Критика теорий конвергенции

Основные положения теории конвергенции достаточно просты. В соответствии с этой теорией, трансформации, которые претерпевает Советский Союз и страны социализма, с одной стороны, и Соединенные Штаты и Западная Европа, с другой, свидетельствуют об их медленном сближении. Конечно же, Советский Союз и страны народной демократии никогда, как отмечают теоретики конвергенции, не повернут к капитализму, а США - к коммунизму, но и первая, и вторая группа стран, как представлялось теоретикам конвергенции, движутся к социализму двумя путями - через либерализацию Востока и социализацию Запада.

Сторонники теории конвергенции, по мнению Арона, фактически являлись сторонниками социализма. Они были уверены, во-первых, в превосходстве плановой экономики над рыночной капиталистической; во-вторых, в невозможности построить развитое человеческое сообщество на основе капиталистических принципов; в-третьих, в обесценивании капиталистических принципов. Все это свидетельствует о том, что теория конвергенции была, скорее, идеологическим образованием, чем результатом серьезного социологического исследования. Серьезный социологический анализ требует, прежде всего, сравнительного анализа трех специфических сфер капиталистического и социалистического общества - экономики, политики и идеологии, с упором на анализе системы функциональных ценностей первых двух сфер. Именно такой анализ стремится осуществить Арон, проводя сравнение форм собственности, методов регулирования экономики, распределения ресурсов и благ. По его мнению, именно эти принципы и механизмы демонстрируют фундаментальные различия двух типов обществ.

Для социалистических обществ характерны: коллективная собственность; централизованное, авторитарное планирование без использования рыночного механизма ценообразования; определение целью этого планирования достижение максимальных показателей роста, особенно в тяжелой промышленности; ограничение индивидуального дохода и его преимущественное перераспределение государством с целью обеспечения всеобщего равенства. Однако неравенство при этом оказывается ликвидировано только как принцип, но не фактически, хотя индивидуальный доход и сводится к минимуму, необходимому для эффективного функционирования экономики.

Для капиталистических обществ характерны различные формы собственности; очевидной целью экономики является высокий уровень жизни граждан. Цены служат необходимым механизмом и оценкой уровня рациональности экономики. В то же время государственное регулирование контролирует и ограничивает функционирование рыночной экономики. Мнения различаются по вопросу о размере той доли, которая должна идти на индивидуальное потребление, и той, которая должна перераспределяться на общественные нужды. При этом большинство исследователей (и граждан) уверено, что общественные фонды должны уменьшаться по мере роста индивидуальных доходов, позволяющих людям выбирать свой стиль жизни и создавать собственные гарантии на непредвиденные случаи.

Таким образом, сравнение фундаментальных организационных принципов, лежащих в основе экономической и социальной организации обоих типов обществ, свидетельствует об их принципиальном различии. Теория же конвергенции, даже если ограничиться рассмотрением экономики, предполагает уменьшение различий в формах собственности, в методах регулирования экономики, а также в распределении дохода (или хотя бы сглаживание различий, которые не могут быть элиминированы).

Вместе с тем существует одно фундаментальное историческое явление, которое можно рассматривать в качестве свидетельства в пользу теории конвергенции. Речь идет о том, что в середине XX в. западные экономики являются уже экономиками не свободного, а <контролируемого рынка>. Государство осуществляет вмешательство в экономику с целью сохранения ее равновесия, предотвращения инфляции, избежания депрессии, улучшения инвестиционного климата, создания инвестиционных приоритетов (с точки зрения национальных интересов), выравнивания доходов населения, а также финансирования социальных служб и социально значимых проектов. В этом отношении, по мнению Арона, действительно можно зафиксировать одну общую этим системам тенденцию - способ контроля в сфере производства, государственного управления и распределения, именуемый в одном случае <менеджериальным капитализмом>, а в другом - <менеджериальным социализмом>.

Действительно, в обеих системах используются техникобюрократические методы управления. Однако схожие системы управления и контроля не порождают схожие политические системы и свободы, не порождают политическую свободу. Используемые методы управления в социалистических обществах являются, скорее, авторитарными, чем демократическими и направлены на интеграцию рабочих и воспитание у них чувства, что <о них заботятся>. Это чувство отсутствует только у <интеллектуалов>, склонных к индивидуализму. У всех остальных возникает жесткая идентификация со <своей> системой и <своим> обществом, со <своей> политической системой и <своей> партией.

Не существует подтверждения точке зрения, что либерализация на Востоке осуществляется спонтанно и в тех формах свободы, что существуют на Западе. То, что техникоадминистративные структуры в обоих типах обществ становятся одинаковыми, а социалистическое планирование уже избавилось от иррациональности авторитарного планирования и создает вариант рыночной экономики, не означает окончания идеологической монополии партии и однопартийной политической системы. Более того, как указывает Арон, даже рост благосостояния населения и создание массового среднего класса не приводят к разрушению однопартийной политической системы. Наоборот, именно с функционированием однопартийной политической системы массы связывают рост своего благосостояния. Даже если процесс <де-идеологизации> и имеет место, то он скорее усиливает консервативные тенденции. <В свете осуществляемого анализа, - пишет Арон, - однопартийная система может рассматриваться как идеально-типическое решение проблемы управления в индустриализированных обществах... Однопартийная система оправдывает свою монополию апеллируя к своей исторической функции - построению социалистического государства>[14]. И этим явлениям может дать объяснение только обращение к историческому становлению рассматриваемых обществ. Политические системы никогда не являются автоматическим продуктом технико-административной субструктуры, они являются продуктом множества сил, действующих в истории.

Советское индустриальное общество было создано государством, возглавляемым марксистско-ленинской партией. Американское же общество сложилось спонтанно, и до времени Великой депрессии государство не играло сколько-нибудь важной роли в процессе модернизации и индустриализации. Если предельно заострить различие, то можно сказать, что ситуация зеркальная: советское общество было укоренено в государстве, а американское государство - в обществе. В США группы давления и политические партии оказывают постоянное влияние на деятельность Конгресса и исполнительной власти, в то время как советское государство не допускало формирования групп давления или партий, разрешая только минимальную деятельность профсоюзов.

Советский Союз, по мнению Арона, оформился как элитистская социальная структура, политически авторитарная, но не исключавшая определенного либерализма в отношении интеллектуалов, технократов и даже бюрократов. США оформились как плюралистическая социальная структура с сохранением известной доли конформизма в обществе и усиливающимся авторитетом федерального правительства. Каждая из двух стран развивалась не порывая со своей традицией и свободно модифицируя свои черты.

Каждая политическая система являлась сконструированным образованием и обладала хрупкой структурой. Американская система основывается на уважении к <отцам основателям> и на практике, которая противоречит технологической рациональности, но опирается на представление о фундаментальной роли законов. Эта система подчеркивала верность закону и требовала регуляции политической жизни, однако оба принципа постоянно нарушались конфликтами и политическим экстремизмом.

В Советском Союзе политическая система также была внутренне противоречива. В ней допускалась свобода дискуссий для интеллигенции, но без права подвергать критическому анализу государственную идеологию. Экономисты должны были искать эффективные методы планирования, не подвергая при этом сомнению саму идею плановой экономики; социологи – изучать влияние механизации и автоматизации на рабочих; но ни первые, ни вторые не должны были подвергать сомнению фундаментальные принципы марксизма-ленинизма. Однако и в советской системе были налицо <ревизионистские отклонения>, кризисы, с одной стороны, и борьба с ними - с другой.

Завершая свой анализ концепции конвергенции, Арон подчеркивает, что частичные заимствования, которые делают системы друг у друга, в частности в экономической сфере, не означают наличия неизбежной общей цели в виде демократического социализма. <Индустриальное общество не имеет конечной цели>[15].

Дата добавления: 2015-12-01