5 страница

– Мне с корицей! – заказала Надя, гладившая Мартина.

– Ты помнишь, что я люблю с сахарным песком? – обрадовалась Бархатова.

– Ваши привычки у меня в подкорке записаны, – засмеялась Эстер.

Я вышла на середину комнаты.

– Минутку внимания, пожалуйста!

– Как торжественно, – хихикнула Лидия. – Дашенька, откуда такой пафос? Достань, пожалуйста, из буфета голубые тарелки.

– Они не понадобятся, – возразила я.

– Даша, нас много, – напомнила хозяйка дома. – Неприятно, когда на столе разнокалиберные приборы. Надо убрать белый сервиз, он на шесть персон, и вытащить голубой, на двенадцать.

– Посуда не потребуется, – повторила я. – Сейчас мне звонил какой-то мужчина. Этот тупой шутник по необъяснимой причине решил поиздеваться над вами, вот и зазвал всех в гости к Лидии Сергеевне Бархатовой. Я обещаю вам непременно найти этого идиота и заставлю извиниться перед невольными участниками его глупой затеи. А сейчас всем лучше разъехаться.

В столовой воцарилось натянутое молчание. Первой опомнилась Лидия:

– Даша, здесь я хозяйка, и это моя прерогатива – предлагать людям остаться или покинуть особняк.

– Я подумала, что вы стесняетесь указать незваным гостям на дверь, – пояснила я. – Испугалась за ваше здоровье и душевное спокойствие.

– Считаешь меня старухой? – немедленно надулась мать Сони. – Столетней бабкой, трясущейся от стресса? Каргой, не способной управлять своими эмоциями?

– Конечно, нет, – возразила я.

– Главная тут я! – отрезала Лида. – А ты, деточка, сначала спроси у хозяйки, чего она хочет, а уж потом делай заявления. Я совсем не против попить чаю в приятной компании.

– Скоро вечер, темнеет сейчас рано, – сказала Агния. – Куда мы с Ленусей пойдем? Денег на такси нет… Останемся, если нас не вытурите.

– Я полагала провести в Филимонове дня три-четыре, – крикнула из кухни Эстер. – Живу в старом доме, из всех щелей прусаки лезут, поэтому вызвала морильщика. Так что нам с Мартином возвращаться некуда – пес может отравиться. Надо, чтобы комнаты хорошенько проветрились, на фирме предупредили: собак вернуть домой можно лишь спустя пятеро суток, а еще лучше через неделю. Лидочка, я не буду тебе обузой, пока ваша домработница лежит в больнице, займусь хозяйством. Греночки, омлетик с сыром, протертый супчик из овощей, суфле куриное… Отлично помню, что хозяюшка любит!

– Давненько не ела рагу из баклажанов, – оживилась Лидия. – И марроканский чай не пила.

– Гвоздику я вижу, а вот палочек корицы нет, – сообщила Эстер. – Если найду, приготовлю обожаемый вами напиток со специями.

– Дашенька, поможешь гостей устроить? – спросила мадам Бархатова. – Эстер поселим в комнате Наташи…

Я молча следила за происходящим и не верила своим ушам и глазам. Десять минут назад мне казалось, что собравшиеся здесь люди друг друга терпеть не могут, а сейчас они изъявляют желание провести в Филимонове несколько дней в одной компании? Аноним оказался прав – никто не захотел покинуть этот дом. И что произошло с Лидией? По какой причине она так любезна? До сих пор она негативно относилась к сборищам, поэтому Софья и Гарик предпочитают праздновать дни рождения в ресторанах. Оставаться в Филимонове на несколько суток разрешалось лишь мне.

Прекрасно помню, какой концерт закатила Лидия Сергеевна, когда Яна пригласила на свое двенадцатилетие одноклассников. Мы с Соней и Игорем понимали, что идея девочки устроить праздник в Филимонове ничем хорошим не завершится, поэтому мать откровенно сказала Яне:

– Милая, бабушка не терпит шума, она привыкла ложиться спать рано и не хочет видеть по утрам посторонних в доме.

– Я не собиралась просить Лиду сидеть с нами, – возразила Яна. – А завтрак ей могут принести в спальню.

– Комната бабушки находится над террасой, вы включите громко музыку, начнете болтать… Давай сниму вам любой клуб, боулинг, что пожелаешь, – соблазняла Яну мать.

– В нашем классе принято друзей собирать дома, – отрезала дочь. – Ладно, скажу, что предки запрещают, меня поймут. Просто неудобно, я у всех бывала в гостях, а у меня никто.

Ну и что оставалось Соне? Она разрешила устроить вечеринку. И вроде никаких проблем не было. Но когда маленькая и большая стрелки часов сошлись на одной линии и застыли в строго вертикальном положении, в Филимоново с воем прикатила «Скорая». Лидии стало плохо, ей пришлось ставить капельницу, а испуганные дети, несмотря на договоренность о ночевке, начали названивать родителям и просить забрать их домой…

Лидия Сергеевна выпрямилась.

– Ладно, мы не виделись долгие годы, но когда-то были близки, мне не очень хочется сообщать вам правду, но… видно, придется.

– Уже поняла, – перебила ее Надежда. – Софья давно в психушке.

Я подскочила на стуле. Ну и ну! С чего бы такое предположение?

– Ты такая же бесцеремонная, как и раньше, – поджала губы Агния. – Я тоже сообразила, что Сонька в клинике. Только зачем говорить об этом при всех?

– Соня с мужем на отдыхе во Франции! – закричала Лидия Сергеевна. – Немедленно перестаньте нести чушь!

– Она вылечилась? – удивилась Надя.

– Это невозможно, – безапелляционно заявил Николай. – Есть лишь один путь справиться с патологической личностью – запереть субъекта в дурдоме, и покрепче.

– Даша, скажи им! – взмолилась Бархатова. – Пусть замолчат!

Я стряхнула оцепенение.

– Софья с Игорем за границей, они скоро вернутся.

– Ну да, рассказывайте, – засмеялся Николай. – Не лакируйте действительность. Что тогда вы здесь делаете?

– Забочусь о Лидии Сергеевне, пока Соня отсутствует, – ответила я.

– Я уже говорила: Даша лучшая подруга моей дочери, они вместе учились в институте, – дрожащим голосом произнесла Лидия.

Надя быстрым шагом приблизилась к хозяйке дома и положила ей руку на плечо.

– Лидка, ты сказала хорошие слова – мы были почти семьей. Попытаемся ненадолго вернуть прежние отношения. Ты видела Юру, понимаешь мою проблему. Я многое пережила и сочувствую тебе. Если ты посадила Соню под замок, значит…

У меня снова запищал в кармане сотовый. Я вытащила телефон, увидела на экране слова «Номер неизвестен» и вышла на веранду.

– Они остались, – без всякой вопросительной интонации произнес баритон.

– Вы кто? Немедленно представьтесь! – потребовала я.

– Неважно. Иди к гостям и займись…

– Нет! – перебила я анонима. – Меня нельзя заставить делать что-либо против воли. Не желаю участвовать в вашей игре. Я уеду домой.

– И бросишь Лидию одну? – хмыкнул незнакомец.

– Она с друзьями, – ответила я.

– Ошибаешься, Бархатова в окружении закадычных врагов, которые лишь ждут сигнала, чтобы сорваться с цепи и растерзать ее.

– Что плохого она им сделала? – удивилась я.

– Сама поймешь, – не стал откровенничать собеседник. – У тебя есть шанс помочь Соне. Избавь подругу от клейма преступницы. Ее считают страшным человеком.

Я прислонилась спиной к балюстраде, ограждающей террасу.

– Бред! Мы знакомы с юности, я никогда не слышала ни от кого даже намека на какие-то проблемы Сони.

– До студенчества у нее была другая жизнь, – возразил баритон.

– Еще скажите, что Соня серийная маньячка из детского сада! – возмутилась я.

– Соня всегда хотела иметь много детей, – неожиданно сменил тему незнакомец, – и здоровье позволяло ей родить нескольких малышей. Почему у твоей подружки одна Яна?

– Не знаю, – честно ответила я, – мы никогда не обсуждали эту тему.

– Яна появилась на свет, когда Софья и Игорь уже не один год состояли в браке, – словно не слыша меня, продолжал незнакомец. – Отчего они не обзавелись ребенком раньше? Что им мешало?

– Понятия не имею, – буркнула я.

– Мне следовало спросить по-другому – кто мешал? – продолжал аноним. – Ответ простой: Лидия. Она резко противилась желанию дочери стать матерью, выдвинула условие: или Соня предохраняется, или она рассказывает Игорю, что его жена преступница. Софья любит мужа, боится его потерять, ей пришлось подчиниться. Как полагаешь, в чем причина такого поведения Лидии Сергеевны?

Я вспомнила взгляды, которые Соня до появления на свет Яны бросала на чужие коляски с младенцами, вновь как будто увидела коробочку с противозачаточными пилюлями, забытую подругой на прилавке аптеки, и поняла: собеседник не врет.

– Наверное, Бархатовой очень не хотелось становиться бабушкой, – высказала я предположение. – Кстати, она запрещает внучке обращаться к ней иначе чем по имени.

– Нет, – чуть громче произнес незнакомец, – Лидии велел так вести себя Андрей Валентинович. Он постеснялся говорить с дочерью на деликатную тему, передоверил беседу жене. Академик боялся, что у него появятся внуки-беспредельщики. Кто родится от матери, способной на преступление? Яна появилась на свет вопреки воле академика Бархатова. Исключительно из-за опухоли.

– Опухоли? – испугалась я.

Незнакомец издал странный звук – то ли кашлянул, то ли чихнул. И вдруг заговорил визгливым сопрано:

– У Сони обнаружили новообразование в малом тазу. Врачи в один голос утверждали, что оно доброкачественное, можно удалить, но на его месте тут же появится новое, и так будет до климакса. То есть Софья обречена постоянно таскаться по больницам и подвергаться хирургическим вмешательствам. А если махнуть рукой и не вырезать опухоль, она переродится в злокачественную. Был лишь один способ вылечиться – родить ребенка. Андрей Валентинович был вынужден разрешить Соне стать матерью. Он сам тогда поговорил с дочерью, и Соня узнала, кто на самом деле был против того, чтобы она рожала.

В трубке снова что-то щелкнуло, и я услышала мужской бас:

– Иди к гостям и начинай работать. Соня не виновата. Она не преступница – ее подставили. У тебя есть возможность обелить подругу. Начинай!

– Нет, – отказалась я.

– Нет? – переспросил незнакомец. – Помнишь Андрюшу Ройтберга? Тогда тоже ты сказала «нет».

На мгновение мне показалось, что потолок веранды сейчас упадет вниз. В памяти всплыло тщательно похороненное воспоминание.

…Когда мы перешли на четвертый курс, я совершенно неожиданно обзавелась обожателем, странным молодым человеком, студентом литинститута Андреем Ройтбергом. По коридорам вуза, где преподаватели пытались вырастить Пушкиных, Лермонтовых и Толстых, шаталось много нестандартных личностей, но Ройтберг даже на их фоне выглядел диковато. Начнем с того, что парень зимой и летом носил валенки. В декабре он, правда, надевал высокие чесанки, а в мае переходил на укороченный вариант. Еще Андрей не стриг волосы. Иногда он оставлял их распущенными, но чаще стягивал в хвост аптекарской резинкой. Из одежды Ройтберг предпочитал черный свитер, черные брюки, черное пальто, черную шляпу, черное кашне, черные валенки – ни одного светлого пятна в облике поэта было не сыскать.

Когда Андрюша впервые возник на пороге нашей квартиры с букетом черных, явно выкрашенных при помощи туши гвоздик, бабушка не удержалась от вопроса:

– Молодой человек, вы случайно не рыцарь печального образа?

– Нет, – без улыбки возвестил Ройтберг, – я перевоплощение Байрона, несчастная душа, занесенная не в свое время. Вы разрешите мне жениться на вашей внучке?

– Ну, с этим вопросом обращайтесь к Даше, – вздохнула Афанасия Константиновна.

Выставив вон некстати появившегося претендента на мою руку, я принялась возмущаться:

– Не знаю, чего он пристает! У меня близкие отношения с другим парнем, с Костей Воронцовым, фактически я уже считаю его своим мужем.

– Скажи Андрею об этом прямо, – посоветовала бабушка.

– Сто раз повторяла, он не обращает внимания, – рассердилась я, – словно не слышит. Упорно твердит: «Я Байрон, а ты – моя леди Гамильтон^[6]».

Афанасия Константиновна засмеялась.

– При чем здесь тогда Байрон? Ему следовало назваться адмиралом Нельсоном.

– У Ройтберга оба глаза целы, – съязвила я, – неувязочка получается, не похож он на адмирала.

– Кстати, Байрон хромал и был не совсем адекватен, – протянула бабуля. – Странный паренек этот студент, дистанцируйся от него.

Я попыталась воспользоваться ее советом, но он оказался невыполним. Куда бы я ни направлялась, повсюду видела фигуру в черном: в кафе, в кино, на занятиях. Андрей не приставал ко мне, он просто здоровался, протягивал листок с очередными виршами, ждал, пока я прочту их, и спрашивал:

– Нравится?

– Да, – отвечала я.

И слышала следующий вопрос.

– Выйдешь за меня замуж?

У парня явно были проблемы с головой. И что мне оставалось делать? Только бубнить:

– Извини, не могу.

Далее диалог катился по наезженной колее.

– Почему? – интересовался Андрей.

– Надо получить диплом, – деликатничала я, – думаю лишь об учебе.

– Ладно, подожду, – кивал Ройтберг. И продолжал бродить за мной тенью.

– Пошли его конкретно, – советовали мне подруги, в том числе Соня.

– Как-то неудобно, – мялась я, – авось сам поймет и отстанет. Он же постоянно видит нас с Костей вместе, должен сообразить, что у меня роман с другим.

Так прошел учебный год. Началось лето, я приехала на неделю к Софье в Филимоново. А Андрей возьми да и прикати на их дачу. Он вошел в дом и под недоуменными взглядами старших Бархатовых и Сони передал мне листок со стихами. Я разозлилась. Ройтберг приперся без приглашения, разволновал Лидию Сергеевну, смутил Андрея Валентиновича и развеселил Соню! А еще он задал коронный вопрос:

– Выйдешь за меня замуж?

– Нет! – затопала я ногами. – Нет!

– Почему? – заморгал Ройтберг.

Меня понесло по кочкам:

– Не хочу! Не желаю! Отстань! У меня есть другой! Он мой супруг! Мы скоро идем в загс! Отвяжись!

– Ладно, – кивнул Ройтберг, – ухожу навсегда.

Сделал несколько шагов и обернулся.

– Ты не хочешь меня остановить?

– Нет! – заорала я. – Никогда! Отваливай поскорей!

– Я понял, – грустно улыбнулся псих, – ты не леди Гамильтон.

Глава 11

Две недели потом я провела в покое – Ройтберг не появлялся. Мое счастье невозможно было описать словами, а Соня время от времени повторяла:

– Говорила же тебе: нечего деликатничать, пошли его прямым текстом. Даже псих способен понять, что с ним не желают иметь дела.

Спустя довольно продолжительное время во дворе моего дома меня вдруг остановила худенькая женщина, одетая во все черное.

– Извините, вы Даша Васильева?

По непонятной причине я ощутила беспокойство.

– Да.

– А я мама Андрея Ройтберга, – представилась незнакомка.

Первым моим желанием было поскорее унести ноги от родительницы сумасшедшего парня, а та продолжала:

– У Андрюши были проблемы в общении, из-за своей скромности он не умел правильно строить отношения с девушками. Но вас он любил, а вы даже ни разу не принесли цветов на его могилу.

– Куда? – испугалась я.

– Вы разве не знаете? – вздохнула женщина. – Андрей покончил с собой. Приехал в июле вечером с какой-то дачи и свел счеты с жизнью. Оставил записку со словами: «Она не леди Гамильтон». Знаю, у вас с Андрюшей был роман, вероятно, вы сможете объяснить мне, что сын имел в виду, при чем здесь эта английская дама.

Можете понять мое смятение? Выходило, что именно я, студентка Васильева, толкнула бедолагу на страшный шаг. Я прорыдала неделю, Соня постоянно находилась около меня и твердила:

– В данной ситуации, Даша, жертва – ты. Андрей был псих. Вот, посмотри, папа достал его историю болезни, снял для тебя копию. У парня было маниакально-депрессивное состояние с преобладанием фазы депрессии. Согласись ты бросить Костю и выйти за него замуж, Ройтберга бы это не спасло. Он искал повод для самоубийства. Андрей выбрал тебя как объект для подпитки своей шизы. И шлялся за тобой, потому что нуждался в отрицательных эмоциях.

В конце концов я успокоилась и вернулась к нормальной жизни, но с тех пор обзавелась фобией. Если человек меня о чем-то просил, то, несмотря даже на абсурдность его желания, я была готова сразу крикнуть:

«Да, конечно!»

Несколько раз из-за этого я попадала в неловкое положение, обещая то, что было крайне сложно выполнить, влезла даже в огромный долг. И поняла: ситуация с Ройтбергом давно завершилась, если я откажу кому-то, маловероятно, что человек выпрыгнет из окна, надо снова научиться произносить слово «нет». И мне удалось-таки загнать свой страх в самый дальний угол подсознания. Теперь, если слышу просьбу, выполнить которую явно не смогу, я сначала про себя говорю: «да, да, да», а потом, медленно досчитав до десяти, произношу вслух:

– Прошу прощения, но вам не стоит рассчитывать на мою помощь.

Иногда, после длительной беседы с человеком, пытающимся заставить меня сделать нечто, по моему мнению, невозможное, или упорно выпрашивающим деньги, которые, точно знаю, он не отдаст, я думаю, что мне следовало пару раз сходить с Ройтбергом в кино. Андрею требовалась безответная любовь, а не счастливый роман. Увидев благосклонность девушки, он бы наверняка переметнулся к другой. А я бы не мучилась теперь, произнося короткое слово: «Нет».

Голос на другом конце провода словно подслушал мои мысли и произнес:

– Если ты не согласишься, будет как с Андреем – кто-то обязательно умрет. Ты готова к повторению той ситуации?

– Ужасно! – вырвалось у меня. – Конечно, я не хочу ничьей смерти!

– Тогда помоги Соне, – продолжал незнакомец. – Много лет назад в этом доме в Филимонове случилась трагедия. Все присутствующие сочли виноватой в ней Софью. Они дружили, часто проводили время вместе, но после того дня больше не встречались. Теперь надо снять с Сони клеймо преступницы.

– И как мне это сделать? – спросила я. – Ничего не знаю о тех событиях, даже не представляю, о чем вообще идет речь.

Собеседник осторожно кашлянул.

– Иди к Лиде, она расскажет.

– Сомневаюсь, – буркнула я. – За годы нашего общения она ни разу не дала мне понять, что в прошлом их семьи есть неприятная тайна. И Соня молчала, и Андрей Валентинович не откровенничал.

– Запомни, – перебил голос, – они все врут. Все. Врут. Правда погребена под тоннами лжи. Твоя задача вытащить на свет истину. Точно известно лишь одно: Соня не виновата, ее оболгали, подставили, заставили страдать долгие годы. Помни об этом, когда услышишь очередную порцию небылиц. Знай, у каждого в этой компании свои грешки, надо лишь напомнить человеку о грязных делишках, припугнуть его: или ты говоришь правду, или я вытащу скелеты из шкафов. Тогда людям придется развязать язык. Завтра и начнешь. Утром. В десять.

– Кто вы? – спросила я и посмотрела на часы.

С ума сойти, как быстро пролетел день, заметить не успела!

– Никто, – хмыкнули из телефона.

– Как мне к вам обращаться? – настаивала я.

– Никак, – сказал незнакомец.

– Подождите, – занервничала я. – Что будет, если я не докопаюсь до истины?

– Плохо, – вздохнул аноним. – Тогда мне придется отомстить всем за Соню. Жестоко отомстить!

– Псих! – не выдержала я. – Я сейчас позвоню в полицию!

Раздался смешок.

– Отличная идея. И что ты там скажешь? Даже твой Дегтярев не поедет в дом, где царит порядок. Ни драки, ни шума, ни убийства – ничего на даче не случилось. Не желаешь помочь Соне смыть с нее клеймо преступницы? Ну и кто ты после этого? Не подруга, а полное дерьмо!

Я не успела больше издать ни звука – из мобильного послышались короткие гудки.

Пару мгновений я смотрела на телефон, потом решительно набрала номер Софьи. Очень не хочется нарушать отпуск подруги, но ей следует дать мне хоть какие-то объяснения. Вероятно, она знает, кто из ее друзей, неизвестных мне, болен психически, кому могла прийти в голову затея устроить масштабный спектакль с привлечением бывших приятелей Бархатовых.

Но и эта попытка соединиться с Соней не удалась – подруга и ее муж вновь оказались недоступны.

Я разволновалась. Странно, ни Соня, ни Гарик практически никогда не отключают сотовые. Но главное – что делать мне?

Через стеклянные двери, ведущие с веранды в дом, было видно, как гости вместе с Лидией Сергеевной дружно едят тосты, приготовленные Эстер. Компания выглядела вполне мирно, издали казалось, будто группа близких знакомых решила провести приятный вечер. И абсолютно ничто не свидетельствовало о том, что у них есть страшная тайна. Да и существует ли она на самом деле? Я по-ежилась и отправилась устраивать гостей в комнатах.

Спустя несколько часов я в раздумье опустилась в плетеное кресло на веранде. Очень хотелось сказать себе: Даш, опомнись, ты стала жертвой не совсем здорового человека, который решил устроить бездарный розыгрыш! Соня преступница? Ну и что она совершила? Подруга не может обидеть даже хомячка, уж я-то знаю, мы вместе много лет. Софья на редкость жалостливый человек. Она даже подает милостыню попрошайкам на улицах, хотя москвичи давным-давно перестали реагировать на хитроумных людей, которые шествуют по метро, держа в руке картонку с надписью «Собираю на опирацыю» или «Поможите не местному на белет до дома». Лично я при встрече с профессиональным попрошайкой ни за что не расстегну кошелек, а Соня всегда вытащит купюру и сунет ее в грязную ладонь. Сейчас меня заставляют играть роль в каком-то спектакле, мы все стали жертвами мерзавца. Надо пойти и поговорить с гостями, рассказать им про телефонные звонки. Или пока побеседовать с одной Лидией? Нужно выяснить, этот шутник – просто больной человек или он вымещает на нас какую-то свою обиду? Если верно второе предположение, то кто нанес ему оскорбление? Я? Ну, это маловероятно, не помню, чтобы скандалила с кем-то. И потом, людей собрали в доме Бархатовых, а не в Ложкине, приглашены старые приятели Лидии Сергеевны, с которыми у нее давно порваны отношения, значит, действует кто-то из окружения академика, и я случайный участник шоу. Но почему же тогда именно мне телефонный собеседник отвел чуть ли не главную роль? Есть еще один вопрос. По какой причине гости остались на ночь? Я сразу ощутила, что собравшиеся не очень-то любят друг друга. Да они и не пытались скрыть неприязнь! И все же никто не уехал. Почему?

Я сама ведь сначала ответила незнакомцу: «Нет». Но аноним напомнил болезненную историю с Андреем Ройтбергом, нажал на нужную педаль, и вот я почти готова подчиниться его желанию.

Что, если незнакомец побеседовал с каждым из присутствующих и рассказал про его, так сказать, собственного Ройтберга? Людям неприятно сейчас находиться в доме Бархатовых, но они вынуждены здесь сидеть, потому что их шантажируют. У всех есть глубоко запрятанный секрет, о котором невозможно громогласно рассказывать.

Меня охватила злость. Не знаю, кто и почему решил устроить этот спектакль, но я непременно докопаюсь до правды, найду мерзавца и публично надеру ему уши. Зря подлец решил впутать в историю Дашу Васильеву. Я по менталитету тойтерьер, маленькая, цепкая собачка, которая очень тихо на тоненьких лапках подкрадывается к добыче, вцепляется в нее крошечными зубками и ни за что не отпускает. Тойтерьеры отчаянно храбрые. Прямо как я.

В саду хрустнула ветка, я подскочила и дрожащим голосом спросила:

– Кто там?

– Антон, – тихо ответили из сентябрьской темноты.

Я перевела дух.

– Что ты делаешь на улице? Думала, ты, как всегда, сидишь за компьютером.

– Захотелось погулять, – как-то нервно произнес младший брат Сони.

Я насторожилась.

Антон типичный представитель племени айтишников. Его не интересует ничего, кроме компьютеров. На земном шаре могут случиться цунами, наводнения, войны, но младший Бархатов даже и бровью не поведет. Когда Андрей Валентинович поселился в маленьком домике, сын не стал переживать из-за отца. Лидия многократно заводила беседы о безумии мужа, но Антон спокойно говорил:

– Мама! Папе лучше в его стране Хо, пусть там и живет. Пойми, он счастлив в своем мире.

Антон не нервничает из-за выходок Яны. Всякий раз, когда девочку выгоняют из очередной школы и Соня закатывает истерику, брат утешает ее:

– И что нового ты узнала? Не стоит переживать по поводу того, о чем давно известно. У тебя есть два пути: либо избавиться от дочери, либо принимать ее такой, какова она есть. Ты готова купить Яне квартиру в Америке и сплавить туда экстремалку с напутствием: «Жильем ты, доченька, обеспечена, денежное содержание будет поступать ежемесячно, колледж оплачен. Только не беспокой никогда родителей»?

Естественно, Соня злится.

– Тогда философски относись к ее трюкам, – пожимает плечами Антон.

Не следует думать, что он не любит племянницу. Нет, у них замечательные отношения. Девочка обожает компьютерные игры, созданные ее дядей, гордится, что он ей первой дарит диск с новинкой. Просто Антон считает: если в понедельник подросток катается на крыше вагона метро, а мать, узнав о его поездке, пьет успокоительное, то во вторник, когда Яна взбирается по стене дома на сороковой этаж, Соне не стоит дергаться. Ну что нового случилось? Яна так живет. У каждой пташки свои замашки, как говорится.

Разволновать Антошу может лишь компания «Apple». Когда сотрудники фирмы представили миру новую версию айпода, младший Бархатов не спал ночь – он жаждал увидеть церемонию. А потом целую неделю родные слушали от него хвалебные оды обновленному планшетнику.

– Очень надеюсь, что когда-нибудь слова, которые Антоша обычно адресует компьютеру, он скажет своей жене, – протянула Лидия Сергеевна после того, как ее сын, спев очередные дифирамбы Стиву Джобсу^[7], уехал на работу.

– Лучшая супруга для Тоши – компьютер, – засмеялся Игорь. – Вот бы он родил ему крохотных компьютерят! Извини, Лидия, боюсь, внуков от Антона тебе не дождаться.

Младший брат Сони не читает художественную литературу, не смотрит кинофильмы, не слушает музыку, не любит болтать о пустяках, равнодушен к еде, красивой одежде, может спать на рваном тряпье. Он не заметит ничего вокруг, ни плохого, ни хорошего, при одном условии – в руках у него должен находиться белый ноутбук с изображением надкушенного яблока на крышке. И этот симбиоз человека с компьютером терпеть не может свежий воздух (спальню сына Лидия проветривает исключительно в его отсутствие).

Теперь понимаете, почему я забеспокоилась, услышав из уст Антона сообщение о его желании прогуляться?

Глава 12

– Ну, я пошел, – обронил Антон и направился в глубь участка.

Я бросилась за ним.

– Ты куда?

– Сказал же, хочу пройтись, – невозмутимо повторил он.

Я догнала его.

– Один? Уже стемнело!

Парень чуть поморщился.

– Даша, мне не пять лет, еще нет десяти часов, и я не люблю компании.

– Но ты терпеть не можешь прогулки ни под луной, ни под солнцем, – добавила я. – Пойду с тобой.

– Нет! – отрезал Антон.

Я вцепилась в рукав легкой куртки, которую Тоша предусмотрительно накинул, воскликнув:

– Понимаю, куда ты направляешься! Знаю о нем!

На лице Антона появилось выражение неприкрытого удивления. Мне стало понятно: я попала в точку, Антону звонил тот же человек, что и мне. Он и заставил домоседа отправиться в путешествие. Ни в коем случае нельзя бросать бедолагу одного.

– Пошли вместе, – повторила я.

– Тебе лучше остаться дома, – промямлил Антон.

– Нет, – уперлась я.

– Отстань, а? – по-детски попросил Сонин брат. – Это не твое дело.

– Нет мое! – не дрогнула я.

Тоша попытался выкрутиться из моих рук, потерпел неудачу и заныл:

– Он там один… может занервничать…

– Ты идешь к нему? – подскочила я. – Вот уж глупость!

– Почему? – нахмурился Антон.

– Дурак! – выпалила я. – Он сумасшедший!

– Кто, Бруно? – поразился Антон.

Значит, его зовут Бруно. Остается выяснить фамилию негодяя.

– С чего ты взяла? Он тихий, спокойный, не агрессивный, – говорил тем временем компьютерщик.

– Ага, белый лебедь! – выпалила я.

– Нет, он не птица, – на полном серьезе уточнил Антон. – Жеребец. Самый настоящий.

– Ну и где же находится сей мачо? – строго спросила я.

Парень махнул рукой.

– В сарае.

Я вгляделась в мрачную чащу.

Я упоминала, что участок Бархатовых огромен и в глубь его никто не ходит. У забора в восточной части зарослей стоит сооружение, назначение которого я не понимаю. Лидия Сергеевна говорила, что там собирались хранить садовый инвентарь, но потом от этой идеи отказались. В изгороди возле домика есть калитка. Раньше домработница Бархатовых ходила через нее в деревню в местную лавку, покупала там хлеб, молоко, газеты. Но сейчас все необходимые продукты и прессу Соня с Игорем привозят из города, калиткой давным-давно не пользуются.

– С ума сошел? – накинулась я на парня. – Решил пойти в одиночестве на встречу с Бруно?

– Ну и что? – пожал плечами Антон.

– А то! – зашипела я. – Вдруг он задумал украсть тебя, а потом потребовать выкуп? Что, если вся эта история затеяна ради твоего похищения?

Антон прикрыл глаза.

– Сомневаюсь, что Бруно способен на подобный шаг.

– Никогда заранее не знаешь, кто и на что готов! – выпалила я. – Короче, пойдем вместе. Я не отстану. Точка.

Антон протяжно вздохнул и пошел по тропинке, говоря на ходу:

– Даша, ты ошибаешься. У Бруно нет злых мыслей. Ну, подумай, зачем ему меня воровать?

– Чтобы получить деньги, – разумно ответила я.

Дата добавления: 2015-12-01