Разбирательство. ПОВ Глеба

Не сказать чтобы я был сильно зол, просто настроение не то, чтобы прямо сейчас идти на контакт с Вадимом. Повел он себя некрасиво, и теперь вдруг ему стрельнуло в голову, что я собираюсь его простить, так, без каких-либо слов приму его. Вадим не опоздал, мне все еще он нужен, но просто не тот момент для разговора, особенно что после слов Ромы насчет того, ради чего парень продал меня, желание с ним пообщаться пропало, думаю, к завтрашнему дню вернется.

Именно из-за этого я закрыл дверь перед лицом Вадима. Да, это было некрасиво, да, я настоящий идиот, что оттолкнул его и, возможно, он не попытается вновь со мной заговорить, только вот и у меня есть лимит плевков в душу, и Вадим его давно уже исчерпал.

По-своему я вновь виню себя в том, что все так вышло. Неужели я чего-то не додал этому парню, чем-то обидел, что он с такой легкостью отказался от меня? Я был груб, несносен, слишком резок в выражениях и действиях? И вновь это чувство вины растекается по телу с новой силой, стоит мне только вспомнить, как я ударил по лицу Вадима, или же то, что я обвинил в предательстве собственно брата из-за чужого человека… Да, любимый человек – он важен, но семья всегда примет тебя, а вот влюбленность может пройти, как у Вадима недавно.

Я верю, что он все же что-то понял, или, надеюсь, что не так, но, возможно, его вновь обидели в школе, и Вадим пришел ко мне, ища помощь. Только вот второй вариант меня явно не обрадует, если он окажется действительностью.

Чувствую какое-то садистское удовлетворение, слыша, как стучит Вадим по двери. Его маленькие кулачки ударяют по твердой поверхности железной двери с некоторой периодичностью, мне даже секунду его жаль, ведь так и до крови можно стучать, но я тут же вспоминаю, как этот парень поступил со мной, когда я рвался к нему в квартиру, и желание открыть пропадает, пусть и ненадолго. Я знаю, что вскоре сдамся, и отворю перед ним дверь, но пока просто стою, прижавшись лбом к двери со своей стороны, и почему-то по-глупому улыбаюсь. Определенно, я схожу с ума.

И тут я слышу тонкий, чуть писклявый голос за стенкой, он повторяет ту самую песню, что я пел ему, находясь в той же ситуации что и Вадим, только у него так забавно это получается. Еле сдерживаю смех, подкатывающийся комком к горлу, а он продолжает пытаться выводить сложные ноты, что выходит у него скверно, именно это и смешит. Спустя пару минут я уже медленно скатываюсь на пол, и нервное напряжение, не отпускающее меня все это время, вырывается наружу именно таким странным образом. Мой смех, тихий, истерический, быстро переходит в гогот, и дрожь проходит по телу.

Слышу, что Вадим все равно продолжает петь, и не ушел, несмотря на мое такое некрасивое поведение.

Вскоре я все же беру себя в руки и поднимаюсь с пола, открываю дверь, почему-то ощущая себя Цезарем, побеждающим целую гвардию без единой потери. Вот только лицо раскаяния, которое я вижу перед собой, уже не дает мне совладать с эмоциями, и я тут же просто прижимаю Вадима к себе, чувствую, как по моей рубашке текут его слезы, их немного, но я уверен, что это лишь малая их толика.

- Песенками всего не исправишь, - говорю я тихо и внятно, пусть меня и обуревают иные мироощущения.

- Понимаю, - кивает он, но я чувствую, как он крепко сцепил свои руки у меня за спиной, и, видимо, отпускать не собирается.

- Зачем ты согласился с моим братом?

- Он же психолог и…

- Знал, на что надавить?

- Роман ведь может мне помочь…

- Избавиться от материальных проблем? – вновь договорил я за Вадима, и он на секунду отпрянул от меня.

В его глазах было непомерное удивление, так что, всмотрясь в них, я быстро додумался о той лжи Романа, которую он совершил. И в этот момент открылся лифт… перед нами предстал мой двоюродный брат собственной персоной.

- Я купил тебе мороженое, которое ты любишь… шоколадное…

Рома не договорил, встретившись взглядом со мной, а потом полностью оценил обстановку, когда увидел еще и Вадима, стоящего подле меня. Парень успел нажать лишь на кнопку в лифте, но я все же выволок его на лестничную площадку. Ромка ничего не говорил, так как по одному моему лицу можно было понять, что я уже все знаю, и он не особо сопротивлялся, когда я втащил его в квартиру, а следом за мной зашел Вадим, закрывая дверь на защелку.

…

Он сидел в ожидании казни на стуле, жаль, не электрическом, но я легко оформил ему неприятно-яркий свет в глаза, включив настольную лампочку, и направив ее на его лицо.

«На эшафот его!» - скандировала немногочисленная публика, в лице Вадима, миролюбиво восседавшего на троне-кресле, и котенка, сидящего возле ног своего короля (Вадима же). Я же чувствовал себя как палач, осталось лишь привязать веревкой к стулу Романа - и все, момент из книги готов.

Взгляд Романа выражал высшую степень… раскаянья вперемешку со страхом (и чего это я могу с ним сделать, интересно?), но первое время он чувствовал себя нагло, пока Вадим, как сторона обвинения, не зачитал суду список Роминых повинностей, с каждым пунктом лицо моего двоюродного брата серело. И даже я был по-своему удивлен тем количеством разных по степени тяжести ошибок со стороны Ромы по отношению Вадима и меня.

Созвав совет содружества и братства трех (пафосное название, придуманное Вадимом, характеризующее наше маленькое совещание, причем мой любимый не забыл посчитать котенка) было решено, что Роман наказан и подлежит скорейшей эмиграции за пределы этого города. А в виде штрафа он должен нам с Вадимом поход в кино, вдвоем, без него, за его деньги.

- Не имею ничего против, но все же Вадим тебе не пара, Глеб, и я останусь при своем мнении, - сказал он, вставая со стула с таким лицом, будто только что с него сняли кандалы, мешавшие все это время сделать тоже самое.

Все-таки он неисправим, честное слово.

- А нам и не нужно ваше благословение, - отозвался Вадим. – Не детей же крестить.

- И то верно, - кивнул Рома, как бы принимая такие слова должным образом.

Все же забавно вышло, что мы с Вадимом так странно помирились, толком не поговорив, но, может, оно и к лучшему.

Дата добавления: 2015-12-01