В середине ноября 1965 года, через десять недель после смерти Альберта Швейцера, я покинул Ламбарене. Господин Ганс Бауманн, друг доктора Мунца, приехал с семьёй в Ламбарене и перенял мою работу. Но я не хотел тотчас возвращаться домой, не повидав ещё кое-что в Африке, снарядил свой велосипед и выехал в северном направлении, на Камерун.49 Ночью можно было спать только под москитной сетью. Несмотря на это, маленьким чёрным мухам иногда удавалось проникать через сетку. В таком случае это означало: вставай и ищи новое место для сна. При этом особенно важно было обратить внимание, чтобы на новом, незнакомом, среди ночи найденном месте не было муравьёв. Их я боялся больше, чем зверей в лесу или степи. Если они ночью забирались в спальный мешок и впивались в плоть своей жертвы, так просто удалить их было невозможно. Попытаешься их сорвать - в теле остаётся голова с клещами. Если место укуса воспаляется, могут образоваться гнойники. Если уж пробрался в спальник муравей, то не один, а много. Кроме того, так быстро из спальника и одежды не выберешься, теряешь время. Чтобы защититься от этих, часто больших, муравьёв-воинов, я должен был место для сна, по возможности свободное от муравьёв, подыскивать при дневном свете.
Больших зверей опасался я меньше. Однажды ночью я проснулся от шума и треска ветвей. Через лес пробивали себе дорогу слоны. Слоны забеспокоились из-за надвигающейся грозы. Дождь уже начал пробиваться. Я схватил свой спальник, уложил его на велосипед и обошёл слонов, которым было не до меня. В течение всего велотура меня не покидала мысль, что животные чувствуют, враждебно или по-доброму настроен их визави. В общем они в обращении с чужим занимают скорее выжидательную позицию.
Хуже, чем бегство от слонов, была гроза, промочившая меня насквозь. Только кусок брезента, подстилка под спальник, немного защищал от грозы. Бессмысленно было пытаться ещё раз улечься. Напротив, нужно было искать хижину аборигенов, чтобы высушить одежду. Я стал толкать свой велосипед по глинистой дороге; о том, чтобы на нём ехать, не могло быть и речи, да и толкать становилось всё труднее, потому что размокшая глина, налипшая под крыльями, блокировала колёса. Наконец начали
49 Карта Западной и Экваториальной Африки см. стр...........
проявляться очертания маленькой деревушки на небольшом холме. На стук в дверь первой хижины, было уже около полуночи, - никакого ответа. И в следующих хижинах мой стук никого не взволновал. Ничего удивительного - у жителей деревни, наверное, и лампы керосиновой не было, чтобы увидеть, кто стучит; в темноте они боялись главным образом людей-леопардов, людей, которые выслеживали свои жертвы и нападали на них, завернувшись в леопардовую шкуру.
Наконец, в четвёртой хижине дверь, как от руки привидения, отворилась. Старая женщина высунула голову. В хижине горел огонь. Я пояснил ей, что весь промок и хочу согреться и немного просушить вещи. Она впустила меня в хижину вместе с велосипедом. Добавила дерева в огонь. Уютно потрескивало. Она вскипятила мне воду для термоса, я заварил себе чай. Я остался и проспал до утра. Когда проснулся, то увидел полуоткрытыми глазами эту милую старую женщину, единственную, имевшую смелость открыть мне ночью дверь, как сидит она совсем близко, всё время меня разглядывая. Это была трогательная картина. Вскоре послышались голоса и таинственный детский шёпот. Дверь открылась и дети, проскочив в хижину, стали меня рассматривать. Снаружи стояло ещё несколько взрослых. Местность была красивой и холмистой. Вещи мои сушились на огне в хижине. Когда в прекрасном настроении я достал из велосипедной сумки свою флейту и заиграл на ней, пришли и остальные жители деревни и собрались вокруг меня. Это были очень благодарные слушатели, особенно дети. Но поездка должна идти дальше, через границу Камеруна, к порту Дуала на "изломе" западной Африки.
В Дуала жила мадам Монье, управляющая делами немецкого консульства в Яунде, столице страны. Я передал ей приветы от Рены, дочери Альберта Швейцера, которая была ещё в Ламбарене. Мадам Монье - личность, она одинаково бегло говорила на немецком и французском языках, я знал её ещё со времён её визитов в Ламбарене. Она была связана с Альбертом Швейцером многолетним обменом мыслями, в том числе и по вопросам политического и хозяйственного развития Африки. Несколько дней я провёл в гостях у этой дамы. Жила она в чудесном барском доме на участке, обсаженном деревьями благородных пород. Дорогу к дому украшала искусно обрезанная живая изгородь.
Следующим был поход в велосипедный магазин. Хозяин ремонтировал велосипед перед открытой дверью магазина. Только он начал, как вокруг собралось множество людей. Скоро они заблокировали улицу. Появился и полицейский со строгим выражением лица. Причину такого собрания людей он увидел во мне и начал меня распрашивать. На мои слова о том, что я почти семь лет проработал в госпитале в Габоне и сейчас направляюсь домой в Европу, он недоверчиво покачал головой и вознамерился отвести меня в участок. Белый, который едет на велосипеде через джунгли, был, очевидно, подозрителен. Выражение его лица, глаза, от удивления почти выкатившиеся из орбит, и его выражение: "C'est fou"50, я хорошо помню. Но в участок он меня всё же не отвёл. Между тем велосипед мой был приведен в порядок. Ремонт я оплатил из тех денег, которые мне дала сестра Мария Лагендик, самая старшая по возрасту медсестра госпиталя доктора Швейцера. При моём прощании с Ламбарене, она протянула мне конверт с деньгами, когда я уже отъезжал на велосипеде.
На следующий день госпожа Монье взяла меня с собой на таможню. Прибыл концертный оркестр из Германии и нужно было переправить через таможню музыкальные инструменты. В управлении она раскрыла пакет иллюстрированных журналов и раздала таможенникам, которые их с удовольствием приняли. Пока они погрузились в чтение, она постаралась, чтобы инструменты как можно быстрее таможню миновали, что ей и удалось. Вечером состоялся концерт. Я был задействован как "слуга за всё": заботился о расстановке стульев в зале, давал различные справки оркестрантам, взял на себя билетную кассу. Концерт был очень хорош, мадам Монье - довольна. Когда я на следующее утро прощался, она сунула мне в руку конверт и сказала: "Вы это честно заслужили." Этот неожиданный великодушный подарок продвинул меня на много километров вперёд.
Моё питание состояло сейчас главным образом из хлеба, бананов, пшенной каши и различных фруктов. Это была недорогая, сытная и здоровая пища. Из Ламбарене у меня ещё были сардины в масле, но с ними я обходился очень экономно.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав