Огненная девушка

Работа №1

Прозрачно-золотистые солнечные лучи скользнули по покрытому белоснежным покрывалом муки столу. Теплый ветер ворвался в приоткрытую форточку и разметал по сторонам занавески.

Темноволосая девушка распахнула двери и устало бросила на тумбочку потрепанную охотничью куртку. Лук и стрелы отправились на привычное место около шкафчика для обуви, и Китнисс устало опустилась на тумбочку следом.

Щелкнув пальцами, она зажгла свечу, стоящую рядышком на тумбочке.

Проведя пальцами по волосам, она разулась и прошла на кухню, вытаскивая из сумки выпотрошенные тушки. Заяц и две белки сиротливо лежали на столе, пока юная охотница собирала по всей кухне нужные компоненты для супа, который она собралась приготовить.

Зажав в зубах крышку, она поднесла яркую синюю кастрюлю к крану и набрала воды, чтобы бросить в нее мясо. Поставив кастрюлю на огонь и зевнув, Китнисс прикрыла рот ладошкой и потянулась за ножом и разделочной доской. День был таким туманным и просящим провести еще пару минут в теплой постели, а прошлой ночью было совсем не до сна... Девушка улыбнулась воспоминаниям прошлой ночи и с головой погрузилась в них, чувствуя, как слипаются веки.

Она уснула, совсем забыв о кастрюле, стоящей на плите.

* * *

Запах гари пробился сквозь дремоту, и девушка вмиг распахнула глаза.

- Черт! Черт! Черт! - выругалась она, хватая кастрюлю за черную ручку и убирая с огня. - Пит меня убьет, - горестно вздохнула девушка и с тоской посмотрела на пригоревший металл. Его любимая кастрюля...

Вздрогнув, она подумала о своем последнем подвиге - сожженной шарлотке, которую с горем пополам замесила под руководством парня. Шарлотка благополучно отбыла в мир иной, потому что мисс Эвердин умудрилась вместо ста пятидесяти градусов поставить двести пятьдесят. А сейчас сожгла его любимую кастрюлю...

- Китнисс? - позвал девушку вошедший мужчина.

- Я не нарочно! - взвизгнула Эвердин, прижимая к груди обгоревший кусок металла. - А, это ты, Хеймитч.

- Что на этот раз уничтожила?

- Любимую кастрюлю Пита, - грустно вздохнула девушка и глазами побитого щенка посмотрела на ментора. - Он меня убьет.

- Не думаю, солнышко. Отвлеки его, пока я уберу труп несчастной кастрюли.

- Он возвращается?!

- Теперь уже совсем скоро, - произнес ментор. - Сейчас мы тут все слегка задекорируем, - пьяно улыбнулся ментор, закатывая рукава.

Быстро вручив в руки ментора сгоревшую кастрюлю, Китнисс раскрыла настежь все окна. Противный запах гари витал в воздухе, и девушка выругалась сквозь зубы под злорадное хихиканье мужчины. Силы, которые дали ей прозвище, сейчас сыграли с ней злую шутку.

* * *

- Привет, милая, - весело усмехнулся Пит. Парень обвел взглядом гостиную, а потом перевел взгляд за спину девушки. Она старательно прикрывала собой дверь кухни. - Там Гейл прячется? - полушуткой спросил Мелларк. Китнисс выразительно закатила глаза.

- Это первая мысль, пришедшая в твою голову?

- Ну, а что же еще?

- Ну... Я сожгла занавески, к примеру? - предложила Китнисс. Пит нахмурился.

- Это же не так. Совсем не пахнет сожженной тканью.

«Хеймитч, пожалуйста, поскорее!» - мысленно взмолилась девушка.

И лишь услышав условный сигнал - два стука по двери - девушка улыбнулась и шагнула в сторону.

- Добро пожаловать домой, - мягко улыбнулась она.

Открыв дверь кухни, Китнисс, мягко говоря, обомлела: полусожженные занавески, гарь и вонь сгоревшего нечто, вынутое из духовки... А в центре стола на блюде, украшенный кокетливо надкушенными яблоками, лежал труп героически погибшей кастрюли.

- Это что, моя кастрюля? - полузадушенно простонал Пит.

- Хеймитч! - взвизгнула Огненная Китнисс, потянувшись к опасно близко лежащей и чудом уцелевшей сковородке. Хеймитч удивленно посмотрел на подопечную, сдувая с пальцев последние язычки пламени и довольно улыбаясь своим трудом.

- Ну разве не прекрасно? Так поэтично!

Вот если чему и научила его жизнь, так это тому, что в некоторые моменты было просто жизненно необходимо дать стрекача, чем он, собственно и занялся, бешеной пчелкой жужжа из дома своих подопечных, потому что зверский вид Китнисс, сжимающей сковородку, был слишком страшным впечатлением. А учитывая то, что девушка умела весьма виртуозно использовать этот предмет во всех назначениях, кроме прямого...

Пит удивленно посмотрел на разгромленную кухню и подошел к сгоревшим занавескам. Такой спектакль он наблдюдал не впервые. И для него оставалось загадкой то,как столь любящий выпивку Хеймитч не сжег сам себя.

- Эти занавески все равно никуда не годились, - проворчал парень и с интересом сел на подоконник, наблюдая за бешеной скачкой Хеймитча по кочкам и потрясающей в воздухе сковородой Китнисс.

И все-таки, что ни говори, жизнь - отличная штука. Особенно если такие спектакли повторяются каждый вечер.

Работа №2

Мягкие лучи оранжевого солнца медленно заливают синий лес. Ели еще не окрашены в свой привычный зеленый, еще не легли голубые тени на широкие колкие лапы, макушки еще постепенно ржавеют от теплого прикосновения первого утреннего света.

Первый глубокий вдох елового гиганта очищает и пробуждает мелкие березовые жилки; первый выдох проносится свежим шквалом прозрачного ветра: он путается в тонких ветках низкого молодняка, треплет молодую траву, собирая свежую росу, гонит рябь на зеркале лесного озера.

Оркестр поднимает скрипки и флейты, и первый аккорд тихим шелестом, мягкой волной захлестывает прозрачный воздух.

Вокруг вальсом кружатся хвоинки и легкие березовые листья, вокруг меня кружатся.

Я дирижер, я композитор.

Я вечный дух и вечный звук.

Я музыка леса.

В легкие заливается чистый воздух, течет по венам холодной струйкой, ударяет в голову и охмеляет. Ветер стихает, порывы не режут кожу и не ерошат волосы, не свистят в ушах.

Мой дом проснулся, умылся росой и оделся желтым светом.

Я снова покину это место, чтобы снова вернуться сюда в сумерках. И снова уйду, и вновь вернусь, и так – вся вечность пройдет в моем зеленом доме.

Под ногами скрипит камень, шуршат бронзовые листья, трещат сухие ветки. В голове ясно и свежо, душа очистилась и будто помолодела; будто и не было всех этих сотен лет.

- Вот одного я только понять не могу, - Китнисс сегодня чересчур серьезна с самого утра, - почему ты разрешаешь мне охотиться, да к тому же и сам это делаешь?

Я мягко усмехаюсь и забираю свое оружие из ее рук.

- От сущности не убежишь, ты это прекрасно знаешь, - я киваю на обуглившуюся часть лука в ее руках, и Китнисс поджимает губы, - а с желудком не поспоришь, – я пожимаю плечами и обхожу девушку, направляясь к подножию холма.

Китнисс через минуту догоняет меня.

- Но я же так не делаю.

- А что ты могла бы делать? – мы поднимаемся по склону, поскальзываясь на мокрой траве. - Позволять всем и каждому поджигать все, что ни вздумается?

Китнисс тихо щелкает языком, и мы молча продолжаем путь.

Площадь все ближе с каждым шагом, и все ближе с каждой минутой Жатва.

- Как думаешь, в этом году пронесет?

Я шумно выдыхаю и провожу ладонью по лицу.

- В прошлом же пронесло, - продолжает Китнисс, - а все-таки… а если нет, Гейл, что тогда?

- Тогда я вызовусь добровольцем.

- Или я, - Китнисс сжимает ладони в кулаки, и я боюсь, как бы она опять не оставила свою огненную метку на многострадальном луке.

- Если, конечно, не привезут детекторы…

- Не привезут, - уверенно перебивает меня девушка, - их не было с первых Игр. Все думают, мы вымерли.

Я невольно усмехаюсь.

- Бессмертные вымерли. Как тебе такой капитолийский каламбур?

Китнисс снова не отвечает, только смело шагает вперед, и я иду за ней.

Мы прячем луки в дупле дерева и спускаемся к площади.

Здесь уже полно народа, и все стоят по возрасту в колоннах. Я чувствую, что от Китнисс снова исходит жар. Так всегда, когда она нервничает.

- Прим не должна туда попасть. Ей только двенадцать, она понятия не имеет, что может сделать…

- Эй, Кискисс, - я беру ее лицо в свои руки, прерывая бессвязный шепот, - мы справимся.

Девушка сглатывает и нервно кивает.

- Я пойду.

- Хорошо. Удачи тебе, Китнисс.

Я смотрю, как она удаляется, и спешу сам занять свое место с условными сверстниками. Даром, что я на сотни лет их старше…

На площади ни звука, только звенящий страх и дух трех сущностей колеблют воздух.

Трех…

Их должно быть две: только я и Китнисс.

В лесу начинается буря – я этому причина. Листья деревьев шумят и долетают даже сюда.

Китнисс тоже чувствует неладное: ее ладонь покрывается сажей, и она спешит сжать кулак. В ее глазах пляшут искры.

Но Жатва начата.

Заученные речи капитолийки проскальзывают мимо, и только два слова выбивают сдавленный выдох.

- Примроуз Эвердин!

Глаза я открываю только когда чувствую жжение на веках и встречаюсь взглядом с языками пламени в серых радужках.

- Ох, чудно, чудно! Доброволец!.. Могу поспорить, она твоя сестра?..

Боюсь, как бы не вспыхнула сцена.

Знаю, кто вторым взойдет наверх.

- Пит Мелларк!

Меня оглушает мощная волна энергии, и я невольно отступаю назад.

Пит Мелларк. Сын пекаря. Городской тихоня.

Бессмертный?..

Не решаюсь пошевелиться, когда он проходит рядом. Боюсь вдохнуть, когда он смотрит на меня. Он чувствует меня.

Кажется, я знаю, кто станет победителем в этом году.

Работа №3

Другие

Каламутные змейки, юрко стекающие по утоптанной пыльной тропе, полностью размочили и без того непроходимую дорогу: сапоги людей застревают в вязкой клейкой грязи, которая остается на ногах въевшимися следами. Крупные серые капли, безжалостно тарабанящие по толстому шару стекла, протекают в щели прогнившей оконной рамы, обляпывая подоконник влажными разводами. Совсем неприметное здание с серого бетона, затаившееся в самом конце Дистрикта, стоит в немом молчании, прерывающемся тихим поскрипыванием несмазанных качель.

Он любит эту тишину.

Непослушные, коротко стриженные белокурые волосы опадают опрятной копной, чуть прикрывая чисто-голубые, мерцающие в темноте глаза. Он с наслаждением вслушивается в немую игру дождя, тоскливо поглядывая на почерневшие, несущие грозовые ливни тучи и растелившиеся над землей белоснежные комья тумана.

Комната была мала и совсем неуютна: почти отвалившаяся книжная полка, одиноко висящая на серой протрясшей стене, кровать на высоких ножках, с заботливо выстиранной белой простыней, тумбочка с плохо отесанного коричневого дерева, заброшенный ящик со старыми игрушками.

Парнишка глухо вздыхает, подходя к окну, и проводит рукой по мутной влажной поверхности: за стеклом виднеется только серая стена почти закончившегося дождя, протянутая вдоль площади длинная колючая проволока и силуэт ссутулившиеся девушки, сидящей на побитой выкрашенной лавочке. Ее плечи подрагивают от зудящего холода, а окоченевшие руки машинально трутся друг о друга.

Он не знал ее имени. Но каждый раз, когда на улице шел дождь, она выходит на улицу, скукоживаясь от холода, недовольно убирает мокрые пряди изо лба, и всматривается куда-то вдаль, за площадку, отделенную колючей проволокой.

Дождь, насмехаясь над сидящим в комнате парнишкой, хлынул с удвоенной силой, и незнакомка, встрепенувшись, спешит забежать внутрь.

Он тихо открывает дверь в коридор, вслушиваясь в нависшую скрипучую тишину. В воздухе витает запах булочек с корицей, что подавали сегодня на завтрак, дождя, а еще густой аромат разнообразных лекарств.

И, слегка подкашиваясь, идет вдаль по плохо освещенному коридору, а его шаги гулко отдаются по всему опустевшему фойе: слегка вздрагивает, подходя к влажному подоконнику, и устало прикрывает глаза.

Сзади слышатся какие-то шаги и посапывание, а затем тихая фраза:

– Привет.

На старом, выложенном из плитки полу, образовываются две небольшие лужи, стекающие из ее мокрой одежды. Девушка прячет глаза, уставившись вниз, подергивая на своей худощавой руке этикетку с надписью «Душевнобольная».

– Привет, – несмело отвечает он, яро ища в уме темы для разговора. – Ты можешь простудиться.

Она шмыгает носом, поправляет влажную косу, и, наконец, отвечает:

– Я никогда не болею. Когда я еще жила у себя дома, то часто ходила со своим папой в лес. Холодный дождь для меня – пустяки.

Парень добродушно улыбается, неловко разглядывая незнакомку.

– Я Пит.

– А я Китнисс, – бурчит в ответ та, недовольно поморщившись. – Я не умею дружить.

В коридоре зыбко и холодно, и Китнисс, обхватит свои мокрые плечи руками, невольно дрожит, прижмуриваясь и прикусывая губу.

– Ты из какой палаты? – спрашивает Пит, набравшись смелости, неуклюже обыскивая свои карманы, и отбиваясь от своей мешающей этикетки.

– Пятой. А ты? – отвечает Китнисс, аккуратно подходя к подоконнику.

– Седьмая. Твоя одежда… Она полностью мокрая!

– Угу, – кивает девушка, – Я пойду.

И, сделав пару уверенных шагов, остановилась.

– Ты из-за чего тут оказался? – хриплые слова прерывают нависшую тишину, и Китнисс недовольно ежится.

– Из-за того, что и ты.

Китнисс резко разворачивается, а на ее пронзительно серых глазах плещутся невеселые нотки.

***

– Ты первый, – тихо шепчет Китнисс, крепко сжимая ладошку Пита.

Тот кивает, учащенно моргает ресницами, и, наконец, неотрывным взглядом смотрит на почти отвалившуюся деревянную полку с книгами. Толстый сборник со стихами медленно скользит по дереву, а потом замирает в воздухе, тихо приближаясь к Питу и Китнисс.

Китнисс ловит книгу и бережно кладет ее под ноги.

– Здорово, – протягивает она, наблюдая, как еще пару книг зависает в воздухе. – Ты все вещи можешь передвигать взглядом?

– Да, – отвечает Пит, тоскливо опустив глаза вниз. – И из-за этого сейчас на мне висит этикетка душевнобольного. Только из-за того, что я – другой.

– Теперь я, – говорит Китнисс, гордо подняв голову. Только сейчас Пит увидел, каким бойцовским характером обладает девушка: она твердо схватилась за руку Пита, смотря продолжительным взглядом на небольшую потрепанную шторку.

Миг – и штора алеет под горячими языками пламени, непрерывно дымясь и сворачиваясь в клубок. Пит зачарованно уставился смотреть на причудливую игру огня, но с одним простым взмахом ресниц Китнисс огонь тает в темноте, не оставив за собой ни единого следа.

– Люди никогда не хотели принимать к себе других, не таких как все, – начинает Китнисс, на мгновение замолкнув. – Мы могли бы сбежать отсюда.

Пит переводит свой взгляд на окно, и внимательно осматривает колючую проволоку, блестящую под каплями росы, которая ограждает их от внешнего мира.

– А иначе нас отправят в Капитолий, – Китнисс сглатывает слюну, пытаясь выдавить следующее слово. – На опыты.

– Ты была когда-то в Капитолии? – внезапно спрашивает Пит, садясь на неудобную жесткую кровать.

– В пять лет. Ездили школой на экскурсию.

Комнату начала заполнять неловкая тишина, которую ни Пит, ни Китнисс не решались прервать.

Девушка тянется поближе, и едва касается губами щеки Пита, которая немедленно наливается смущенным румянцем. И тут же резко отстраняется, после чего штора снова наливается тяжелым пунцовым огнем.

– Я случайно, – шатает головой Китнисс, усмиряя огонь. – Мне сложно держать свои силы в себе.

Пит понимающе кивает, поднимаясь на ноги и подходя к небольшому окну, облокачиваясь на подоконник.

– Пообещай мне, что теперь мы никогда друг друга не бросим. Всегда.

Комната постепенно начинает наполняться полумраком, но даже сквозь сплошную темноту, освещаемую только бледной луной, виднеющейся из-за окна, было видно вымученную улыбку Пита и надежду в его голубых глазах.

Теперь они будут держаться вместе. Всегда.

Работа №4

Огненная девушка

Я смотрю на Пита, а из глаз капля за каплей падают слезы, но только они не долетают до земли – тонкой струйкой пара мои слезы взвиваются в небо.

Я вспоминаю Цинну:

Первое интервью. Стилист приносит мне маленькую таблетку и говорит:

- Китнисс, это еще не проверенное средство. Оно повысит температуру твоего тела, пока ты будешь носить это платье – стилист указывает мне на великолепное красное платье, покоящееся на вешалке. – Ты же ведь помнишь парад трибутов? Тут будет все то же самое. Огонь хоть и ненастоящий, но температура у него приличная, так что, если не хочешь получить ожогов выпей и покори всех, - Стилист улыбается, протягивая мне капсулу. – Эффект пройдет через два – три дня. Если твоя температура будет выше сорока – не пугайся. Все это временно.

И действительно – после интервью я почувствовала, как кровь во мне буквально вскипает, и я словно жарюсь в гигантской духовке. На следующий день нас забросили на арену, и мне некогда было думать о смене температуры, пока… я не сбросила гнездо с осами убийцами, пытаясь спастись от профи.

Вот тогда все и началось. После моего падения с дерева и пары укусов перед глазами поплыли цветные картинки, а тело словно горело огнем.

Я потеряла сознание.

Сколько была без сознания - не знаю, но придя в себя, я огляделась и вот, что открылось моему взору:

Трава, на которой я лежала, пожелтела, а кое – где я заметила черные проплешины, словно все растения, находящиеся там, сгорели. Тогда я еще не понимала в чем дело, а высокую температуру посчитала горячкой. Затем я стала замечать и другие странности.

После сна на деревьях я находила темные отметины на коре, в местах, где лежала. Если женочевала внизу, то наутро мое тело окаймляла пожелтевшая и горелая трава.

Со мной что – то происходит. Я очень сильно похудела, совсем не могу есть и пить, я словно сгораю изнутри, температура моего тела все продолжает расти, снижаясь немного, когда я отдыхаю или сплю, если конечно мне не снятся кошмары, и может вырасти почти мгновенно когда я сильно волнуюсь.Однажды, когда я решила искупаться в реке, вода вокруг меня буквально закипела в тот момент, когда ударила пушка, известившая о смерти очередного трибута, я ведь решила, что это Пит. Я сильно ослабла, моя рука дрожит, натягивая тетиву лука. Конец близок. Видимо таблетки Циннызапустили какой-то неизвестный механизм в моем теле, а яд от укусов ос многократно усилил эффект и этот эффект страшен.

Когда у рога на меня нападала Мирта, я,оборонявшись, задела ее рукой по лицу.

Я не хотела, чтобы она умирала. До сих пор перед моими глазами стоят горящие волосы и нечеловеческий крик Мирты.

Пит, мой бедный мальчик с хлебом,ради его же безопасности я решила отдалиться от него, спрятаться, но я буду достаточно близко, чтобы защищать его, пока жива.

И вот финал. В руках лук, сердце бешено стучит, словно готово выскочить из тела. Отпускаю тетиву. Катон падает с рога. Пит смотрит на меня, я смотрю на него, и из глаз капля за каплей падают слезы, но только они не долетают до земли – тонкой струйкой пара мои слезы взвиваются в небо.

Прощай Пит.

Я решаюсь на отчаянный шаг.

Смотрю в небо и громко и отчетливо произношу:

- Жители Панема! Неужели вы будете сидеть и смотреть, как ваших детей год за годом отправляют на смерть? Свергните тиранию Сноу, ведь вместе мы – сила. Нам никто не сможет противостоять! Огонь революции нельзя потушить!

Замолкаю, опустив голову. Чувствую вибрацию в воздухе и громкий голос, разносящийся по арене:

- Мисс Эвердин, вы нарушили правила. Вы будете уничтожены.

Пит не уходит. Он встает почти вплотную и шепчет:

- Вместе? Я не буду жить без тебя и не хочу, чтобы у Капитолия был победитель, не хочу быть их ручной зверюшкой.

Я вижу его решимость и отвечаю:

- Вместе.

Слышится гул планолета, мимо нас со свистом проносятся пули и наши губы соприкасаются.

Оглушительный взрыв жаркой волной проносится по арене, сметая все живое на километры вокруг.

Эпилог:

После взрыва арены люди в дистриктах подняли восстание и свергли тиранию Сноу.

Исследуя разрушенную арену, бригада повстанцев наткнулась на комочек золота, смутно напоминающий брошку. Но изображение на ней не разобрали.

Это было все, что осталось от несчастных влюбленных из дистрикта двенадцать.

Работа №5

Снежная фея

Я всегда любил зиму. Легкую, искристую, сказочную. А еще больше я любил волшебные зимние вечера, когда после тяжелой роботы в пекарне, устраиваясь возле большого окна, я впитывал в себя чарующие истории отца.

Больше всего мне запомнилась история про снежных фей.

«– Они живут среди нас, Пит, – рассказывал отец, рисуя пальцами по замершему стеклу маленькую фигуру девушки с крыльями.

– Но почему мы их не видим? – моему удивлению не было придела.

– Потому что они скрываются, глупый, – легонько рассмеялся отец, трепля меня по волосам. – Увидеть их в истинном обличии можно лишь в лесу в зимнее время.

– Папа, а ты видел снежную фею? – горящими глазами я смотрел на отца, жилая поскорее услышать ответ.

– Конечно. Она покорила меня в самое сердце, влюбила в себя, но к несчастью ее сердце было отдано другому. Снежные феи, сынок, могут полюбить лишь единожды, отдаваясь возлюбленному без остатка»

Сколько лет я жил этой историей. Ежедневно всматривался в лица девушек, желая найти ту самую, которая таит в себе сказочные силы, которые в одно мгновение превратить серый Дистрикт в белоснежную сказку.

Пару раз я даже порывался отправиться ночью в лес, чтобы лично увидеть магию, творимую прекрасными созданиями. Но папа всегда останавливал меня.

«– Просто так те не сможешь встретить фею, Пит. Не сейчас.

– Но когда же? – от жгучей обиды в моих глазах стояли слезы.

– Когда придет время, ты почувствуешь. Она позовет тебя»

Вскоре я забыл о снежных феях, погружаясь в скуку обыденной жизни, и не вспоминал о них до сегодняшнего вечера.

Легкий перезвон колокольчиков вырвал меня из легкой дремоты. Подаваясь чувству, которое не появлялось в моей душе долгие десять лет, я вышел на улицу.

Замерев от восхищения, я рассматривал сказку, царившую вкруг меня. Снежинки, кружась в замысловатом танце, отпускались на землю. Сквозь тяжелые снежные тучи, мелькали просветы полной луны, лаская своим светом ставшую белоснежной землю.

Подталкивая чем-то незримым, неощутимым, я закрыл за собой дверь, и, выйдя из Деревни Победителей, отправился в лес, откуда доносился легкий звон колокольчиков.

И не было ни страха, лишь непонятное волнение, и детский восторг. Даже протез, постоянно напоминающий о себе в реальной жизни, как будто слился с ногой, давая возможность без проблем передвигаться.

Не чувствуя ни холода, ни ветра, я шел по тихому безмятежному лесу. Где-то вдали звенели колокольчики, зовя меня.

Чем дольше я шел, тем сильнее становился легкий перезвон. Казалось, лес оживал вместе с этими звуками. Легкий звон сосулек доносился со всех сторон, сопровождаемый хрустом снега у меня под ногами. Где-то вдали журчал ручеек, а ветер, носящийся между деревьями, создавал ощущения чего-то нереального.

Пронесшись мимо меня, ветер принес с собой яркий и искристый смех, переполненный безграничной любовью. Сделав еще пару шагов, я оказался возле небольшой идеально круглой полянки.

А посреди поляны, под звон колокольчиков кружилась в танце прекрасная девушка в белоснежном одеянии. Широкая юбка вздымалась от порхающих движений, оголяя босые ноги. Тонкие руки были расставлены в сторону, а с пальчиков срывались снежинки, которые тут же включались в общий хоровод.

Белоснежная кожа, мерцающая под светом луны, серебряные волосы с маленькими черными косичками, и полупрозрачные голубоватые крылья за спиной. Это может быть только она, девушка из папиных легенд.

– Снежная фея, – с тихим трепетом, произнес я.

Один неосторожный шаг, и оглушительно громкий хруст ветки под ногами заставил остановиться танцующую девушку.

С легким любопытством на лице девушка повернулась ко мне. Зачарованно замерев, я смотрел в светящиеся серебристые глаза Китнисс Эвердин, девушки, которую я любил всем сердцем.

Она была так не похоже на себя, такая легкая, нежная и безгранично счастливая. Но как бы то ни было, это была Китнисс. Ее лицо я не мог спутать ни с чьим другим.

– Не ожидала увидеть тебя здесь, Пит, – легким перезвоном разнесся нежный и ласковый голос, так похожий на голос моей возлюбленной. Это и был голос моей возлюбленной.

– Я тоже, – внезапно охрипшим голосом, ответил я, делая еще несколько шагов к ней.

Внимательно осмотрев меня, Китнисс с легким смешком легонько взмахнула рукой, заставляя снежинки устремиться ко мне. Секунда, и мне на плечи опустилась тяжелая белоснежная мантия, оббитая мягким мехом.

– Потанцуем? – протягивая руку ко мне, тихо спросила Китнисс.

Я, не смея отказаться, одной рукой взял ее ладонь, а вторую опустил на тонкую девичью талию. От холода ее кожи по моему телу прошла жаркая волна, согревая сильнее, чем меховая мантия.

Ненавязчиво Китнисс потянула меня на себя, заводя в волшебный танец. Я никогда раньше не танцевал, но сейчас я даже не задумывался об этом, кружась снежном хороводе. Снежинки порхали вокруг нас, немыслимым образом образуя две белоснежные короны у нас на головах.

Мне так много хотелось узнать у девушки, но я просто не мог нарушить эту магию бессмысленными и пустыми словами. Смотря прямо в светящиеся серебряным светом глаза, я не мог поверить, что эта девушка та, которая так бесчувственно играла моими чувствами.

Казалось, девушка полностью открывается, находясь здесь в лесу, забывая об ужасах и боли внешнего мира.

«– Ты никогда не поймешь, что перед тобой снежная фея, пока не увидишь ее в лесу, в ее настоящем доме, где она может дать волю эмоциям»

– Пит, закрой глаза, – с нежностью произнесла Китнисс, остановившись.

Я выполнил ее указ. Чувствую, как маленькая холодная ладошка коснулась моей груди там, где билось сердце. Следующие действия Китнисс привели мне в шок. Она осторожно коснулась своими губами моих губ, оставляя на них невесомый поцелуй.

– Прости за боль, которую я тебе причинила, – проговорила она тихо-тихо. – Как же я раньше не поняла, что ты моя судьба. С этой ночи все измениться. Я обещаю.

Она еще раз поцеловала меня, а потом отошла. По поляне пронесся сильный ветер, заставляя меня отойти на пару шагов назад и открыть глаза.

Китнисс исчезла. Не оставив даже следа на белоснежном покрывале. И лишь корона да мантия, говорили мне, что все, произошедшее здесь, это не вымысел, а настоящая правда.

Она ушла, оставив после себя невероятную легкость в сердце, забрав всю горечь и обиду.

С этой ночи все измениться. Я верю тебе Китнисс, моя снежная фея.

Работа №6

Время чудес

12 лет назад...

Маленькая девочка с красивыми чертами лица и темными волосами, заплетенными в две косички, сидела на скамейке и с прикрытыми глазами улыбалась яркому солнышку, озаряющему её лицо. Светловолосый мальчик, сидящий немного поодаль от девочки, восхищенно наблюдал за ней затая дыхание. Незамысловатое щебетание птиц ласкало уши людей, находящихся в парке, давая расслабление и покой.

- Пит, а почему мы не умеем летать? - мелодичный голос девочки прервал молчание, воцарившееся между детьми. Мальчик был озадачен вопросом, на которого не знал ответа. Да и что могут знать дети в шесть лет?

- Я... - Мелларк-младший замялся, не зная, что сказать, - Даже не знаю. Наверное, нам не нужно, - Пит отвел взгляд в небо, в такое же чистое и голубое, как цвет его глаз. Китнисс, последовав его примеру, посмотрела на бескрайний небосвод.

- Нет, ты только представь! - не унималась девочка, - Люди летают как птицы! Парят в воздухе как всякие насекомые! Это же невероятно! - маленькая Эвердин начала жестикулировать руками, так, будто она хочет взлететь. Пит, до этого смотревший в небо, повернулся к девочке и при виде забавной картины ласково улыбнулся.

- И вправду... Невероятно, - блондину нравилось упорство этой маленькой девочки. Она не по годам была умна, ему очень повезло с таким верным другом.

В такой обстановке прошел весь день: дети играли, а родители находящиеся поблизости, отдыхали от рабочих будней. На дистрикт начали опускаться сумерки: парк утонул в мягком свете фонарей, люди начали расходиться по домам. Вот только дети все так же сидели на деревянной скамейке, разглядывая ночное небо, покрытое сияющими звездами, и лунный диск, возвышающийся на темно-синей глади.

- Китнисс, смотри! Звезда падает! - Пит показал пальцем на падающую звезду, летящую далеко в космосе, и оставляющую за собой блестящий след, - Можно загадать желание, - шепнул мальчик и закрыл глаза, продумывая варианты того, что загадать. Хотя продумывать ничего не надо, ведь он знает, что пожелать - исполнения желания подруги. Для него было самым главным видеть её теплую улыбку, слышать её озорной смех и просто быть рядом.

Эта маленькая девочка тоже знала, что загадать. Она хотела научиться летать. Парить в небе словно птица и не ощущать твердую землю под ногами. Быть невесомой, как люди из фильмов про приключения в космосе.

Желания, одновременно пронесшиеся в мыслях, были загаданы.

- А что ты загадала? - через пару минут спросил мальчик у Китнисс и с интересом посмотрел на неё.

- А рассказывать нельзя, иначе не сбудется, - тихо ответила Эвердин другу и привставала со скамейки, - Пойдем к нашим, иначе волноваться будут, - Пит поднялся вслед за ней, и, взяв её ладонь в свою, направился в сторону все еще отдыхающих родителей.

Наши дни...

Светловолосый парень быстрым шагом подошел к двухэтажному дому, выстроенному на окраине дистрикта, и, стоя у входной двери, привел дыхание в порядок, быстро нажал пальцем на дверной звонок и, слыша непонятные звуки, раздающиеся по ту сторону от него, ждал, когда ему откроют. Тихие шаги за дверью, пару поворотов ключей в дверной скважине, и теперь напротив него стояла хорошо знакомая женщина.

- Здравствуйте, миссис Эвердин, - произнес блондин и вежливо улыбнулся, - А Китнисс дома? - этот вопрос интересовал его куда больше, чем бессмысленные разговоры о погоде и тому подобное.

- Здравствуй Пит. Да, дома. Ей сегодня стало плохо, и я решила, что пусть хоть денек отдохнет от школы, - мама Китнисс замолчала, но через пару секунд добавила, - Ой, что же ты на пороге стоишь! Проходи.

Женщина отошла в сторону, а юноша прошел в дом, снимая с себя рюкзак, висевший на правом плече и легкую ветровку черного цвета, не дающую ему замерзнуть. Хоть на улице и была середина весны, подхватить простуду можно было запросто.

Повесив свои вещи на крючок для верхней одежды, а обувь положив рядом с входом, парень пошел дальше, по хорошо знакомой ему дороге, на второй этаж. Пройдя длинный коридор, стены которого была усеяны фотографиями семьи Эвердин, и миновав ступеньки деревянной лестницы, Пит повернул направо и через пару метров перед собой дверью, ведущую в комнату Китнисс. Сегодня она не пришла в школу и не отвечала на десятки звонков Мелларка. Некая тревога за лучшую подругу воцарилась в душе парня еще с самого утра, и, подпитываемый ею, он трижды несильно ударил костяшками пальцев о дверь, вслушиваясь в странный шум за ней.

- Кто это? – услышал парень приглушенный голос за дверью и облегченно выдохнул. Слышать её голос было просто сказкой для него.

- Угадай, - Мелларк улыбнулся и потянулся рукой к дверной ручке, - Я вхожу.

- Пит, стой! - крик подруги разнесся по всему этажу, и он резко отдёрнул руку, недоуменно остановившись, - Не входи, пожалуйста.

- Китнисс, ты чего? Это же я. Что случилось? – Пит, не выдержав напора, дернул рукой за дверную ручку и вбежал в комнату. Но, на его удивление, комната оказалась пустой: заправленная постель тёмно-зелёного оттенка, убранный рабочий стол со стоящим около него стулом и закрытый шкаф-купе, где девушки быть не могло. Ничего не поняв, он осмотрел комнату и, подняв голову, остановился на взволнованном лице своей подруги. Пит, испуганно выпучив глаза, отступил назад и, споткнувшись, упал, не открывая взгляда от лица Китнисс.

- Но... - блондин пытался выдавить из себя хоть слово, но вместо этого начал часто моргать, не веря в происходящее перед его глазами, - Как? - единственное что он смог сказать.

Темноволосая девушка просто парила под потолком, в одном из углов комнаты, а ее лицо было искажено страхом и ужасом. Это не поддается никаким законам физики. Такого просто-напросто не может быть!

- Я не знаю, Пит! Не знаю... - Китнисс замолчала, а по бледной щеке покатилась одинокая слеза. Только при своем друге она могла показывать свою слабость, - Я даже не могу спуститься отсюда.

Голос Эвердин сорвался, и она закусила губу, ладонями потирая свои глаза. Этот жест отрезвил парня, до этого находящегося в глубочайшем шоке, и он, аккуратно поднявшись с пола, подошел ближе к лучшей подруге, которая находилась в воздухе в горизонтальном положении. Благо потолок был невысоким.

Голубые глаза, за годы ставшие еще более яркими, наблюдали за действиями девушки, когда тот протянул к ней руки. Китнисс с опаской вложила свои ладони в ладони Пита, который сразу же медленно начал притягивать её к себе.

- Попробуй обнять меня, - попросил Мелларк, до сих пор не понимая происходящего. Девушка обхватила парня за плечи, но ноги продолжали безвольно болтаться в воздухе, - Китнисс, т-с-с-с. Тихо. Успокойся. Посмотри на меня, - Пит старался говорить твердо и уверенно, всматриваясь в глаза, которые начали изучать его, - Все будет хорошо. Просто расслабься.

Девушка пыталась выкинуть из головы все мысли, беспокоившие её в эту секунду, и у неё начало это получаться. Ноги начали опускаться, а сила, тянувшая Китнисс вверх - угасать. Коснувшись ступнями махрового ковра, она крепче обняла Пита, благодаря за то, что он не испугался и не сбежал.

- Все нормально. Давай мы сядем и ты все расскажешь мне, - подруга кивнула и, скрестив ноги, села на кровати; Мелларк, последовав её примеру, сел напротив в ожидании долгого рассказа.

Спустя некоторое время...

- То есть, ты хочешь сказать, что это твое загаданное желание? - удивленно спросил парень и выпучил на девушку глаза.

- Я так думаю. Помню, я мечтала об этом, но я была ребенком! И почему это произошло только сейчас, через такой отрезок времени?! Это же не нормально, - Китнисс опустила голову и начала разглядывать потрескавшийся лак на погрызанных от переживаний ногтях. Все что происходило сейчас не давало ей покоя. Она была взволнована, - Что будет дальше, Пит?

- А что будет дальше? Ты же можешь это контролировать. Главное, не бойся, и все будет хо-ро-шо, - спокойствие её голубоглазого друга передалось девушке, и она, взглянув на него, улыбнулась. Только этот человек мог поднять настроение Китнисс за считанные секунды. Годы дружбы дают о себе знать. Парень задумался, размышляя, говорить или нет, но все равно тихо добавил, - Тем более, это же... невероятно.

- Пит, а что ты тогда загадал? - через некоторое время спросила Китнисс у лучшего друга, сидящего рядом. В ответ он лишь загадочно улыбнулся, промолчал и приобнял за плечи ту, которая никогда не узнает, что именно он подарил ей крылья...

Работа №7

Дата добавления: 2015-12-01