка, метро «Александровский сад»)
…Самый маленький отрезок времени — это секунда. Однако спроси любого человека, и он скажет — да, было нечто такое в его жизни: случившееся буквально за долю секунды. В нашем случае секунду проще раздробить на сто частей, и вот тогда получишь полное представление о том, что произошло. Именно за этот мегакороткий промежуток Малинин краем глаза увидел: что-то мелькнуло в зеркале — и резко повернулся. Это движение спасло казаку жизнь — лезвие кинжала лишь вспороло ему кожу на шее.
Перехватив руку ангела, Малинин швырнул девушку вперёд.
Тело Раэль со всего маху ударилось о зеркало. Мутная поверхность пошла сеткой крупных трещин, Малинин услышал, как сочно хрустнули крылья — словно капуста. Он пнул кинжал ногой — тот улетел в сторону, к утробно рычащим библиотечным унитазам. Раэль свалилась на грязный кафель туалета. Полы плаща разметались, в воздухе закружились перья.
— Сучий ангел, — прохрипел Малинин. — Да я тебе крылья узлом завяжу…
Сильным ударом его отбросило назад. Выбив спиной дверь кабинки, Малинин спикировал на унитаз. Тот не замедлил расколоться надвое, фонтаном ударила вода. «Телекинез, вашу мать», — вспомнил казак.
— О, правда? — Раэль поднялась с пола. — Сейчас повеселимся…
…Малинин пригнулся, и вовремя — на макушку посыпались осколки кафеля. Целая обойма из «парабеллума» продырявила стену над головой — звука выстрелов не было слышно, пули летели из дула со чмоканьем: на стволе виднелся глушитель. Блондинка выругалась, как толпа прапорщиков.
Оружия у Малинина не было — «шмайссер» остался в дорожной сумке, рядом с Калашниковым. Раэль вытащила из кармана на поясе вторую обойму. Не теряя времени, казак прыгнул на врага. Ему удалось сшибить ангела с ног, но счастья это не принесло, — девушка железными пальцами вцепилась Малинину в шею, прекратив доступ воздуха в лёгкие.
— Сдавайся, слуга Ада…
— Иди на хер, сучка крашеная!.. — прохрипел Малинин.
Ангел сдавила горло, в глазах у казака появились красные круги.
— Это я-то крашеная?! — буйволом взревела Раэль. — Конец тебе, урод!
Просунув свободную руку за спину душительнице, Малинин нащупал подкрылок, там, где рос совсем нежный пух. Собрав его в горсть, он дёрнул перья что есть силы. По ладони заструилась кровь. Раэль вскрикнула, разжала пальцы — на ту же долю секунды, но ему больше было и не надо. Казак, встав на четвереньки, с обезьяньей ловкостью метнулся к входной двери туалета и распахнул её. Две чопорные дамы в очках, стоящие возле соседней таблички (чёрный силуэт в юбке, с головой-горошинкой), в ужасе закричали. Мужчина, возникший из сортира, был с ног до головы залит водой, лицо заляпано кровью, а на шее пламенел длинный порез.
— Унитаз взорвался, — галантно объяснил дамам ситуацию Малинин.
За спиной прозвучал лязг обоймы, вставленной в пистолет.
Не теряя больше времени, Малинин поклонился мамзелькам и бегом понёсся в сторону читального зала, хрипло вопя во всю силу лёгких:
— Тикайте, вашбродь! Там ангел! Тикайтееееееееееееее!
Раэль выскочила из туалета, держа в правой руке «парабеллум».
— Подруга! Он туда побежал! — крикнула одна из курильщиц, демонстрируя гендерную солидарность в старом, как мир, вопросе: если женщина хочет пристрелить мужчину, не надо спрашивать — «зачем?», надо ей помочь.
— Спасибо… — процедила Раэль.
Уже не отдавая отчёта, что делает и какой шум поднялся вокруг, ангел ринулась вслед за Малининым, на ходу паля из пистолета. От стен отлетали фонтанчики штукатурки, она не могла нормально прицелиться. Остановившись, Раэль выхватила из-за голенища дамского сапожка второй «парабеллум» — тоже с глушителем. Бормоча отборные ругательства, быстро натянула на лицо белую маску с прорезями для глаз. Уже понятно — «по-тихому» не вышло, и ей достанется на орехи. Впрочем, при одном исходе всё будет прощено Советом Мёртвых. ЕСЛИ ЭТИ ДВОЕ УМРУТ.
За её плечами развернулись крылья цвета «металлик».
Калашников услышал вопль ещё из коридора. Он повернулся на сиденье, положив ладонь на рукоятку «шмайссера» в сумке. Грохот шагов усилился — прямо в зал влетел Малинин: в крови, мокрый, с вытаращенными глазами.
— Интересный, братец, ты туалет посетил… — поднял брови Алексей.
И вскочил с кресла — ремень от сумки врезался в плечо.
— ЛОЖИСЬ, ВАШУ МАТЬ!!! — во весь голос крикнул Калашников.
…К его страшному удивлению, зал, полный людей, никак не отреагировал на эти слова. Только один или два читателя подняли глаза от мониторов и книг, прочие же продолжали читать, не обращая на происходящее никакого внимания. Зато Малинин, не дожидаясь развязки, бросился на пол.
«Шмайссер» застучал — сухо, как треснувшее дерево. Калашников держал автомат в вытянутой руке. Бок сумки лопнул, разлетевшись лоскутами. Раэль, едва появившись в коридоре, попала под очередь. Пули вошли в крылья — болевые точки ангела, а один кусочек свинца ударил в сердце.
Раэль, обливаясь кровью, упала навзничь.
Время было выиграно: правда, совсем немного. Калашников махнул Малинину, и оба рванули к выходу, перепрыгивая через столы ловчее, чем кенгуру. Раэль приподнялась — одним движением, как кукла-неваляшка. Сидя на полу, она открыла огонь из двух пистолетов сразу:
— Твари! Твари! Твари!
Первая же пуля влетела в монитор перед молодым очкариком (на вид — конченым ботаником), компьютер вспыхнул, брызнув осколками. Три свинцовых «гостинца» угодили в книжную полку. В зале взвился вихрь из бумажных страниц, часть листов загорелась. Зал наполнил женский визг, его подхватил дружный хор воплей. «Люди, я же вас предупреждал! — разозлился Калашников. — Что ж за народ на Руси пошёл недоверчивый!»
Усугубляя обстановку, погас свет.
Патроны кончились, Раэль вставила новую обойму. Шурша, в темноте падали книжные страницы. Сорвав со лба прилипший листок, она стала пробиваться к выходу, нещадно раздавая удары направо и налево. Кто-то загородил ей путь, кажется, охранник — она дважды пальнула в потолок, и чёрный силуэт исчез, словно растворился в окружающем её мраке. Выскочив на улицу, ангел посмотрела вниз и взвизгнула — слуги Ада, миновав лестницу, неслись к метро «Александровский сад». СИЛЫ НЕБЕСНЫЕ, НЕУЖЕЛИ ОНИ УЙДУТ ОПЯТЬ?! О Голос, не допусти!
— Положи оружие на землю! Слышишь? Будем стрелять!
Раэль обернулась влево: у подножия лестницы рычала мотором бело-синяя машина с мигалкой, на Воздвиженку въезжали ещё два точно таких же автомобиля. Люди в фуражках и форме мышиного цвета целились в неё из автоматов. Она оскалилась в усмешке. Не целясь, ангел послала из обеих ладоней сильнейший энергетический импульс. Камеры наблюдения на улице треснули, осыпавшись искрами, прохожие с криком роняли плавящиеся мобильные телефоны. Яркая вспышка пламени. В лобовое стекло милицейской машины ударил сгусток огня, патрульных отшвырнуло взрывом, а сама «тачка» разлетелась на мелкие части, по Воздвиженке со свистом пронеслись горящие куски железа. Раэль повернулась вокруг своей оси (словно тогда, в зале «Хайятт»), плавно вытянула руки — ещё два сгустка пламени, ещё два автомобиля милиции превратились в шары из огня. Группа молодых людей (по виду — анархистов), греющихся у метро портвейном, дружно зааплодировала ангелу, подняв вверх большие пальцы.
— Отлично сделано, чикса! Слава партизанам — бей ментов!
У ног Калашникова рухнуло пылающее колесо милицейской машины. Ловя Раэль в прицел, он вскинул «шмайссер», но автомат заклинило. Малинин понял, что сейчас дело будет очень и очень плохо. Его осенило.
— Карточка, вашбродь! — заорал казак. — Достаньте карточку!
Алексей перебросил оружие за спину. На снегу горели три милицейские машины, освещая мрак вечера. Сквозь метель, вниз по лестнице Пашкова дома к ним шагала Раэль в маске, зажав в вытянутых руках пистолеты. Снежинки не таяли на холодных, как лёд, губах ангела. Калашников извлёк из кармана карточку, нажал — стрелка мигнула красным, указывая направление.
Черт возьми, да вход же рядом с метро!
Малинин отчаянно скользил по льду подошвами понтовых ботинок, Алексей тащил его буквально за шиворот — волоком. Метель ухудшила видимость, Раэль палила наугад, не целясь, сопровождая каждый выстрел отборной бранью. Пуля вспорола рукав куртки Калашникова, и на обледеневший асфальт посыпался пух. Спусковой крючок щёлкнул пружиной, подавившись, — в подсумке осталось только две обоймы. Раэль была в пяти метрах от врагов, им уже не уйти. Казалось, ещё секунда, и…
Широко раскрыв глаза, ангел увидела: стена белого дома рядом со станцией метро просто раздвинулась, исчезла, заискрившись красными звёздочками. Слуги Ада немедленно бросились туда, прохожие же не обращали на портал никакого внимания, словно его и не существовало.
В воздухе зазмеились трещины. Портал снова становился стеной.
…Оказавшись в подземке, Малинин и Калашников даже не попытались отдышаться: они сразу побежали вниз по туннелю — к смешному чёрно-красному паровозику с рогатой головой. К нему цеплялись еще четыре вагона — настоящие, пассажирские, с сиденьями и поручнями. Под потолком включились динамики — заиграла песня группы Bloodhound Gang — Hell Yeah. На стенах туннеля вспыхнула подсветка, появились портреты Шефа — с коронной ухмылкой и сигарой в зубах. Чёрные лампочки, вытянувшиеся в «дорожку», мрачно мигали. Втискиваясь в паровозик, Калашников откинул крышку с панели управления — и обалдел. Не меньше сотни кнопок разных калибров, причём светилась только половина! Послышался грохот каблуков. Малинин обернулся, и у него отвисла челюсть — к ним стремительно приближалась Раэль. Левое крыло девушки испачкала кровь — видимо, когда закрывался портал, пришлось вырывать «с мясом» из стены. Казак протёр глаза, но ангел не исчезла с рельсов.
— Вашбродь. — Малинин дёрнул за рукав Алексея. — У нас проблемы…
— Так чего ты уставился? — взъярился Калашников. — Стреляй, идиот!
Раэль сорвала маску. Она улыбалась.
Выхватив из лохмотьев сумки второй «шмайссер», Малинин помчался в конец вагона. Добежать до нужной точки казак не успел. Раэль вспрыгнула на подножку и открыла огонь из «парабеллума»: она стреляла веером, высадив целую обойму. Одна из пуль срикошетила от поручня у виска Малинина. Тот, остановившись, врезал очередью. Из окон вагона посыпались стёкла.
Калашников вспомнил про плоский ключ с головой чёртика. Вытащил его из кармана, вставил в разъём на панели и нажал две кнопки — наугад.
Паровоз тронулся. Он даже не то что тронулся, а без всякого предупреждения понесся с места в карьер. От резкого рывка Малинин растянулся на полу, Раэль и вовсе выбросило из вагона — она едва успела схватиться за поручень. Тело ангела, вытянувшись во весь рост, летело вслед за поездом Ада, судорожно взмахивая крыльями, Раэль пыталась скорректировать полёт. Первый из «парабеллумов» остался на рельсах. Зажав рукоять второго, она на лету стреляла по Малинину! Тот, сидя на полу вагона, палил из «шмайссера». По крошеву битого стекла со звоном катались гильзы. Вагоны бросало из стороны в сторону, железные колёса рассыпали вокруг искры под неутихающие аккорды Hell Yeah.
— Я тебе башку прострелю, ангел грёбаный! — орал Малинин.
— Я бессмертна, придурок! — хохотала Раэль.
