Дух верного одиночества

Последние лучи ласкают мою каменную плоть. Мои глаза смотрят на закат, ловя последний бархат прикосновений. Как всегда, не могу удержаться и лечу следом, держась за последний отблеск убегающего солнца. Тщетно пытаться удержать уходящее мгновение. За ним всегда следует следующее, не менее прекрасное. Прощай луч, птица невозможного счастья. Вернусь назад, в свою каменную ночную обитель.

* * *

Ночь, ночь, ночь,

на пороге стоит.

День, день, день

в след за ночью бежит.

Стих, стих, стих

неудачный такой.

Я, я, я

в этой ночи чужой.

Дай мне право сказать,

дай мне право излиться.

Дай мне право страдать,

как терзаюся я.

Дай мне право простить,

но не право проститься.

Душу мне не отдай,

но отдай мне себя.

Пусть так и будет. Привязался я к тебе, гора. Стоит только тебя покинуть и каждый твой... нет, мой камушек кричит и зовёт меня к себе. Как не уважить деток малых? Куда же я денусь с насиженного гнезда? А детки когда-нибудь сами вырастут. Приобретут своё собственное осознание бытия. Не всё же им за холостяцкую душу держаться. Когда вот только это время настанет? Думаю, ой как не скоро. А вот сколько мне быть привязанным к месту моего существования – спросить не у кого. Вернулся – и гора успокоилась всем своим монолитом, и опять я один-одинёшенек.

* * *

Опять я один на один,

Уходят отжитые строки,

Опять... от судьбы... нету проку,

Опять я обличьем… судим.

Разруха-старуха, ты снова

Подводишь пустые глазницы.,

Не слышишь ты слов – мы не птицы,

Мы люди земного покрова.

Опять ты рассержен тоскою,

Ты ищешь знакомое средство

Уйти с головою, забыться,

Пройдя через пропасть к покою.

На что мне раскрывать судьбу пустых страниц

Перед магически пустым листом?

На что мне знать судьбу повет и месть цариц,

Когда бываешь ты судьбою, дом?.

Не в те края – не в те,

Не ведая узор волшебных спиц.

Мерли-и-и-н, лихорадка тебе в печень! Сумел всё- таки приблизить конец моего детища. Какое же было королевство, какая чистая сказка, на общем фоне беспробудного убожества! Знаю, что не виноват, знаю, что всё и без твоего участия обречено было развалиться. Сейчас только и понимаю, а тогда и знать не мог. Смирения не было, ждать не было сил – лихорадка меня возьми вместе с тобой. Слышишь, Мерлин? За то и сижу здесь в полном одиночестве. Оно, конечно, верно: ответственность принятую изжить надо. Чай, не из песочка замки строили. Поторопились, людское счастье приближая. Как будто ты сам, о, великий, не потакал мне в желаниях моих, не подгонял мою восторженную наивность? За то тебе твоя собственная судьба. И Бог тебе в помощь её избыть сполна! Где ты сейчас, мне не ведомо. Пусть Бог тебя простит, за желание править нашей неосмысленностью. Я же тебя прощаю сейчас.

* * *

Смотришь взглядом – видишь, рядом, кто стоит усердным стадом,
Кто несёт в себе сомненье, кто безумен в услуженье,
Возвратилось-возверсталось, власть ума перестаралась.
Смысла нет и нет предтечья, логика несёт увечье.

Сам бы рад перестараться, да не вышло это, братцы.
Совесть мучает, нет мочи, угрызенье съело очи.
Взберенди мою отраду, дай мне силы – волю стаду,
Раскопай моё уменье победить в себе сомненье.

Что мне делать, как мне жить – о себе не мне тужить.
Выбери свою примету, прочитай на сон газету,
Ласковым взгляни ты взглядом, улыбнись соседу рядом,
Разговором говори, взглядом, как рублём, дари.

Утруждать себя нет сил, стих мой разум победил.
Сотворил бы мне гримасу, в руки сунул банку с квасом.
Нескладушки вы, стихи, но серьёзны – не хи–-хи.
Больше так писать не можу, лучше плюну себе в рожу.

Сколько же в людях тоски скопилось, сколько отчаяния? Вот слушал этого мальчика из жизни нынешней, и ощущал время приблизившейся надежды. Знаю точно, что страдания в духе мятежного одиночества найдут свои половинки, и вместе приблизят время дозволенных событий. Так всегда и бывает. Ожидание рассвета изменяет содержание самого времени. Красота рассвета без его ожидания не представляет ценности. Понравился мне сей мальчик. Хочу песнь его слышать далее.

* * *

Бес в ребро, в скулу тик,

Пей, гуляй, веселись, мужик.

В радость мне без ухабов жить,

В горе мне о себе тужить.

Лучше пей – громче песни пой.

Здесь не будешь ты – будет здесь другой.

К слову не попасть, в душу нет пути.

Разорвать печаль – рану обойти.

Руку мне подай, взгляда не тая.

Да уж, мутен взгляд, радость ты моя.

Обними сильней, шёпотом крича,

Счастья пожелай, жизни не уча.

Затуманен взор, одинокий путь.

Слабыми руками струны потянуть –

И забыть тоску, и забыть печаль.

Грусть мою змеёй радости ужаль.

Ужаль, ужаль, ужаль...

***

Всё неверие в страшную бытность

Отдам за слово твоё – за каплю надежды.

Покалечена чудная сытость.

Дам я тебе кусочек надежды, не печалься, милый отрок. Сейчас только соберусь в кучку поплотнее. Вон и стул рядом свободен. Забавно принять хоть какое-то подобие человечьего обличия. Пусть ты меня и не видишь, но ощущать вполне можешь. Душа твоя чувствительна и нежна. Попробуй сотворить что-нибудь эдакое, что бы забрало до самых печёнок. Ну, милый Лёшечкин, твори, родной, ты в силах душевных.

* * *

Закруглиться бы, забыться, взором меркнущим уснуть,

В путь-дорожку завернуть, да уйти и не проститься,

Да не ведать, что творим, да не знать покоя-–ласки,

Да простить тебе, забыть все печали этой сказки.

Прорастить тебя, взалкать, отлелеять, как отраду,

Не узнать и не сказать, всё, чему ты станешь рада.

Ты видишь – да, ты знаешь, ты рисуешь, ведь ты любишь?

И от меня не вершить соблазну твоему грехи.

Ты веришь, ты проверишь, ты осудишь,

Не утаив себя, как эти вот стихи.

Закруглиться бы, забыться, взором меркнущим уснуть,

В путь- дорожку завернуть, да уйти и не проститься.

Спи, дитя, Ланселотово семя, пусть хоть во сне накроет тебя одеяло покоя. А меня опять детки зовут. Пора на пост. Неспокойно нынче стало. Кто призвал меня, эй, камни моего узилища? Ах, это ты, мятежный дух воздуха! Что тебе надобно, седой ребёнок самого времени? Чего не понятно тебе ещё в этом бренном мире?

Опять о людях. Стар ты вроде, и возможностей быть везде сразу предостаточно, и всё о том же – о смысле людском терзаешься. Как же тебе объяснить то, чего невозможно постичь без собственных переживаний своего одиночества? Как помочь ощутить своё одиночество тебе, для которого и границ-то нету? Как это вообще возможно – рассказать дитю пустоты о границах своего нынешнего влияния? О томлении души в невозможности воплотить свои мысли? Слушай, коли так уж знать хочешь. Попытаюсь как смогу.

Ответь сам, чего ты не можешь? Правильно. Понять, как рождаются творения человеческих душ. Скажи мне, дух пустоты, что ценного ты находишь в этих деяниях неразумных существ? Ага, значит результаты тебе и не важны вовсе, так как далеки они от твоего совершенства. Важен сам процесс свободного творения. Но ты же и сам задаёшь вопросы, творя заполнение своей пустоты, и сам делаешь это без необходимости, то есть творишь свободно.

Вот беспутный – удрал на радостях, даже не попрощавшись. Сколько теперь будет эту мысль крутить в своём сознании? Катать её так и сяк. И ведь развенчает весь смысл до абсурдного состояния. А потом вывалятся обломки когда-то ценных соображений. Просыплется вся ценность песочком неприменимого состояния. Воистину велик этот дух в своей неспособности постичь простоту элементарного права личного понимания. Развеселился озорник, все камни у подножия перекатал. Гадючку вон придавил. И дела ему нет, как отзываются его действия, лишь бы не противоречили естественному ходу событий.

* * *

Неведомый расклад ума, в глазах неверных, взором диким
Мне говорит судьба сама: будь шестикрылым и безликим.

Раздета осенью весна, дождь плещется в громадной луже,
Дай Бог мне не сойти с ума, не уж-то в правду я не нужен?

Смеяться на до мной нельзя, рассудок жизнью покалечен,
Моя корявая стезя дырявым саваном на плечи.

Там, у ключицы, у виска, стуча по нервам монотонно,
Трясётся тонкая строка, дыша страданьем непритворно.

Разведкой боя в стан врага, рукой уставшей нервы лечим.
С пером неверным муза не строга, с стихом небрежным дух не вечен.

Расторгнут брак с моей мечтой, отрезаны назад дороги.
Мне снится иногда покой, в бреду отчаянной тревоги.

В лазурных берегах река течёт, спокойно и красиво.
И бред слепого старика уже не кажется счастливым.

* * *

О, женщина, да если б похоти моей вы удостоились!
Скорей уж мне собрать те силы и ту страсть,
С которой не сравнимы ни чьи преграды!
Что ж, вы рады, вы рады ль слову моему?
Скорей, и не суля другой награды,
Вас видеть, женщина! Вы рады?
И не найдя ни в чём надежды повстречаться,
И на том, на чём душа не зиждется, не ведая врага в чужом,
И так – о, женщина, вы рады?

* * *

Да что же это, ой да глаз, коли, чужая ноша,
Груз-то невелик.
Да, да всё понимаю,
да, прости,
Да – делаю всего лишь глупости.

Ох, Лёшечкин, Лёшечкин, разбередил душу одинокую. Сколько уже веков нет мне покоя? Спать не дано, жить не положено, рассуждать о прошедшем да о грядущем только-то и остаётся. Вот только здесь, в узилище моём и могу почувствовать плоть своих ощущений. Когда блуждал по свету в своей голой бестелесности, попал к этой вот горе каменной – и обомлел от счастья. В кои-то веки ощутил себя плотским созданием. Не то слово плотским, каменную тяжесть тела приобрёл. Такую, что и двинуть ничем невозможно. И голоса многие проснулись ото сна – это каждая частичка горы откликнулась, на приобретение духа. Это уже потом, гораздо позже я стал различать отдельность голоса каждой части, а тогда был просто стон. Гора стонала каждой частичкой, рёвом своим разрывая мой разум. Как только душа целой осталась?

Так пару веков и оставался в заточении – куда денешься, когда держат с разных сторон невероятное множество оживших желаний? И все желания только об одном – иметь душу мою.талась, даже не знаю?мой разум. ____________________________________________________________________________________________ Для чего так понадобилась – и спрашивать нечего. Разве ребёнка спрашивают, зачем, мол, родился? Появилась душа у горы, и отпускать её вовсе не желают. А то что ей погулять хочется, ну хоть иногда, поди, объясни каменному телу. И сейчас не очень долго терпят детки моё отсутствие. Ничего, познакомились- по­дружились. Хочешь - не хочешь, пришлось исповедать всю жизнь свою, иначе понимать друг друга так и не научились бы. Вроде и передал уже много всякого о себе и о всём, что знаю, только проку пока маловато.

Дети каменные взрослеют долго. Песни людские любят невероятно. За ними и отпускают меня погулять, да за новыми историями. Любопытны безгранично. Сами-то рассказывать толком не умеют. Но кое-что понять удалось. От этих-то знаний и знакомство свёл со стихийными духами, да другими природными обитателями. Всех и не перечислишь. Только всё равно тоска по людскому обществу превыше всего во мне. Спору нет, скитаться по свету совсем без возможностей, конечно, хуже. Но хочется же и в обычной людской жизни участвовать.

Ан нет, видать уже достаточно натворил несуразиц, что судьба вот так ко мне поворачивается. У кого бы узнать, когда сей срок мой окончится? У кого бы ни узнавал, никто в толк взять не может, что меня не устраивает в нынешнем положении?. Сколько ни искал, а душ в подобном положении не встречал пока. Бродячих душ достаточно, но с ними поговорить невозможно. Закрыты они в скорлупе своей, не могут понимать окружающих. Одно слово – грешные души. И я тоже был среди них. Так вот случилось же соитие с горой сей. И стала она плотью моей, и тюрьмой, и освобождением одновременно. Чему быть дальше, кто знает? А может, кто и знает, спрошу у ветра. Пусть разыщет человека, который сможет уразуметь моё положение. На других уже нет надежды. Кто же сможет понять пусть и бывшего человека, как не такой же человек?

* * *

Приукрашуся, прибодряшуся.
Милый бережок, ласков мой дружок.
Шуткой юркою подпояшуся,
Да усядусь в стог, глядя на восток.

Выйдет зорька алая, согревая ночь,
Темноту тревожную отгоняя прочь.
Верю, верю, славная: вещим будет сон;,
Сбыться моим чаяньям пусть поможет он.

Что жалуетесь, детки, камушки перекатные? Опять кто-то пожаловал?

- – Никак ты, дух воздуха? Чего так быстро вернулся? Али ответ мой не приглянулся?

- – Сам звал, сам и спрашивай, чего надобно.

- – Так это ж так, мысли вслух. С чего бы тебе по каждой просьбе являться? Сроду такого не слыхивал, что бы свободный дух твой на просьбы откликался, да ещё мчался, куда надо, сломя голову.

- – Зол ты ко мне, Королькороль. Обязан я отозваться, когда моё участие необходимо.

- – Поясни толком, с какого это перепугу ты проникся ко мне обязательствами?

- – Не к тебе обязательства, не к тебе и проникся. А желание своё можешь испытать у тёзки своего. Нынче он в моём влиянии находится. Потому действовать в его интересах – моя прямая обязанность.

- – Где же я теперь, в век электроники с кибернетикой, Короля короля искать буду, да ещё такого, который сможет судьбу мою постичь?

- – Глупый ты бываешь до невозможности. Тёзку ищи не по званию, а по имени. Что, подкинуть тебя, чтобы не заплутал ненароком?

- – Коли так, то отказываться незачем. Вот только откуда ты взял, что этот тёзка помочь мне сможет?

- – Слушай, мил душа, это вам положено догадываться, а нам положено просто знать без всяких «если» и «почему». А уж как у вас выйдет, мне и вовсе понимать не нужно. Знаю, что быть так должно. Лети на песни твоего любимого Лёшечкина, только у тезки своего их и услышишь.

***

Притупляется разум в раздумье добра,
Не понять, не узнать, не увидеть в том суть,
Лишь дурманит и то, как болит голова,
И ты падаешь с ног, чтоб успеть отдохнуть.

Развлекись от усталых да голых речей,
Прикажи голове,: «отвались, отдохни»,
Чтоб в глубокой ночи, средь глубоких огней
Приказать сердцу: «видишь вот мудрость, вдохни!»

Развивается чёрный обугленный стяг,
Стилизованный линией мрачных веков.
Слышен мерный и страшный, не видящий шаг,
Враг истории, гонящий вечных врагов.

Суть любви не от разума, но от добра.
Светлым заревом гаснет в другой стороне.
Обрети свой покой, свою радость утра,
Чтоб не знать о судьбе, уготованной мне.

Рассеки мою жалость обрубком добра,
Не развеивай в небе моём чёрных туч,
Расскажи-ка мне лучше о тех облаках,
Сквозь которые бдит освещающий луч.

Не понятны ни мне, ни другому слова,
На чужом языке, освещающей суть,
Раз лишь дрогнет рука, затрещит голова,
Затрясётся душа, предвещающей путь.

Не устаю удивляться виду из своего окна. Шестнадцатый этаж в центре города. Три окошечка полукругом – и никаких преград для обзора. Выключу свет – ночные огни создают живописнейшую картину ещё не уснувшего города. Что-то грустно мне нынче вдвоём с кошкой. Работа над будущей книгой занимает почти всё свободное от строительства время. Каждодневная регулярность занятий немного выматывает и одновременно рождает новые возможности, увеличивая работоспособность. Удивительный механизм в действии. Главное, чтобы себя не принуждать.. К цели лучше всего ведут желанные усилия. Тогда и результаты приобретают независимую от меня состоятельность. Лёшечкин, надо бы поставить твою кассету. Давно уже не слушал. Твоя тоска как-то так вылечивает мою собственную. Ох и тяжко тебе было, когда ты кропал свои перлы. А потом взял и все рукописи уничтожил. Только у меня кассетка и осталась. Пусть играет. Может и ещё кому сгодится.

* * *

Я не думаю смысл фраз, фразы льются с меня рекой, Фразам этим сейчас не до нас, фразам нужен приют и покой.
Раз уж ты не успел, не сказал, раз уж ты – недопонял меня,
Знай, что то, что ты здесь не узнал, как тебе никому не понять.

Разведены мы с тобою судьбою одною.
Я на свете на этом, был чудесным поэтом.
Раскрепи, раскрути, свою радость руби.
Изнутри весь твой мир правит празитическийпаразитический пир.

Ты на свете глаза – не видал веселей,
В них печаль, как слеза, – нету слёз солоней.
С губ горячих слизнув слёз холодных росу,
Улыбнёшься, вздохнув, – вытрешь соль на носу.

Я не думаю смысл фраз, фразы льются с меня рекой,
Фразам этим сейчас не до нас, фразам нужен приют и покой.
Раз уж ты не успел, не сказал, раз уж ты недопонял меня,
Знай, что то, что ты здесь не узнал, как тебе никому не понять.

И узришь в свете свет, а где был поэт – да.
Так ведь это мой друг, да и друга здесь нет.
Да и ну всех к чертям, что за дело до них,
Суть пролога друзьям не несёт этот стих.

Я не думаю смысл фраз, фразы льются с меня рекой,
Фразам этим сейчас не до нас, фразам нужен приют и покой.
Раз уж ты не успел, не сказал, раз уж ты недопонял меня,
Знай, что то, что ты здесь не узнал, как тебе никому не понять.

Ну вот и схлынула тоска. Уже, значит, не зря писано.

– Не зря, не зря, и мне по нраву.

– Никак гости в доме?

– А пужаться не будешь? А то меня обычно и не слышит никто.

– Скажи только, кто ты есть, а слышать может любой. Было бы желание слышать что-то необщепринятое.

– Кажется, мне повезло более, чем рассчитывал.

– Везение – вещь относительная. Предпочитаю говорить о закономерности происходящего.

– Тогда у меня к тебе просьба будет. Вот эту, как там её – закономерность – и требуется отыскать.

– С корабля на бал, и даже не представившись, да ещё и облик не показав. Не очень-то учтиво с вашей стороны.

– Охо-хо, совсем ты меня застыдил. Вопрос мой больно острый, вот и разволновался. Прости. Слышал, наверно, легенду о Камелоте?

– Её все знают.

– Так вот, я король тамошний. Вернее был им когда-то, а теперь дух полуплотский. Живу в горе к северу отсюда, и тело моё – сама гора. Без неё я дух духом, как многие. Короче, полная неприкаянность. А за что судьба такая, толком и не ведаю. Дух воздуха к тебе направил. Говорит, что ты в силах разобраться, что почём.

– Значит, это мой покровитель задачку подбросил. Ну-ну. Попытаться можно конечно, но для начала покажись всё же.

– Да как же это возможно? Ведь из людей меня никто и не видит. Дух всё-таки.

– Не только не видят, но и не слышат. Так что давай принимай подобие твоего предыдущего облика, а я уж с Божьей помощью постараюсь разглядеть тебя.

* * *

Иждиван – на поле василёчки проросли,
Со свет а – как на утро, по утру поглазел,
Глаз сложил – на свете поперёчки раструши[U1],
Просто ты, – как на рассвете, ветер прилетел.

– Ничего, вроде вижу. А меч зачем захотел? Аль воевать собрался?

– С тобой сплошной смех выходит. Я же свой облик не принимал, почитай, с начала бесплотия! Как же вспомнить себя без меча.? А чем тебе мой бывший меч не нравится? По мне, так неплохая железяка. Хороший мастер над ним старался – душу вкладывал.

– Так о мече твоём столько баек сочинили, что и…

– Да, баек многовато, не только о мече… Слушай, тёзка, и как я выгляжу?

– Поизносился маленько, а так вполне импозантный мужчина.

– Да ну вас с вашими новыми словечками. Напридумывали всякого, что и выговорить не получается. Ну ладно – смысл всё же понятен. А изношенность – от условий походных. Терпеть не мог на месте сидеть.

– То-то и видно. Вон скоро дырка от седла будет. Видать, самое трудолюбивое место было.

– Теперь уже вряд ли мне это светит. Дырки-то они от конкретных дел образуются, а не от твоей иронии по моему поводу. Ну так что, поможешь разобраться?

– Как был ты нетерпелив, так, видать, и остался.

– В точку попал. Я так думал, что поторопились мы жизнь всеобщую улучшать.

- – Неужели всеобщую? Может только всего лишь маленького королевства? А все остальные вовсе вас и не интересовали?

- – Ох тяжко попадаешь, но верно – Мерлина мне в печень. Да и как же мы могли для всех? Когда и знать-то не знали, где эти «все» находятся.

- – Выходит, не своевременные действия были ваши. И смирения вам явно не хватало, а вот дерзости творить не по надобности людской, а по самости избранных, было предостаточно. Цели ваши чисты были, а вот методы подкачали малость. За мечом шагая, истину не постичь. Через него переступить требуется, оставив в душе свою волю. А вы свою волю так на мечах и таскали. За то и кара твоя –, за всех тобой привлечённых. Не слишком жёсткая, но и лёгкой её назвать сложно. Что молчишь? Али не прав я?

- – Оттого и молчу, что ты правду сказал, как в стенку впечатал.

* * *

Расхворостинушка ты моя, разбеседушка,
Разбренчалась, душенька, распоясалась,
Возьми в объятия свои, ах, непоседушка,
Сожми в руках, чтоб вдрызг башка расквасилась.

- – Так что делать-то с этим всем?

- – Так, вроде, уже почти и сделано всё. Разве что выход стоит понять. Выход действительно своевременный. Сами выход отыщете, а я лишь на примере покажу. Вон, гляньте в компьютер. Я там набросал кое- чего по разным вопросам. Может, какое соответствие всплывёт. Не важно, в какие времена события происходили, всё в жизни по кругу вертится.

- – Ну показывай, что там ещё запланировано.

***

Разумный мой, ласковый, здравствуй.
Здравствуй, пересмешничек родименький.
Всё ли о себе печалиться-тосковать,
Всё ли горем умываться?

Писали, слушали, постановили.

Всё в тоске, в печали, всё о нём
Расскажет этот маленький стишок.
Мы радости свои подальше уберём
И сядем слушать – рассказывай, дружок.

Размерить вряд ли можно пересказ,
И вряд ли часом переложишь суть.
Так вот, не будем думать, как у нас,
А постараемся его судьбой вздохнуть.

* * *

Для чего ты всё дуешь в трубу, молодой человек?
Полежал бы ты лучше в гробу, молодой человек.

* * *

Проба пера – ха, к тебе не добра – ха-ха-ха.
Так веселись до утра, а то раздавлю, как блоху.

- – Быстро учишься, тёзка. Вон какие стихи выходят. Суть на свет Божий вытаскивают. А я всё Лёшкиными наесться не могу.

- – Не тяни, что скажешь?

- – Шустрый ты больно. Я тебе что, компьютер? Мне с прошлой-то кашей помощь нужна, а в нынешней разобраться и подавно время требуется. А вот со своевременностью этих действий ты прав – пора. Дерзай дальше, старая молодость. (Ох, мальчик, ты даже не представляешь, на сколько стара твоя молодость.) А я, пожалуй, отправлюсь в свою берлогу. Подумать мне требуется. Спасибо тебе, тёзка, за слово проникновенное, за радость узнанную. Кликни, коли что случится.

Прощай, вечный Ккороль несбывшихся надеж, вечный узник будущих событий. Врата предназначенности ждут тебя. И пусть тебя там встретит та, о которой ты даже не говоришь, но кто всегда цветёт в твоей душе.

* * *

Не забуду твоих карих глаз совершенство,
Не забуду невидящих, выцветших глаз,
Не забуду тоски твоей нервное средство,
Как забыл я себя, как забуду не раз.

В ночь, в ночь, в ночь – на пороге стоит,
В день, в день, в день – вслед за ночью бежит,
Стих, стих, стих – неудачный такой,
Я, я, я – в этой ночи чужой.

Сумасшествие – верное средство забыться,
Сумасшествие – шествие лучших времён,
Сумасшествие – надо ли мне возвратиться,
Как к тебе возвращался, как мучился он?

В ночь, ночь, ночь – на пороге стоит,
В день, день, день – в этой ночи бежит,
Стих, стих, стих – неудачный такой,
Я, я, я – в этой ночи чужой.

Дай мне право писать, дай мне право излиться,
Дай мне право дерзать, как терзаюся я,
Дай мне право сказать, но не право проститься,
Руку мне не подай, но отдай мне себя.

В ночь, ночь, ночь – на пороге стоит,
В день, день, день – вслед за ночью бежит,
Стих, стих, стих – неудачный такой,
Я, я, я – в этой ночи чужой.

Эх, горушка ты моя, горушка. Заждалась папку своего? Ну ладно, не войте так жалобно, я же никуда от вас не делся. Лучше расскажите, что было без моего ведома. Так-так-так. Значит, дух воздуха так и ошивается здесь рядышком! И даже не уходил вовсе! Что бы это могло значить? Ну, что завыли, голыши перекатные? Не тронул же он вас. Так чего воете? Какие такие перемены вас ждут? Ну ладно, спрошу у беспутного дитяти.

- – Эй, сын извечной пустоты! По что покой нарушаешь в моих пределах?

- – Откуда тебе знать, чей я сын?

– Да так, прочитал тут кое-что и о тебе, стихийная сущность. Скоро тебе покоя точно не видать. Люди упрямы в своих желаниях. Куда уж мне вразумить «Ваше Множество». Людей тоже много, и деваться тебе от них просто некуда – обязанности у тебя такие – откликаться на соответствующую необходимость.

– Огня на тебя нету, вечный Королькороль. Но мне не до твоих колкостей. По делу жду тебя. Срок твой вышел. Пора тебе в путь.

– Как так вышел, да что изменилось-то? Неужто тёзка подсобил? Что-то слишком всё быстро происходит. Я уж и отвык от таких поворотов. А остаться мне дозволено, ну хоть не надолго? Ну ещё хотя бы лет на сто.

– Опять двадцать пять. То тряс меня всё время, как грушу, – вынь да положи ему освобождение. А как время пришло, уговаривать приходится. Чего тебя держит? Гора твоя? Так за неё не беспокойся. Твоё участие уже родило новую каменную душу. Сама теперь способна осознавать свою живую сущность.

– Тёзка мой дело наше продолжает. Хотелось бы увидеть своими глазами, как всё будет. Может помощь моя потребуется.

– Всё и так увидишь. А помощь нынче от тебя, как от козла молока. Сначала прими силы судьбы своей, а уж потом и думай, куда их направить. Сам разберёшься, как и куда.

– Ладно, ладно, пусть не мне ему помогать. Он сотый из нас таких же глупцов. Так пусть хотя бы ему повезёт. Он же в твоём ведении сейчас, значит, и помогать ему ты обязан.

– Вот чудик так чудик. Пойми наконец. Мне абсолютно всё равно, кому помогать. Чему положено проявиться, проявится и без просьб твоих. А положение «сотой обезьяны» даёт право, донести знания до всех живых скопом. Неужели этого мало?

– Вспомни, дитя пустоты, о чём ты меня до этого расспрашивал? Чтобы понять людские желания, требуется научиться сопереживать им. Жить не только своими делами, но и их устремлениями. Одиночество каждого из нас для того и требуется, чтобы появлялись желания приложить свои собственные силы. Да, силы наши ничтожны, и этот факт только умножает желание добиться невозможного. О, великий дух пустоты, что ты готов вырвать из своего нутра, чтобы хоть кому-то в мире оказать помощь, не по должности, а по собственной воле, пусть даже ценой своего существования? Ты можешь сколько угодно ворочать безграничностью своих возможностей, очень правильно их направляя, но откуда тогда тебе взять стон одинокого желания? Неужели ты полагаешь, что наши желания могут возникать из идеально правильных действий? Невозможность страдать и жертвовать, даря осмысленность своей боли, даст тебе шанс приобрести хоть какое-то подобие человечности. Проявление её мы и называем любовью. Ты же целое огромное множество заполненной пустоты, так обрати своё множество на пользу хоть какой-то конкретной личности. Полюби своего избранника. Не какой-то твоей определённой частью, а всем тобой сразу. От этого гармония всех твоих дел не нарушится, ведь тебе всегда известно, как правильно поступать. Выбери приоритет твоего внимания – и ты приобретёшь первую частичку человеческой любви. В твоих силах всегда знать, как всё должно быть. Так неужели тебе не дано направить ошибочность наших действий в нужное русло, хотя бы через кого-то из нас?

- – Я буду думать, Ккороль.

- – Только долго не думай, иначе пока думать будешь - – пройдёт время, а твой избранник уже – потухшая горка тлена. Коротки наши жизни, так что поспевать надобно. Пробуй потихоньку. И прошу тебя, начни с него. Он самый ранимый из нашей «отпетой» сотни, решившихся творить себя для всех сразу. Дунь – и нет его уже. Встань за его спиной, помогая воплотить то ценное, за что не жалко отдать жизнь свою. Примешь его, и скоро перед собой увидишь множество детей своих, которые захотят любить тебя как отца своего. Не за него прошу, за дело наше общее, ведь оно и тебя касаемо. О, великий исполнитель своего назначения, пойми человечность своей предназначенности, и я покорно склоню перед тобой свою главу. Тогда кровь моей души смешается с духом твоего равнодушия. И только тогда ты сможешь управлять всем, что твоё, по собственному выбору сопереживающего духа.

Впервые за все века кКороль одиночества воочию узрел лик этого духа. Из рождённого смерча, из пыли каменного безумия образовалось лицо. Пусты оказались глаза её, как две воронки космической черноты. Губы скривились ожиданием новой жертвенности. Проплывает лицо мимо, опустошая на своём пути всё вокруг. Душа королевского одиночества вмиг очистилась и стала легка, как пёрышко, отдав всю тяжесть ошибок своих исконной пустоте. Уплывают пустые глаза ожидания, и новое лицо древнейшего старца покрывает взором свои владения.

Всё видели эти глаза. Да и как иначе? Ведь всё, что создано, – в чувственных пальцах его жилистых рук. Через эти пальцы песок воспетых королевских деяний просыпался и был принят в копилку вечного хранителя. Плывёт кругом лицо хранителя, и третий лик заменяет его место. И увидел Король король детскую наивность старца. Как можно описать открытость вечно рождающегося младенца? Только глаза изменяются на его лице, сверкая бриллиантами слёз своих. Потому что невозможно без боли душевной принимать всё, вновь рождающееся на свет Божий. Так был омыт слезами Король король людских надежд. И настолько было разительным это сочетание триединого образа, что примирило его это зрелище со всем прошлым и нынешним бытиём. Одно только будущее осталось в душе. Не давая покоя, волнуя своей открывающейся предрешённостью. Как же его много струится со всех сторон! И нету в нём невозможности. Потому и нету, что было, есть и будет всё с тобой, о, наш Ккороль. Ничего ты не отринул, всех принял, и разорвал душу свою для каждого из нас. Развеяна вся твоя прошлая бытность, закончилась нынешняя душевность, осталась неудовлетворённой лишь будущая предназначенность.

Смотрит на тебя, Король король, вечный старец, держа в руках своих две свои крайности – мать пустоту и плачущего младенца всего, всего, рождённого вновь. Молчит всегда «мать пустота», и младенец немой отдал право излить свою боль извечному старцу. Тает триединое лицо духа пустоты, обращаясь в луч лунного света, и в нём тропа проявляется. Знает король эту дорожку и ведёт она к его родному Камелоту – вечному городу наших мечтаний. И ещё знает король, что у врат замка ждёт его та, о ком он даже никогда не говорит. Рядом с ней стоит первый из нас, коснувшийся этих «узких врат» - – это он, ко всему и всем добрый человек.

- – Видишь, кто тебя ждёт? Прощайся с горой, Королькороль. Пора тебе в путь. Увидимся ещё – прости и прощай, дух осмысленного будущего. В прошлом тебе уже делать нечего, всё нынешнее тоже тобой отжито, так что быть тебе Королём королём будущей общей предназначенности, тогда и я смогу свершить недоступное.

***

Поверите – трудна дорога,
Поверите, как тяжела.
Вы знаете, не будьте строги –
Она с ума меня свела.

Дата добавления: 2015-12-01