Открытая книга

Вот уже неделя прошла с тех пор, как Пит вернулся, а я убежала, вспомнив о розе из теплицы Сноу. Паника, перемешавшая мысли в сироп, чуть улеглась к вечеру, но наутро, когда он заявился с хлебом и в компании Сэй, я всё равно накричала без причины и выставила их за дверь. С того дня в доме застоялась тишина, которую тревожило разве что протяжное мяуканье Лютика, да его шипение в ответ на угрозы тапками. Я начала жалеть, что постоянно передумываю, когда хочется сходить и извиниться. Не знаю, что скажу. Варианты вроде: «Пит, я вполне уверена, что ты не хочешь меня убить, потому вы с Сэй можете заходить» радуют мало, да и признавать, что последние дни я ела кое-как, лишившись опеки, тоже не хочется.

Ещё несколько бездонных ночей, и я либо окончательно сойду с ума, либо свыкнусь с кошмарами, одиночеством и лихим ветром, играющим на заржавевших ставнях. К вечеру не жду гостей, но кто-то всё равно стучится в дверь, тихо и неуверенно, так что когда, открыв, я нахожу на пороге Хеймитча, застываю с округлённым ртом. Правда, скоро возвращается подозрительность, и я принюхиваюсь, прежде чем его впустить. С трудом верю, когда он оправдывается, что не пил, но спиртным действительно не несёт, так что усаживаю бывшего ментора на диван и смотрю на него немного жадно – как на первого человека за последнюю неделю.

– А ты как, солнышко? – Хеймитч косится на меня подозрительно. – Тоже не пьёшь?

Хочется фыркнуть, позабыв хандру, от его непривычной заботы об алкоголе. Мне казалось, он мог скорее налить чего-нибудь покрепче, чем волноваться о моей трезвости.

Хмуро качаю головой. Чуть ожившие мысли мигом улетучиваются, когда я вспоминаю своё прошлое похмелье перед Квартальной бойней. Тогда Прим плакала, и Пит… О таком лучше не думать, особенно когда Хеймитч уже вовсю разжигает камин. Правда, двигается с трудом, и я пытаюсь припомнить, где его так могло задеть, но вскоре отмахиваюсь от затеи. На войне ран никто не считал.

Я подсаживаюсь на диван к огню – прямо Хеймитчу под бок. Смотрю на искры, выплясывающие над дровами.

– Я как они, – шепчу завороженно, пока Хеймитч настороженно сопит. – Я огненный переродок, вот кто! – выстреливаю мысль, которая долго крутилась в голове.

Хеймитч сжимает челюсть, будто боится сорваться и наговорить гадостей, так что я заранее готовлюсь к брани, но проходит минута, и он расслабляется, отпускает подлокотник, изрядно пострадавший в его цепкой хватке, и вздыхает.

– Совсем нет. Это искры. Быстрые, яркие. Они не думают, они не чувствуют. Задачка попроще, не находишь? Ты другая. Не такая обжигающая, – его взгляд становится задумчивым. – Холоднее.

– Ну да, – наигранно отворачиваюсь, – вяленая рыба!

– Я не это хотел сказать. В тебе гораздо больше нужно разгадывать, чем хочется. Не так проста.

– Про рыбу ты уже говорил, так что не оправдывайся, – я замолкаю, думая над последними его словами. Что-то похожее когда-то сказал Пит. Он тоже думал, что я какая-то загадка, над которой стоит поразмышлять, но теперь я, если и головоломка, то только сломанная. Уже не собрать.

Больше спорить с Хеймитчем не пытаюсь. Это всё равно что крыс руками ловить: чуть что он изворачивается и улепётывает, напоследок бросив пару колких фраз, но я вижу, что и мой бывший ментор не так суров, как раньше. Хеймитч то и дело пытается меня то успокоить, то приободрить, а уж то, что он просох и не прикладывается к выпивке, и вовсе вызывает подозрения. Как бы там ни было, он приходит лишь по вечерам, а днём в обветшалый дом не достучишься. Один раз Хеймитч, правда, открыл мне и с утра, но его язык заплетался, а руки дрожали. Казалось, он вообще не понимал, что происходит, но под вечер ментор протрезвел и блестел стёклышком в моей гостиной, вдоволь поливая меня нравоучениями, которые, впрочем, не были такими прям ужасными, и мне на секунду захотелось его обнять, так что я придвинулась чуть ближе, отчего Хеймитч вскочил, словно я чай на него пролила, а спустя секунду и сквозняка не осталось.

С тех пор он стал приходить реже, а вот Сэй забыла про обиду и стала снова навещать меня по утрам. Надо сказать, она так расчувствовалась, что стала готовить лучше и даже баловать меня сладким. Однажды она заперлась на чердаке, а когда вышла оттуда, крыша уже не текла, хотя наверху уже месяц как водились лужи, причём я-то не знала, как управиться с гвоздями, да ещё и влезть на кровлю, а Сэй справилась. После такого мне стало ужасно стыдно, что пожилой женщине пришлось так мне помочь, я послушалась Аврелия и стала работать по дому, разбирая завалы старых вещей.

Кошмары выматывали так, что я не могла уснуть по ночам и дремала только под утро, когда Сэй и находила меня: мокрую от пота, продрогшую и безумную. Она лишь подталкивала к ванной, открывала воду, а потом исчезала раньше, чем я лениво стягивала с себя мятую ночнушку.

Вечером снова забрёл Хеймитч. Лезть обниматься я больше не собиралась, да и он был молчалив. Пробурчал что-то про свежий воздух и пользу прогулок, но когда я заявила, что завтра возьму его в лес, запротестовал:

– Куда уж мне, старику. Лучше за гусями присмотрю, – он отвёл глаза. – Сама справишься, солнышко.

– Я бы Пита взяла, вот только он уже две недели не показывается, – в животе скутило от чувства вины. – Обиделся, видимо, а я всё никак не извинюсь.

– Зачем его брать? С ним и белку не поймаешь – всю живность шагами распугает, да так что до Тринадцатого будешь гнаться, – завозмущался Хеймитч. – Один выход – опять усадить меня куда-нибудь подальше, да… – он осёкся на полуслове.

– Пит? – ошарашенность застыла на моём лице, а уж его так вообще вытянулось, как груша. Черты будто расплавились и потекли, морщинки сгладились, а волосы укоротились сами собой, только загнанное выражение никуда не исчезло.

– Прости, – прошептал уже самый настоящий Пит, только белый, как больничный кафель, и выбежал из гостиной. Через миг хлопнула дверь.

Дара речи у меня и раньше не наблюдалось, но вот потерять его окончательно было страшно, потому я выбежала вслед за ним, глотая вечерний воздух. Чуть не споткнулась на ступенях: Пит, потрёпанный и взъерошенный, уселся на крыльце и с остервенением разматывал какой-то бинт на ноге. Под приподнятой штаниной складки ткани распались, открывая металл протеза, Пит, казалось, не услышал моих шагов и вздрогнул, когда я присела рядом.

– Объясни! – потребовала я.

Его пальцы замерли у крепления ботинка и нервно застучали по искусственной ноге.

– Я это умею, – выпалил Пит. – С детства, как и рисовать. Раньше выходила только маскировка, как тогда – у реки. Не всё было грязью, только часть. Потом получалось всё лучше, пока я не оказался в Капитолии. Под землёй. Тогда-то талант и раскрылся, – презрение, разящее холодом, послышалось в его голосе, так что я по инстинкту отдёрнула руку, которую собиралась опустить на его плечо. – Видела бы ты, как они удивились, найдя Президента Сноу лично у себя в камере, – почти безумная улыбка скользнула по лицу Пита. – Но я не мог удерживать иллюзию долго, так что охранника объявили сумасшедшим, а после нескольких дней пыток сил на фокусы уже не оставалось.

Война снова приблизилась, проведя горько пахнущим саваном по плечам. Я съёжилась и поникла, боясь продолжения.

– Ты разозлилась, – объяснил Пит, пробуждая муки совести за тот вечер, когда он впервые после революции пришёл в мой дом с тёплым хлебом. – Я знал, что ты меня больше не подпустишь…

– Такого я не говорила! – возмутилась я, поздновато прикрывая рот. Слова уже сорвались с языка.

– Я не мог так это оставить. Хеймитч отказывался бросить пить, а Сэй разобиделась и ушла. Что я должен был делать? – он обхватил руками голову, пугая меня своим отчаянием. – Хеймитч заботится о тебе. Правда. Просто он не может не пить теперь, а пьяным он ни на что не годится, – голос стал тихим и хриплым.

– А я-то думала, как же старушка починила мне крышу, – я улыбнулась по-настоящему впервые за эти месяцы.

Вечернее небо роняло капли оранжевой краски на горизонт, и те растекались отдалённым заревом, оставляющим на земле лишь смутные тени в сумерках, потому я осмелела и продвинула руку вдоль крашеных досок крыльца, накрывая его тёплую и чуть влажную ладонь.

Пит вздрогнул, не повернув головы, и продолжил смотреть на закат, а я не могла оторваться от его лица, которое вздрагивало и плавилось, примеряя десятки образов: Хеймитч, Эффи, мама, Крессида, даже Гейл, но, казалось, не могло остановиться на чём-то одном.

– Ты прекрасно подойдёшь, – пожатие руки стало крепче, и Пит длинно выдохнул, возвращая себе прежний вид: яркие голубые глаза, мерцающие синевой в увядающих лучах, пепельные волосы и ресницы, почти прозрачные на свету.

– Точно, – Пит неуверенно заулыбался, поглаживая мою руку. – У меня ведь везде мало конкурентов. И ещё… я же самое лучшее в твоей жизни?

– Нет уж, это ты сам придумал, – я снова покраснела, как на первых Играх, но тогда меня защищала темнота пещеры, а не закат.

– Ну конечно. Надеялся, ты об этом забудешь, – улыбка Пита становилась всё заразнее, и я прятала красные щёки, прислонившись к его плечу. Какая уж тут головоломка – открытая книга.

Работа №8

Я была у моей закадычной подруги - Джоанны. Она, как всегда, терпеливо выслушывала мои мысли насчет моей невзаимной любви. Советчик из нее ужасный; вечно предлагает подойти к нему. Разве не знает, что смелость моя умерла еще давно?!

И я ушла, как обычно, ни с чем. Ни одного делового совета, ни одного шанса на его симпатию ко мне.

Подойдя уже к дому, я замечаю на другой стороне улицы две знакомые мужские фигуры. И тут же в душе загорается ясный огонек. Знаю, что это будет неправильно, но я не совладаю со своими желаниями.

Я тут же принимаю "режим невидимки", как называет это Джоанна. Она всегда завидовала мне в этом, к счастью, по-доброму.

Я, совершенно неуловимая человеческим взглядом и слухом, подхожу прямо к ним.

Пит над чем-то смеется, видимо Финник, как обычно, рассказал ему одну из своих шуточек. А я невольно улыбаюсь его звонкому смеху.

- Знаешь, Финник, мне уже осточертело, что девчонки за мной бегают, - вздыхает он.

Я понимаю, что подслушивать плохо, но ничего не могу с собой поделать.

- Так ты трогай их меньше, - ухмыляется его друг.

- Они сами первые липнут, - закатывает он глаза. - Вот почему, если я до тебя дотронусь, ты в меня тут же не влюбляешься?

- Ты хочешь друга - гея? - смеется Финник.

А я вообще не понимаю о чем они. Неужели Пит может влюбить в себя одним прикосновением? Если это так, то это вау!

- Не-ет, - протягивает он. - Жаль, что моя совесть не позволит дотронуться до Китнисс. Такой любви от нее мне не надо, - тяжело вздыхает Пит. Я резко останавливаюсь, осмысляя его слова. Это значит, или он хочет, чтобы я стала его игрушкой, или я ему нравлюсь.

- Ты до сих пор сохнешь по ней? - смеется Финник.

- Я не виноват, - парирует тот. - Как будто у нее какие-то чары, что она влюбила меня в себя и не отпускает.

Я чуть не взвизгиваю от радости, но прикусываю себе губу. От боли, я отвлекаюсь и понимаю, что я больше не невидема. А обратно превращаться нету смысла, парни меня уже заметили.

Я не даю им не сказать ни слова, как быстро убегаю. Не хочу вопросов и всего лишнего.

В голове смешанные чувства. В одно время я безумно рада, что Пит влюблен в меня. А в другое, он знает, что я подслушивала. Ох, черт!

- Китнисс, подожди! - слышу окрик позади себя. Я оборачиваюсь и вижу Пита позади себя. Он тут же догоняет меня и встает впереди.

- Ты много чего слышала? - я киваю. В самый неподходящий момент ко мне пришла честность. Чтоб провалилась она!

- И как мы тебя не заметили? - ухмыляется он. Я мотаю головой, мол "не скажу". Пит щурится, словно хочет разглядеть меня насквозь.

- И про прикосновения тоже слышала?

- Да, - еще и дурацкий голос подводит.

- Не бойся, таким способом я не буду. Это уж слишком подло для меня. Попробую добиться другим способом, - пожимает он плечами. Улыбка тут же налезает на лицо.

- Знаешь, тебе и добиваться нечего, - робко произношу я, опуская глаза. Чувствую на себе удивленный взгляд, а через секунду аккуратное прикосновение его пальцев к подбородку. Меня будто шибает током, и я непроизвольно целую его. Сердце решило за меня, пока мозг обдумывал действия.

- Теперь уж тебе точно не разлюбить меня, - шепчет Пит, а я посмеиваюсь его словам. Ну а что, это правда.

Работа №9

Финник Одэйр – живая легенда Панема. Ни один не может устоять перед этим магическим взором бирюзовых глаз, а за его улыбку все готовы продать свои жалкие душонки самому дьяволу. Он - та самая медуза горгона в обличии божества, от взгляда которой все становятся уязвимы. В полной власти этого чудо-мальчика. Стоит посмотреть ему прямо в глаза, как словно какая-то сила притягивает его к тебе, и ты купаешься в полном блаженстве рядом с этим прекрасным созданием. Так говорили многие. Вернее те, кому удалось хоть что-то запомнить после встречи с этим юношей. А потом они благополучно забывали о том, где находились, и куда делось чудо, которое только что было рядом. Многие считали, что это просто бред сумасшедшего, но легенда по-прежнему жила. Многие видели этого юношу, но не каждый попадал под магический его взор. Говорят, он выбирал самых красивых. Потом игрался с ними как мог и бросал, ища себе очередную жертву.

Бог Луны. То, что ему досталось – это прекрасный дар очаровывать девушек. Большие ясные бирюзовые глаза были его главным оружием. Использовав девушек в своих целях, он оставлял их и хорошенько подправлял память, чтобы жертве казалось все происходящее сном.

Наш красавец ищет очередную жертву. А вот и девушка стоит на краю обрыва и напевает какую-то мелодию. Певчая птичка бы не помешала. Потехи ради. И чудесные глазки как у котенка. Подойдя поближе, Финник смотрит прямо в эти большие зеленые глаза. Вот-вот магия должна сработать, но у Одэйра что-то кольнуло в области сердца, и он будто бы наткнулся на невидимый барьер. Юноша быстро отвел глаза, боясь еще раз получить боль. Что произошло? Почему ему не удалось проникнуть в душу девушки?

- Привет, – пролепетала девушка, приподнявшись.

От этих слов по телу пробежало блаженное тепло. Раньше Одэйр не знал что это такое. Он мог ощущать лишь удовлетворение и власть, но сейчас он смог почувствовать что-то незнакомое ему. Что-то легкое и простое. Будто выросли крылья за спиной. Новое чувство пугало его. Сердце, которое как будто ожило и начало бешено стучать. Юноша, будто бы оживал.

- Ты чего как вкопанный стоишь? – хихикнула девушка, - кстати, я – Энни, идем сюда, тут так красиво.

Словно во сне Одэйр медленно подходит к обрыву. Девушка легонько берет его руку, и юношу словно охватывают щупальца блаженства и тепла. Он закрывает глаза, полностью отдаваясь этому прекрасному чувству. Начинает кружиться голова. И он забывается, теряя сознание.

Проснувшись на следующее утро, Финник почувствовал, что что-то не так.

На кровати он обнаружил записку:

«Тебе больше никогда не стать Богом. Теперь ты обычный человек, недостойный чести божества. Ты совершил самую ужасную ошибку – влюбился. Нарушил закон. С сегодняшнего дня ты простой смертный. Твоя душа слишком слаба и уязвима, чтобы пересилить такое чувство как любовь. Прощай».

Бог Вселенной

Любить? А это как? Не та ли это пелена тепла, которая окутывает тебя с ног до головы, когда ты видишь ЕЕ? Не та ли это легкость? Не то ли это чувство, когда готов ради человека на все? Способность видеть прекрасное во всем, когда рядом она? Не то ли это чувство, когда все плохое исчезает, когда держишь ее за руку?

Теперь Финник Одэйр – простой смертный, способный любить.

Работа №10

- Примроуз, собирайся быстрее! – выкрикиваю в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. – Сколько можно выпрямлять волосы? – продолжаю причитать, скидывая тарелки в раковину, полную грязной посуды.

Тешу себя лишь тем, что мне осталось учиться всего лишь год. Последний год в этом пристанище змей, где все так и норовят тебя укусить, а помогают лишь друзья, и мои испытания закончатся. Хотя, по правде говоря, они только начались.

- Иду я. Мы и так пропустили уже два урока, так что, какая разница, - непринужденно повествует младшая сестра, поправляя свою желтую клетчатую юбку.

- Нас и так ненавидят учителя, а тебе еще здесь три года учиться, так что не советую наживать проблем с мисс Койн.

- Ты хотела сказать с мисс "у меня никогда не будет парня, потому что я такая стерва".

- Именно. Сейчас я домою посуду, и... – делаю паузу, мельком обернувшись к сестре. – Подай мне стакан, - киваю на забытый мною предмет.

- Используй свои эти суперспособности, - Примроуз взмахивает руками в воздухе.

- Тебе так лень сделать пару шагов?

- Тебе же нужно их развивать.

Глубоко вздохнув в качестве выражения протеста своего внутреннего голоса, я все же оборачиваюсь, вытянув руку, вода с которой стекает на пол, вперед. Мысленно представляю в голове, как стакан оказывает в моей хватке, со звуков вдыхая прохладный от ветра, дующего из окна, воздух. Прим внимательно смотрит на меня, застыв в одном положении. Изо всех сил мысленно притягиваю предмет к себе, и через несколько секунд он оказывается сжатым в моей ладони.

- Ого. До сих пор не могу привыкнуть к твоим фокусам.

Бросаю грязный стакан к остальной посуде, после чего описаюсь двумя руками на мойку, пробую привести дыхание в порядок.

- Ты в порядке? – чуть встревожено интересуется сестра.

- Да, - быстро даю ответ. – Иди в машину. Я сейчас.

- Хорошо, - Прим неспешно бредет к выходу, о чем оповещают ее едва слышные шаги.

На самом деле, я не в порядке. Эти фокусы – как их называет Прим – отнимают у меня много сил. Однажды я попыталась передвинуть кровать в своей комнате, отчего потеряла сознание почти на час, пока Гейл, внезапно решивший посетить меня, не привел меня в сознание. Так и он вскоре узнал о моих способностях.

- Почему ты все время носишь черное? – задает вопрос блондинка, как только я оказываюсь за рулем.

- Черный – элегантный цвет.

- Насмотрелась Американской Истории Ужасов? О да, ты определенно одаренная ведьма.

- Я не ведьма, Прим. Я не хотела этого. И вообще, ты знаешь, что об этом никто не должен узнать.

- А как же Гейл?

- Это была случайность.

На дороге, как назло, все светофоры показывают красный, чем усердно выводят меня из состояния внутреннего равновесия. Я, приложив кучу усилий, внутренне переставляю зеленый цвет, прищурив глаза.

- Это просто крутая способность, Китнисс. Интересно, я могу иметь такой же когда-нибудь?

- Надеюсь, что нет.

Это просто отвратительная способность. Это не дар, как говорит Прим, это проклятие. Я вообще не понимаю, откуда он появился. Однажды я проснулась и поняла: что-то не так, и в этот же день я разгромила весь дом, отчего родители пришли в бешенство, особенно мама, но отчим – Хеймитч – смог ее успокоить. Он отнесся к этому довольно спокойно, в отличие от нее.

После этого происшествия я стараюсь не использовать их в принципе, так как здесь нет золотой середины: либо я использую их минимально, либо крушу все вокруг, от невозможности контролировать.

Припарковавшись на стоянке около школы, я, как и всегда, наблюдаю за тем, как происходит деление в этой школе. Я никогда не была изгоем, но и популярной так же. Гейл – вот кто здесь звезда на пару со своим другом, Питом Мелларком, а мне лишь достаются отлетевшие искры его славы.

- Привет, Прим, - мои мысли разрушает мужской голос.

Это Блэйн Мэйсон – младший братец Джоанны Мэйсон. Он неплохой парень, однако его сестра – просто отвратительная девка, и по иронии судьбы безумно раздражает меня.

- Привет, Блэйн, - свое приветствие они скрепляют поцелуем, чем вызывают у меня рвотные позывы.

Кто бы мог подумать, что моя сестренка в пятнадцать преуспеет в отношения больше, чем я в восемнадцать. Тут ей повезло больше, чем мне, включая того, что ее жизнь не обременена этими отвратительными способностями.

Мы двигаемся по коридору школы, где сейчас толпятся все, занятые своими личными делами, в которые входит обсуждение личной жизни друг друга.

- Как же это мило. Меня сейчас вырвет, - вторит моим мыслям взявшаяся будто из ниоткуда Джоанна. – Интересно, как же так получилось, что твоя сестренка пришлась по нраву моему братику.

- Понятия не имею, но должна заметить, что твой братик не вырос такой дрянью, как ты.

- Я бы помолчала на твоем месте, мисс черная вдова.

- Твои шутки такие же убогие, как и ты сама, Мэйсон.

- Ты достала меня, Эвердин, - Джоанна толкает меня в сторону, отчего я оступаюсь, но удерживаюсь на ногах.

Прикладываю усилия, представляя в голове, как ожерелье сжимается вокруг ее шеи, отчего девушка начинает задыхаться. Моя злость подпитывает меня сейчас, будто водит в гипнотическое состояние. Сейчас мое внимание полностью сосредоточено на этой цепочке, которая впивается в ткань воротника ее водолазки. И мне нравится это.

- Китнисс, перестань. Что с тобой? – из этого оцепенения меня пробует вывести рука Примроуз, которая зацепилась за мою. Страх в ее голосе передается и мне, однако эта сила не дает мне остановиться.

На нас сейчас устремлены все взгляды людей, находящихся в коридорах. Кожа Я сама вот-вот потеряю сознание, и держит меня лишь рука сестры. По ушам бьет мерзкий звук скрежета шкафчиков, которые начали пошатываться, а лампы мигать.

- Ты, дрянь! – пробуя откашляться, со свистящими звуками произносит Джоанна. Голос ее почти пропадает, в попытках избавится от удушающего захвата украшения.

В этот же момент у меня темнеет в глазах, а последнее, что я вижу, как Мэйсон падает на пол одновременно со мной.

***

Сознание постепенно возвращается ко мне, как и способность различать предметы. Тело будто разрывается на части, а я неспособна пошевелить даже пальцами на руках. Перед глазами стоит яркий свет, который излучают ладони, расположившиеся по обе стороны от моего лица. Что это?

Еще пара секунд, и я начинаю делать телодвижения, когда свет пропадает, как и незнакомые руки. Я не знаю, что мне думать. Что произошло? Где я? Нехотя поднимаюсь, принимая сидячее положения, после чего сознаю, что лежу на столе в кабинете биологии. Напротив меня расположился блондин, которого я знаю лишь по рассказам своего друга. Какого черта здесь происходит?

- Не бойся, - перебивает меня Пит, словно знает, что я хочу начать разговор. – Все хорошо. Никто не понял, что произошло.

- Как ты? Что это? Что... – Мелларк вновь перебивает меня, отвечая на мои вопросы.

- Успокойся. Я – Пит Мелларк, хотя, я думаю, ты знаешь меня. И я знаю о твоем маленьком секрете, - его улыбка сейчас бесит меня, потому что не отвечает ни на один из вопросов, которые я хочу знать.

- Я не понимаю, о чем ты, - пытаюсь уйти от темы, однако понимаю, что это, скорее всего, бесполезно.

- Понимаешь. Я знаю, что ты владеешь даром, но, как я вижу, ничего про него не знаешь, включая то, как его контролировать. Потому и потеряла сознание. Ты не можешь управлять телокинетическими способностями.

- А ты умеешь? Что это было? Твои руки светились, и что с Мэйсон? Где все?

- Джоанна в порядке. Я вылечил ее.

- Вылечил? Как? – недоуменно задаю блондину вопрос за вопросом.

- Это моя способность: я передаю жизненную энергию другим. А ты думала, одна обладаешь этим мистическим даром?

По всем законам я должна бежать, закрыв рот. Если кто-то узнает обо мне, то поймают меня, посадят в клетку и будут проводить опыты, как в этих фильмах про супергероев и мутантов. Но он знает, и я видела, что он может.

- С чего я должна тебе верить? – поднимаюсь на ноги, оттягивая черную рубашку вниз.

- Ни с чего. Но ты владеешь огромной силой, которую нужно учиться контролировать и развивать.

- Что за бред? – хочу уйти.

- Я долго следил за тобой, Китнисс. Ты не одна такая. Нас много, но поодиночке мы слабы. Не бойся. Дай лишь шанс помочь тебе. Что будет в другой раз, когда ты не сможешь контролировать это?

Черт. Я не хотела всего этого. За свою не столь длинную жизнь я видела много, и все, чего хотела, – быть нормальной, но, видимо, быть нормальной – это не про меня. Мелларк прав: вдруг кто-то действительно пострадает, та же Прим. И не будет рядом его и его способностей, чтобы помочь мне.

Ничего не остается, как кивнуть ему в знак согласия и признания своей слабости. Тешит только одно – я не одна такая ненормальная.

Дата добавления: 2015-12-01