Паровоз мчался среди чёрных стен туннеля. Тыкая в кнопки наугад, Калашников пробовал управлять движением… но добился лишь того, что скорость увеличилась. Пару раз паровоз притормаживал на поворотах, словно пытясь сбросить ангела, однако Раэль цепко держалась за поручень. Выстрел сбил шапку с головы Малинина. Тот, дав очередь наискось, всадил ангелу две пули в плечо, от ствола «шмайссера» струйкой тянулся дым.
Это было бессмысленно: через минуту раны ангела затянулись. Раэль зажала «парабеллум» в зубах. Высвободив вторую руку, она стала подтягиваться, стараясь перебросить тело на пол вагона. Автомат захлебнулся — кончились патроны. Малинин, не делая паузы, выдал набор слов: о своих отношениях с матерью Раэль, Небесами и, собственно, «шмайссером».
Паровоз летел кометой, портреты Шефа слились в один, Калашников бил по пульту кулаком, но это помогало, как зомби припарки.
Внезапно его внимание привлекла одна кнопка.
Она была прямо у ромбика с пентаграммой. Кнопка-треугольник. На глянцевой поверхности этой геометрической фигуры был изображён человечек с крыльями. В круге, перечёркнутом красной полосой, с надписью полукругом: ANTIANGEL. Недолго думая, Алексей вдавил в кнопку палец. Ничего не произошло. Он нажал дважды. Без толку. Они давно уже не ехали — они просто летели. На лбу «машиниста» выступили капли пота — ему стало жарко в зимней одежде, словно он попал в натопленную сауну. «Интересно, — подумал Калашников. — Почему зимой так тепло? Куда мы попали?»
Разгадка явилась быстро. Зрачки Алексея расширились, а рот приоткрылся. Впереди зияло огромное, круглое… нет, даже не жерло. Настоящая печь, пышущая огнём! Полыхая, внутри переливался жёлтым, булькая, как вода, раскалённый металл. Поезд нёсся на всех парах. Калашников тщетно искал тормоза, но паровоз и не думал останавливаться.
Раэль, помогая себе крыльями, подтянулась, вскарабкалась и наконец-то вступила на пол чёрно-красного вагона. Рот вязал вкус металла. Сплюнув, она заткнула за пояс «парабеллум» — патронов, как и у Малинина, больше не было. Казак вздохнул, прицеливаясь. Взяв «шмайссер» наперевес, как туземец копьё, он метнул автомат в Раэль — но не попал. «Финал», — подумал Калашников.
Оставив панель в покое, он быстро прошёл в конец вагона и встал рядом с Малининым. Ангел смотрела на них: её лицо было покрыто царапинами и перемазано сажей, но она улыбалась с радостью школьницы. ИМ НЕ УЙТИ.
— Ничего, братец, — с показной лихостью сказал Алексей. — Справимся!
— Какая девка, вашбродь, — с восхищением сказал Малинин, глядя на раскрасневшиеся щёки Раэль. — Просто огонь, а не девка… эх, ко мне бы её в станицу, да в стогу ноченьку поваляться… смял бы ей все крылья на хер…
— Некстати тебя романтика пробила, братец, — сообщил Калашников. — Похоже, объект твоего поклонения собрался выпустить нам кишки…
Раэль вытащила из рукава кинжал…
Паровоз на полном ходу, скрежеща колёсами, влетел в бушующее пламя…
Экспедиция № 5. Заговор снов (Ктесифон, Парфия)
…Столица Парфянского царства, Ктесифон, был столь великим городом, что вполне мог заменить собой целую страну. Едва миновав входные ворота, чужеземец превращался в блоху, теряясь среди дворцов из красного песчаника, мраморных арок и фонтанов. Полноводная река Тигр делила столицу на две половины — Селевкию, основанную полководцами Македонского, и, собственно, Ктесифон. Ни в одном городе мира не работало столько рыночных площадей и никуда не приезжало столько купцов, сколько в столицу Парфии. С раннего утра и до позднего вечера на Главной площади не протолкнёшься от богатых торговцев из дальних царств, желающих закупить парфянский товар и потом продать его дома втридорога. Половина купцов разодрала бы бороды, узнай они: парфяне уже давно не прикладывали изнеженных рук к чувякам из коровьей кожи и щитам из бронзы. Весь товар, по приказу царя Артабана, тайно закупался на востоке, у узкоглазого народа хань, готового на любые хитрости за медную монету. Конный рынок, по соседству с Великим святилищем Ахурамазды, славился на всё Междуречье. Над площадью навис дым от алтарей, затмевая бледный шар луны. У повозок с лошадьми трепетали парфянские флаги. Парфяне обожали символы царства — даже на дверях домов в Ктесифоне красовался ястреб, сжимающий в когтях щит с цветкомчетырёхлистником.
Человек, чьё лицо один в один напоминало Кудесника, гулял по рынку открыто — лишь в Ерушалаиме он прятал глаза под повязкой. Рядом, не отставая, шли три рослых воина, вооружённые мечами. Впрочем, народ не обращал на гостя никакого внимания.
Само собой, в Парфии краем уха слышали о чудесах неведомого колдуна — вроде кормления пятью хлебами пяти тысяч человек. Но едва-едва художники популярных жёлтых папирусов Ктесифона направили стопы в Ерушалаим, дабы зарисовать лик Кудесника, — тот якобы был казнён римлянами, а тело — таинственно исчезло…
Со всех углов площади доносилось ржанье.
Те торговцы, которые уверяли, что на Конном рынке найдется лошадь на любой кошелёк, ничуть не врали. Бедняки довольствовались старыми меринами — со стёршимися зубами и отвисшей нижней губой, а также небольшими пони из табунов Скифии. Богачи (включая и самого царя Артабана) ездили на скакунах из провинции Германика — серых избалованных жеребцах, с тавром на лбу в виде звезды, небывало сильных и быстроногих. Это были культовые кони. Дороже ценились только слоны — огромные животные показывали неуязвимость для стрел, украшались дорогими попонами, но передвигались крайне медленно, да и погонщиков выписывали из Индии. Парфяне со средним достатком раскупали галльских лошадок: те потребляли мало овса — правда, ввиду маленького роста больше двух седоков на каждую не влезало. Народ хань не подвёл — они просто брали и красили коней безродных пород в цвет скакунов из Германики, а потом продавали с наценкой. Хуже всего ценились лошади из Гипербореи, с берегов реки Аракс[30]. Непонятно даже, зачем их вообще продавали. Эти лядащие клячи, еле державшиеся на копытах, доживали только до конца торга. Стоило ударить по рукам, как коняги падали на камни и с жалобными стонами испускали дух. Сквозь дым слышались крики торговцев:
— Лучшие берберские скакуны! Подковы — целый год бесплатно!
— Мерин с островов Нихон![31] Живет сто лет, никакого сносу!
— Ханьская гнедая! Один сикль[32] овса, и скачет целый день!
Рядом с самыми дорогими лошадьми, привлекая внимание покупателей, позировали девушки без туник, в одних набедренных повязках. Иногда это имело обратный эффект. Часть купцов (особенно арабские) покупала только девушек, игнорируя жеребцов.
— У нас в Парфии человек без коня — не человек… — расхохотался начальник охраны «Кудесника» — широкоплечий бородатый воин средних лет по имени Аршак. — Если следовать греческим мифам, мы не люди, а скорее кентавры — давнымдавно срослись с лошадьми в единое тело. Мой первый опыт плотской любви с девушкой состоялся на спине старого отцовского коня. Тебе нравятся лошади, о чужеземец? Хочешь размяться, проскакать пару кругов?
«Кудесник» огляделся.
— Почему бы и нет, Аршак? Давай выберем жеребца порезвее…
…Закрыв лицо пурпурной тканью до самых глаз, Алевтина подошла ближе. Темно, дым, поздний вечер… но ярко горят факелы на алтарях, огонь — в полный человеческий рост. Сейчас гость отойдёт в сторону, и… «Кудесник» проявился из тени — неподалёку, почти рядом с ней.
Зелёные глаза. Волосы падают на плечи. Бородка.
— Мы нашли его, — прошептала Алевтина, склонив голову. — Это он.
Ангел за её левым плечом предпочел оставаться невидимым. Его, внеземное существо, привыкшее к небесному благоуханию, откровенно мутило от запахов навоза, лошадиного пота и гари жертвенников. Он увидел «копию» Кудесника и невольно дёрнулся.
— О Голос всемогущий… — прошептал ангел. — Как похож… одно лицо.
— Да, — согласилась Алевтина. — Сходство поразительное. Немудрено, что Тиберий выбрал его для осуществления плана.
— Жаль, что у нас нет хайтек-оружия, — ответил ангел с досадой девушки, попавшей без денег на распродажу. — И почему херувимов всегда направляют на Землю с подручными средствами, согласно эпохе? Мама, будь у меня вертолет «Чёрная акула», я разогнал бы всю Парфию, включая сатрапов провинций и слонов. Ладно-ладно, я читал фантастику и знаю, как вредно нарушать технологический баланс в древних эпохах… кроме того, я могу использовать файрболл. Однако дорога утомляет. Плыть по морю в корыте вороватого купца, затем трястись на телеге с быками от Ерушалаима до Ктесифона… почему бы не пользоваться порталами ускорения? Увы. Я умею перемещаться во времени, но не в пространстве. Мама, это выматывает. Я ангел, а не ломовая лошадь.
Алевтина не отрывала взгляда от «Кудесника».
— Как же ты любишь жаловаться, — укорила она. — У небесных созданий нет золотой середины. Они либо брутальны, либо изнежены. Оставь свои страдания на потом — мы нашли его. И надо решить, что с ним делать… Лучше всего — прямо сейчас.
«Кудесник», улыбаясь, гладил морду жеребца из Германики. Тот косил глазом, переступал копытами и презрительно фыркал на гостя. Он всем своим видом показывал: а достаточно ли у тебя, чужеземец, треугольных тетрадрахм, чтобы ездить на ТАКОМ коне, как я?
— Жаль, убить нельзя, — расстроился ангел. — А то швырнул бы файрболл — и привет мерзавцу. Дело сделано, мы свободны — ты вёрнешься в Ад, а я — в Небесную Канцелярию, писать отчёт страниц эдак на двести. У нас жуткая бюрократия, просто кошмар.
Алевтина сверкнула глазами из-под пурпурного покрывала.
— Я поражаюсь, мальчик, — откуда в тебе столько жестокости?
— Это вовсе не жестокость, мама, — обиделся ангел. — Да, я понимаю — человеческое представление об ангелах ограничивается румяными щёчками, белоснежными крылышками и пухленькими ручками. Я получил полное небесное образование, защитил диплом херувима, имею на каждом крыле по две голубые нашивки. С первого же курса проходил стажировку в древности — а это, знаешь ли, не фунт изюму. Ты ходила на чтения Библии? Священная книга отчётливо рекомендует: время от времени все хорошие люди должны собираться и убивать всех плохих… Почитай, что сталось с филистимлянами, с Иерихоном. Я мало знаю о нашем самозванце. Мне лишь сказано, что он — за гранью добра и зла. Однако убить его я не имею права. Со времён Кудесника ангелу требуется лицензия на убийство — пластиковая карточка с подписью Голоса. А он таких карточек давно уже не выдаёт.
Алевтина подумала: как же плохо, что твой ребёнок становится взрослым. На ошибки ему не укажешь, а в угол откажется вставать.
— Не будь ты невидим, я бы врезала тебе подзатыльник, — призналась она. — Но в данном случае это может смотреться несколько странно.
У неё закладывало уши от конского ржания и топота копыт. Сложив угол покрывала, она вытерла слезящиеся глаза. Подул ветер, и дым жертвенников застелился по земле. Тёмные силуэты святилищ Ктесифона отбрасывали тени, в шуме тонули крики жрецов, одетых в оранжевые туники, схожие красками с огнём, — «Слава Ахурамазде!»
— Я поведаю, с чего всё началось, — медленно сказала Алевтина. — Однажды цезарь Римской империи Тиберий, заснув на Капри, посреди ночи увидел вещий сон — ему в красках явилось будущее. Словно воочию, он наблюдал падение статуй богов, крушение древних святилищ и обращение в пыль алтарей. На их обломках тысячами строились новые храмы, один прекраснее другого, в честь неведомого бродяги, казнённого на кресте, по прозвищу — Кудесник. Смерть обеспечит ему владычество над всей планетой, а великих цезарей, да и саму империю ждут тлён и забвение. Пробудившись, Тиберий понял: допустить вознесение Кудесника ни в коем случае нельзя. Под видом богатого купца цезарь прибыл в Ерушалаим и предложил Кудеснику корону царя Иудейского… но потерпел неудачу. Когда же Тиберий заливал горе вином в термах с первосвященниками Синедриона — Каиафой, Иезекией, Анной и Зоровавелем, к ним подошел некий банщик. Удивительное совпадение… оказалось, он видел тот же сон.
Ангел сильно закашлялся. Торговцы лошадьми в изумлении оглянулись, ища источник кашля. «Кудесник», между тем, уже ни на что не отвлекался. Подтянувшись, он легко забросил своё сухощавое тело в седло жеребца. Тот заливисто заржал, но и не подумал вырваться… чувствуя власть седока.
Воздух пошел волнами, как от колыхания крыльев.
— А разве может быть такое, что два человека видят один сон?
— Изредка, но это случается, — поправила волосы Алевтина. — Современные фантасты думают, что видение одинаковых снов целой группой людей — особая технология с внедрением в подкорку мозга. Ну, помнишь — как в фильме с Ди Каприо «Начало»? На деле увидеть общий сон просто — надо сильно этого пожелать. Сестра Петра Первого, царевна Екатерина, заказывала своей служанке Домне вещие сны про клады, чтобы разбогатеть… и та их видела![33] То же самое — с Тиберием и банщиком. Ложась спать, один в Риме, а другой в Ерушалаиме, оба, вероятно, в какой-то момент размечтались — а хорошо бы заглянуть в будущее… Вот оно и явилось к ним — ясное, как белый день, показав не только триумф Кудесника, но и новые изобретения учёных. Тиберий проснулся в холодном поту — он не дождался финала. Зато банщик, похоже, досмотрел до самого конца…
Ангел обратил взор на «Кудесника».
— Кто он такой? — прошептал невидимка. — В чём секрет их сходства?
Алевтина произнесла что-то. Без звука, одними губами.
Её призрачный спутник на пару секунд потерял дар речи.
— Это точно? — спросил он, сглатывая ком в горле.
— А что тебя удивляет? — ответила вопросом Алевтина. — Каждая религия содержит вещи, которые никем из её слуг официально не подтверждаются. Уж ты-то, как ангел, должен это знать. Проще навеки запечатать уста молчанием, нежели постоянно оправдываться. Позже я нарушу слово и расскажу тебе об этом в подробностях. Но сейчас надо думать, как разобраться с нашим клоном. Схватить его при всех? Нельзя, слишком много тут людей, плюс охрана. Убить? Ты сожалеешь, что у тебя нет лицензии на убийство, но план покойника Тиберия исполнится, если двойник умрёт. Почему ты так дышишь?
— Я наконец-то понял, что нам делать, — донеслось из воздуха. — О, это даже проще, чем я думал. Но есть две проблемы. Первая — нужно оказаться с ним наедине и в закрытом помещении. А вторая — он должен дать согласие на то, что я сделаю. Хотя… обычно никто не возражает. Подождём, пока мальчик вдоволь наиграется с лошадками и вернётся. А мы постараемся узнать, в какой именно комнате дворца Артабана скрывается гость… и вот тогда…
Ангел не закончил фразу.
Лоб «Кудесника» пересекла морщина. Он начал нервно оглядываться — им овладело внезапное беспокойство. Всадник не мог внятно объяснить, в чём дело, — сердце стиснуло в тисках тревоги. Нервозность передалась и коню. Тот дёрнул шеей, заржал, застучал копытами. Чёрные клубы дыма от жертвенников, подобно мифическому чудовищу, поглотили луну — Конный рынок освещали лишь отблески факельного пламени. Спустя секунду, как по команде, сотни лошадей впали в буйное помешательство. Кони метались по рынку, роняли с губ пену, вставали на дыбы, их ржание напоминало общий истерический вопль. «Кудесник» вцепился в поводья, стараясь удержаться в седле. Рядом обезумевший жеребец из Германики с отчаянной силой бросался грудью на деревянную перегородку, вырываясь за пределы Конной площади.
Страшной силы подземный удар обрушил людей на камни.
…По святилищу Ахурамазды, от фундамента до крыши, поползла, извиваясь словно змея и расширяясь на глазах, кривая трещина.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав