Мила Михайлова 10 страница

Он отключился, недовольно поморщился. Не то, чтобы Катерина досаждала ему, нет. После того раза, когда он набросился на нее в своем кабинете, прошло приличное время, он ее больше не хотел, она ни о чем не спрашивала и даже виду не подавала, что между ними что-то было. Виделись они часто, но спокойно, по-деловому. Судя по всему, ее тоже это устраивало – ну случилось, что ж с того? Было все по обоюдному согласию, вспыхнуло, как порох, и погасло без долго тлеющей золы, без искр выяснения отношений.

Часть 12. «БЫВШАЯ ПОДРУГА»

Гораздо больше его беспокоила Лена. То, что она написала заявление об увольнении, привело его в шок. Он знал, как любила она свою работу, делая ее профессионально, со всей душой. С Даниловым она работала очень долго, поддерживала его начинания, иногда ругалась с ним – не без этого. И вдруг ее неожиданное решение уйти… Нет, здесь что-то другое. Он догадывался, что между ними что-то произошло. А, может, он ошибается? Может, Лена, действительно, решила, что не сможет работать с человеком, с которым у нее были интимные отношения? Нет, это не Лена, она смогла бы зажать себя в кулак и дальше делать свое дело, если только… Додумать он не успел, потому что позвонила секретарь Надя:
- Иван Сергеевич, господин Франческо Франзотти с переводчиком.
- Да, проси.

И следующий час Иван провел в бурных выяснениях дружественных отношений с итальянским партнером. Они уже давно вели переговоры, но снова и снова появлялись разногласия, то по одному, то по другому вопросу. Итальянцу было за пятьдесят, он много улыбался, размахивал руками. Неожиданно Франзотти что-то спросил и замолчал, глядя на переводчика. Тот, молодой мужчина по имени Луиджи, отлично говоривший по-русски, смутился:
- Он спрашивает вашего разрешения посмотреть вот эту, – взмах в сторону рабочего стола Ивана, – фотографию.

Иван улыбнулся, взял фото в серебряной рамке, протянул итальянцу. Тот очень долго – до неприличия долго – рассматривал фото, восхищенно вздыхая, что-то спросил. Переводчик с улыбкой сказал:
- Господин Франзотти спрашивает, эта прекрасная лесная нимфа – ваша жена?
- Да.
Итальянец что-то быстро стал говорить, снова размахивая руками, нехотя вернул фотографию Ивану.
- Он говорил, – переводчик смутился, – что ваша жена очаровательна, божественна и еще много всяких лестных слов.
- Спасибо, – улыбнулся Иван.

Почему-то в этот раз все разногласия были сняты, и они подписали контракт. Уже уходя, итальянец еще раз восхищенно посмотрел в сторону фотографии Лены и послал ей воздушный поцелуй. Луиджи только развел руками. «Ну, дела!» – подумал Иван, еще раз посмотрел на подписанный контракт, вспомнил про Катерину, нехотя набрал местный номер:
- Кать, я освободился, так что можем поговорить.
- Спасибо, Вань, я сейчас приду. Попроси, пожалуйста, Надю сделать мне кофе.
- Хорошо.
Поведение Катерины показалось ему странным. Иван выглянул в приемную:
- Надя, пожалуйста, кофе и чай, – и подошел к окну.

Сегодня было пасмурно, но очень тепло. Он подумал, не включить ли кондиционер, но тут дверь отворилась, и вошла Катерина, привычно опустилась на стул возле рабочего стола Ивана.
- Кать, если не по работе, пойдем на кресло, – он указал на мягкий уголок с журнальным столиком, где совсем недавно сидели итальянцы.
- Да мне без разницы… – Катерина тяжело, как куль, села в кресло.
Что-то в ее поведении насторожило Ивана. Он подождал, пока секретарь составит с подноса чашки, и только после этого сел в соседнее кресло.
- Что случилось, рассказывай.
- Да беда у меня, Вань.
- Господи, ты меня пугаешь!
- Сама боюсь. Долго думала – говорить, не говорить. В общем, дело такое – у меня Данилов запил, по-черному, – увидев, как взметнулись удивленно брови Ивана, тихо сказала. – Он со вторника уже пьет, вчера пил, на работу не пошел, сегодня тоже... не пошел.
- Кать, а я-то чем помогу?
- Может, ты поговоришь с ним?
- О чем?
- Как, разве Лена тебе ничего не рассказала? – она как-то странно посмотрела на него, словно рухнула ее последняя надежда.
- О чем? О том, что она написала заявление по собственному?
- Да нет, Вань, хуже… Видимо, не рассказала, – вздохнула она. – Мне Данилов вчера весь вечер слезы лил на колени. Я с работы пришла, он спал, пьяный. Потом очухался, уже ближе к вечеру, и все рассказал. Я чуть с ума не сошла.
- Так что произошло? Я чувствую, что между ним и Леной кошка пробежала, а пытать не хочу, если сама не говорит, лучше не спрашивать.
- В общем, Вань, со слов Данилова… Он хотел ее… сам знаешь, что… а она не дала… и он ее взял силой. После этого она написала заявление об уходе. Это если примитивно описать ситуацию… – Катерина говорила быстро, чтобы не заплакать, но слезы наполнили ее глаза, покатились по щекам. Она закрыла лицо руками.
Иван выглянул в приемную:
- Надя, меня ни для кого нет, по телефону тоже.
Сел на ручку кресла Катерины, она уткнулась ему в колено, горько плача. Он погладил ее по плечам, пытаясь успокоить:
- Кать, ну перестань! Да обойдется все, перемелется.
- Вань, о чем ты говоришь?! Ты что, Данилова не знаешь?! Да у него от Ленки просто крыша поехала, самым натуральным образом! А после всего этого… и Ленкиного заявления… Господи, да за что мне все это! Так хорошо жили!.. Ну почему ты, вот, ни по мне, ни по Натахе так с ума не сходишь?!.. Да, ладно, мне Данилов рассказал, что видел Ленку с Борисом, значит, ты с Натахой был…
- Подожди, а что, Данилов в пятницу был на даче у Шуваловых?
- Был! И видел, как Борис за ручку с Ленкой по лугу ночью гулял. Это он вчера все рассказал, когда слезы свои мне в коленки лил. Ну, видать, взыграли в нем… чувства… вот и случилось… Вань, делать-то что?
- Не знаю.
- Может, ты поговоришь с Леной, и она заберет свое заявление?
- Нет, Катя, с Леной я говорить не буду.
- Ну, так с Серегой поговори, может, образумишь идиота.
- Это вряд ли. Здесь только он сам сможет разрулить ситуацию.
- Да он звонил ей, она не отвечает. Он потому и на работу не пошел вчера и сегодня… ну чтоб дров не наломать.
- Так говоришь, он дома сейчас? – Иван нахмурился, и Катерина забеспокоилась.
- Дома… Ты чего надумал-то, Вань?
- Ничего пока. Ты вот что, иди к себе, а я съезжу к нему.
- Вань!
- Да не бойся, не убью.
Не дожидаясь, пока Катерина выйдет, выскочил в приемную:
- Надя, машину мне, быстро!

Он долго звонил в дверь Данилова. Щелкнул замок. На пороге стоял, пошатываясь, Сергей. Небритый, глаза красные, дикие.
- А-а, это ты… морду пришел мне бить?.. Давай… – и пошел в комнату.
Обернувшись, посмотрел на Ивана, стоящего в дверях.
- Что же ты… ты ж за этим ко мне… пришел…

И вдруг осел на колени, завыл: «Леночка… прости меня…» У Ивана мороз пробежал по коже, дрогнули сжатые кулаки. А тот все выл и плакал, стирая слезы грязным рукавом.
- Кончай комедию ломать, – тихо сказал Иван. – Сам дров наломал, сам и разгребай. Как ты это будешь делать, не знаю, Ленка не из тех, кто такие вещи прощает. Думай! Я тебе здесь помочь не смогу. И никто не сможет. Только ты сам… Убить бы тебя, гада, за это!

Данилов смотрел на него, быстро трезвея.
- Вань!
- Да пошел ты!.. – Иван выскочил на лестницу, захлопнул дверь, долго стоял на площадке между этажами, жалея, что не курит, потому что тряслись руки, дрожали колени, потому что он понимал, что если Лена не простит Данилова, то… Махнул рукой, выбежал из подъезда, сел на заднее сидение машины, бросив коротко: «В офис!» И долго еще слышался ему страшный мужской вой в квартире Данилова.

Войдя в кабинет, плюхнулся в кресло, набрал номер Катерины, она ответила сразу же:
- Пьет?
- Сейчас не знаю.
- Ты что, бил его?!
- Да не трогал я твоего Данилова! А следовало бы!! – с досадой сказал он и повесил трубку.
Вернувшись домой, Катерина осторожно заглянула в комнату. Данилов спал на диване. Был он чисто выбрит, со стола все убрано, даже посуда помыта. Она покачала головой и долго сидела на кухне, бездумно глядя в окно на темно-серое густое небо. «Совсем цветом как Ванечкины глаза», – подумала вдруг некстати и смутилась.

Иван ничего не рассказал вечером Лене. Она была обычно весела, напевала, готовя ужин, потом мурлыкала у него на коленях, обнимая за шею и сладко целуя. И он вдруг с тревогой подумал, что она, наверно, и впрямь какую-то силу над мужиками имеет. И снова вспомнился жуткий Даниловский вой несколько часов назад, который его напугал. Но она уже целовала его и заплетала в душе крепкие косы желания, околдовывая шепотом, губами. И он любил ее так яростно, словно рвал какие-то путы, которые мешали их любви и счастью. А потом долго лежал без сна, поглаживая ее волосы, целовал их и сходил с ума от счастья, что она любит его, и, судя по всему, только его одного. Он прижал ее к себе, сонную, тихую, светлую и такую любимую, что зашлось трепетом сердце от накатившей вдруг нежности, сотканной из аромата жасмина, полуденного зноя и трепетных капель теплого июльского дождя.
- Рыжее мое солнышко, – тихо прошептал он в самое ее ухо.
- Ванечка… – отозвались ее спящие губы и улыбнулись.
Но сон все не шел, а вставать не хотелось, потому что тогда нужно оторваться от ее тела, ее дыхания, и он боялся – а вдруг она исчезнет, растает, как первый робкий снег, упавший на теплую еще землю, не успевшую приготовиться к холодной зиме.

Лена стояла в своем кабинете возле раскрытого окна и смотрела на тонкие тягучие, как смоляные, нити дождя. Он шел всю ночь, разбудив ее под утро. Ей тогда вдруг почудилось, что ее кто-то тихонько зовет, протяжно, как больной ребенок: «Ле-на… Ле-на…». Проснулась, прижала к груди руки, пытаясь остановить бешеный стук перепуганного сердца. Тихонько соскользнула с кровати, чтобы не разбудить Ивана, но он крепко спал, как всегда, на ее подушке. Улыбнулась, глядя на него, вышла на кухню, подошла к открытому окну, и снова почудилось, что кто-то зовет ее: «Ле-на…Ле-на…». Дождь, наверно, загадочно стучит по карнизу? Нет, его капли падают глухо – пак, пак, а этот странный звук, стон, зов – что это? Выглянула в окно, подставила ладонь под прохладные капли, стряхнула влагу с руки и вернулась в кровать, но сон не шел, сердце стучало все также беспокойно. Она покрутилась, пытаясь утроиться поудобнее, сдалась и пошла ставить чайник. Часы показывали пять утра…

Лена набрала номер секретаря Данилова:
- Люба, ну что, его опять нет?
- Нет, Елена Павловна, и сегодня не будет – звонила его жена, сказала, что он… приболел.
- Надолго?
- Не знаю, она не озвучила.
- Ладно, Люба, спасибо, – и Лена положила трубку.

Во вторник она Данилова ненавидела, в среду – презирала, в четверг – удивлялась, а сегодня – забеспокоилась. Чудны сотворенные тобой женщины, господи!

У Данилова было крепкое здоровье, он за все время их знакомства ни разу не уходил на больничный. И вдруг «приболел»? Хотела позвонить Катерине, но передумала, сбросив номер. Долго не могла решиться, но все-таки набрала Наташу. Та ответила сразу:
- Да, Лен, привет!
- Привет. Есть пара минут?
- Конечно.
- Да я так позвонила, узнать, как дела?
- Да все в порядке Лен… Ты про Бориса хотела спросить?
- А с ним что-то случилось?
- Нет, слава богу, все в порядке, словно ожил снова. Спасибо тебе, Лен!
- Господи, ты о чем?
- Ну…
- Перестань, нашла за что благодарить… Я вообще-то хотела тебя спросить… про Даниловых. Сергей со вторника на работе не появляется, а тут куча документов на подпись, – соврала она.
- Ой, Лен, так ты ничего не знаешь?
- Чего не знаю? – она вдруг замерла, забыв, что надо дышать.
- Лен… да он запил.
- Кто? Данилов? Да не смеши меня! Чтобы Данилов запил… Чушь собачья!
- Он со вторника пьет… до свинячьего визга… Я думала, ты знаешь.
- Наташ, да я в жизни не поверю в это!
- Придется… Мне Катя звонила… Он пьет, как последний алкаш!.. Катька с ума сходит… Он ей что-то рассказал… не знаю, что, она не говорила… Только, знаешь, я сама сперва не поверила, но она плакала… Лен, я не знаю, что там произошло. А ты?
- Кажется… догадываюсь, – Лена горько вздохнула, – только не спрашивай.
- Из-за тебя? – тихо спросила Наташа.
- Из-за себя…

Закрыв рот рукой, Лена сидела, глядя на погасший монитор компьютера. Сказанное Наташей не укладывалось в голове. Не мог Данилов пить. Не мог! Не тот это был мужик, чтобы заливать проблемы водкой.
Но он пил.
Она бездумно обводила кабинет взглядом. Тяжело и больно билось сердце. Накатывали слезы, и она их сглатывала, сдерживаясь из последних сил. Что это было? Жалость к Данилову? К себе? Или что-то другое? Ее душа рвалась на части. Промучившись с полчаса, Лена ушла с работы, сказав всем, что едет по делам.

Она долго бродила по городу. Дождь уже кончился, и, сложив мокрый зонтик в пакет, убрала его в сумку. Она даже не поняла, как оказалась в этом районе. Увидев рынок, зашла, походила между рядами, в одном месте нашла большие мясистые астраханские помидоры, попросила продавщицу взвесить четыре штуки, подняла глаза и обомлела. По ту сторону прилавка стояла Светка Миронова – бывшая ее поселковая подружка. Она сильно растолстела, когда-то прекрасные светлые волосы сейчас сожжены то ли химией, то ли краской, облупившийся красный лак на грязных ногтях.
- Ну чо, – хамовато спросила продавщица, – берешь чо ли? Так плати!

Лена смотрела на нее, изумленно распахнув глаза. Светка вдруг замерла, всматриваясь:
- Лен?
- Да, Свет, это я.
- Ой, мама моя! Ленка! – она растерянно заморгала, засуетилась. – Боже мой, сколько лет, сколько зим! Подожди, я ща подменюсь, посидим где-нибудь, полялякаем! Эй, Олеська, ну-ка, поди, смени меня! Чего вылупилась? Видишь, ко мне пришли!
Она скинула голубой фартук, выскочила из-за прилавка, хотела обнять Лену, но осторожно отступила:
- Ой, Ленка, сколько же мы не виделись? Страшно подумать! Пошли, здесь недалеко кафешка есть приличная. Да оставь ты эти помидоры!
Светка так искренне обрадовалась, что отказаться было неудобно, и сейчас они шли рядом, как тысячу лет назад.

Кафе, в самом деле, оказалось очень уютным и чистеньким. Светка взяла кофе, Лена спросила, есть ли зеленый чай с жасмином, бармен, смутившись, отрицательно покачал головой, но сказал, что у них очень хороший кофе, и Лена махнула рукой: «Давайте кофе».

Они сели за столик, друг напротив друга, Светка о чем-то болтала, но Лена чувствовала себя некомфортно.
- Ленка, как здорово, что мы встретились! Господи, да мы ж с тобой… сколько лет не виделись? Боже ж мой, двадцать пять лет!.. Ну рассказывай, как ты, что?
- Да ты о себе лучше расскажи, – Лена пригубила кофе, он, действительно, был очень неплох.
- Да чо, я нормально. Я ж тогда… ну, после того, как ты нас с Лехой застала, снова замуж вышла, только он алкашом оказался, зато я прописку городскую получила, потом развелась, квартиру разменяли, у меня комната своя появилась в двухкомнатной квартире. А там запал на меня сын хозяйки, то да се, поженились, я ребеночка ему родила, мальчика, Максимом назвали… Все хорошо было, да мамашка его, свекруха моя, сильно меня невзлюбила, столько нервов вымотала, не поверишь, если рассказать… Ну вот, в общем она семь лет назад померла, ну мы зажили, наконец, нормальной жизнью… Только он у меня, сволочь, погуливает на стороне, я чувствую. Он же, знаешь, красавчик, в ансамбле в ресторане «Каприччио» играет на гитаре, зарабатывает неплохо. Но там же бабы молодые ходят, да и солистка ихняя та еще сучка! Ой, прости!... Ты-то как?
- Да нормально, Свет.
- Замужем?
- Да, и детишек двое – сын и дочка.
- Супер, ты мне потом телефончик чиркани, мож, встретимся как-нибудь… А муж-то кто?
- Да работает в компании одной.
- Это хорошо, что работает. Зарабатывает-то, видать, нормально, вон ты какая… ладная да гладкая, нарядная, ухоженная… и волосы все такие же красивые. А я свои давно химией спалила, стали плохо расти, так, полупух-полуперья. Ну, а ты работаешь?
- Да, Свет, работаю.
- Ты, если что, приходи ко мне на рынок, я тебе всегда скидку хорошую сделаю.
- Спасибо.
- Да ладно, пустяки, свои же люди… Я слышала, ты с Лехой развелась… тогда?
- Развелась.
- Ты, подруга, не держи на меня зла, сама не знаю, как тогда все это вышло. Ну, знаешь, думала, свое возвращаю, вроде, как это ты у меня Леху-то увела. Дура ж была! И влюблена в него, как кошка. Я потом к нему много раз приезжала, только он сперва гнал меня, а потом и вовсе куда-то переехал.
- Да ладно, дело прошлое.
- Не, Лен, в самом деле, прости. Ну, вышло так.
- Говорю, дело прошлое.
- Во, и я о том же! Может, возьмем по сто грамм за встречу?
- Извини, Свет, я пить не буду.
- Ну, как хочешь! А я выпью за нашу встречу. Эй, Колян, сто грамм коньяка!

Лене очень хотелось уйти, но было неудобно – Светка радовалась их встрече, как ребенок.
- Ты пей, Свет, а мне еще на работу.
- Ну, ладно, подруга, за нашу встречу! – она выпила коньяк, как воду, залпом, поморщилась. – Фу, клопомор!.. Ну чего, а дети у тебя как?
- Да нормально. Сын на Севере служит, дочка в институте учится.
- Ух ты, а мой оболтус только мячи гоняет, футболом занимается. А я что – да пусть, говорят, талант у него.
- Так это же хорошо.
- Еще бы!.. А сын-то чего в армии, отмазать не смогла?
- Он военно-морское училище закончил, офицером стал.
- Ух ты! Моряк?
- Моряк.
- Здорово… – Светка мечтательно посмотрела на потолок. – Может, и мой Максимка пристроится удачно в какую-нибудь команду?
- Да конечно, раз у него способности к футболу.
- Во, и я о том же! Может, еще соточку накатим? Нет? А я выпью! Да ты не думай, я не алкашка. Это так, за встречу. Колян, еще сотку!.. Ну а муж-то, муж кто?
- А ты разве не знаешь?
- Да я, Лен, как в городе зацепилась, домой-то и не ездила, так, пару раз на полдня, мать повидать. Она ж у меня давно померла, знаешь?
- Знаю, Свет, под поезд попала.
- Да… Я-то дом там почти сразу продала, да деньги мой алкаш почти все и пропил. Так и что там с мужем? Зовут-то как?
- Ванечка.
- Ванечка… как наш Ванечка Фомин. Помнишь, был у нас в поселке красавчик, светленький такой, высокий? Ну, муженек мой бывший.
- Так он и есть мой муж.
Светка тихо ахнула, и глаза ее недобро сверкнули.
- Правда что ли?
- Правда.
- Бог ты мой, кто б мог подумать!.. Так, значит, это его дети, ну, сын и дочка?
- Конечно, его.
- Ё-мое!.. Колян, еще сотку!.. Нет, ну надо же!..

Светка снова выпила и сейчас сидела, чуть раскачиваясь, как бывало раньше, когда еще совсем девчонкой она забиралась с ногами на Ленкину кровать.
- Вон оно как! – Светка перешла почти на шепот. – И все-то тебе досталось – и Леха, и Ванечка… Сын – офицер, дочь – студентка, сама ухоженная и молодая, ну никак больше тридцати пяти не дашь… а я!.. Видать, бог наказал… Вон ты с Ванькой какая стала!.. чай пьешь с жасмином, а я… на рынке торгую… муж – кобель.
- Ну, Свет, что ж теперь-то жалеть! Раньше надо было.
- Да что ты в этой жизни понимаешь?! И где тебе понять-то! Вон на тебе платьишко не с рынка, стоит под две тыщи евро, я знаю, сумочка тоже… А я куплю обнову за 500 рублей и рада до смерти… Да ладно, Лен, не журись, это я так, по-бабьи… Может, еще по соточке?
- Да мне, Свет, пора. Ты извини, дела! – и наскоро попрощавшись, Лена положила на столик деньги за двоих и быстро ушла. Ей очень хотелось помыть руки. Она забежала в торговый центр и долго терла ладони, словно полдня возилась в грязи.

А Светка сидела за столиком, держа пустой пластиковый стакан в руках, всхлипнула и заревела, пугая посетителей кафе. Ее еле выпроводили, и она потом рыдала за углом о своей несложившейся судьбе. Но Ленку она не обвиняла, что ж тут, если положа руку на сердце – где оно там, слева что ли? – ну да, вон оно, несчастное, бьется там, обливаясь горючими слезами. Жила б сейчас с Ванькой, дитёнка растила, ходила б в платьях за две тыщи евро и пила чай – с чем там? – ах, да, с жасмином! Но нет, все ей, этой рыжей, у которой сын – офицер, дочка – студентка… И Леху ей, и Ванечку Фомина… А у ней, Светки, мужики, один пропойцей был, а второй – кобелюка поганый. Вон, опять себе парфюм за две тыщи рублей купил, а она какой-то помойкой пахнет за триста рубликов. И то счастлива была, когда купила. И она снова рыдала, пока напарница с рынка не позвала. Светка вытерла слезы и пошла, тряся жирными боками.
- Ой, Светк, а кто это был? – спросила Олеська, перекладывая помидоры из пакета, оставленного Леной, обратно на прилавок.
- Да подружка моя. Мы с ней, знаешь, как по молодости зажигали! Вам и не снилось! То-то!
- Да ладно! Что-то по тебе не скажешь!
- Каждому свое! Просто она замуж удачно выскочила, вот и вся разница! – загадочно сказала Светка. – Чо стоишь, как Ленин на броневике? Выручку считай, ща Рустам придет, будут нам огонь и звезды. Опять отымет на всю катушку!
- А я не против! – напарница засмеялась.
- Так и я тоже! – подхватила Светка. – Девки, дайте чем-нибудь коньяк зажевать!
- Лаврушку возьми.
- Лаврушкой коньяк? Да ты чо? Дай-ка лимончик, да не боись, я заплачу.

Часть 13. «ПРОСТИ»

Лена ничего не рассказала Ивану о встрече со Светкой, да и сама постаралась забыть, уж больно неприятные воспоминания были с ней связаны. А Иван вдруг вспомнил про итальянца, стал рассказывать о нем Лене:
- Ты у меня выходишь на международный уровень – сам господин Франзотти тобой заинтересовался.
- А кто это? – спросила Лена, привычно устраиваясь на коленях Ивана.
- А я сейчас тебе расскажу…
Но она так и не узнала, что это за таинственный итальянец – губы Ивана долго были заняты другим делом, а потом тем более стало не до разговоров.
- Ванечка?.. – спросила Лена, уже засыпая.
- М?
- А ты придумал, куда мы в отпуск поедем?
- Может, в Черногорию?
- Неа.
- Тогда на Бали.
- Неа.
- А куда ты хочешь?
- В Крым… или Сочи.
- Ленка, мы там почти каждый год отдыхаем!
- Ну и что? Там красиво.
- Красиво, согласен… Я, правда, с Михал Моисеичем уже договорился.
- С каким Михал Моисеичем?
- Лен, ну мы в прошлом году к нему на рыбалку на озеро ездили, помнишь?
- Ну, конечно, Ванечка! Это я… шучу… – зевая, сказала Лена. – С тобой хоть на край света! Тем более… к Моисей Михалычу.
- Значит, договорились?
- Угу.
Он поцеловал ее плечо, но она уже спала.

Выходные они провели в разъездах, подбирая место для загородного дома. Того и гляди, дети их бабкой-дедкой сделают, надо и об этом подумать. Ездить все время к маме далеко и утомительно, надо где-то поближе. И они с весны занимались поисками подходящего участка земли. Долго спорили, что лучше – купить сразу дом или сначала землю, а потом на ней построить дом такой, какой хочется. Они долго смотрели, выбирали, считали и решили, что второй вариант выгоднее и… ближе к сердцу. И вот сейчас ездили вместе с агентом по недвижимости Петром Сергеевичем, пожилым мужчиной с блестящей, словно отполированной, лысиной и хлипкими усиками под большим горбатым носом, фотографировали, спорили, обещав позвонить ему до конца следующей недели. А дома сидели, перекачав фотографии на компьютер, толкались, смеясь, и снова спорили:
- Ну, Вань, здесь дорога плохая.
- Зато озеро рядом.
- Нет, это не подходит… А вот, посмотри! Чудо какое! И, кстати, речка рядом.
- Верно. А еще там можно центральное водоснабжение провести и газ.
- Значит, решено?
- Решено! Я тогда Петру Сергеевичу позвоню, пусть документы готовит, чего до конца недели ждать!
- Звони… Дороговато, конечно, думаю, цену можно попробовать сбить.
- Ну, тогда сама звони, торговаться – это больше по твоей части.
- Ладно, позвоню… Кстати, там можно было бы летом жить.
- Тогда придется тебе, Ленка, машину покупать. Ты ж не хочешь, чтобы я у тебя был личным водителем… за отдельную плату.
- Так ты, поди, натурой захочешь получить?
- Разумеется!
- Вот! Ты, Ванька, бессовестный!
- Почему это?
- Родился таким. Вечно ты меня шантажируешь!
- Да прям!
- Хоть прям, хоть крим!
- А нет такого слова «крим».
- Значит, будет… Хочешь, докажу?
- Попробуй!... Лен… Ленка, это нечестно…
- Нет, честно!.. В любви все способы хороши.
- Правда?
- Кривда! – она смеялась, обвив его шею прядью своих волос.
- Хочешь меня задушить? – он целовал ее губы.
- Умираю от желания…
- Звучит призывно!
- Вань!.. Ванька, перестань!.. Ну, Вань… Ванечка…
И ее сладкий шепот кружил ему голову, разливался по телу блаженством любви, вертел в круговороте экстаза наслаждения ею. Господи! Как сладка эта женщина, и как приятно-безумна она в своей страсти!

Утром в понедельник Иван с улыбкой смотрел, как Лена прихорашивается, собираясь на работу.
- Я тебя подвезу.
- Да? Отлично, тогда можно не спешить.
- А куда торопиться? Ты ж – начальник, может, у тебя дела с утра возникли… с партнером?
- С каким?
- Да с любым! Не спеши, мы все успеем.
- Ты о чем?
- Сейчас покажу…
- Вань, ну ты с ума сошел, я ж опоздаю, и ты, кстати, тоже!.. Ну, Вань…
Но он уже целовал ее, сначала почему-то посмеиваясь, потом задыхаясь под ее ласками, горячим телом, сильными руками.
- Господи! Да ты – сумасшедший! – гораздо позже, отдышавшись, прошептала Лена. – Вот, опять надо волосы привести в порядок.
- Зачем? Ты и так прелестней всех на свете! И тебе такой беспорядок очень идет, сразу видно, что у тебя с утра… дела были с партнером.
- Ванька! Ты бессовестно пользуешься моей любовью к тебе!
- Конечно! – он почему-то с улыбкой посмотрел на часы.
- Боже! Я совсем опоздала! – Лена заметалась.
- Да не боись, я сейчас же бегу на стоянку, – Иван, посмеиваясь, вышел на лестницу.

Когда он подъехал, Лена нетерпеливо переминалась возле подъезда.
- Ну, Вань, что так долго?
- Лен, да чего ты переживаешь? Все будет нормально, ну, опоздаешь, может, у тебя, действительно, были дела с партнерами по бизнесу.
- Я же никого не предупреждала, нет, Вань, я так не могу. Вон сколько времени, а мы даже не выехали еще!
- Сейчас поедем! – он снова посмотрел на часы.
Они ехали медленно, попав в самое пиковое время. Лена переживала, дергалась, потом махнула рукой – все равно уже опоздала, часом раньше, часом позже. Она смотрела в приоткрытое окно. Солнце уже позолотило окна домов, высветило высаженные вдоль дорог цветы, и те длинной разноцветной радугой сопровождали автомобили. Вот на светофоре справа от машины Ивана остановился черный «Порше», на Лену с улыбкой смотрел молодой мужчина-водитель, помахал рукой, послал воздушный поцелуй, и она помахала ему в ответ.

Вдруг Иван стал перестраиваться в крайний правый ряд.
- Ванечка, ты чего? – удивленно спросила Лена.
- Да постукивает что-то, посиди, я сейчас, – он включил аварийную сигнализацию, нажал рычаг, открывая капот. Обернувшись на поток машин, быстро вышел, что-то там делал, как показалось Лене, целую вечность, вытер руки, осторожно приоткрыл дверцу и скользнул на сидение.
- Что там?
- Да так, мелочи, нормально все, – непринужденно ответил он и аккуратно вернулся в поток.
Недалеко от бизнес-центра Лены зазвонил мобильный телефон Ивана, он коротко спросил:
- Да?.. Понял, хорошо, – и отключился.
- Что, тебя тоже разыскивают?
- Да нет, это по бизнесу.
- А… Ну скоро мы приедем?
- Да приехали уже, – Иван притормозил, не заглушая двигатель, – не поцелуешь – не отпущу.
Она подставила губы, и он с наслаждением прижал ее к себе.
- Все, Вань, я побежала, и так почти на два часа опоздала.
- Не опоздала, а задержалась по делам, – он улыбнулся.
- Ох, Ванька, я с тобой дома разберусь! – она посмотрела на него смеющимися глазами.
- Буду ждать с нетерпением! – он послал ей воздушный поцелуй, а выждав, пока за ней закроется тяжелая дверь бизнес-центра, быстро набрал чей-то номер на мобильном телефоне. – Она уже поднимается… Давай, удачи! Позвони потом… Ни пуха!

Вчера вечером, когда Лена была в душе, Ивану позвонил Данилов. Удивленно посмотрев на высветившийся номер, Иван ответил:
- Да, Серега?
- Вань, у меня к тебе дело, – голос Данилова явно взволнован, но абсолютно трезв.
- Говори.
- Вань, в общем, делай, что хочешь, но мне надо, чтобы Ленка завтра опоздала на работу часа на полтора, а лучше – на два.
- Зачем?
- Надо, Вань.
- Ну, если надо.
- Очень надо… Когда Ленке можно будет придти в офис, я тебе позвоню.
- Ладно… Не знаю, что ты там задумал, но… удачи тебе, брат!
- Спасибо, – тихо сказал Данилов и отключился.
И утром Иван совместил просьбу друга с приятными мгновениями близости любимой женщины, с таким расчетом, чтобы попасть в пробку, и, конечно, ничего у него в машине не стучало, он просто тянул, сколько мог, время. Ленка, если узнает, убьет его. «А, может, обойдется!» – смеясь про себя, подумал Иван, осторожно лавируя в потоке машин. Его разрывало дикое любопытство, так хотелось оказаться рядом с Леной и посмотреть, зачем это Данилов просил его задержать ее так надолго.

Лена вошла в комнату, где сидели ее ребята из департамента маркетинга. Они о чем-то оживленно переговаривались, увидев ее, замолчали, глядя кто с интересом, кто с улыбкой.
- Всем доброе утро! – Лена удивленно посмотрела на них. – Что это вы такие загадочные? Обрадовались, что начальник задержался? Вот сейчас я…
Она потянула на себя дверь кабинета, повернула голову и остолбенела.

Весь пол, стол, тумбочки – все, что можно, было заставлено белыми тюльпанами, они сплошным густым ковром покрывали ее кабинет. Посреди белого безумного великолепия с опущенной головой стоял на коленях Данилов с плакатом в руках: «Лена, прости, я виноват!» Она охнула, прислонилась к косяку, на глаза неожиданно навернулись слезы и покатились по щекам. Она покраснела, не зная, что делать, беспомощно обернулась, смахивая с лица прошлую боль и горечь. За ее спиной стояли все ее ребята, включая продавцов.
- Елена Павловна, простите его!
- Леночка Павловна, простите нашего директора!

Дата добавления: 2015-12-01