|
Читайте также: |
Самое страшное, что для меня может быть – это когда меня будят. Еще страшнее это для того, кто осмелится это сделать. Стук в дверь не прекращался. Что ж, я дал несчастному шанс. Подскочив с кровати, я кинулся к двери, на ходу создавая огненный шар на ладони. Смельчаком оказался смутно знакомый мне парень. Темноволосый, кареглазый, скромно одетый в футболку и потертые джинсы, с рюкзаком за спиной.
— Ты, блять, кто, идиот? – накинулся я на него.
Парень опасливо переводил взгляд с моей разъяренной физиономии на огненный шар на моей ладони.
— Я – Рафаэль, — ответил паренек, словно своим именем объяснил все.
— Кто?
— Твой ученик.
Черт, дерьмовое утро. Я позволил шарику удариться о грудь парня и с удовольствием проследил за траекторией его полета с лестницы.
Умываясь, я раздумывал. Плохо знаю иерархию ангелов, но вроде бы был там один Рафаэль. Правда, он древний, как земля, к тому же, чей-то дух. Нет, не может быть этот пацан знаменитым Рафаэлем. Скорей всего, просто тезка. Побрившись, я прошел на кухню и стал заваривать себе кофе. Покряхтывая, в квартиру просочился мой ученик и застыл у двери. Не обращая на него внимания, я сделал себе кофе, взял пепельницу, сигареты и устроился в единственном в гостиной кресле. Паренек не сводил с меня настороженного взгляда. Интересно, почему после вчерашних возлияний мне всегда так хочется курить? Ни до принятия спиртного, ни во время не хочется. А на следующий день ну просто ломка. Вот ведь загадочный человеческий организм. Кофе и никотин – потрясающее сочетание. Расслабляет и заряжает энергией одновременно. Но пора вернуться к пареньку.
— Значит, ангелочек? – лениво произношу я. Его щеки вспыхивают.
— Не называй меня так, — шипит он. Конечно, теперь для него слово «ангел» не хуже бранного.
Отпиваю глоток, затягиваюсь и медленно говорю:
— Давай проясним, малыш. Я твой учитель и командую парадом тоже я. Правило номер один – обращаться ко мне почтительно, на «вы». И мне плевать нравится тебе или нет, как я тебя называю. Как хочу, так и буду. Понятно, ангелочек?
Долгое время он молчит, нижняя губа его подрагивает, карие глаза горят огнем, но он справляется и тихо отвечает:
— Да, учитель, простите мою дерзость.
Моя воля слишком сильна для него. Неписанные правила. Он не сможет их нарушить. Оглядываю его с ног до головы. Мягко прощупываю. Не чувствую в нем силы, и если честно, почти не ощущаю, что он демон. Указываю на диван перед собой. Вижу, как ему не хочется подходить, но он делает два шага и садится.
— Почему ты стал демоном? – смотрю прямо в глаза и с удовольствием отмечаю там ненависть. Вот она. Какое сладкое чувство.
— Месть, — роняет он, не в силах отвести взгляд и хоть как-то скрыть свои эмоции.
— Покажи мне, — приказываю я.
— Нет, — кричит он, но мне плевать. Я погружаюсь в него. Мазки, обрывки воспоминаний. Боль, страх, бесконечность. Ужас, неприятие самого себя, грехопадение. Наши лица, лица других демонов. Баал. А вот тут поподробней. Лет триста не видел Баала. Впрочем, он не меняется. Нависает, лезет в душу, копошится там. Потом окунает лапу в одну из ран ангелочка, и длинный язык слизывает кровь с подобия пальцев через секунду. «Занятный ты ангелочек, — смеется высший, — и убивать-то тебя жалко». «Я хочу стать демоном», — шепчет Рафаэль, видя перед собой размытое пятно. Баал разражается громким смехом, все вокруг трясется. «Зачем?», — лишь уточняет он, но даже я понимаю, что высший уже принял решение. «Я стану сильнейшим и уничтожу тех, кто сотворил это со мной», — твердо говорит ангел. Забавно, он полуживой, его язык еле шевелится, но уверенности столько в словах, словно он ведет дискуссию с непримиримым оппонентом в каком-нибудь салоне. «Ладно, — зевает Баал. – Это будет весело». Снова боль, снова крик. Долго, медленно. Ну, все, неинтересно. Я и так понял, что Баал сделал больше, чем просто демона. Он сделал того, кто сможет мне противостоять.
Раздраженно дергаю рукой, чашка падает на пол и разбивается. Закуриваю. Рафаэль лежит на диване, бледный, как полотно. Его тело мелко подрагивает, руки неестественно вывернуты. Да, я не был особо деликатен, залезая ему в голову. А когда вообще я был деликатным?
Докуриваю сигарету до фильтра, парень как раз приходит в себя. Садится, обхватывает себя руками. Знаю, мерзкое чувство, будто кто-то тебя изнасиловал изнутри.
— Значит, ангелочек, ты всерьез решил посостязаться?
Рафаэль кивает, его знобит.
— Ты хорошо подумал?
Снова кивок. Упрямец.
— Хрен с тобой. Может, это и будет интересно, — я задумался. Сейчас он слишком слаб. Все эмоции у него на лице. Я сломаю его так же легко, как переломится сухая былинка. – А сейчас мне пора на работу. Так что выметайся.
Он качает головой. Отрицательно. Что за хрень? Дрожащими руками он лезет в свой рюкзак и достает мне брошюрку. Кажется, вчера мне выдали такую же, только я не успел ее прочитать. Парень открывает ее на нужной странице и протягивает мне. Читаю: «Чтобы упрочить связь между учеником и учителем, они должны жить вместе». Это уже не смешно. Это просто невозможно. Я еще и жить с ним должен? Кто, блядь, это написал? Переворачиваю брошюрку и вижу «Под редакцией Баала». Хренов урод. Черт! Забываю про печать. Но мне удается быстро справиться с болью, в основном из-за того, что рядом этот хренов ангелочек, а он никогда не увидит что-то даже отдаленно напоминающее боль на моем лице.
Что ж, изменить правила я не в силах. А вот сделать невыносимым существование парня в моей квартире вполне могу.
— Малыш, — улыбаясь, говорю я. – Тебе очень повезло. Тебе досталось самое лучшее место в моей квартире – балкон.
Недоверие на его лице.
— Там, — указываю в сторону.
Рафаэль встает и, прихрамывая, идет в указанном направлении. Открывает дверь на балкон и замирает.
— Это твоя новая спальня, — моя улыбка все шире. Я подхожу к нему и становлюсь за спиной.
Понимая свою беспомощность, парень оглядывает балкон. Который я, жильцы до меня, а до них и сама хозяйка использовали в качестве кладовой. Все четыре метра площади до самого потолка завалены хламом. Чего тут только нет: баллоны с соленьями, которым лет десять, не меньше, сломанные стулья, доски, куски тканей, обои, мешки из-под картошки и лука, лыжи, куски арматуры и прочий хлам, копившийся годами.
— Нравится? – я наклоняюсь к его уху. – Ты сам этого хотел.
Парень отскакивает от меня, наталкивается на какую-то железяку, не удерживает равновесие, падает, распарывает ногу. Рана глубокая, кровь быстро собирается и капает на пол. Смотрю на это и чувствую внизу живота шевеление. Всех демонов возбуждает кровь. Рафаэль испуганно смотрит на меня, все понимает и отползает куда-то в дебри хлама, прячась за обломками дерева и арматурой.
Усмехаюсь:
— Ты же читал правила, малыш.
И тут как некстати звонит сотовый. Ладно, мне все равно не хочется пачкаться. Возвращаюсь в комнату и беру трубку:
— Ну.
— И тебе привет, — Эл. – Что, утро добрым не бывает?
— Ага, — я снова закуриваю, зажимая трубку между щекой и плечом. С балкона не доносится ни звука.
— Мы нашли тебе парочку чистейших людей.
— Спасибо, ваша забота трогательна.
— Ну, не будь таким, — обижается Эл.
Пусть не пытается меня убедить, что это он делает из добрых побуждений. Он всего лишь пытается обезопасить свою шкуру.
— Я буду на работе часика через полтора, оставь дела у Дилана.
— Хорошо, — бурчит демон и отсоединяется, не простившись.
Насвистывая, я иду в спальню и одеваюсь. С чистыми ангелочку не справиться. Он слишком слаб. Завязывая галстук перед зеркалом зову:
— Эй, малыш, иди сюда.
Тишина.
— Да не бойся, пока не трону.
Слышится копошение. Не то, чтобы он поверил, просто выхода у него нет. А мне и правда не хочется секса, так что может не опасаться за свою честь. Рафаэль замирает в дверях, готовый в любой момент скрыться в своем «убежище». От него все еще пахнет кровью.
— Какой грех тебе больше нравится?
— В смысле? – он действительно не понимает.
— С какого начнем? – спокойно поясняю я, оглядывая правильный винздорский узел. Блеск.
Он думает. Конечно, выбирает какой попроще.
— Чревоугодие, — наконец решается он.
Идиот. Это один из сложных грехов. Вообще, на мой взгляд самый простой – гордыня. Люди так легко поддаются на провокацию, что просто смешно.
— Хорошо, — я надеваю пиджак и придирчиво осматриваю себя в зеркало. – Цени мою щедрость – разрешаю сам тебе выбрать.
По его лицу легко можно прочитать, что он думает о моей щедрости. Это веселит меня еще больше. Решаю передать чуток веселья ангелочку:
— Малыш, ты только учти, что твое место обитания – балкон. Холодильником, туалетом и прочим тебе пользоваться запрещено. Не скучай, — машу ему ручкой и выхожу из квартиры.
Мне начинает нравиться это небольшое приключение, честное слово.
***
В офисе меня и, правда, ждут папки с делами. Просматриваю их, и моя улыбка становится все шире и шире. Они идеальны, эти люди. Именно такие, какими их хочет видеть Бог. Чистые, светлые, полные жизненной энергии, освещающие другим путь. В дверь скребутся. Дилан.
— Заходи.
Парень проходит и садится передо мной. У него в руках увесистая папочка.
— Ну, давай, начинай, — стону я и откидываюсь в кресле.
— Сначала должен отметить, что для меня не важны слухи, что ходят по офису.
— Слухи насчет того, что я стал учителем?
Зам кивает.
— Это не слухи, это правда, — Дилан ничуть не изменился в лице. Не могу даже уловить отголоска его эмоций. Хороший, преданный слуга.
— Давай дальше, — мне не хочется больше разговаривать на эту тему.
Зам раскрыл свою папку и начал:
— Вчера было совещание, на котором вы не присутствовали, поэтому я взял на себя смелость заказать его протокол, вот его копия.
Быстро просмотрев листок глазами, я понял, что ничего не пропустил. Обсуждалась недавняя битва, наши тактические ошибки и провалы. Так же выводилась статистика по Легионам. Количество потерянных демонов, количество уничтоженных врагов, количество раненых. Я со своим оказался на седьмом месте. Первый, конечно, Абигор, близкий друг Агареса. Он так же стар, так же считает себя невозможно мудрым и обожает войны.
Стычки между небом и Адом происходят постоянно и, стоит заметить, не всегда мы нападаем первые. Никогда не понимал, что эти стычки должны были доказать, но участвовать в них были обязаны все. Однако находились и те, кто избегал этого. Элигос, к примеру, не любил войны. Он всегда держался в стороне. Ему с его умением всех очаровывать удавалось добиться от самого Агареса возможности не освещать своим присутствием битвы. А Ботис, наоборот, на войне находился в своей стихии. Мое отношение к стычкам было неоднозначным. С одной стороны способ размяться, а с другой я не любил делать того, чего не понимал. Зачем драться, тратить время, если со временем приходит простое понимание того, что одно неотделимо от другого?
— Что дальше? – спросил я у зама.
— Отчет, — он протянул мне тонкую папку.
Как же меня раздражают отчеты. Нас вынуждают их составлять для Агареса. Отчитываться за такие статьи расходов как содержание Легиона. А это очень непросто – я воин, я демон, а не бухгалтер, чтоб их. Нужно скрупулезно высчитывать, сколько ушло на обмундирование, сколько на выплаты семьям погибших, сколько на премии отличившимся и прочие расходы. Зачастую документов, подтверждающих это, нет. Приходится рисовать цифры с потолка. Ладно, я проглядел отчет, делая вид, будто хоть что-то в нем понимаю, и поставил свою печать в конце, еще некоторое время светившуюся после. Печать есть у каждого высшего демона. Они могут быть расположены на самых непредсказуемых частях тела. Мне повезло. У меня она на ладони. Чтобы ее пробудить, достаточно моего огненного дыхания на руку в течение трех секунд.
— Дальше, — вздохнул я.
— Через два дня суд, — напомнил Дилан.
Черт, придется тащиться в Ад, сидеть там весь день, слушая бредни и отмазки демонов. Суд — практика не очень распространенная. Он проводился только для демонов выше среднего класса при совершении одного из трех смертельных проступков. Остальных сразу казнили. На месте, без выяснения обстоятельств и прочего. Мелкие вопросы решали главнокомандующие Легионов сами. По извиняющемуся выражению, застывшему на лице моего зама, я понял, что это сейчас как раз мне предстоит. Вздохнув, я кивнул. Дилан покопался в своей папке, вытащил пару листков и зачитал:
— Первые конфликтующие. Демонессы из десятого и пятого отрядов. Девушки спорят о том, кому достанется кольцо, найденное на поле боя.
Мелочные склоки из-за драгоценностей тут не редкость. Не понимаю – чего все сходят с ума из-за материальных благ? Я никогда не стремился окружить себя роскошью, хотя за века у меня скопилась приличная сумма. Живу себе спокойно в старом доме, снимаю небольшую квартирку у вредной старушки и счастлив. Одежда у меня самая обычная, машина тоже, украшений не ношу.
— Ладно, зови.
Дилан просовывает голову в коридор и вызывает девушек, они заходят и становятся напротив меня. Обе высокие, стройные, красивые. Иных в моем Легионе и нет.
— Приветствуем тебя, Белет, — обе поклонились.
— Ну?
— Разреши наш спор, — говорит одна из них. Другая кивает и кладет передо мной кольцо.
Ничего необычного – золото и рубин. Грубо сделано. Средневековье. Ладно. Не хочется лезть им в головы. Послушаем.
— Это кольцо первая заметила я.
— Нет, я.
— Зачем вам оно?
— Мне так нужны деньги, — запричитала первая. – У меня ребенок, нужно жилье оплачивать.
— А тебе? – обратился ко второй девушке.
— Мне тоже нужны деньги.
— Вы можете сдать кольцо и поделить сумму пополам, — заметил я.
— Но я его нашла, почему я должна делиться? – кричит одна.
— Нет, я! – вторит ей другая.
Эх, ладно, есть одно средство.
— Вытягивайте руки, — я внимательно смотрю за их реакцией.
— Зачем? – с недоверием спрашивает одна.
— Вытягивайте. Той, которая говорит правду, нечего опасаться. А та, которая лжет – навсегда лишится рук.
Девушки переглянулись. Одна из них вдруг попятилась к двери, другая последовала за ней.
— Куда же вы? – усмехаюсь я. Естественно, никого калечить я не собирался.
— Нет-нет, все хорошо, кольцо мне не так уж и нужно.
— И мне, ну его… Вам подарок.
Сверкая пятками, они убегают. Дилан смеется:
— Обе врали?
— Ага, стащили, наверное, это кольцо, а теперь не могут поделить.
— Вы гениальны, — говорит мой зам, и я не спорю. Что есть – то есть. А как же иначе. – Следующий ученик Марбаса.
— Да? – удивляюсь я. – А он что здесь забыл?
— Говорит, что ему не заплатили за лечение воинов.
— А ему заплатили?
— По моим сведениям — да.
— Твои сведения достоверные?
— Я не могу быть уверен на все сто процентов.
— Дилан, — мой голос становится ниже. – Ты понимаешь, что это оплошность, за которую тебя можно наказать?
В кабинете становится ощутимо прохладнее. Я зол. Чертовски зол. Марбас – лучший лекарь в Аду. Да, я бы сказал, и во всем мире. Он чувствует, что за болезнь в теле демона, какие органы пострадали, и точно знает, как это все привести в первоначальный вид. Но Марбас ужасно вреден и предвзято относится к выбору своих клиентов. Последние лет двести он заперся в башне в центре Ада и пытается создать эликсир бессмертия для смертных. Не понимаю, правда, зачем. Ведь сам Марбас, как и все мы, вечен, а помогать людишкам бессмысленное дело? Правда, у него есть ученики, которые занимаются лЕкарством. Достаточно много. Но всем им вместе взятым далеко до Марбаса. Однако, когда выбора нет и такие сойдут. У каждого Легиона есть свой лекарь. Эта должность хлебная, потому как приходится много платить, чтобы лекаря не переманили в другой Легион. Работников этой профессии явный дефицит. В данном случае передо мной ситуация: поругаться со своим лекарем или молча выдать ему сумму. В любом раскладе я в проигрыше. Отдам деньги – он в следующий раз этим снова воспользуется, растреплет остальным, да и вообще я дам слабину. Поругаюсь – останусь вообще без лекаря, что недопустимо. Вот почему я так разозлился. И вина лежит на Дилане. Мог бы и узнать.
— Зови, — приказываю я.
Входит сгорбленный старик. Я едва чувствую в нем демонскую сущность. Он ковыляет и останавливается у моего стола. Киваю ему, получаю поклон в ответ.
— Великий Белет, я несправедливо обижен, мне не выплатили положенную сумму.
Я поворачиваюсь к Дилану:
— Почему так произошло?
Он, сохраняя лицо, отвечает:
— Я не знаю, мой господин, но обещаю разобраться в этом.
— Нужно было разбираться раньше.
— Моя вина.
Я поворачиваюсь к лекарю:
— Видите с кем мне приходиться работать? Так сложно найти хорошего помощника. А главное толкового. Новое поколение совсем не то, они не понимают… — дальше я разразился тирадой минут на двадцать, осуждая новое поколение, награждая нелицеприятными эпитетами. Мои слова были как бальзам на душу лекаря. Он кивал, сочувственно прицокивал. Под конец он пожал мне руку и ушел, занятый думами о новом поколении, совершенно забыв о цели своего визита.
— Вы как всегда на высоте, — пискнул Дилан, прижимая к груди папку.
— Ты будешь наказан, — ровно произношу я и смотрю заму прямо в глаза.
— Конечно, — он поклонился.
— Это все на сегодня?
— Да.
— Иди.
Дилан кланяется и исчезает. Усмехаюсь – как ловко он прячет страх. Забавно, что лекарь так просто ушел. Мне кажется, что ему и правда было заплачено, а он решил попытать счастья, зная, что я в стесненных обстоятельствах. Нужно быть внимательным с ним. И начать подыскивать нового лекаря. Не позволю себя дурачить.
Остаток рабочего дня пролетел незаметно. Лишь подъезжая к дому, я вспомнил, что теперь у меня живет ангелочек, и усмехнулся в предвкушении развлечений.
Дата добавления: 2015-12-01; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав