Шепот в никуда

Дарье Ставрович и Игорю Лобанову

с благодарностью за вдохновение…

- …Ден, прости! Слышишь, прости! – срывая голос, кричала Айри в гулкую темноту лестничной клетки, но в ответ донесся звук торопливых шагов снизу, и, словно ставя точку в бессмысленной, глупой ссоре, хлопнула подъездная дверь. Девушка бросилась к окну, еще надеясь если не остановить Дена, то хотя бы заставить оглянуться, но и эта попытка разлетелась осколками, словно бокал с остывшим кофе, который она задела, пробегая мимо стола. Поздно. Парень уже пересек двор быстрой, твердой поступью, сжав кулаки, и затерялся в сплетении улиц ночного города. Осталось только одно – набрать номер Дена, но и эта затея обернулась провалом – в трубке раздавались нудные, равнодушные к ее горю гудки, а на дисплее, словно издеваясь, плясало сердечко. Айри застонала от бессилья, прижавшись спиной к стене, и сползла на пол, чувствуя, как ее начинает бить нервная дрожь. Злость сменялась жгучей обидой, сердце то замирало, то начинало бешено колотиться, и тогда девушка прижимала к вискам похолодевшие ладони.

- Дура…- прошептала она, стискивая сотовый в кулаке, - Идиотка…

Еще одна попытка дозвониться до парня, словно крик в пустоту, и опять тишина. Скрипнув зубами, Айри с трудом заставила себя встать с пола, и отправилась за веником. С резким звяканьем осколки бокала рухнули на дно мусорного ведра, и девушка подумала, что сейчас так же Ден разбил и выбросил ее душу. Равнодушно, словно ненужную вещь. Стоило этой мысли проскользнуть в сознании, как сердце снова зашлось в приступе боли, и из груди вырвался всхлип.

- Не плакать, только не плакать, - зашептала Айри, как заклинание, стыдясь своей слабости, но слова не помогли. Закрывшись в комнате, она упала на постель, и дала волю слезам.

- Да пошла ты… - сквозь зубы прошипел Ден, выбегая из подъезда. Злость билась в груди стаей воронья, перекрывала все мысли, гнала вперед, через улицы и переходы. Забежав домой, он побросал вещи в рюкзак, и, выскочив из квартиры, направился к зданию вокзала, расположенного через два квартала. Получасом позже, парень, обжигаясь дешевым кофе в пластиковом стаканчике, стоял на перроне. Сегодня же он покинет город, купив последний билет на поезд. Уедет, положив конец странным, мучительным отношениям с Айри. В конце концов, сколько можно подозревать друг друга в несуществующих – он уверен – изменах, ругаться, мириться, уходить и, когда «отпустит», возвращаться? Все. Хватит. Достало. Когда-нибудь это должно было случиться, и нечего сожалеть.

В кармане брюк завибрировал сотовый, и Ден по привычке потянулся за ним, но, увидев на дисплее фото Айри, положил его назад, и криво усмехнулся. Наверняка девушка сейчас переживает, может даже плачет, но уже не все ли равно? Пронзая темноту ночи светом прожектора, к станции подошел поезд, и парень, зайдя в полупустой вагон, растянулся на плацкарте и закрыл глаза. Он почти уснул, когда телефон сработал снова. Раздраженно фыркнув, парень вытащил его из кармана и положил на столик, и, когда сигналы стихли, нажал кнопку выключения. «Гуд-бай, детка». – прошептал он в пустоту.

Утро поприветствовало Айри проливным дождем. Устремив отсутствующий взгляд в потолок, она лежала на кровати, и слушала дробный перестук капель по стеклу, которые вырывались из черных косматых туч, мрачным одеялом накрывших город. Природа, словно сочувствуя девушке, плакала вместе с ней, но на душе от этого становилось только тяжелее. Осознание собственной неправоты угнетало, хотелось выбежать из дома прямо под холодные струи, прийти к Дену домой, обнять его, и, плача, попросить прощения за все обиды и недоразумения, и больше не отпускать… Он ведь всегда был таким – не в меру ревнивым, вспыльчивым, но вместе с тем отходчивым, и их ссоры заканчивались так же быстро, как и начинались. Выкурив на балконе пару сигарет, Ден возвращался в комнату, и, обняв поникшую Айри, шептал на ушко: «Ну, что ты, котенок… Прости… Давай больше не будем…». Он смотрел в глаза девушки добрым, виноватым взглядом, от которого ее пробирала дрожь, а потом – объятия, поцелуи, волшебное таинство любви, а наутро – завтрак в постель… Так было всегда. И сейчас Айри лелеяла в душе надежду, что парень просто вспылил, перебесится и вернется, или хотя бы ответит на звонок и, может быть, позвонит сам. Однако день, проведенный в томительном ожидании, клонился к вечеру, за окнами в синем бархате осенних сумерек загорались фонари, и их огни отражались в лужах и золотили мокрый асфальт, а сотовый молчал, и за дверью не было слышно звука знакомых шагов. Чтобы отвлечься, Айри занималась домашними делами, но время от времени бросала быстрый взгляд на телефон, лежащий на столе. Но на его дисплее не высвечивалось никаких уведомлений – ни пропущенных звонков, ни смс о том, что абонент появился в сети. Чувствуя вновь накатывающее волной отчаяние и подступающие слезы, девушка включила песни любимой группы. Она так делала всегда, когда на душе было тяжело, и тогда голоса двух вокалистов, девушки - сильный, завораживающий, пронзающий насквозь и мужчины – холодный и твердый -успокаивали ее, придавали сил, и призывали не сдаваться ни перед чем, даже когда уже опустились руки, подсказывали выход из трудной ситуации. Песни были своего рода спасательным кругом, а их исполнители – добрыми советчиками, и фактически ее друзьями, примером для подражания, образцом стойкости, смелости и крепкой дружбы. Но сейчас музыка не спасала, наоборот, ввергала в депрессивное состояние, в глазах вокалистки группы, изображенной на большом плакате, ясно читался укор, да и взгляды остальных музыкантов словно говорили: «Мы тебя предупреждали!».

Дальше ждать не имело смысла. Одевшись, Айри выбежала за дверь, и уже на улице вспомнила про оставленный дома зонт, но возвращаться не хотелось, и она бросилась навстречу косым струям холодного дождя и порывистому ветру. Когда, наконец, девушка добралась до дома, где жил Ден, и с замирающим сердцем поднялась на лифте на последний, девятый этаж и, дрожа от волнения, подошла к двери его квартиры, ее ждало новое разочарование: на дребезжание дверного звонка никто не отзывался. Айри приложила ухо к обивке, надеясь услышать отголоски работающего телевизора или музыку любимой рок-группы парня, но за дверью царила тишина. Думая, что Ден вышел в магазин, девушка решила подождать его, и присела на ступени. Если он вернется, то наверняка не прогонит ее, промокшую до нитки, и пустит погреться. Однако, время шло, часы на сотовом показывали одиннадцать вечера, а парень так и не появился, и в сердце Айри снова ворвалось отчаяние.

Дверь соседней квартиры открылась, и девушка вздрогнула. Она не хотела, чтобы кто-нибудь из соседей Дена застал ее в таком виде – мокрую, растрепанную, и намеревалась вскочить и убежать, но онемевшие от долгого сидения ноги не повиновались.

- Даша, ты чего это здесь сидишь? – удивленно воскликнула невысокая, полная женщина в цветастом халате, выглядывая в полутемный квадрат лестничной площадки.

- Здрасьте, теть Валь, - смущенно улыбнулась Айри, откидывая с лица мокрую челку, - я уже уходить собиралась…

- Да куда ты пойдешь? – всплеснула руками соседка, - Вон ливень какой, хлещет, как из ведра! Заходи, обогреешься, одежду просушишь, я только чай заварила… Заходи, не стесняйся!

- Спасибо… - растерянно кивнула Айри. Цепляясь за перила, она с трудом поднялась, и на ватных ногах медленно вошла в уютное тепло прихожей, закрыв за собой дверь.

- Ну-ка, снимай с себя все! – охнула тетя Валя, когда Айри ступила на плетеный коврик, - Не хватало еще, чтобы ты заболела!

- Ой, не удобно как-то… - уронила девушка, но соседка уже сбегала в комнату, и вернулась с длинным махровым халатом в руках.

- Ничего страшного, - ответила она, торопливо вручая халат гостье, - марш в ванную, одежду повесишь на батарею, она быстро высохнет.

Несколькими минутами позже Айри, стоя под горячими струями, бьющими из душа, пыталась представить, как вода смывает все дурные мысли, уносит ее печаль, как вместе с теплом в ее душу проникает умиротворение, но ничего не получалось. В шорохе струй ей слышался тихий шепот Дена, а в сбегающих по телу потоках чудились прикосновения его рук. Это было невыносимо. Выключив воду, Айри ступила на белоснежный мягкий коврик, и испуганно вскрикнула – там, где на ворс падали капли, проступали красные пятна, очень похожие на кровь. «Ну и вкусы у соседушки», – с раздражением подумала девушка и, надев халат и тапочки, выбежала из ванной. Тетя Валя уже ждала ее на кухне. На вязаной скатерти стояли оранжевые в белый горошек чашки с чаем, в середине стола на большом блюде грудой лежали румяные пирожки.

- Присаживайся, - улыбнулась женщина, - как раз все поспело.

- Странный коврик у вас… - хрипло произнесла Айри, садясь на резной стул с привязанной к нему вышитой подушечкой. Уютная атмосфера маленькой кухни, с ее рукодельными салфетками, полотенцами и посудой в стиле «Ретро» никак не вязалась с лежащим в ванной безобразием.

- А, это Сашка, мой старший сын принес, он тот еще шутник, - усмехнулась тетя Валя, - все хочу выбросить это непотребство, да руки не доходят… Угощайся, Даша, да расскажи, что у вас с Дениской произошло. На тебе лица нет, да и он вчера сорвался куда-то, как бешеный, ни с кем даже словом не обмолвился, так и не вернулся до сих пор.

- Поругались мы… - тихо ответила девушка, глядя на вьющийся над чаем дымок, - он ушел, и все. Я не смогла его остановить…

- Ну, ты и даешь, подруга! – воскликнула тетя Валя, когда Айри рассказала о ссоре с Деном, - да разве можно мужикам такие вещи говорить! Ты уверена в том, что у него еще кто-то кроме тебя есть?

- Я уже ни в чем не уверена, - прошептала девушка, баюкая в ладонях пустую остывшую чашку, - ни в нем, ни в себе…

- Вот он и взбесился, - ответила женщина, уперев кулаки в бока, и грозно посмотрела на поникшую Айри, - какому мужику понравится, когда его постоянно подозревают? Это такие товарищи – их только хвали да оберегай, да на личную свободу не покушайся, эгоисты и собственники! Эх, Дашка, дети вы еще, жизни вас учить надо… Вот как ты теперь с Денисом мириться собираешься?

- Не знаю, - произнесла Айри, чувствуя, что вот-вот расплачется под яростным напором соседки, - дозвониться до него не могу, да и вернется ли он после всего, что я наговорила?

- Вернется, куда он денется, - вздохнула тетя Валя, - а ты, чем реветь бестолково, лучше думай, как будешь у него прощения просить, да оставайся ночевать, я матери твоей позвоню, предупрежу, что ты у меня.

- Спасибо, - хрипло ответила Айри.

Ден сошел с поезда утром, на тихой станции маленькой деревеньки с оптимистичным названием «Отрада», и застыл, изумленно оглядываясь по сторонам. Видно, за последние годы местные жители совсем не наведывались сюда – заброшенное, обветшавшее одноэтажное здание станции смотрело на парня заколоченными окнами, словно проклятый дом из известной песни. Сквозь асфальт перрона пробивалась трава, а разрушенные ступеньки вели прямо к узкой дорожке, протоптанной сквозь двухметровую стену сухого камыша. Лучи восходящего солнца, свежий ветер и запах земли после дождя придавали этой картине какую-то особенную прелесть, и у парня создалось впечатление, будто он попал если не в параллельную реальность, то в затерянный мир. Впечатленный зрелищем, парень развязал шнурки рюкзака, и, достав фотокамеру, поспешил запечатлеть пейзаж. Неожиданно из-за стены камышей на дорожку вышел бездомный пес, замер, навострив уши, и Ден не удержался, чтобы не заснять его. Дождавшись, когда незнакомец опустит непонятную штуковину со стеклянным глазом, пес подошел вплотную и, виляя хвостом, уткнулся носом в раскрытые ладони.

- Молодец, хороший кадр, - улыбнулся Ден, - гляди, как ты классно получился!

Присев на корточки, он показал псу его изображение на экране, и тот, словно благодаря, лизнул парня в щеку. В ответ Ден потрепал его по холке, почесал за ухом, угостил бутербродом, и уже хотел уйти со станции, как бродяга, подскочив, выхватил из рук камеру и, держа ее за шлейф, пустился наутек по той дорожке, откуда пришел.

- Эй, ты куда?! Стой! – завопил ошарашенный парень, и бросился следом. Мокрые метелки камышей щедро осыпали его холодными каплями, под ногами в сплетении утоптанных стеблей хлюпала жижа, и, поскальзываясь, он терял пса из виду. А тот будто издевался – останавливался, ждал, пока его преследователь оботрет лицо от воды и камышового пуха, и бежал снова.

- Стой, ворюга! – пыхтел Ден, видя мелькающий впереди хвост, - Поймаю – уши оторву!

Но хитрец и не думал останавливаться. Оглядываясь на Дена, он, миновав камыши, припустил через перепаханное поле, напрямик к веренице домиков. Матерясь, парень неуклюже перепрыгивал через земляные валы, увязая в грязи, и очень скоро перепачкался так, что сам стал похож на бродягу. Тем временем, пес остановился возле одного из домиков, и ждал, когда Ден, отряхнув с одежды и обуви налипшие комья грязи, подойдет к нему.

- Ну что, зараза, - выдохнул запыхавшийся парень, - посмотри, что ты наделал! И как я в таком виде в город вернусь?

В ответ воришка завилял хвостом, и поскреб лапой дверь. И только сейчас Ден, переведя взгляд на дом и небольшой прилегающий дворик, остолбенел: такой красоты он не видел давно. Бревенчатый дом являлся настоящим произведением искусства - точеные балясинки перил, искусно вырезанные наличники на окнах, витиеватый узор под крышей, на фронтонах и карнизах, и венчающий это великолепие конек на крыше. Дворик населяли деревянные скульптуры сказочных героев – Змея Горыныча, Бабы Яги, богатырей, Кащея, Василисы Прекрасной и Ивана Царевича, лисицы, волка, медведя… Все они были вырезаны с такой филигранной точностью, мастерством и любовью мастера, что, казалось, вот-вот оживут.

Залюбовавшись, Ден не заметил, как открылась покрытая узором дверь, и на крыльцо вышел невысокий пожилой мужчина с окладистой седой бородой, и негромко кашлянул в кулак.

- Здравствуйте, - севшим от неожиданности голосом произнес парень, - меня сюда ваш друг привел…

- А, Серый, - улыбнулся мужчина, - видать, понравился ты ему, да и гости у нас бывают нечасто. Что ж, заходи, обсушишься, в порядок себя приведешь. Заодно и расскажешь, что там, во внешнем мире, творится.

- Спасибо, - ответил Ден, шагнув в мягкий полумрак сеней, и, переодевшись чистую рубашку и брюки, проследовал за мужчиной в просторный зал. Восторженно оглядываясь по сторонам, парень чувствовал себя так, словно находился в антикварной лавке, все здесь казалось ему необычным и волшебным. Слева вдоль стены тянулись полки стеллажа, снизу доверху заставленные расписными шкатулками разных форм и размеров, матрешками, фигурками лошадок и медведей, миниатюрной посудой. Стена справа была завешена кухонными досками и вышитыми гладью и бисером картинами, в углу манил своим теплом камин с причудливой кованой решеткой, а по обе стороны от него располагались полки с книгами. Посередине стоял массивный стол, укрытый белой скатертью с вышитыми на ней цветами и птицами, на нем же поблескивал начищенной медью пузатый самовар.

- Нравится? – поинтересовался хозяин, - Это все моя дочка Настя расписывала, я только вытачивал и покрывал лаком, вышивала тоже она. Пять лет назад уехала в твой город, в институт искусств поступать, поначалу каждую неделю письма присылала, а потом, как замуж выскочила, так ни слуху от нее, ни духу. Позабыла отца родного, так-то вот…

Позже, сидя с мужчиной на кухне за столом и потягивая ароматный чай из расписанной под хохлому чашки, он рассказывал о погоде и политике, своей жизни в городе, показывал отснятые фотографии, а Андрей – так звали хозяина – слушал внимательно, изредка кивая.

- Так я и ушел, - со вздохом подытожил Ден свой рассказ, - не могу больше, надоела эта нервотрепка. Устал. У вас здесь никто домик не сдает? Поживу неделю…

- А ты о девушке своей не подумал? – нахмурился Андрей, - Конечно, может, она и начала все первой, но ты тоже неправ. Сорвался незнамо куда, хорошо еще, что ко мне попал, а то бы занесло в чужой город, и что бы ты делал? А она поди места себе не находит, думает, где ты и что с тобой. Дело, конечно, хозяйское, но я твоих действий не одобряю. Так нельзя, Денис. Но раз пришел, оставайся, не в моих правилах выгонять гостей на улицу.

- А скандалы устраивать на пустом месте можно? – возмутился парень, - Она мне весь мозг вынесла, так ей полезно будет остыть. Я давно Дашку предупреждал – надоест все, и уйду от нее, но она думала, что я шучу. Вот и доигралась.

- Эх, молодежь… - укоризненно покачал головой Андрей, - Как бы не пришлось вам обоим локти кусать. Терпимее надо быть друг к другу. Дураки вы, дураки…

Ден только поморщился в ответ на эти слова.

Прошла неделя. Для Дена семь дней пролетели незаметно – поселившись в одной из комнат в доме Андрея, он хлопотал вместе с мужчиной по хозяйству – помогал заготавливать дрова на зиму, носил воду из колодца, возился в огороде, а вечерами наблюдал за работой мастера, и даже пробовал сам вырезать узоры из дерева. Обида на Айри ушла на задний план, а вскоре и совсем растворилась. Ден всякий раз ловил себя на том, что, занимаясь делами в доме или во дворе, начинал мысленно разговаривать с девушкой, но позвонить ей не решался. Поэтому вечерами, незадолго до сна, он брал тетрадь и в мягком, теплом свете керосиновой лампы доверял свои мысли бумаге, представляя, что скажет Айри то же самое, когда вернется.

«Привет, котенок, - каждый раз начиналось письмо, - Как ты? Наверное, уже соскучилась по мне… Знаешь, я был тогда не прав, когда вот так психанул, решил убраться куда подальше, мне казалось, что это решит все проблемы. Теперь я понимаю, что это не так. Прости, что сорвался, наорал, и вообще, давай больше не будем ссориться. Знаешь, я сейчас гощу у одного интересного человека, его зовут Андрей Сергеевич, мастер резьбы по дереву. Он рассказывает много разных интересных историй, а какие вырезает статуэтки и скульптуры, просто сказка! Когда я первый раз их увидел, то глазам не поверил – они как живые. Андрей и дом свой тоже разными узорами украшает, его изба – настоящее произведение искусства. Тебе бы все это наверняка понравилось. Я тоже пытался вырезать цветы, но у меня получалась глупая пародия. Еще у Андрея Сергеевича живет пес по кличке Серый, он встретил меня на станции, когда я приехал, он же и познакомил с мастером. Прикинь, отобрал у меня фотоаппарат и заставил бежать за ним, так и привел к дому… Знаешь, в этой деревеньке, где я сейчас нахожусь, почти все люди уехали, остались только несколько стариков. Здесь даже поезда редко останавливаются, и станция заброшена, настоящий затерянный мир. Вместе с тем, тут довольно живописно – за домами протекает небольшая речка, за ней – березовая роща. Воздух чистый, прозрачный, не то, что в городе, а сколько звезд по ночам – не перечесть! Я ужасно соскучился, без тебя вся эта красота кажется неполной, я не могу наслаждаться ею, когда тебя нет рядом, мне нужно делить эти звезды, эту природу с тобой, иначе я просто погибну. Я понял здесь, что не хочу тебя потерять. Прости меня, котенок…»

Айри же все эти дни не находила себе места от тоски, грызущего чувства вины и напряженного ожидания звонка от Дена, но сотовый молчал. Каждый день она приходила к двери его квартиры, но ее встречала тишина. За это время девушка, потеряв аппетит и сон, осунулась и побледнела, и всякий раз, когда случалось взглянуть в зеркало, на нее смотрело изможденное бессонными ночами лицо, на котором болезненными пятнами выделялись покрасневшие от слез глаза. Отвлечься от тягостных мыслей не помогало ничего - ни музыка, ни домашние дела. Вещи валились из рук, а любимая песня о душе, страдающей в чуждом ей мире, только подчеркивала состояние Айри, и вместе с тем наталкивала на мрачную мысль, что помочь ее горю может только одно… И в ночь на пятницу, захваченная отчаянием и чувством глубокой безысходности, она решилась на побег, но не тот, к которому призывал голос вокалиста, а побег от самой себя. Закрыв дверь спальни, она включила музыку любимой группы и распахнула настежь окно. Прохладный ветер ворвался в комнату, разметав лежащие на столе фотографии Дена, всколыхнув висящие на стенах плакаты. На одном из них был запечатлен момент, когда вокалистка протянула руку к поющей толпе фанатов в зале, но сейчас это выглядело так, будто она тянулась к Айри, крича: «Остановись!!!». Поздно. В последний раз взглянув в ее глаза, девушка зажала в кулаке подаренный Деном кулон-сердечко и ступила на холодный подоконник. Жила она на седьмом этаже… Прошептав имя парня, Айри шагнула в пустоту – и душа ее стаей голубей рванулась в беззвездное черное небо.

- Все-таки уезжаешь? – спросил Андрей, стоя на крыльце рядом с Деном ясным утром понедельника. Тот уже собрал вещи в рюкзак, и трепал по загривку крутящегося под ногами пса. – Все-таки надумал мириться?

- Я уже давно Дашу простил, - ответил парень с улыбкой, - а вы мне здорово помогли в этом. Андрей Сергеевич, можно, мы будем приезжать к вам в гости на выходные?

- Конечно, приезжайте, - рассмеялся мужчина, - я только рад хорошей компании, и угощение для вас всегда найдется. Ну, бывай!

Пожав старику мозолистую ладонь, Ден почти бегом направился к станции. Предвкушение встречи с Айри согревало его, воодушевляло, за спиной вырастали крылья, и, садясь на поезд, он считал каждую минуту до приезда в город.

Мы никогда не можем предугадать, что готовит жизнь – одарит счастьем, или же нанесет удар, от которого можно уже не подняться…

В городе Ден заглянул в цветочный магазин, где выбрал семь (любимое число Айри и магическая цифра) нежно-розовых роз. Молодая улыбчивая продавщица, заворачивая цветы в золотистую обертку, пожелала парню удачи, и он, с колотящимся сердцем и сияющим от счастья лицом, направился, нет – полетел – к дому девушки. Однако, идя по знакомой улице, Ден почувствовал неладное. Во дворе царила непривычная, напряженная тишина, а от подъезда вдоль дома протянулась дорожка из увядших цветов. Чувствуя, как по спине сотней колючих ножек пробежал холодок, парень вздрогнул, и машинально посмотрел наверх. Окно Айри на седьмом этаже, из которого всегда доносилась музыка, было закрыто и завешено шторами. «Может быть, она спит? Но ведь еще четыре часа дня… «Что же могло случиться?» Сердце Дена снова бешено забилось, но на этот раз от неясного предчувствия чего-то нехорошего, ладони похолодели, и он, не дожидаясь лифта, бегом устремился вверх по лестнице. Это чувство только усилилось, когда, нажав кнопку дверного звонка, он услышал тяжелую шаркающую поступь, что было странно – его всегда встречала Айри, подбегая к двери и с порога бросаясь в объятия. Но сейчас дверь открыла мама – невысокая полная женщина в темно-синем махровом халате и черном платке на поседевших волосах.

- Проходи. – тихо произнесла она, скользнув по Дену равнодушным, потухшим взглядом, и парень, судорожно сглотнув, последовал за ней в гнетущую тишину квартиры, где все зеркала, телевизоры и стеклянные дверцы шкафов были завешены белыми простынями. Теперь парню стало по-настоящему страшно.

- Ольга Анатольевна, что случилось? Где Даша? – глухим от волнения голосом спросил он, теребя во вспотевших ладонях букет цветов, кажущихся в этой напряженной атмосфере совсем неуместными. Женщина тяжело опустилась на скрипнувший диван, с судорожным вздохом провела ладонями по лицу, и, глядя в пол, ответила:

- Опоздал ты с цветочками-то. Нет больше твоей Даши. Сегодня похоронили.

- К-как?! – только и смог выдавить из себя ошеломленный парень. Слова матери оглушили и раздавили его, словно беспощадный молот, и он стоял, словно истукан, не в силах пошевелиться. Букет выскользнул из повисшей плетью руки, и со слишком громким для этой тишины, режущим слух, шуршанием, упал на паркет.

- Убил ты ее, - заговорила Ольга. В ее безжизненном голосе зазвучало презрение, - Своим равнодушием убил! Не известно где ты пропадал, а она все о тебе вспоминала, плакала день и ночь, с лица спала, учебу запустила… Все ждала звонка от тебя, эгоиста, а ты… Дашенька не могла смириться с тем, что ты ее бросил, себя проклинала, каждый день ходила к дверям твоей квартиры, думала, что вернешься! Я как могла, пыталась успокоить ее, но она не слушала ничего, а в последние дни и вовсе ушла в себя. Закроется в комнате, музыку включит на всю катушку, и думай, как она и что с ней!

- Я… П-простите… - заикаясь, произнес Ден, чувствуя, как горло перехватывают слезы, а грудь сдавливает, словно обручем, - Я не знал, ду-думал, мы п-помиримся…

- Думал он, - всхлипнула женщина, - Моя единственная дочь выбросилась из окна, а он думал… Уходи, видеть тебя, душегуба, не желаю!

- Да… Я сейчас, только… - прохрипел парень, и на негнущихся ногах прошел в комнату Айри. Он все еще не мог поверить, что девушки нет, и ожидал увидеть ее, будто бы она должна была сидеть на кровати, но комната встретила его кричащей пустотой. На компьютерном столе и полу в беспорядке валялись его фотографии, с плакатов на стенах смотрели музыканты, и в их позах и взглядах сквозила ненависть. Не в силах больше оставаться здесь, парень тихо прошел мимо Ольги, и, не прощаясь, вышел из квартиры. Выйдя из подъезда, Ден медленно побрел прочь, как вдруг под подошвой кроссовка что-то хрустнуло. Это оказался кулон-сердечко, подаренный девушке на день рождения, и при страшном ударе о землю отлетевший на несколько метров от того места, где лежала она сама. Подняв кулон, парень сжал его в кулаке.

- Крети-и-и-н… - стонал он, бредя по улице, - какой же ты кретин… Айри, зачем?.. О-о-о, черт…

Краски жизни померкли, утратив смысл, время остановилось, все надежды обратились в пепел, который разметал беспощадный ветер. Спотыкаясь, шатаясь, словно пьяный, Ден бесцельно бродил по улицам города. Он натыкался столбы, киоски и людей – те, матерясь, отталкивали его, чудом не попал под колеса, переходя дорогу на красный свет. Вслед парню неслись ругательства и гудки автомобилей, но, растерзанный горем, он не замечал никого и ничего вокруг, и, глядя перед собой безжизненным взглядом, шептал имя девушки. В памяти молниями вспыхнул момент, когда во время ссоры Айри сказала, что покончит с собой, если они расстанутся. Тогда Ден, шокированный этим выпадом, прижал ее к себе, и долго говорил о том, что тогда станет только хуже, и самоубийство – самая большая из глупостей, которую способен совершить человек, только бы убежать от проблем. Парень осознал, что, несмотря на все их скандалы, девушка всегда доверяла ему, любила и боялась потерять. А теперь – ушла, и больше не будет ничего – волшебных ночей, прогулок по паркам и крышам домов, ее объятий, искристого взгляда, звонкого смеха… Ничего. Обещание, данное мастеру, разлетелось осколками стекла, и он никогда не покажет девушке красоты, сотворенной руками старика, не пройдет с нею среди берез. Он сам все перечеркнул, своими сгоряча сказанными словами, и это не исправить. Все…

Скитаясь, Ден не заметил, как на город опустились сумерки, зажглись фонари. Он шел, не чувствуя ни голода, ни усталости. Лишь неизбывная скорбь владела его душой, а сердце сводила тупая боль. Слезы резали глаза, но парень не утирал их, а, ослепленный, шел наугад, куда идти, ему было все равно.

- Куда тебя несет, придурок?! – заорал водитель грузовика, увидев идущего по дороге парня. Тот не реагировал на отчаянные сигналы, и мужчина ударил по тормозам, но разве машину остановишь мгновенно? Ден оглянулся, увидев фары несущегося на него грузовика, но было слишком поздно. Навалившаяся разом усталость обездвижила, и вместе с осознанием приближающейся неминуемой гибели и слепящим светом фар его пронзила мысль, что теперь он сможет попросить у Айри прощения. В тот же миг тихий шепот потонул в оглушительном визге тормозов и грохоте металла, и страшный удар швырнул парня в темноту. И в этой темноте он почувствовал, как на плечо легла чья-то ладонь, и оглянулся.

- Привет… - прошептала Айри, гладя его по растрепавшимся волосам, - Не бросай меня больше, ладно?..

Дата добавления: 2015-12-01