|
Читайте также: |
Двойная контингенция - одно из важнейших понятий в теории Лумана. Обычно, вслед за Парсонсом, с помощью этого термина характеризовалась коммуникация "взаимодействующих лиц" (interactors) со случайным набором контингентных ожиданий и диспозиций к действию. Проблема двойной контингенции не решается Луманом введением гипотетического 224 Послесловие переводчика
набора общих норм и ценностей. Двойная контингенция требует ориентации коммуникаций на общий для них коммуникативный код, который и позволяет "редуцировать комплексность контингентно-возможного", т. е., руководствуясь тем или иным смысловым различением (власть/безвластие, истина/ложь и т. д.), выбрать именно то действие или коммуникацию, которые в данном контексте (т. е. применительно к прошлым коммуникациям) имели бы смысл, т. е. были бы элементами системы. Этот код, с одной стороны, обеспечивает замкнутость и от-дифференциацию социальной системы, поскольку благодаря ему в систему "попадают" ("подсоединяются к прошлым коммуникациями") исключительно те из них, которые, с одной стороны, этой системе "принадлежат", с другой -являются средством наблюдения: ограничения, различения, отличения "своего" от "чужого", что, впрочем, требует как-то "реферировать" и другую сторону формы, осуществлять "повторный ввод" отличенного в саму систему, выделяющую себя из внешнего мира.
Уже в биологической эволюционной теории двойная контингенция играет фундаментальную роль. В ходе биологической эволюции сталкиваются два массива случайностей: генные мутации и рекомбинации в половом воспроизводстве, с одной стороны, и случайностные отношения фенотипа и окружающей среды, с другой. Из хаоса этой двойной контингенции и возникает так называемый эмерджентный порядок. Случайные изменения или условия, которые накладывает среда (или отношение фенотип/среда), служат в качестве источника информации: ограничителями неопределенности. Они редуцируют комплексность нежизнеспособных вариаций на генном уровне. Случайные мутации, с другой стороны, тоже служат ограничениями, задают пределы соматических реакций (мышечная сила не может расти беспредельно - как реакция на потребности выживания в среде).
Как уже было отмечено, генные мутации (кодирование) - обеспечивают "приспособление" к классу или некоторому множеству контингентно-возможных событий (возможных координаций фенотип/среда). Данном процессу, но на социальном уровне, соответствует коммуникативное приспособление ко множеству событий. Это обеспечивается социальным кодированием, где языковой код служит референцией для класса событий (коммуникаций, предметов, слов, явлений и т. д). Рассмотрим это наглядно на примере, приводимом Г. Бейтсоном:
В Институте океана на Гавайях дрессировщики наблюдая за играми дельфинов, после совершения дельфином нового эффектного движения, подают сигнал свистком. Дельфин, повторяя это движение, получает пищу. После трех повторов оно считается разученным так, что по свистку может воспроизводиться на следующем представлении. Таким образом, дельфин выучивает некоторые простые правила, которые конденсируют его дей- Никлас Луман: Эпистемологические основания... 225
ствия, свист, демонстрационный бассейн и дрессуру в некоторый паттерн. Однако этот паттерн относится лишь к одному единственному эпизоду. Дрессировщики же хотели показать не выученные навыки, а сам процесс дрессировки и поэтому дельфин был вынужден постоянно отказываться от этого простого паттерна, чтобы оперировать с некоторым классом подобных эпизодов. На следующем представлении дельфин "по привычке" совершает знакомый, разученный на прошлом выступлении трюк, однако не получает свистка дрессировщика. На это он реагирует "ударом хвоста" -типичным выражением эмоции недовольства. И именно после этого действия следует свист, при помощи которого закрепляется данный вид эффектного поведения. На следующем представлении это воспроизводимое дельфином новое выученное действие (удар хвоста) вновь не получает поощрения. В конечном счете, дельфин научился иметь дело не с паттернами конкретного поведения, а с паттернами паттернов, классом возможных событий, и всякий раз, когда он попадал в демонстрационный бассейн, он изображал какой- то новый эффектный трюк".
На этом примере отчетливо виден переход (кроссинг) к новому типу ориентации, где ключевую роль играет не ориентация на установившиеся образцы, а ориентация на сам этот переход от одного образцу к другому. Свист символизирует теперь уже не конкретное действие, а переход от одного его типа к другому, символизирует и маркирует то, что Луман, вслед за Спенсером Брауном, называет процессом пересечения границы формы от внутренней стороны к другой стороне формы.
При этом рефлексируется (маркируется, получает имя) уже не та или иная сторона формы, а сама форма (различение), т. е. то, что делает возможным то или иное конкретное действие. Другими словами, в первом случае свист выступает в роли дифференции, символа, маркирующего конкретное действие, имеющее смысл в данном контексте, то есть внутреннюю сторону формы, и оставляющего в модусе потенциальности, горизонта все остальные возможные действия. Во втором случае, свист маркирует само различение между старым и новым, между типами старых, разученных, актуальных и новых, неопробованных, потенциальных действий. Дельфин ведь уже не просто различает между актуальным (выученным) трюком и потенциальным (всевозможными остальными "не поощряемыми" трюками), актуальным становится само различение между актуальным и неактуальным.
Итак, уже на биологической стадии мы в той или иной форме сталкиваемся с характерным для социального процесса наблюдения процессом „re-entry" (повторным входом) - процессом, который делает возможным возникновение порядка из столкновений массивов контингентного. 226 Послесловие переводчика
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 56 | Нарушение авторских прав