|
Читайте также: |
Алое пятнышко быстро росло, превратилось в пурпурного цвета виману с золотой крышей, оконными рамами и галереей. Она опустилась на лужайку, золотая дверь распахнулась, проворно выскочили раззолоченные лакеи и почтительно замерли, придерживая створки. Следом за ними появился субъект, до того украшенный золотым шитьем, алыми кружевами и пышными перьями, что способен был вызвать у свежего человека самый непочтительный смех. Сварог, понятно, сдержался, хотя далось это нелегко. В руке этот павлин держал золотой жезл выше собственного роста, заканчивавшийся вырезанной из огромного рубина фигуркой диковинной геральдической птицы. Каковым жезлом торжественно ударил оземь (что не прозвучало должным образом на заросшей мягкой высокой травой лужайке), напыжился и возгласил:
– Ее величество Яна-Алентевита, императрица четырех миров!
Макред, не шевелясь, взглядом подал знак Сварогу. Вступили фанфары.
Ослепительно сверкнули мечи дружинников. Сварог двинулся вперед, старательно придерживая парадный меч, зачем-то считая про себя шаги. Он прошел восемнадцать, остановился перед павлином в человеческом облике – тот выполнил своим жезлом несколько сложных церемониальных приемов, отступил назад и влево, отведя жезл так, словно отдавал караул по-ефрейторски.
У Сварога едва не отвисла самым предательским образом челюсть.
Перед ним стояла девчонка в коротком, воздушном алом платье и пурпурном плаще, расшитом золотом, тяжеленном на вид, но двигавшемся за ней, когда она шла, так легко и послушно, словно он был невесомым. Волну великолепных светлых волос, падавших до пояса, перехватывал надо лбом филигранный золотой обруч с четырьмя шариками – белым, голубым, зеленым и красным. В ушах, на шее, на груди, на пальцах красовался добрый килограмм брильянтов. Точеное личико, от лицезрения коего холодело в сердце, было, как пишется в старинных романах, исполнено подлинного величия – Сварог лишь теперь понял, что имели авторы в виду, увидел, как это выглядит в жизни. Огромные синие глазищи смотрели на Сварога лишь самую чуточку благосклоннее, чем на облака и траву под ногами.
И все равно это была почти девчонка – уже можно думать о ней, как о женщине, не рискуя угодить в сексуальные маньяки, но рановато, пожалуй, претворять думы в жизнь. Сварог чуть опустил глаза – ножки в чулках из розового тумана были, надо признать, безукоризненными и, если так позволено думать в сей торжественный момент, весьма приманчивыми, под стать всему остальному. А сама девица, голову можно прозакладывать, капризна и надменна, как сто чертей: трудно ожидать чего-то другого от императрицы такого возраста, владычицы четырех планет. И совершенно непонятно, почему эта холеная очаровательная куколка решила вдруг самолично наведаться в гости к ничем не примечательному графу.
Сварог поклонился, примяв подбородком пышные синие кружева. На сей раз красноречие его решительно подвело, но сказочная принцесса с большим, надо отдать ей должное, так-том поторопилась его выручить:
– Рада вас приветствовать, граф. Я столько слышала о вашем славном замке, но бывать здесь пока не доводилось…
– Прошу вас, ваше величество, – опомнился Сварог.
Она торопливо прошла вдоль строя гвардейцев, словно все эти церемонии успели надоесть ей до смерти. Наверное, так оно и было. Сварог шел следом, отступив на шаг, а за ним бесшумно скользили два сановника в золотом шитье и орденах, словно получили приказ его конвоировать. Макред успел объяснить, чем отличается частный визит от церемониального, но вести юную императрицу все равно предстояло в главный зал запаса, ибо так и следует принимать коронованных особ, если они заглянут на огонек. Самому Сварогу этот зал категорически не нравился – слишком большой, слишком высокий, совершенно идиотское количество доспехов и штандартов, а мебель рассчитана то ли на великанов, то ли на хмельных гуляк – чтобы не доводить их до греха и заставить во время застольных свар рассчитывать лишь на собственные кулаки. Казалось, даже с помощью заклинаний невозможно сдвинуть неподъемные кресла с высоченными спинками.
Похоже, сказочная принцесса была одного с ним мнения – она с тоскливой обреченностью оглядела все это великолепие и решительно присела на табурет в углу – массивный и вычурный, но все же не столь громоздкий.
Неожиданно, насквозь знакомым Сварогу по прежним временам движением, положила ногу на ногу («не введи нас во искушение», – ханжески подумал он), взглянула чуточку лукаво:
– Вы можете сесть, граф.
Оба царедворца остались за дверью, и Сварог заметил, что девчонка выглядит теперь не столь надменной. Она сидела, откинувшись на низкую спинку, разглядывала Сварога с жадным любопытством, коего ничуть не пыталась скрывать. Сварог же чувствовал себя крайне неуютно – то ли обезьяной в зоопарке, то ли вызванным к доске нерадивым учеником. Он смутно помнил, что с коронованными особами вроде бы не полагается заговаривать первым, а следует ждать, когда они сами зададут вопрос. Он и ждал.
Должно быть, здесь правила этикета были иными – она вдруг недоуменно подняла пушистые ресницы:
– Почему вы молчите, граф?
– По невежеству, – сказал Сварог. – Я даже не знаю, как к вам следует обращаться.
– На людях – «ваше величество» или «ларисса императрица». С глазу на глаз можно «Яна» и «вы». Достаточно близкие знакомые могут называть меня на «ты», избегая, понятно, любых проявлений фамильярности. Возможно, я и допущу вас в число моих близких знакомых, граф. Есть у меня такие намерения. Точнее, каприз. Когда все твои капризы моментально выполняются, очень трудно не стать капризной. Так что в этом отношении я особа достаточно испорченная, – сообщила она с очаровательной улыбкой.
– А голов вы не рубите? – спросил Сварог.
Она рассмеялась:
– Боитесь?
– Просто хочу знать, что мне может грозить в случае крупной провинности.
– Последнюю благородную голосу у нас отрубили при моем дедушке, более тысячи лет назад. Сейчас могут отправить в ссылку на другую планету, но это случается крайне редко – у нас просвещенная монархия, такая скука…
Обычно провинившихся не допускают ко двору, лишают орденов и придворных званий – и, знаете ли, великолепно действует. Но у вас пока нет ни чинов, ни званий, ни орденов, вам бояться нечего. Разве что опасности лишиться моего общества. Серьезная угроза?
– Серьезная, – сказал Сварог.
– Я вас забавляю? – Видя его замешательство, она звонко рассмеялась.
– Успокойтесь, я не читаю мыслей. Читать чужие мысли можно, но это превратило бы жизнь в сущий ад для того, кто читает, потому что нет заклятий, способных отгородить человека от потока всех чужих мыслей.
Просто ваши мысли легко прочитываются по вашему лицу. Учтите это. И срочно учитесь быть чуточку непроницаемее. – Она приняла самое невинное выражение лица. – Иначе вы для меня моментально отодвинетесь в длинную шеренгу придворных хлыщей, которые мне взглядами все коленки исцарапали…
– Носите платья подлиннее, – расхрабрился Сварог.
– Не могу. Во-первых, у меня великолепные ноги, а во-вторых, такова мода. Давайте оставим эту тему, иначе я, как любое создание нежного пола, буду болтать о нарядах до бесконечности. А вы, как мужчина, не сможете оценить должным образом сей увлекательный разговор. Давайте лучше поговорим о вас. Как вам у нас нравится? Очень непривычно?
Сварог осторожно сказал:
– Меня крайне настойчиво предупреждали, что я отроду был графом, и другие точки зрения чреваты…
– На меня общие правила и запреты не распространяются, – сказала Яна.
– В таком случае… Быть может, вы объясните мне, что же произошло?
– Если я правильно их поняла, они собирались путем какого-то сложного и замысловатого научного опыта вернуть последнего графа Гэйра, неведомо куда пропавшего. А получились у них вы. И с вами творится что-то совершенно непонятное – вы безусловно не он, но в то же время по иным характеристикам и параметрам с ним ассоциируетесь. Вас это, возможно, удивит и обеспокоит, но вы – научный феномен. Вот вам и вся суть.
Остальное – пространные и неудобоваримые научные подробности в виде формул, расчетов и жутких фраз, которых ни один нормальный человек не поймет… Я и не пыталась. Вряд ли вы захотите во все это вникать, если только не питаете патологического интереса к науке.
– Не питаю.
– Вот и прекрасно. Когда встал вопрос о вашем будущем, сходство с графом Гэйром сыграло немаловажную роль. Здесь вновь начинаются сложные подробности, на сей раз не научные, а геральдические. Я, с вашего позволения, опущу и их. Будем надеяться, со временем что-нибудь прояснится. Не беспокойтесь, вам это не грозит лишением нынешних прав.
Граф Гэйр, похоже, исчез безвозвратно.
– А могу я о нем узнать побольше?
– Увы, не от меня. Я сама его плохо помню, почти не видела. Говорят, он пропадал на земле, вечно затевал какие-то рискованные предприятия. Вот и не вернулся из последнего. Не вздумайте последовать его примеру.
– Ну, я даже не знаю, что здесь считается рискованным предприятием…
– В таких делах мужчины быстро осваиваются. Слышите? Не вздумайте ввязываться в авантюры. У нас и без того хватает неприятностей с любителями приключений…
– А мне казалось, что жизнь здесь размеренная и тихая.
– Здесь, в небе, – безусловно. Однако хватает сорвиголов, не способных свыкнуться с размеренной тихой жизнью. То, что многие гибнут, других не останавливает. Есть иные планеты, варвары внизу… – Она с чисто женской непоследовательностью призналась вдруг:
– Каюсь, я сама иногда люблю выкинуть что-нибудь шальное. К сожалению, мне никогда нельзя остаться без присмотра и охраны, стоит мне показаться за пределы обитаемых небес… Но я стараюсь. Мне простительно, потому что все смирились с неким неизбежным этапом, и повсеместно известно, что я взбалмошная, своенравная и капризная.
– А на самом деле?
Яна глянула на него укоризненно:
– Граф! Я, конечно, весьма юная особа, без опыта определенного рода, но уж вам-то следовало бы знать, какое это пустое и бестактное занятие – доискиваться касаемо женщины, какая она на самом деле…
– Как бы там ни было, я вижу, что вы умны…
– То есть – отнюдь не дура? Комплимент принят. Открою вам страшную правду, граф, – я и в самом деле жутко капризна. Что вы хотите, столько поколений предков – самодержцев, а то и вульгарных тиранов…
– И я должен считать себя вашим очередным капризом?
– Ну, не дуйтесь. Вы все-таки не безделушка и не собачка. Считайте, что вы мне очень интересны. Между прочим, это чистая правда. У меня хватает и льстивых интриганов, и влюбленно пялящихся повес… Вы – совсем другой, вы пришли из такого страшного далека… И хотите, чтобы мне было неинтересно? Нет, в самом деле?
Она говорила серьезно, ничуть не ломалась, и Сварог в глубине души соглашался с ее доводами. Императрицам тоже бывает скучно и одиноко, особенно таким вот очаровательным девочкам без опыта определенного рода.
– Итак, я нежданно-негаданно получил шанс попасть в фавориты? – спросил он.
Яна поморщилась:
– Не будьте вульгарным. Фавориты – это из древней истории. Любовники, казнокрады… Любовников у меня пока что нет, а казнокрады у нас немыслимы, потом сами узнаете почему. У меня есть круг друзей, которых я выбираю сама. Считается, что они смогут благотворно влиять на капризную девицу, иные и в самом деле так полагают в невежестве своем… Хотите попасть в этот тесный круг?
– Хочу, – сказал Сварог.
– Основные правила: не опускаться до фамильярности, не лгать, не выпрашивать почестей и наград, не пожирать влюбленными взглядами.
Почестями я вас одарю сама – не щедро и не скупо, ровно настолько, чтобы в соответствии с придворным этикетом получили доступ во дворец. Но предупреждаю сразу: если будете ввязываться во все эти старинные глупости с дуэлями – обижусь и рассержусь всерьез. Дуэлянтов изгоняю беспощадно. Ну посудите сами: какой смысл забираться в глухие уголки парка и драться из-за меня на мечах, если я сама не собираюсь давать никаких шансов ни проигравшему, ни победителю? Хорошо еще, вы не читали всех этих старых романов – звон клинков, серенады под окнами, оброненные платки…
– Увы, у нас таких романов тоже было множество, – признался Сварог. – И не скажу, что я ими пренебрегал.
– Час от часу не легче, – вздохнула Яна. – Ну, тем более. Учтите, дуэлей терпеть не могу.
«Просто ты не вошла еще в тот возраст, в каком ужасно нравится, когда из-за тебя дерутся мужики, – подумал Сварог. – Правда, ходят легенды, что есть и зрелые женщины, которым это не доставляет никакого удовольствия, но такие слухи следует проводить по одному ведомству с россказнями о деревьях-людоедах и порядочных премьер-министрах…»
– И еще, – сказала Яна. – Вы хорошо понимаете, что это навсегда, что пути назад нет?
– Кажется, да, – сказал Сварог.
– Отлично. Теперь вы – неотъемлемая частица этого мира. И я сегодня же жду вас во дворце. Сейчас уладим формальности…
Она посмотрела на дверь, и сейчас же появились оба сановника.
Величаво выпрямившись, Яна сказала с великолепной небрежностью:
– Я сочла нужным даровать графу Гэйру звание лейтенанта лейб-гвардии и титул камергера. Указы подготовить немедленно. Доступ за Бриллиантовых Пикинеров. И все сопутствующее. Виману к отлету. Проводите меня, граф. И не забудьте – нынче же вечером жду вас во дворце.
Он стоял на лужайке и бессмысленно смотрел вслед быстро уменьшавшейся пурпурной точке на фоне безукоризненно чистой небесной лазури. Ему было грустно – какая-то тупая, апатичная грусть, словно фантомные боли в отрезанной ноге, к отсутствию которой на ее законном месте со временем привыкают, но вот от болей порой не удается отделаться никогда. Летучие замки. Императрицы. Заклинания. Черепа древних королей в паутине и пыли подвалов. Гербы и потомственные домоправительницы. И это – итог? Нет, в самом деле? Зачем же тогда горящие вертолеты рушились на каменистые склоны, две сверхдержавы швыряли миллиарды на ветер, силясь напакостить друг другу во всех уголках света, и прапорщик Вильчур сгорел в бэтээре?
«А-а, в бога душу мать, – подумал он. – Зачем? А потому что все эти тягостные вопросы родились не сегодня и не вчера, а теперь они и вовсе потеряли всякий смысл, канув в забвение вместе с породившим их историческим периодом. И не перешибешь плетью обуха – даже с помощью магии…»
Меони ждала его в холле.
– Ну вот, меня приглашают во дворец, – сказал ей Сварог. – На роль экзотической игрушки, сдается мне. Придется ехать.
Меони взглянула на него так, словно он отправлялся в замок людоеда:
– Лучше бы вам туда не ездить…
– Почему?
– Говорят, там упыри водятся…
– В императорском-то дворце?
– Очень уж он древний.
– Люблю старые дома, – сказал Сварог.
– А еще говорят, что легкость нравов там необыкновенная…
– Ревновать изволите, прелесть моя?
– Конечно, я не имею права…
– Брось, все нормально, – сказал Сварог.
– Боги, ну зачем я такая уродилась? – вздохнула она горестно. – Все обыкновенные, нормальные, принимают мир таким, каков он есть, и никаких драм…
– Вот за это ты мне и нравишься, – сказал Сварог, погладил ее по щеке. – Постараюсь не поддаваться легкости нравов…
Закрывая дверь, он оглянулся – Меони казалась очень маленькой и печальной на фоне огромного батального полотна, где конники в синих плащах и конники в красных плащах яростно истребляли друг друга неизвестно из-за чего, и какая-то девица в лазурных одеждах, с еще более грустным, чем у Меони, лицом реяла над побоищем – местная валькирия, надо полагать.
…Он летел, и небеса были пустынными, как и полагается небесам. Лишь однажды далеко слева показался крохотный замок, как водится, окруженный парком. Несколько тысяч поместий, даже весьма обширных, были разбросаны над планетой, словно редкие юрты в бескрайней степи, так что в регулировщиках движения нет никакой нужды…
Интересно, видят ли его с земли? Ял шел на большой скорости, но сопротивления воздуха не было, в точности как на галерее виманы, дым от сигареты Сварога безмятежно клубился, словно на земле в безветренный день… Черт, это еще что такое?
Левее, гораздо ниже, почти параллельным курсом шел небольшой черный коврик, на котором восседал человек в темно-коричневом одеянии. Еще один звездочет куда-то шествует по старинке. Только одет скромно – должно быть, в повседневную, форму, синяя хламида с золотым шитьем у них – парадно-выходная…
Коврик-самолетик значительно уступал в скорости и вот-вот должен был остаться за кормой, но Сварога охватило озорное желание пообщаться со случайным попутчиком. Он сбросил скорость и стал снижаться, однако произошло что-то странное – заметив его, человек в коричневом встрепенулся, быстро зашевелил пальцами, коврик камнем упал вниз и мгновенно затерялся в редких облаках. Сварог недоуменно пожал плечами.
Должно быть, некие сложности здешнего этикета…
Он махнул рукой и тут же забыл об этом – внизу показалась резиденция юной императрицы. Зрелище было впечатляющее. Над облаками парила крохотная страна – огромные парки, заключенные в рукотворную сеть аллей и дорожек, диковинные цветки десятков фонтанов, поросшие лесом холмы, зеленые поля, скалы с водопадами и гротами, изумрудные лужайки, широкие каменные лестницы, спускавшиеся уступами к тихим речкам и заводям, десятки красивых домиков, разбросанных в дубравах. Над окружающим великолепием господствовал замок – огромный, без четких очертаний лабиринт зданий самой разной высоты (и, похоже, самых разных архитектурных стилей), внутренних дворов, крытых галерей и открытых лестниц, квадратных и круглых башен с остроконечными, плоскими, зубчатыми крышами, куполов, шпилей, затейливых флюгеров, темно-алой и темно-серой черепичной кровли, золотых крыш, алых крыш, даже зеркальных. Сотни окон отражали лучи заходящего солнца. Вся эта пышность выглядела чуточку варварской, но красивой, и другого дома у Сварога отныне не имелось.
Он вздохнул и пошел на посадку.
Фейерверк рассыпался в ночи мириадами разноцветных огней – одни тут же гасли, взрываясь снопами молниеносных искр, другие медленно чертили сложные кривые, вспыхивали загадочными фигурами, превращались в призрачные парусники, разноцветных чешуйчатых драконов, сложнейшие орнаменты. На кронах деревьев внизу играли тени, ежесекундно менявшие направление и цвет. Сварог смотрел, не в силах оторваться. На широких перилах галереи рядом с его локтем стоял высокий бокал – он моментально наполнялся вином, сам собой, стоило его осушить. В ярко освещенном зале за его спиной играла музыка; аллеи внизу, насколько хватало взгляда, светились рядами разноцветных лампочек, свободно плававших в воздухе над дорожками, лужайками, лестницами и прудами, скопищем светлячков отражавшихся в темной воде.
Он был спокоен и безмятежен. Он никуда не спешил, никому ничего не был должен, свободен от каких бы то ни было обязанностей и дел. Такого с ним давненько не случалось, и оставалось лишь с полным на то правом тихо блаженствовать. И, честно говоря, чтобы достойно завершить вечер, оставалось снять сговорчивую ляльку, с чем не было никаких проблем. Вполне естественный ход мыслей, свойственный и десантному майору, и придворному графу…
Прелестниц здесь хватало. А прочно устоявшейся моды, похоже, не имелось. Сварог видел красоток в невероятно пышных, громоздких и затейливых нарядах, которые непонятно как и снимать. Видел красоток в отчаянно коротких и открытых платьях. Мужчины тоже блистали разнообразием фасонов. Многие из костюмов, он уже понял, были маскарадными нарядами минувших эпох – но не знал которые, все были для него одинаково экзотичными. Зато стиль галантного обхождения ничем особенным не отличался, и не было нужды переучиваться заново – несколько раз быстроглазые красавицы делали Сварогу вполне недвусмысленные намеки, но он не спешил в здешние блудуары, хотел набраться впечатлений елико возможно больше.
Он допил вино, полюбовался, как искрящаяся пузырьками зеленоватая влага, возникая из ниоткуда, наполняет бокал, поднимаясь к сине-красному ободку на кромке, выполненному тончайшей, как крылья бабочки, мозаикой.
Поставил бокал на перила, взглянул вверх.
Юпитер висел в ночном небе, огромный, ало-полосатый. Казалось, до него можно дотронуться, Сварога так и подмывало протянуть руку, но он боялся, что кто-нибудь заметит. По обе стороны алого гиганта выстроился десяток спутников – желтых, белых и зеленых, и самый маленький был размером с привычную Сварогу луну на земном небе.
Над темными кронами вспыхнули исполинские снежинки, переливаясь зеленым, фиолетовым, золотым.
– Интересно, внизу сейчас что-то из всего этого видно? – спросил Сварог соседа.
Сосед, мужчина средних лет с длинным меланхоличным лицом, уже довольно долго стоял на галерее поодаль от Сварога, не навязываясь в собеседники и не пытаясь обратить на себя внимание, – просто убивал время на свой лад, задумчиво глядя вниз. Возможно, это был чиновник королевской канцелярии, отдыхавший от дел. Возможно, поэт, рождавший очередной шедевр.
Сварог пожил достаточно, чтобы убедиться: хороший поэт – это не обязательно бледный юнец с горящим взором и буйными кудрями, а хороший полковник – вовсе не обязательно двухметровый верзила с физиономией дебила.
– Снизу все прекрасно видно, – сказал сосед, ничуть не удивившись, столь непринужденно, словно охотно поддерживал давно начавшийся разговор.
– Если небо безоблачное, зрелище получится впечатляющее. К сожалению.
– Почему – к сожалению?
– Все было бы гораздо проще, окажись там, внизу, полные дикари, считавшие бы нас богами. К сожалению, они цивилизованы настолько, что не верят в нашу божественную природу и умеют завидовать. А зависть, о которой известно, что утолить ее ни за что не удастся, – чрезвычайно опасное чувство. Зависть разжигает изобретательность. Тот, кто не опасен сегодня, может стать опасным через век, через тысячелетие… Вы еще многого не усвоили, граф Гэйр.
– Вы меня знаете?
– Кто другой будет задавать вопросы, моментально изобличая себя, как новичка? Вам следовало бы держаться осмотрительнее. – Он улыбнулся уголком рта. – Я вовсе за вами не слежу. Когда вы сюда вышли, я уже здесь стоял, не обратили внимания? Позвольте представиться: лорд Гаудин, герцог Фергал, надворный советник. Заведую департаментом одной из канцелярий.
– И чем занимаетесь?
– Как и любая бюрократическая контора, сохранением равновесия. Все государственные учреждения, сколько их ни есть и чем бы они ни ведали, стоят на страже равновесия. Ну а детали вас, человека непривычного, утомят, да и к чему они молодому придворному кавалеру, имеющему доступ за Бриллиантовых Пикинеров? Кстати, вы не подумывали о службе?
– Признаться, как-то не думал. Не успел освоиться…
– Резонно. Однако рано или поздно вам надоест вся эта суета. – Он вяло повел рукой. – Конечно, многие, точнее будет сказать, подавляющее большинство, так и проводят жизнь в веселых забавах, но у вас не может быть привычки к праздности, воспитанной с детства. Вы не родились ларом, а это делает вас другим…
– Я берусь только за то, о чем знаю все наперед, – сказал Сварог.
Вся его сознательная жизнь в том и заключалась, что его швыряли в бой, задурманив мозги высокой болтовней, ничего общего не имевшей с реальным положением дел. И он решил, что с него хватит. Если уж предоставляется выбор.
– О, я и не собираюсь втягивать вас во что-то без вашего ведома.
– Я не имел в виду…
– Имели, – мягко сказал Гаудин. – Конечно же имели. Любой здравомыслящий человек на вашем месте опасался бы, что его во что-то втянут. Вам и надлежит быть осторожным.
– Мне что-нибудь грозит?
– Не знаю. Но очень хотел бы узнать. – Гаудин задумчиво поиграл висевшей на груди черной полумаской. – Причем узнать до того, как вы угодите в неприятности.
– Как называется ваш департамент? – спросил вдруг Сварог.
– Скучно, – сказал Гаудин. – Исследовательский департамент канцелярии земных дел. Восьмой департамент.
– Ну да, – кивнул Сварог. – Я, как вы изволили подметить, в здешних делах неопытен, но там, откуда я пришел, за такими скучными и безобидными названиями обычно и пряталось…
– Это лишний раз доказывает, что бюрократия ужасно консервативна и иные традиции вечны, как небеса…
– Значит, я угадал.
– Угадали. Если хотите, считайте мою скучную контору тайной полицией.
Если и ошибетесь, не во многом. Или вас отпугивает название и вы предпочитаете более благородное?
– Нет уж, хватит, – сказал Сварог. – Не гожусь.
– Даже не узнав, о чем идет речь?
– Боюсь, везде одинаково. За вход берут золотой, а за выход – десять.
Интересно, при отказе у вас принято мягонько пугать?
– Помилуйте, – широко улыбнулся Гаудин. – Ну разве я осмелюсь пугать придворного, к которому проявляет интерес императрица? Кроме того, принуждение страхом – негодный метод. Мы же маги, не забывайте. Здесь любые попытки давления обернулись бы нескончаемым поединком, незримым и безмолвным… Да вы сами ко мне придете. Слишком много загадочного в обстоятельствах вашего появления, чтобы не последовало продолжения… Я могу просто-напросто откланяться и уйти. Вас это устроит?
– Нет…
– Вот видите. Логика событий заставляет вас искать друзей, способных многое объяснить и от многого защитить. К сожалению, последний граф Гэйр придерживался других взглядов. Он любил действовать в одиночку. Все делал один…
– Что именно?
Гаудин тихо, серьезно сказал:
– Граф Гэйр вбил себе в голову, что способен в одиночку бороться с дьяволом.
Сварог ошеломленно воззрился на него:
– Вы что, хотите сказать, что в самом деле…
Гаудин, в свою очередь, уставился на него столь же удивленно:
– А в ваше время сомневались в существовании дьявола?!
– Только этого мне не хватало, – сказал Сварог. – Черт…
– Не к ночи, любезный граф, не к ночи, – мягко сказал Гаудин. – Учитесь следить за словами. Конечно, мы в замке Келл Инир, великолепно защищенном, и все же не стоит к ночи… Дьявол не всемогущ, но это весьма достойный противник, к которому следует относиться чрезвычайно серьезно.
Наши далекие предки в свое время проявили изрядное легкомыслие, и за это до сих пор приходится расплачиваться. Боюсь, у графа Гэйра хватило времени, чтобы осознать эту истину и о многом пожалеть. Ну нельзя же заниматься такими вещами в одиночку…
– Так, – сказал Сварог. – Мне, дураку, следовало бы сразу подумать – где заклинания, там и…
– Вот именно. У всего в этом мире есть свой хозяин. В том числе и у тех заклинаний, что служат злу… Ну как, вы все еще считаете, что со мной не следует водить компанию?
– Нет, – сказал Сварог. – Теперь я так не считаю. Если только вы не врете, конечно…
– Зачем мне вам врать, если вы в самом скором времени можете проверить любые мои слова? Подождите, обживетесь немного, и поговорим более серьезно… Нет, правда, у вас не верили в существование дьявола?
– Кто как, – сказал Сварог. – У нас затуманивали мозги всякими красивыми словечками, отрицая существование за ними какой-то конкретной фигуры с собственной волей и побуждениями…
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав