Кэйл понял, что сейчас ему лучше раскрыть рот и дать понять семье землянина, что о он умеет говорить.

Я солдат. Все верно. Я был на войне. Видел смерть и видел, как гибнут десятки хороших ребят, которые всего-то пытаются сделать жизнь своей родины чуть лучше, чем она есть. Большую часть жизни я провел в окопах, с рацией в руке и с винтовкой за плечами. Но как я уже говорил вам, сейчас я в отставке и больше не стреляю из оружия.

Признайся мне, сынок, ты струсил? Тебя с войны прогнал твой страх? - шепотом спросил у Кэйла дальнобойщик. Вопрос был неприятен посланцу из Зеддера, но он должен был на него ответить, чтобы эти люди смогли хотя бы на четверть узнать о нем и о той причине, по которой он бросил отца и покинул войну. Дальнобойщику не хотелось бы узнать, что он помогает трусу и предателю, подставившему отчизну. Он не любил людей, уходящих с поля боя без веских на то причин. И он задал вопрос Кэйлу, чтобы убедиться в том, что он не трус. Отнюдь глава этой семьи не видел в глазах Кэйла ни трусости, ни подлости.

- Я ушел с войны. Да. Это так. Но я ушел с ней не из-за того, что я струсил, как вы могли бы подумать. Не из-за того, что испугался. Я решил уйти, забросил все на свете, потому что увидел безвыходность, против которой бессмысленно было бороться даже лучшим из лучших. Мои друзья - отважные и смелые солдаты, с которыми я воевал, ничего бы не сделали. У них не было ни единого шанса исправить ситуацию. Они либо погибли, либо ушли так, как я. Все прошло ужаснее, чем можно было предположить. Были и славные мысли. На какой-то момент я действительно подумал, что мы победили, но потом прошло немного времени, прошло около года, и я увидел, что не видать нам никакой победы. Мы не получили то, за что боролись. Мы не получили мир. Я провел все детство в страхе и в риске. Я и прятался, и стрелял, и каждый день мечтал об одном и тот же - о том, что когда-нибудь этот кошмар закончится. Мои мечты, как и мечты многих других людей, так и не сбылись. Все осталось только на уровне несбывшейся фантастической мечты. Хвастаться, как видите, мне нечем. Чтобы радоваться, нужен какой-нибудь повод, а у солдата, потерпевшего фиаско в виде краха мечты всей жизни, такого повода нет и быть просто не может. Я ничего не приобрел. Я потерял свой народ. Зато за свою молодость, которую я провел на войне, стреляя по врагам, словно как по неживым мишеням из тира, я понял одну истину. Я понял то, что многим другом не суждено понять. Чтобы понять то, что понял я, нужно прожить мою жизнь.-

Какую же, солдат, истину? Что ты понял? - поинтересовался дальнобойщик и продолжил слушать историю этого героя войны, который оказался не таким уж и молчаливым, как он думал пару минут назад.

- Войны существуют только по одной единственной причине. Они существуют, потому что есть мы - люди. Пока есть те, кто могут воевать и особенно те, кто хотят воевать всегда будут жертвы и потери -

-Тогда ответь мне на вопрос, пожалуйста. Как ты понял, что эту войну твою нельзя было уже закончить миром? Как ты до этого додумался? Что случилось такого, что заставило тебя разочароваться в ситуации? -

- Я затрудняюсь с ответом. Я так почувствовал. Почувствовал, что ничего не смогу сделать для своего родного мира и ушел. -

-Ты так почувствовал или все намного проще, и ты просто захотел уйти, потому, что тебе банально надоело рисковать собой и тратить на защиту родину годы жизни? Пойми, для чего я это все спрашиваю у тебя. Я еще не определился, что мне о тебе думать. Для того чтобы я быстрее определился мне нужна конкретика от тебя. Конкретика! Я впустил тебя в свой дом. Я имею право знать, что ты за человек -

- Я так почувствовал. Я вовсе не струсил. -

- Все мы можем сказать, что не струсили, считать себя героями, успокаивать себя. Мы можем назваться кем угодно. Хоть богами. А в глубине души в нас живет правда, которую мы часто пытаемся скрыть от других и от себя. Наш страх частенько заставляет нас становится овцами, мерить собственную шкуру, предавать и подставлять своих. Ты же понимаешь, что мы порой обманываем сами себя, чтобы не выглядеть трусами перед самими собой? -

- Понимаю. -

- Тогда скажи мне, что это в тебе, если не страх? Что заставило тебя смыться, умыть руки и начать новую жизнь, проходящую за пределами своей родины? Что заставило солдата возненавидеть отчизну? -

- Не знаю, что это, но я не назвал бы это страхом. Это что-то другое. Не страх -

- Понятно. В таком случае не вижу смысла расспрашивать тебя о той войне, на которой ты побывал, коль вижу я по твоим глазам, что ты не очень-то и хочешь вспоминать, что на ней было. Не разглядел я в тебе ни подонка, ни труса, но ты мне не кажешься простым воякой, отошедшим орт дел. Понимаешь это? Ты какой-то другой человек. Не такой как все. Не знаю, насколько хорошо это и хорошо ли это для тех, кто тебя окружал раньше или плохо, но ты, даю зуб, чем-то отличаешься от всех людей, которых я только видал за свою жизнь. -

- Чем же я отличаюсь от них? -

- Я же сказал тебе уже. Понятия не имею. Но раз я заметил в тебе отличия, суть которых пока не уловил, значит, скорее всего, они в тебе есть. Я человек зрелый, вижу людей насквозь -

Что вы можете рассказать мне о людях? Я хочу знать, что вы думаете об этом мире, об этом мире и о его обитателях - вопрос, заданный Кэйлом, заставил дальнобойщика неслабо призадуматься. В это время его семья уже давно покушала и вышла из-за стола. Наступил вечер. Малые дети мирно разошлись по койкам с книжками в руках. Жена легла спать. А дальнобойщик с пришельцем так и остались сидеть за столом, на котором уже не было никакой еды. Остатки были убраны, положены в холодильник. Но у этих двоих не было желания ложиться спать. Они оба в одинаковой мере были увлечены разговором.

Дата добавления: 2015-12-01