Читайте также:
|
Концепция прогресса, бывшая одним из ключевых моментов теорий индустриального общества классической социологии, была сформулирована в рамках философии Просвещения, увязавшей его с увеличением объема знания и развитием науки в целом. Наука и знание рассматривались как безусловное благо, рост которого и должен привести человечество к материальному благосостоянию, политической и духовной свободе. История выстраивалась и программировалась как перманентный рост знания и сопряженные с ним процессы благотворной социальной трансформации. Именно поэтому фактические последствия программного проекта Просвещения, наблюдаемые в обществах XX столетия, стали для Хоркхаймера и Адорно основным объектом социологического интереса.
В рамках Просвещения формируется специфическое отношение человека и природы, человека и общества. Это отношение они характеризуют как устремление к власти и доминированию над природой и обществом посредством науки и знания. <Программой Просвещения было расколдовывание мира. Оно стремилось разрушить мифы и свергнуть воображение посредством знания. Техника есть сущность этого знания. Оно имеет своей целью не понятия и образы, не радость познания, но метод, использование труда других, капитал. Те немногие вещи, которые оно [знание]... все еще таит в себе, сами по себе опять же являются всего лишь инструментами... Единственно чему хотят научиться люди у природы, так это тому, как ее использовать для того, чтобы полностью поработить и ее, и человека>[1]. <Пробуждение субъекта> куплено ценой признания власти в качестве принципа всех отношений. Просвещение относится к вещам точно так же как диктатор к людям. Они известны ему в той степени, в какой он способен манипулировать ими. Точно так же и <человеку науки вещи известны в той степени, в какой он способен их производить. Тем самым их в-себе становится их для-него. В этом превращении сущность вещей всегда раскрывается как та же самая в каждом случае, как субстрат властвования>[2].
Просвещение - <тоталитарно>. В качестве бытия и события Просвещением заранее признается только то, что удается постигнуть через единство; его идеалом является система, из которой вытекает все и вся, мышление редуцируется к математическому аппарату. <Просвещение тоталитарно как ни одна из систем. Неистина его коренится не в... аналитическом методе, не в редукции к элементам, не в разрушении посредством рефлексии, но в том, что для него всякий процесс является с самого начала уже предрешенным. Когда некой математической процедурой неизвестное превращается в неизвестное того или иного уравнения, на нем, тем самым, ставится клеймо давно и хорошо известного, еще до того, как устанавливается какое бы то ни было его значение.... Просвещение учреждает единство мышления и математики. Тем самым последняя... превращается в абсолютную инстанцию>[3]. Власть и познание - синонимы, считают Хоркхаймер и Адорно, по причине того, что путь человека к науке Нового времени пролегал через отречение от смысла. Понятие было заменено формулой, поиск причины - формулированием правила и вычислением вероятности. Число стало каноном Просвещения. <Буржуазное правосудие и товарообмен регулируются одними и теми же уравнениями>.
Просвещение подчиняет себе природу посредством рационализации труда. <Разделение труда, в которое социально развивается господство, служит самосохранению порабощенного целого. Но тем самым... (целое) становится исполнителем воли партикулярного... То, что происходит со всеми благодаря немногим, неизменно осуществляется в виде торжества многих над единичным: гнет общества всегда несет на себе одновременно и черты гнета коллектива>[4].
Специфика позиции Хоркхаймера и Адорно, ее новизна по сравнению с теориями классической социологии в вопросе господства, насилия и эксплуатации состоит в том, что эти отношения рассматриваются как укорененные в обществе как целом, а не как отношения между классами или группами, не как доминирование одной группы над другой. Господство носит тоталитарный характер в том смысле, что предстает как доминирование целого общества над отдельным человеком и осуществляется в безличных формах системы и формулах науки; оно оплачивается отчуждением человека от порабощаемых им объектов и овеществлением духа. <Заколдованными> становятся отношения самих людей, и даже отношение единичного человека к самому себе.
Единичный человек <сморщивается> до размеров узлового пункта конвенциональных ролей и способов функционирования, объективно от него ожидаемых. Анимизм одушевлял вещь, индустриализм овеществляет души, как подчеркивают Хоркхаймер и Адорно. Экономическим аппаратом уже автоматически, еще до тотального планирования, товары наделяются ценностями, направляющими поведение людей. Бесчисленными сетями массового производства и массовой культуры нормативные способы поведения единичного человека оформляются в качестве единственно естественных, пристойных, разумных. Масштабом оценки для человека становится самосохранение, удачное или неудачное исполнение функции, соответствие тем ожиданиям, которые ею задаются.
Все, выпадающее из заданных образцов поведения, подавляется коллективом, осуществляющим надзор. Этот тотальный надзор начинается со школьной скамьи и продолжается во всех сферах деятельности. И при этом, продолжают Хоркхаймер и Адорно, сам <грозный коллектив> представляет собою всего-навсего обманчивую поверхность, под которой таятся силы, манипулирующие и им как инстанцией насилия. Авторы <Диалектики Просвещения> вскрывают глубинные механизмы подавления и господства, овеществления и отчуждения человека: научно-техническая и социальная тенденции, с давних времен переплетавшиеся друг с другом, в настоящее время окончательно сходятся в тотальном охвате человека.
Бесконечный научно-технический прогресс, по мнению Хоркхаймера и Адорно, обернулся для человека бесконечным регрессом, выхолащивая его самость и превращая его в манипулируемый внешними силами и организациями автомат. Люди превращаются в то, против чего был направлен закон развития общества - <закон развития самости>: во всего лишь видовые существа, друг другу тождественные благодаря изоляции в <принудительно управляемой коллективности>. Эта <принудительно управляемая коллективность> и есть то, во что превратилось общество в эпоху позднего индустриализма. Выйти за рамки этого научно-технического универсума невозможно, даже оперевшись на единственно возможную сферу - сферу культуры, как того, что предположительно может быть нефункционально и неутилитарно. Культура также оказывается колонизированной научно-техническим разумом, как и сфера социального. Теория культуры становится поэтому у Хоркхаймера и Адорно важнейшим компонентом теории индустриального общества.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав