|
Читайте также: |
«Прошлое»
Он подвел меня к кабинету Николая и на секунду помедлил у двери.
— Входите, — проговорил доктор. Я в изумлении посмотрела на Эдика.
— Ты дышишь громче, чем думаешь, — насмешливо прошептал он. Я не обиделась.
Мы вошли в комнату с высокими потолками и выходящими на восток окнами. Обшитые темным деревом стены были почти полностью скрыты за высокими полками, а столько книг я видела только библиотеке.
Доктор сидел в кожаном кресле за тяжелым столом из красного дерева и читал толстую книгу в потертом переплете. Комната идеально соответствовала моим представлениям о кабинете декана университета, вот только Николай был слишком молод, чтобы занимать эту должность.
— Чем могу вам помочь? — вежливо спросил доктор, поднимаясь с кресла.
— Я хочу, чтобы Ириша кое-что о нас знала, и как раз начал рассказывать твою историю, — заявил парень.
— Мы не хотели вам мешать, — извинилась я.
— Вы и не помешали, — тепло улыбнулся Николай. — На чем ты остановился?
— На перерождении, — отозвался Эдик и, дотронувшись до моего плеча, заставил повернуться к двери, в которую мы только что вошли. От каждого его прикосновения сердце начинало бешено биться.
Стена, на которую мы теперь смотрели, отличалась от других. Вместо книжных полок ее украшали картины самых разных размеров и цветов: яркие, пастельные и монохромные. Я попыталась определить, что общего может быть у всех этих картин, единственное, что пришло на ум, так это то, что они были разных времён и нарисованы одни и тем же человеком или вампиром.
Эдик подтолкнул меня к написанной маслом миниатюре в квадратной рамке. Выдержанная в светлых терракотовых тонах, она как-то терялась среди других картин. Присмотревшись, я разглядела городской пейзаж с остроконечными крышами и высокими шпилями. На переднем плане — река и мост, украшенный скульптурами.
— Москва, — пояснил Эдик.
— Москва моей юности, — добавил Николая. Он подошел к нам так неслышно, что я вздрогнула. Парень ободряюще сжал мне руку.
— Может, сам все расскажешь? — спросил Эдик, и я обернулась, чтобы увидеть, как воспримет эти слова Николай.
— Я бы с удовольствием, — дружелюбно улыбнулся доктор, — но мне нужно бежать. С утра звонили из клиники, Федя снова взял больничный. Кроме того, эту историю ты знаешь ничуть не хуже меня.
Ну и ситуация! Повседневные потребности современного Ялты прерывают рассказ о жизни в Москве.
Немного неприятно было оттого, что вслух доктор говорил специально для меня. Улыбнувшись мне на прощание, Николай неслышно вышел из кабинета и прикрыл за собой дверь.
Целую минуту я рассматривала город на миниатюре.
— Что же случилось потом? — спросила я, поднимая глаза на Эдика. — Когда Николай понял, что с ним происходит?
Эдик задумчиво смотрел на картины, и я решила угадать, какая именно привлекла его внимание. Судя по всему, это большой осенний пейзаж, изображающий пожелтевшую лесную поляну, а на заднем плане — скалы.
— Поняв, кем стал, отец не смирился, — тихо проговорил парень. — Он решил себя уничтожить. Правда, это оказалось не так-то просто.
— Что он сделал? — Вопрос вырвался сам собой, таким сильным было изумление.
— Прыгал с горных вершин, бросался в океан… Николай был слишком молод и силен, чтобы погибнуть, — невозмутимо рассказывал Эдик. — Удивительно, как долго он смог выдержать без… еды! Как правило, у… новообращенных голод слишком силен, чтобы сопротивляться. Однако отвращение к самому себе было столь велико, что отец решил себя погубить.
— Разве это возможно? — чуть слышно спросила я.
— Вообще-то да, хотя способов нас убить не так уж много.
Мне захотелось уточнить, но Эдик не дал мне и рта раскрыть.
— Отец совсем ослаб от голода и старался держаться как можно дальше от людей, понимая, что сила воли вовсе не безгранична. Сколько ночей он скитался по пустошам, отчаянно презирая самого себя!.. Как-то раз на его логово набрело стадо оленей. Николай умирал от жажды и, недолго думая, растерзал все стадо. Силы вернулись, и отец понял, что становиться монстром совсем не обязательно. Разве в прошлой жизни он не ел оленину? Так родилась новая философия. Отец решил, что и в такой ипостаси можно оставаться самим собой. Решив не терять времени попусту, Николай снова начал учиться. Времени для занятий теперь стало вдвое больше. Он пошёл во Францию и…
— Пошёл во Францию? — с сомнением спросила я.
— Ириша, люди на такое не способны и к тому же, транспорта который мог ходить туда-сюда, как сейчас не было, — напомнил мне Эдвард.
— Не сомневаюсь, просто ты сказал «пошёл»… Продолжай!
— Ходьба или плаванье для нас вовсе не проблема…
— Для вас вообще нет проблем, — проворчала я, а Эдик ухмыльнулся. — Перебивать больше не буду, обещаю!
Он продолжал:
— Потому что нам фактически не нужно дышать.
— Ясно.
— Ты ведь обещала! — укоризненно воскликнул Эдик и приложил к моим губам холодный палец. — Хочешь узнать, чем все кончилось, или нет?
— Прости, вырвалось.
Холодная рука неожиданно коснулась моей ключицы. Сердце забилось сильнее, но я постаралась держать себя в руках.
— Ты точно, как Эдвард Каллен. Сейчас ты скажешь: «Дышать нам совершенно необязательно. Дышим мы скорее по привычке»
— Ты точно не читаешь мысли, — щелкнул по носу. — Самокритичная милая особа.
Я улыбнулась. Его нежная улыбка померкла. Отдернув руку, он так и впился в меня взглядом. Я с недоумением посмотрела на него.
— Что такое? — чуть слышно спросила я, касаясь его неподвижного лица.
— Какая нелепая пара, ты и я, — вздохнул он.
— Теперь ты задаешь этот вопрос. И, по-моему, мы это уже обсуждали.
— Разве тебе не страшно?
— Нет, — честно ответила я. Эдик смотрел на меня во все глаза. — Самый сильный хищник на планете заботится о моей безопасности. Чего мне бояться?
Он фыркнул и если не развеселился, то хотя бы хмуриться перестал.
— Ну, ты загнула! Алёша намного сильнее меня.
— Но он же не сторожит меня, как пес, днями и ночами?
— Я предупредил заранее, я ему могу проиграть, но только не Аннет.
— Итак, продолжай! Николай пошёл во Францию…
Эдик кивнул, возвращаясь к своей истории. Золотистые глаза метнулись к другой картине в богато украшенной раме, самой большой из висящих на стене. Картина была не только самой большой, но и самой пестрой: яркие фигурки в пышных балахонах прижимаются к каким-то столбам и свешиваются с балконов. Мне показалось, что это либо какие-то герои греческой мифологии, либо библейские персонажи.
— Николай прибыл во Францию и обошел все европейские университеты. Не зная отдыха, он изучал музыку, точные науки, медицину, пока не понял, что его призвание — спасать человеческие жизни. Другие подобные нам люди, более цивилизованные, чем призраки московских трущоб, отыскали его в Америке.
Тонкий палец показал на степенную четверку на самом высоком балконе, снисходительно взирающую на царящий внизу бедлам. Присмотревшись к фигуркам, я с удивлением узнала черноволосого мужчину.
— Друзья Николая — Доминик, Орландо, Натаниэль — представил он остальных, — ночные ангелы-хранители науки и искусства. Сокращенно их имена: Мини, Лани, Ниль, а Николая они называли «Ник».
— Что же с ними стало? — вслух поинтересовалась я, с благоговением глядя на фигурки.
— Они по-прежнему в современно США, — пожал плечами парень, — где прожили бесчисленное множество лет. А вот Николай долго среди них не задержался, пару десятилетий, не больше. Каждому нужны друзья, тем более такие образованные и утонченные, но они пытались вылечить его от отвращения к тому, что называли «естественным источником силы». Николай попытался склонить их на свою сторону… Безрезультатно. Почувствовав себя чужим, среди своих, отец решил отправиться в Крым. Представляю, как он был одинок!
Однако и в Новом Свете ему долго не удавалось найти близких по духу. Шли годы, вампиров и оборотней стали считать бабушкиными сказками, и Николай понял, что вполне может общаться с людьми, не раскрывая своей сущности. Со временем он стал врачом и приобрел обширную практику. Вот только друзей по-прежнему недоставало: сходиться с людьми слишком близко было опасно.
Эпидемия чумы застала отца на Урале. Несколько лет он вынашивал одну идею и уже решил действовать. Раз не удалось найти семью, он создаст ее сам. Останавливало лишь то, что Николай не до конца представлял, как будет происходить перерождение. Лишать человека жизни, как когда-то поступили с ним, он не желал. Раздираемый внутренними противоречиями, он нашел меня. Как безнадежно больной, я лежал в палате для умирающих. Мои родители скончались на руках Николая, поэтому он знал, что я остался сиротой, и решил попробовать.
Голос Эдику превратился в чуть слышный шепот, а потом и вовсе затих. Невидящий взгляд парня блуждал где-то далеко. Интересно, о чем он сейчас думает: о прошлом Николая или своем собственном? Спросить я не решилась.
Когда Эдик повернулся ко мне, его лицо было безмятежно спокойным.
— Остальное ты знаешь, — проговорил он.
— С тех пор ты постоянно жил с Николаем?
— Почти. — Эдику обнял меня за талию и подтолкнул к двери.
Я с тоской оглянулась на картины, не испытывая никакого желания уходить из гостеприимного кабинета.
Пришлось брать инициативу в свои руки.
— Что значит «почти постоянно»? — настырно поинтересовалась я.
Эдик вздохнул.
— Ну, лет через десять после моего создания — или перерождения, называй, как хочешь, — у меня случился обычный кризис подросткового возраста. Постоянное воздержание, которое проповедовал Николай, меня совсем не устраивало, я бунтовал и некоторое время жил один.
— Какой ужас, ты хотел покончить жизнь самоубийство, совсем как я!? — И снова я была скорее заинтригована, чем испугана.
Эдику в ответ положительно покачал головой и повел меня на третий этаж. Находясь под впечатлением рассказа, я едва обращала внимание на обстановку.
— Неужели это тебя не отталкивает? — спросил он
— Нисколько.
— Почему?
— Ну, ты сам знаешь, я — псих. — который раз сказала я.
Он захохотал, на этот раз громко и заразительно.
— Ты хоть понимаешь, какой необычный у тебя характер?
Вопрос прозвучал риторически, и отвечать я не стала. Тем временем мы поднялись в холл третьего этажа, обшитый светлой древесиной, и парень смотрел на меня до тех пор, пока я не отвела восхищённого взгляда.
— У меня было преимущество. С момента моего перерождения я научился читать мысли живых существ: и людей, и себе подобных. Именно поэтому я не мог оторваться от Николая — в нем было столько искренности и убежденности в своей правоте! Лишь через несколько лет я вернулся к отцу и вновь принял его мировоззрение. Теоретически я не должен был испытывать угрызений совести. Читая мысли своих жертв, я мог отпускать невинных и уничтожать только злых. Однажды я убил черного парня, который преследовал девушку, желая над ней надругаться. Убийство компенсировалось спасением невинности, и мне было не так плохо.
Я содрогнулась, представив себе темный переулок и девушку, убегающую от насильника. И Эдик на охоте… Такого молодого, прекрасного… и беспощадного. Интересно, та девушка была ему благодарна или только смертельно испугана?
— Однако со временем я разглядел в себе монстра! Цена человеческой жизни слишком высока, и убийству не может быть оправданий! Я вернулся к Николаю и Натали, и они приняли меня с распростертыми объятиями.
— А потом Николай привел Аннет… — я весело улыбнулась.
Эдик неожиданно рассмеялся.
— Ты думаешь только об одном! — Возразить было нечего. — Моя комната, — объявил он, пропуская меня вперед.
Огромное, во всю стену, окно выходило на север, комната была просторной и светлой. Значит, вся южная стена дома из какого-то прозрачного материала! Передо мной как на ладони была извивающаяся лесная река, девственный лес, скалистые горы.
Восточную стену занимали стеллажи с компакт-дисками. Похоже, их у Эдика не больше, чем в любом магазине. В углу стояла стереоустановка, настолько сложная, что я не решалась к ней прикоснуться — вдруг сломаю. Ни малейшего намека на кровать, только широкая кожаная софа. На полу ковер густого золотистого цвета, а на стенах обивка из тяжелой ткани на тон светлее.
— Хорошая акустика? — предположила я.
Эдик усмехнулся и кивнул, а потом с помощью дистанционного управления включил стереоустановку. Комнату заполнили рваные аккорды джаза, и мне показалось, что я слышу живой звук.
— Диски как-то систематизированы? — спросила я, подойдя к стеллажу. Явно не в алфавитном порядке и не по тематике!
— Ну, по годам и личным предпочтениям, — рассеянно пробормотал парень.
Обернувшись, я увидела, что он заинтересованно за мной наблюдает.
— Что такое?
— Я надеялся, что когда расскажу тебе все, и между нами не останется секретов, я почувствую облегчение. Большего не ожидал… Так вот, выходит, я ошибся. Теперь, когда ты узнала все, я не просто доволен. Я счастлив, — тихо сказал он.
Я так и просияла в ответ.
— Клёво!
— Конечно, полное отсутствие страха с твоей стороны меня совсем не радует. Это просто неестественно! — нахмурился Эдик.
— Ты вовсе не такой жуткий, каким себе кажешься. Можно сказать, я вообще не считаю тебя страшным и опасным, — беззаботно врала я.
Эдик печально улыбнулся. Он мне не поверил.
— Вот это ты зря сказала! — кровожадно заявил он. И, глухо зарычав, обнажил ровные нижние зубы. Тело сжалось в пружину.
Он просто шутит. Я попятилась назад.
— Не уйдешь!
Как он бросился на меня, я не увидела — уж слишком быстрым было движение. Просто в следующую секунду я полетела на софу, которая придвинулась к стеклянной стене. Сильные руки сжали меня в объятиях, хотя я и не пыталась сопротивляться. Мне просто хотелось сесть…
Парень не позволил мне и этого, всем телом прижав к софе. Я засмеялась, а Эдик улыбался.
— Испугалась?
— О да боюсь, боюсь! — прохрипела я с сарказмом.
— Правда?
— Мг…, сейчас, разбежался. — возмутительно проговорила я.
— Можно нам войти? — послышался из коридора тихий голос.
Теперь я и не думала сопротивлялась, и Эдик лишь ослабил хватку и посадил меня на колени.
Дверь приоткрылась, и я увидела Аню и Алеша.
— Заходите, — гостеприимно пригласил он.
Судя по всему, Аня не находила ничего странного в том, что мы сидим, обнявшись. Покачивая бедрами, она вышла на середину комнату и грациозно опустилась на пол. Никита в смущении застыл в дверном проеме. Парень пристально смотрел на Эдика, будто спрашивая, что происходит.
— Звуки были такие, будто ты решил съесть Иру на обед, вот мы и пришли, надеясь на угощение! — весело сказала девушка.
Я оторопела, но краем глаза заметила, что Эдик улыбается. Интересно, что его развеселило: замечание сестры или моя реакция на нападение?
— Простите, делиться нечем, самому мало! — подыграл парень, крепко прижимая меня к себе.
— Привет, я Никита. На самом деле, — невольно улыбаясь, вмешался Никита, — Аннет хотела сказать, что, во-первых, сегодня ночью будет гроза, а во-вторых, Вики предлагает поиграть в мяч. — Нехотя отлепившись от двери, парень подошел к Анне. — Эдик, ты к нам присоединишься?
Вроде бы слова безобидные, но отчего-то мне стало не по себе. Так, значит, Ане доверяют больше, чем прогнозам метеорологов.
Глаза Эдик вспыхнули, однако он промолчал.
— Естественно, можешь взять с собой Иру, — щебетала девушка.
— Хочешь пойти?
— Конечно! — Разве могла я обмануть его ожидание? — Я не против размяться сама?
— Придется подождать грозы, без нее нельзя… Хотя ты сама все увидишь! — пообещал Эдик.
— Так как насчет экипировки Иры, Аннет? — переспросил Никита.
— Думаю, на поляне будет сухо, — уверенно проговорила девушка.
— Вот и отлично, — радостно подхватил Никита.
И снова я поняла, что не на шутку заинтригована, и вовсе не испугана.
— Давайте пригласим Николая! — предложила Аня и порхнула к двери так легко и грациозно, что позавидовала бы любая балерина.
— Будто ты не знаешь, что отца вызвали в больницу! — подначил девушку Никита.
— В какую игру мы будем играть? — поинтересовалась я, как только мы остались вдвоем.
— Ты будешь смотреть, а мы — играть в волейбол. — Я закатила глаза.
— Вампиры любят волейбол?
— Ну, мы же не американские вампиры! — с напускной серьезностью проговорил Эдик.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав